Гребень из рога единорога

– А сколько лет этой Мымре? Старая?

– Мезге? Нет. Но в возрасте. А что?

– Да, так, ничего. Показалось. Продолжай.

В общем, Дендрариад Третий решил выдать старшую дочь замуж за смелого и умного. Был кинут клич…

– Стой, – снова прерываю я повествование, – Это когда было? Чего-то не припомню никакого клича. Я бы и сам подал заявку претендента на руку принцессы Уникорнии. Смелости и ума мне не занимать.

– Два года назад.

– Проклятый мажордом! Проворонил свадебного голубя. Приеду, казню…

– Господин… – Слуга ошарашено останавливается. – Так вы принц?

– Да. Из Примума.

– А направляетесь в Уникорнию за рукой младшей принцессы?

– Она тоже клич кинула? – интересуюсь неожиданно возникшими перспективами я.

– Нет.

– А чего спрашиваешь тогда? Совсем, что ли? Давай, повествуй дальше…

– На церемонию знакомства съехались принцы из самых разных королевств, и было их так много, что пришлось даже ставить военные палатки во дворе дворца. Известное дело, – прокомментировал Арад, – Уникорния славилась богатством и просвещённостью…

Принцессе вряд ли кто мог позавидовать – выберешь одного, обидятся остальные, и, объединившись, могут даже объявить войну. А никого не выберешь, обидятся уже все вместе. Помогла сестре в непростой ситуации ведьма Мезге – она предложила объявить сложное испытание, а победителю доставалась умная принцесса и полкоролевства в придачу.

– Что за испытание? – профессионально интересуюсь я.

– Поймать единорога.

– Постой. Насколько я слышал, единорога может поймать только девственница.

– Ну-у, типа того. На то и испытание, чтобы быть сложно выполнимым.

– И что? Кто поймал?

– Принц крови из Дессертума…

Ани – так звали принца – при всей своей внешней грубости и неотёсанности казался самой галантностью и добропорядочностью. Что, конечно же, никто не ожидал от рождённого в граничивших с Уникорнией обширных пустошах и пустынях.

Первое время избранник повсюду с собой носил маленькие плитки шоколада – сладости в Дессертуме издревле имели отменное качество. И Ани раздавал эти вкусности всем подряд. Отчего щедрого на подарки принца полюбили и придворные, и слуги, и даже простой народ. Только королевский осёл Пиф, по традиции пользовавшийся особым расположением, и которому разрешалось беспрепятственно шастать по всему дворцу, дессертумского гостя на дух не переносил и при каждой возможности старался его укусить. Придворные решили, что Пиф просто не любит шоколад. Что же ещё ожидать от какой-то бессловесной твари, к тому же – осла?

После пышной свадьбы принц Ани и молодая жена избрали своей резиденцией дворец в Уникорнии, чему все были только рады – так привечали и любили принцессу и её мужа.

Не прошло и полгода, как старый король окончательно решил отойти от государственных дел… Вернее сказать – настойчиво отошли. И привычные нравы дворца с некоторых пор стали стремительно меняться – постоянно появлялись новые люди, преимущественно самодовольные дессертумцы, а старые исчезали. Исчезали в буквальном смысле этого слова – без следа. Первым исчез осёл Пиф. И поначалу все решили, что он банально издох где-то в укромном уголке королевского сада. Но вслед за животным стали пропадать и люди. Кто-то пытался навести справки по исчезнувшим, но исчезал и сам. Также бесследно.

Когда у Дариады открылись глаза, королевство находилось под полным контролем нового правителя и его дессертумцев. Старый король скоропостижно умер, оставив после себя подозрение, что умер он совсем не просто так. Но проводить тщательное расследование было уже некому. Жители пустынь обосновались повсюду – и во дворце, и в тайной канцелярии, и в армии, и даже в королевской гвардии. Когда случалось пройтись по улицам столицы Уникорнии, казалось, что и простой народ теперь – это сплошь грубые и неотёсанные дессертумцы…

– Ха-ха! – не сдержавшись, смеюсь я, – Облапошили пустынники умных уникорнийцев по полной.

– Просто, никто не ожидал от Ани такой подлости. Первоначально казался приличным человеком. – Неожиданно обижается Арад.

– В том то и дело, что казался… Так, что с гребнем? – стараюсь направить течение занимательного рассказ в интересующее меня русло.

Перед тем как Ани начал осуществлять подлое проникновение дессертумцев в структуры Уникорнии, он подарил Мариаде гребень из рога пойманного единорога. И когда принцесса примерила подарок, то не захотела его больше снимать. Хотя, теперь-то уже понятно, что просто не могла…

– Убил единорога, что ли? – перебиваю слугу я.

– Нет. Отрезал рог. Тогда никто ничего не понял, но без рога, волшебное животное потеряло часть своих качеств. Раньше же единорогов не видели, и потому даже не предполагали, насколько благополучие и процветание Уникорнии зависит от них.

– А что Мариада?

– Она потеряла разум. Правда, этого поначалу никто не заметил. Принцесс во дворце всегда воспринимали этакими дурочками. Сказывалась давняя традиция Уникорнии, что светочем и опорой государства мог стать только мужчина. И потому влияние Ани после свадьбы оказалось столь безграничным.

– Каков счастливый конец этой «доброй» сказки?

– В Уникорнии теперь правит Ани и его дессертумцы, Мариада пропала вслед за остальными придворными, но про это никто в народе не знает. Младшая Дариада тайно покинула дворец и отправилась на поиски сестры. Я бы не советовал, господин, вам посещать Уникорнию. Нравы там теперь дикие.

– Да-а, уж. Нравоучительная история. И заставляет задуматься. Но без гребня мне не видать ни свадьбы, ни полкоролевства в придачу. Так что, продолжим путешествие в Уникорнию. А там поглядим, что и как. – Подвожу черту под затянувшимся повествованием я.

Ночью на привале, когда новый слуга уже крепко спит, изрядно умаявшись за непростой для себя день, а я только-только начинаю проваливаться в сладостную негу, процесс засыпания прерывает заговорщицкий шёпот стоящих рядом сапог:

– Хозяи-ин… Хозяи-ин…

– Чего вам? – не открывая глаз, раздражённо отвечаю я.

– У левого-правого есть сомнения в новом слуге, – дружно отвечают сапоги.

– Какие сомнения?

– Что это парень.

– В смысле? – Я поворачиваюсь на бок и открываю глаза.

– Не мужского полу он.

– А какого же он тогда полу? – Вообще ничего не понимаю из намёков этой парочки, неожиданно заделавшейся конспирологами.

– Какого-какого, – раздражаются сапоги моей непонятливости, – Женского, конечно. И Аспид с нами согласен.

– Да, – коротко подтверждает тот отсылку на его экспертное мнение.

И тут я задумываюсь… Но лишь на некоторое время.

– А-а-а, прогон. Вы его лицо-то видели? Какое же оно женское. Оно всё в синяках. Не морочьте мне голову. И не мешайте спать… Идиоты.

Закрываю глаза и быстро засыпаю. Правда, как оказалось, с идиотами я слегка поспешил…

Поутру, вспомнив ночной разговор, я подзываю слугу.

– Кхм-м, Арад, слушай…

Тот внимает и готов исполнить любую прихоть господина. Я же немного тушуюсь – всё-таки не часто приходится удостоверять принадлежность мужчины к женскому сословию.

– Ты – женщина?

Подкрашенные синяками глаза слуги распахиваются дальше некуда, и в них я вижу отражение своей глуповатой физиономии. Да-а, уж…

– Конечно, нет! – начинает возмущаться Арад.

И я верю в его искренность.

– Ну, что? – самодовольно спрашиваю у сапог.

– Это ещё ни о чём не говорит… – сконфузившись, тихо отвечают те.

– Так они и вправду разговаривают! – тут уже поражается Арад.

– Конечно. А чему тут удивляться? Никогда не видел говорящей обувки? – обижаются сапоги.

– Нет. Никогда.

– Так у нас ещё и пояс разговаривает, – по-свойски просвещают они слугу.

– Да, – коротко подтверждает неразговорчивый Аспид.

– И пояс!? – Удивлению Арада кажется нет предела.

И я начинаю беспокоиться за психическое здоровье своего слуги. Столько поразительных открытий с утра да по раньше.

Вдруг впереди у края дороги раздаётся громкий треск кустов.

– Медведь! – тут же забыв о разговаривающих сапогах, испуганно восклицает Арад.

– Дикий кабан! – забыв о слуге, радостно кричат сапоги.

– Да! – немногословно присоединяется к безумному хору Аспид.

И только я молчу и сохраняю выдержку, но на всякий случай достаю тесак. От медведя, конечно, вряд ли поможет, но с кабаном, наверное, справлюсь.

Кусты нещадно трещат, мои вещи и слуга орут, я жду страшного… Наконец ветви кустов раздвигаются, и появляется испуганная морда осла.

– Ой! – как-то по-бабски восклицает Арад.

– Ой, – совсем по-человечески повторяет за ним осёл.

– Ой! – вторят сапоги. – Он разговаривает!

– Они разговаривают! – ревёт осёл.

– Да! – не отстаёт в общем безумии Аспид.

– Харэ-е! – ору уже на всех вместе взятых я. – Что за сумасшедший дом!?

И все замолкают.

Осёл деловито выбирается из кустов и, подойдя к Араду, здоровается:

– Приветствую тебя, Дариада.

– Пиф? – Арад, словно увидав перед собою призрак, смотрит на осла открыв рот.

– Мы же говорили! – радостно голосят сапоги.

– Да! – И Аспид тут как тут.

– Какая Дариада? – Только я ровным счётом ничего не понимаю в этом бедламе.

– Та самая, хозяи-ин. Та самая, – ехидничают сапоги…

– Да!

– Рассказывай! – Я строго смотрю на Арада-Дариаду.

– Ну, да. Я принцесса. – Под тяжестью улик разводит руками слуга… Или уже не слуга?

– Но как же так!? – пораженно восклицаю, уязвлённый в самое сердце чёрной неблагодарностью от спасённой мною принцессы, – Ты же меня обманул… -ла! Сказал… -ла, что ты не женщина.

– Здесь нет никакого обмана – я и не женщина… Пока. – Как-то слишком спокойно пожимает плечиками принцесса-поканеженщина.

– Кхм-м, – смущаюсь я. И чтобы уйти от разговора на слишком пикантную тему, перевожу взгляд на подозрительно болтливого осла Пифа.

– Ты как это так разговариваешь? Никогда не слыхал, чтобы ослы разговаривали!

– Тоже самое могу адресовать твоим странным и чересчур разговорчивым сапогам, – как-то уж очень фамильярно отвечает мне Пиф. Хотя… Что с него взять – это же осёл, хотя и придворный.

А стоит заметить, что и среди придворных Примума болтливых ослов предостаточно, пускай и не таких эталонных.

– Мы тоже впервые слышим. Взять, хотя бы, нашего коня Сивого – тот же помалкивает! – по привычке встревает в разговор моя обувка.

– А я и не знала, что Пиф умеет говорить! – Вслед за остальными способностям осла удивляется и Дариада.

– Это всё король Дендрариад Третий, – охотно поясняет Пиф, – Уж очень он хотел знать, о чём разговаривают придворные.

– Так ты подслушивал?! – гневно восклицает Дариада.

– Что сразу – подслушивал? – Обижается Пиф. – Просто не затыкал уши, когда придворные плели интриги и тайные государственные заговоры. Сама же знаешь, какой король подозрительный. И не мудрено. Помня судьбу его отца Керкуса Второго…

– А что с ним приключилось? – интересуюсь залежалыми сплетнями от двора Уникорнии.

– Что-что? – недовольно бурчит Пиф, – По традиции отравили прямо на пиру, когда пили за здравие короля…

– Кто отравил?

– Знамо кто – Дендрариад и отравил.

– Король?

– Ну, положим, тогда ещё не король, а кронпринц.

– А смысл, если он и так – крон?

– Наверное, традиция, – уклончиво отвечает Пиф. Видимо, осёл не сильно разбирается в хитросплетениях правил престолонаследия Уникорнии.

Мне остаётся только удивляться такой примитивной прямолинейности уникорнийцев. У нас в Примуме с этим всё гораздо сложнее и замысловатей. Яды – не наш стиль.

– А когда ты научился разговаривать? – спрашивает Дариада. – Я же тебя ещё милым ослёнком помню. И тогда ты точно ничего не соображал, не то что говорить. Всё морковку выпрашивал.

Пиф, если бы умел краснеть, то залился румянцем по всей ослиной морде.

– Помнишь, при дворе жил один хитрый богослов? Так вот, твой отец ему хорошо заплатил, чтобы тот научил меня разговаривать… Тот и учил.

Последние слова Пиф произносит заметно скривившись. Видимо, процесс научения человеческому языку до сих пор отдаётся резкой болью в рёбрах.

– Но как ты здесь оказался? – продолжает расспрашивать Дариада.

– Шёл-шёл… И пришёл, – не слишком информативно отвечает Пиф. Наверное, ему есть что скрывать.

– Но ты же пропал из дворца?

– Конечно пропал. Ты же помнишь те времена – если сам себя не пропадёшь, то грубые пустынники с радостью помогут тебе в этом пикантном деле. А им такие серьёзные мероприятия доверять ни в коем случае нельзя… Вот я в одну из тёмных ночей и пропал… – Делится своей историей осёл. – Мне Дендрариад все уши прожужжал – хочу знать каждый шаг принца Ани. А тот-то далеко не дурак оказался, хотя внешне – дубина дубиной, неотёсанная. Он как-то уж слишком быстро вычислил мой тайный статус. Даже не знаю как. Но морковка, которую он мне подсунул вместо шоколадки, оказалась отравленной. Я тогда от греха подальше и пропал…

– Бедненький, – жалеет королевского тайного осведомителя Дариада.

– Что-нибудь слышал о гребне рога единорога? – Вмешиваюсь в семейные истории я и начинаю опрос свидетелей по актуальному для себя вопросу.

– Мариаде принц дарил после свадьбы. Дальнейший его путь для меня сокрыт мраком…

– Про сестру ничего не слышал? – спрашивает осла Дариада.

– Нет. Во дворце, наверное, пирует с мужем-негодяем.

– Нет её во дворце. Пропала…

– Сама? – со знанием дела интересуется осёл.

– Не знаю. Ани сказал, что не хочет выходить из покоев, приболела. Но я смогла через окно к ней залезть. И её там не было.

– В окно? Но там же очень высоко! – не на шутку поражается Пиф.

– А-а, – пренебрежительно машет рукой, как оказалось, весьма бойкая до лазания по фасадам принцесса.

– Ладно, зря теряем время. Мне пора в дорогу. – Я решаю закончить обмен воспоминаниями. – Меня ждёт принцесса и полкоролевства в придачу.

– А я? – спрашивает слуга-принцесса.

– Ты, как хочешь. Не можешь же ты теперь быть моим слугой.

– Почему? – наивно удивляется Дариада.

– Ну, как же. Ты – женщина, принцесса, – перечисляю я только на данный момент ставшие явными недостатки. А что там ещё скрывается за пазухой, сам чёрт не разберёт.

– Ах, ты! – обижается Дариада и отворачивается.

– А, я? – спрашивает уже осёл.

– Что – ты? Слугой моим хочешь быть?

– А что? Я могу. Кормить будешь?

И я задумываюсь. Осёл? Слугой? А что люди скажут? Принц с ослом – слугой! Прощай авторитет и уважение…

– Не-е, – категорически отметаю любые претензии абы кого на получение высокого звания слуги принца Примума.

– Если поможешь найти Мариаду, я выйду за тебя за муж! – неожиданно предлагает Дариада.

Я буквально впадаю в ступор – жениться на бывшем слуге!?

– А что? – неожиданно встревают сапоги, – Отличная будет пара. Совсем как мы!

– Цыц, малявки! – Затыкаю сапогам рот, или чем они там разговаривают. И обращаюсь к Дариаде, – Ты это пошутила, что ли?

– Нет. Слово принцессы! – клянётся в серьезности намерений бывшая слуга.

– Давай-ка, я сперва выполню задание, а там видно будет. – Отвечаю неопределённо, так как ещё сам не определился с этим, творящимся все последние дни, бардаком.

Дариада опять обиженно надувается. Наверное, в представлении любой «принцессы» – её рука и сердце для каждого встречного поперечного вожделенный драгоценный приз. Но зачем мне это «добро» от королевства, на троне которого сидит узурпатор? И ни абы какой, а легко вычисливший в обычном с виду осле коварного акустика и соглядатая.

– Постой… – Вдруг светлеет ликом в синяках Дариада. – Тебе же нужен будет проводник по Уникорнии?

– Ну, да… – Но я пока не вижу поводов для её радости.

– Я могу быть твоим проводником! – восклицает принцесса, – Уникорния для меня как пять пальцев.

– А я-а? А я-а? – волнуется Пиф, наблюдая, как свободные вакансии в моей экспедиции быстро заполняются.

С сомнением смотрю на осла. Вот куда его пристроить? Хотя… Перевожу взгляд на только что обретённого проводника в лице принцессы. Я-то на быстром скакуне, а ей за мной бежать вприпрыжку, что ли?

– Замётано. Будем использовать тебя в качестве перевалочного транспорта, – быстро решаю я.

– Как это? – Кривится Пиф. – Тяжести таскать? У меня подлопаточная грыжа.

– Будешь ездовым ослом. Как это смешно ни звучит. Твоя задача – возить принцессу и не отставать от меня.

– А в тебе сколько будет бутов? – Пиф, вживаясь в роль ездового осла, с сомнением оценивает субтильную фигуру принцессы на вес.

– Двадцать три мута.

– Я согласен. – Сразу же веселеет Пиф. – Мут это не бут…

Быстро свернув бивак, мы выдвигаемся в Уникорнию. Впереди я на бравом коне, следом принцесса на осле. И что-то эта эпическая картина мне напоминает. Только вот что? Нечто настолько давно прочитанное, что ныне надёжно забытое…

Мои сапоги, как всегда, радуются конной прогулке и распевают песни, только репертуар в связи с присутствием принцессы кардинально меняется – что-то там про ясноглазую красотку, что сидит у оконца и ждёт суженного да ряженного, который спутался на чужбине…

Пиф показательно изнемогает под легковесной принцессой. Дариада же что-то напряжённо обдумывает, не замечая страданий своего «скакуна».

– А я предлагал… – бурчит Пиф.

– Что предлагал? – Путь долог, вокруг лишь дикий лес и унылая дорога, и от нечего делать я вступаю в диалог с недовольным ездовым ослом.

– Предлагал не завтракать.

– А-а-а. Что, ноша непомерная? – ухмыляюсь я.

– Какая-какая ноша? – Сразу же вынырнув из тайн женских грёз, сурово смотрит на меня принцесса.

– У Пифа спроси, – ловко перевожу грозное внимание Дариады на осла.

– А чё я? Я ни чё, – юлит хитрый Пиф. – Иду, тружусь, пока все прохлаждаются. Но завтрак могли бы и пропустить.

– Так может нам ещё и не обедать? – ехидничаю я.

– Так вы ещё и обедать собрались?! – начинает искренне возмущаться сварливый осёл. – Достаточно и одного ужина. Переедание вредно как для организма носимого, так и для остеохондроза носителя…

Так, периодически вступая в перепалки с ездовым ослом, мы дружной компанией продвигаемся к цели.

– Всё. Я устал. Давайте передохнём. – К полудню Пиф окончательно выбивается из сил.

Что, впрочем, неудивительно – лес неожиданно закончился, и мы теперь двигаемся по круто уходящей вверх каменистой тропе. Я думаю, и мой Сивый не прочь напроситься на привал, только способностью говорить его природа обделила. А судьба не свела с умным богословом.

– Согласен. Можно и передохнуть, перекусить…

– Что-о?! – Тут же взбрыкивает вздорный осёл. – Идём дальше, я ещё полон сил и энергии!

– Привал. – Неумолимо ставлю точку в начавшейся было перепалке.

Принцесса спешившись незаметно исчезает за ближайшей каменной грудой. И я, пользуясь случаем, также отхожу в сторону.

– Эй-эй! Поаккуратней! – кричат сапоги, – Нас не забрызгай!

– Не переживайте, я снайпер…

Когда возвращаюсь, Пиф лежит на боку и показательно тяжело дышит. Видимо, надеясь на чувство сострадания и переход принцессы на праноедение. Напрасные старания!

Я достаю из поклажи продукты и понимаю, что не стоит слишком уж затягивать путешествие по пустынным и диким местам. Трактир на перевале нам бы совсем не помешал.

– Эй, а она не слишком ли задерживается? – Наконец до меня доходит ставшее подозрительно долгим отсутствие принцессы.

По смыслу своего положения принцессы как бы и не нуждаются в слишком уж продолжительной уединённости. Пиф поднимает голову, профессионально прислушивается.

– Ничего не слышу.

– Пиф, со мной. Сивый, охраняй бивак, – командую я и направляюсь по следу пропавшей.

Иду… Иду… Только камни во всём их диком разнообразии кругом, и ни малейшего намёка на принцессу.

– Пиф, что с акустикой?

– Ничего не слышу. Только ветер завывает.

Проклятье! Я оглядываюсь. Куда она могла подеваться? Слева и справа уходящие ввысь скалы, на которые без надлежащего снаряжения не залезть. Как бы ловко принцесса не умела взбираться по этажам дворца.

– И куда она могла подеваться? – задаюсь в никуда риторическим вопросом. – Неужто гномы утащили в свои подземелья?

Горные пики сурово молчат в ответ, зато отвечает Пиф:

– Гномов здесь нет!

И в его ослином голосе столько категоричности, что для проформы интересуюсь его самонадеянной уверенностью:

– Ты почему это так уверен?

– Здесь обитают крылатые варлы.

– Это ещё кто такие? Летучие мыши, что ли?

– Хуже – летучие люди.

– И чем это нам грозит?

– Как и все люди – могут съесть.

– Да-а? – Не могу скрыть удивления.

Хотя… И чему тут удивляться, помня меню колдуньи Морге. Но вот человек ли она? Женщина – это точно, а вот на счёт людской породы не уверен.

– Думаешь, утащили принцессу на праздничный обед? – спрашиваю всезнающего осла.

– Скорее всего. Если бы растерзал пещерный медведь, остались бы кровавые ошмётки. Повсюду разорванная одежда…

– И то верно, – соглашаюсь с неожиданно умным ослом. – Где тогда искать Дару?

– Надо лезть в горы. – Делает паузу… И многозначительно добавляет, – Или подождать…

– А чего ждать… – Не успеваю договорить начатую фразу, как раздаётся громкое хлопанье крыльев, и на нас падает тень… Огромная тень!

Полёт в качестве глупой добычи мне совсем не понравился. Крутило, вертело, ноги болтались на ветру, как какие-то два малых штандарта, так ещё и сапоги стали подозрительно тесными. Периодически в поле зрения вместо горных пиков попадала искаженная ужасом морда Пифа с выпученными глазами. Судя по всему, он что-то орал в голос, но свистящий у меня в ушах ветер не позволял ничего расслышать. А может мешал мой собственный крик: А-а-а-а! – глуша любые сопутствующие звуки.

С аккуратным приземлением «гостей» никто заморачиваться не стал – нас с Пифом просто сбросили с порядочной высоты на каменистое плато. Ладно, хоть, удалось обойтись без переломов, одним большим ушибом по всему телу.

Пока я отлёживаюсь после удара о камни, рядом постанывает Пиф.

– Встать! Чего разлеглись?!

Я открываю глаза, чтобы глянуть – кто там такой умный выискался. «Умным» оказывается огромный мужик в чёрных кожаных брюках. Оплетённый мускулатурой обнажённый торс не оставляет и доли сомнения в просто чудовищной силе его обладателя. Черепушка абсолютно лысая, а всё лицо густо покрыто охрой. За спиной ввысь устремлены два огромных вороных крыла. Честно говоря, варлов я вижу впервые, и как-то даже не приходилось раньше о них слышать. Конечно, хотелось бы и дальше оставаться в таком же неведении. Но Судьба – та ещё сволочная Хозяйка…

Неожиданно меня хватают за шиворот, как тряпку встряхивают и затем ставят на ноги.

– Спасибо за заботу. – Я стараюсь быть максимально вежливым в этой агрессивно недружелюбной среде.

И с моей стороны это не просто аванс – Пифа поднимают на ноги пинками.

– Я бы попросил… – начинает возмущаться сварливый осёл.

И тишина ему служит ответом.

Вокруг нас стоит десяток крылатых варлов, и все мужского пола. Хотя… О варловских женщинах я не имею ни малейшего представления. Может, они ничем и не отличаются от местных мужиков.

– Он что, разговаривает? – удивление в голосе одного из варлов ничуть не наигранно.

– А неча было пинать! – огрызается осёл.

Местные собираются гуртом и что-то между собой активно судачат. Поднятые вверх крылья при этом нервно трепещут оконечными перьями.

– Хозяи-ин… Хозяи-ин… – заговорщицки шепчут сапоги.

– Ну, что ещё?

– А это мы где?

– Вы что, проспали полёт?

– Там так болтало… Боялись, что свалимся с ног.

И тут я понимаю, что опять стало тихо как в гробу…

Все варлы, как один, смотрят на мои сапоги. А когда их взоры с сапог перемещаются на меня, в глазах легко читается осуждение.

– Господа, я тут ни при чём! – Спешно пытаюсь разрушить неожиданно возникшую между нами стену непонимания.

– Колдун? – сурово спрашивает варл, который до того интересовался, чего это я возлежу после падения с огромной высоты.

– Ни единым разом, – как могу, открещиваюсь от обвинения в приверженности чёрной магии.

– А чего это твои осёл с сапогами разговаривают?

– Осёл не мой. Сапоги мои, но за их базар я не отвечаю.

Варлы снова между собой что-то гыр-гыркают.

– Не могли помолчать? – зло спрашиваю у сапог я. – Мне ещё костра на вершине мира не хватало!

– Съедят, – со знанием дела комментирует варловский совет Пиф.

– Кого?

– Тебя, естественно. Никогда не слыхал, чтобы варлы харчевались ослами.

– А сапоги?

– Чего – сапоги?

– Сапоги в рацион варлов входят? – с напряжением в голосе вопрошает обувка.

– По-моему, нет.

– Это хорошо. А то, нас уже однажды съедали! – радуются сапоги, эгоистически позабыв о своём хозяине.