Почему мы расстались

– Мм, – протянул ты, оглядывая полупустой холл. Зрителей было мало: только завсегдатай-бородач, который снова пришел в кино один, еще влюбленная парочка – наверное, студенты – и старушка в красивой шляпе, на которую я засмотрелась.

– Я возьму билеты.

– Я их уже купила, – сказала я.

– А, – ответил ты. – А мне тогда что купить? Попкорн?

– Обязательно. В «Карнелиане» его умеют готовить.

– Отлично. Возьмем с маслом?

– Бери какой хочешь сам.

– Нет, – сказал ты, дотронувшись до моего плеча. Ты, конечно, этого не помнишь, но я почти растаяла. – Возьмем, что хочешь ты.

Я уже получила то, чего мне хотелось. Мы сидели на моих любимых местах в шестом ряду. Выцветшая роспись на стенах, липкий пол. Бородатый мужчина, как всегда, сел на задний ряд – его привычки всегда были одинаковы и вымеренны, как углы прямоугольника. Сбоку и чуть позади от нас устроилась старушка: она сняла шляпу и положила ее на соседнее сиденье. А рядом со мной сидел ты, Эд, и, когда погас свет, ты обнял меня – и у меня внутри все перевернулось.

Занавес открывается, и «Грета на воле» начинается с яркой, блистательной сцены. Лотти Карсон играет хористку. У нее на подбородке ямочка – благодаря ей актриса стала любимицей Голливуда и любовницей П. Ф. Мейлера. В книге «Когда гаснут огни: краткая иллюстрированная история кино» на фотографиях с роскошных вечеринок Мейлер крепко обвивает Лотти руками. В этом фильме она чуть старше меня, в руках у нее кружевной веер, на голове – крошечная шляпка; в сопровождении оркестра она исполняет песню «Ты просто прелесть, милый», а с потолка на веревках свисает картонное блестящее яблоко. Майлз Де Ла Раз с напомаженными усиками, сидя в ложе между угрюмыми телохранителями, не может отвести от Лотти глаз, а ты, забыв о попкорне, сжимаешь мою ладонь обеими руками, теплыми и словно наэлектризованными.

За кулисами Майлз показывает, какой он поганец, словно одних усов было недостаточно, чтобы мы об этом догадались. «Грета, я тысячу раз просил тебя не разговаривать с этим уродом-тромбонистом», «О, мы с Джо всего лишь друзья» и так далее. Потом, наверное, был еще диалог и еще песня, но…

…ты меня поцеловал. Это было неожиданно, хотя, мне кажется, нет ничего неожиданного в том, чтобы поцеловать кого-то на свидании, особенно если ты Эд Слатертон или, раз уж я решила написать всю правду, если ты Мин Грин. Отличный первый поцелуй: нежный и прерывистый; я и сейчас, сидя в пикапе отца Эла, чувствую его на шее так же отчетливо, как солнечный свет и тряску машины. «Что же ты сделаешь дальше?» – подумала я, а потом под ра-та-та автоматов в переулке, под свист пуль, вонзающихся в футляр для инструментов, и под крики Лотти Карсон, одетой в норковую шубку, сама поцеловала тебя.

Лотти Карсон нужно уезжать из города, а мы остаемся на своих местах. Верный соратник Майлза Де Ла Раза, лысый тип, игравший простуженного очкарика в «Полночном ужине», сажает Лотти на поезд, а она швыряет норковую шубку прямо в его недовольное лицо. Но ты, наверное, не помнишь эту сцену, потому что мы были заняты французским поцелуем: твой влажный рот источал тончайший аромат мятной зубной пасты. Как-то однажды мы с Элом смотрели «Грету на воле» и «Хватай пушку» у него дома и угощались пиццей с холодным кофе, от которого на меня напала болтливость, а на Эла – тревожность: у него тряслись колени и он не знал, куда девать руки. Так что эту сцену я видела. Боже, как же Лотти пожалеет о том, что выбросила шубку, ведь поезд едет все дальше и дальше на север. На большом экране склейки сцен смотрятся еще лучше, края изображения затуманены, и мы видим названия городов: «Буффало! Следующая станция Буффало!» – а затем становится только интереснее: «Вустер! Бадвуд! Чокипонд! Даксбриз!» – и так пока Лотти не приезжает в Юкон, где ее на собачьей упряжке встречает укутанный Уилл Рингер, который готов увезти Лотти еще дальше и спрятать… А твоя рука скользит по моей шее, и я не знаю, станешь ли ты трогать меня за грудь через почти самую любимую мою блузку со странными жемчужными пуговицами, из-за которых ее приходится стирать вручную, или же ты просто подержишь меня за талию, прежде чем опуститься еще ниже, и расскажешь ли ты кому-то, если я захочу тебя остановить, и прошло всего двадцать минут от нашего первого фильма на первом свидании, а ты уже вовсю прикасаешься ко мне. Я отнимаю свои губы от твоих и вижу, что Лотти Карсон одна спит в иглу, а Уилл Рингер – у него заиндевела борода; он сбреет ее по просьбе Лотти, которую он любит, – спит с собаками. Затем мы, едва держась за руки, спокойно сидели в темноте до конца фильма, а потом на экране был долгий-долгий поцелуй, а потом мы, моргая, стояли в холле, и я спросила, что ты думаешь о фильме.

– Хм-м, – протянул ты, пожал плечами, посмотрел на меня, снова пожал плечами и покачал ладонью вправо-влево – мол, фильм так себе, – а мне захотелось схватить тебя за запястье и прижать твою руку туда, куда совсем недавно я бы тебя не пустила. Мое сердце, Эд, бабахало, требуя, чтобы это случилось прямо 5 октября в кинотеатре «Карнелиан».

– Ну, мне фильм понравился, – сказала я, надеясь, что не покраснела от собственных мыслей. – Спасибо, что посмотрел его со мной.

– Угу, – буркнул ты и добавил: – Всегда пожалуйста.

– Всегда пожалуйста?

– Ты поняла, о чем я, – сказал ты. – Прости.

– Прости?

– Нет, – ответил ты. – Я хотел спросить: чем теперь займемся?

– Хм-м, – задумалась я, а ты посмотрел на меня так, словно забыл свой текст. Чем с тобой можно заняться? Я рассчитывала, что ты сам что-нибудь предложишь, потому что я позвала тебя в кино. – Есть хочешь?

Ты слегка улыбнулся.

– Я играю в баскетбол, – отозвался ты, – так что ответ всегда «да».

– Понятно, – сказала я, мечтая о чае. Смотреть, как ты ешь? И это весь день, всё 5 октября? У меня в голове до сих пор блистал образ Греты, и мне хотелось, чтобы мы сделали что-то такое…

А потом я вздохнула, вздохнула по-настоящему. Мне пришлось вести тебя – ведь ты не мог вот так сразу все понять – к началу истории, благодаря которой «5 октября» стал бы таким же чудесным фильмом, как тот, что мы только что посмотрели. К чему-то большему, чем старушка, что прошла мимо, чему-то большему, чем все, что могло попасться тебе на глаза обычным серым днем. В моих мечтах перед нами открылся занавес, и я взяла тебя за руку, чтобы показать тебе что-то большее, чем поцелуи двух влюбленных студентов в кинотеатре, что-то лучшее, чем чай для девушки и обед для спортсмена, ведь это случается в любой другой день с любыми другими людьми, я хотела показать тебе нечто волшебное на большом экране, нечто сверх, нечто…

…необычайное.

Я вздохнула и махнула рукой в нужном нам направлении. Я устраивала приключения прямо у тебя под носом, Эд, но ты их не замечал, пока я их тебе не показывала, и вот поэтому мы и расстались.

У меня разрывается сердце оттого, что приходится отдавать тебе этот мини-постер, но твое сердце тоже разбито, так что, думаю, мы в расчете. Да и все равно я по понятным причинам больше не могу видеть Лотти Карсон, поэтому, не верни я этот постер тебе, он сгнил бы где-то на свалке, а так ты заметишь его, как только откроешь коробку, и расплачешься, глядя на ее улыбку, на ее роскошную улыбку, на знаменитую улыбку Лотти Карсон.

– Что? – спросил ты, глядя на старушку, которая шла вниз по улице.

– Лотти Карсон, – ответила я.

– Кто она?

– Она была в кино.

– Да, я видел, она сидела за нами. У нее еще такая шляпа.

– Да нет же, это Лотти Карсон, – сказала я. – По крайней мере мне так кажется. Она была в кино. Грета.

– Правда?

– Ага.

– Уверена?

– Нет, – ответила я. – Конечно, я не уверена. Но все может быть.

Мы вышли на улицу, и ты прищурился и нахмурился.

– Она совсем не похожа на актрису из фильма.

– Фильм сняли сто лет назад, – возразила я. – Включи воображение. Если это Лотти, значит, она тайком пришла в «Карнелиан», чтобы посмотреть на саму себя, и об этом знаем только мы.

– Допустим, это она, – не уступал ты. – Но как это проверить?

– Это невозможно проверить, – ответила я. – Точно не сейчас. Но знаешь, я кое-что почувствовала. Во время долгого поцелуя в конце.

Ты улыбнулся, и я поняла, о каком поцелуе ты думаешь.

– Да, ты кое-что почувствовала.

– Я не о том поцелуе, – сказала я и снова почувствовала, как ты обеими руками нежно отводишь мои волосы назад. – Я про поцелуй в фильме.

– Подожди немного, – сказал ты и вернулся в кинотеатр.

Дверь за тобой захлопнулась, и я смотрела на тебя сквозь мутное стекло, словно ты был на пленке без фокуса или на поблекшей гравюре. Ты быстро приблизился к стене, чуть нагнулся, а потом поспешно вышел на улицу, взял меня за руку, и мы на красный свет перебежали Десятую авеню к химчистке. Я посмотрела на часы над вешалкой, которую работники химчистки крутят, чтобы найти одежду клиентов. Фильм оказался коротким, и у меня было полно времени до часа, к которому я обещала маме быть дома и к которому условилась созвониться с Элом, чтобы рассказать ему о свидании во всех подробностях. Вещи в пластиковых чехлах кружились друг за другом, словно им устроили учебную пожарную тревогу, но вот вешалка остановилась, и неказистое платье упало в объятия морщинистой женщины. Но ты, положив теплую руку мне на щеку, повернул мою голову, и я поняла, что ты хочешь мне показать. Из книги «Когда гаснут огни: краткая иллюстрированная история кино» я знала, что это называется мини-постер – его-то ты и стащил из «Карнелиана». Судя по цветовой гамме, ты держал в руках настоящий классический образец постера, на котором были и ямочка на подбородке, и улыбка. На фоне метели красовалась любимица Голливуда милашка Лотти Карсон.

– То есть, по-твоему, – спросил ты, – эта актриса и вон та женщина – один и тот же человек?

– Посмотри на нее, – сказала я и взялась за уголок постера. У меня перехватило дыхание, когда я до него дотронулась. Я держалась за один уголок постера, ты – за другой, в третьем углу виднелся логотип Bixby Brothers Pictures, а четвертый уголок, как видишь, оторвался и остался висеть на кнопке в холле кинотеатра, когда ты сорвал постер, чтобы мы вместе могли рассмотреть Лотти Карсон.

– Если это Лотти, она, наверное, здесь живет, – осенило меня. Старушка в пальто и шляпе уже успела дойти до середины улицы. – Ну, то есть в этом районе. Неподалеку. Это было бы…

– Если это, конечно, Лотти, – сказал ты.

– Глаза точь-в-точь такие же, – ответила я. – И подбородок. Посмотри на ямочку.

Ты взглянул вдаль, потом на меня, потом на постер.

– Ну, – сказал ты, – это точно Лотти. А вот старушка может ею и не быть.

Я отвела взгляд от старушки и посмотрела – боже, как же ты был прекрасен – на тебя. Я поцеловала тебя. Я до сих пор помню твои губы, я прямо сейчас ощущаю то же, что и в ту минуту, хоть у меня уже и нет чувств.

– Даже если это не Лотти, – прошептала я после поцелуя и уткнулась тебе в шею, но мне тут же пришлось отпрянуть от тебя, потому что женщина из химчистки кхм-кхмыкнула на нас и прошла мимо, перекинув через руку устало повисшее неказистое платье, – мы должны за ней проследить.

– Что? Проследить за ней?

– Пойдем, – сказала я. – Сможем проверить, Лотти это или нет. Ну, и…

– Это лучше, чем смотреть, как я ем, – ты прочитал мои мысли.

– Ну, можем и пообедать, – сказала я. – Или, если тебе нужно, пойдем по домам.

– Нет, – ответил ты.

– Нет, ты не хочешь идти домой, или нет, тебе не нужно идти домой?

– Нет, то есть да, пойдем за ней, если хочешь.

Ты стал переходить на ту сторону улицы, по которой шла старушка, но я схватила тебя за руку.

– Нет, останемся здесь, – сказала я. – Нужно соблюдать безопасную дистанцию, – это я знала из «Полночи в Марокко».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Необычайная неделя (итал.).