Захват. Байкеры против инопланетян

Фонари отлетели в сторону, стало темно. «Бусина» вдруг разразилась чередой ярких, абсолютно бесшумных вспышек, которые больше всего напоминали стрельбу из лазера!

Я бросился на пол. Запахло озоном и жженым пластиком. У задней стены гаража на пол рухнуло что-то тяжелое.

– Ну зараза, если ты мне мотоцикл повредишь! – вдруг взвыл Кроха и метнулся на четвереньках куда-то в темноту.

В следующий момент он вновь оказался рядом, в руке у него был огромный металлический совок!

Он махнул совком, стараясь ударить по висящей в воздухе штуковине, но это не возымело должного действия! «Дрончик» остался висеть в воздухе, а в полотне совка появилось аккуратное отверстие, края которого светились от температуры.

– Третий клапан на цилиндр! – ахнул Кроха и махнул еще раз с таким же результатом.

Я уже было собрался тихой сапой пробираться к выходу, потому что никак в мой жизненный план не входило быть разрезанным на кусочки непонятным летающим предметом: то ли плодом изобретений пресловутой «Лаборатории Икс», то ли «подарочком» внеземных технологий, как вдруг рядом раздался вопль Ирландца.

– А попробуй-ка вот этого, сучара! – рявкнул он.

Грохнул выстрел. Завоняло порохом. Я обернулся. Сметенный зарядом картечи непонятный объект валялся у металлической двери гаража. Он еще мигал, но всем стало ясно, что он поврежден.

Ирландец перешагнул через меня, прошел до двери и, не глядя, растер его каблуком. В тишине отчетливо послышался неприятный хруст.

Я в первый раз за многие месяцы почувствовал, что задыхаюсь. Нащупал в кармане баллончик с сальбутамолом, вытащил его, взболтал и вдохнул порцию лекарства. Ощутил на языке горьковатый вкус лекарства.

Кроха нашарил на полу фонарь, посветил, склонился над размазанным по полу шариком.

– Кучно пошла! – нервно хохотнул наш хозяин, ковырнув пальцем следы на штукатурке.

Я тоже поднялся на ноги, подошел ближе. Похоже, наш «дрончик» был не совсем механизмом. На полу шевелилось что-то вполне живое. Кроха хмыкнул и в свою очередь растоптал то, что осталось от «бусины». Теперь на полу было только мокрое пятно.

Со стороны улицы не донеслось ни звука.

– Соседи полицию не вызовут? – поинтересовался Кроха.

– Не должны, – Ирландец опустил дробовик.

Дальше скрываться смысла не было, и он хотел включить верхний свет, но не тут-то было. Бесполезно пощелкав выключателем, Ирландец с фонарем осмотрел гараж. По счастливой случайности мотоциклы остались целыми, пострадала лишь деревянная полка с инструментами: ее наискосок разрезало надвое, и половины разошлись, обрушив на пол инструменты. Напополам разрезало висевшую на гвозде грязную гаражную робу, перерезало проводку да на стенах виднелись глубокие следы.

– Мать честная! Это ж… хрень какая-то!

И тут я вспомнил про аптечки! Хлопнул по лбу рукой, полез в нагрудный карман, достал одну из них. Скорее всего, маячка там не было, потому что вояки вычислили дом Ирландца, а не нас.

– Вот я так и знал, что вы сперли там что-то! – хмыкнул Ирландец.

– Это что за хрень? —спросил Кроха, ткнув пальцем в белый пенал. – Ну точно! Наверняка наркота! Вот они нас и пасут.

Я положил аптечку на верстак, аккуратно открыл. Точно посередине коробочки находился один-единственный пенал белого цвета. Я вынул его из углубления, но сразу открыть не смог.

– Дай сюда! – нетерпеливо прошипел над ухом Ирландец, но я отмахнулся.

Наконец я нащупал крохотную кнопку на торце пенала, нажал.

В руках зашипело, и я едва не выронил пенал на пол, а потом он раскрылся, и на ладонь выкатились гладкие, серые горошины, очень похожие на ту, которую мои друзья с таким остервенением только что растерли по полу! Только меньше.

– Шесть штук, – посчитал я.

– Короче, такая же фигня, как и та, – Кроха кивнул на мокрое пятно на полу.

– Не, – отрицательно покачал головой Ирландец. – Эти меньше и вроде бы другие… – Ирландец поставил фонарь на сиденье «Ямахи», торопливо закурил. Руки у него подрагивали. В полумраке гаража было хорошо видно, как у него трясутся руки – огонек сигареты так и прыгал!

– Короче, делаем так!..

Через полчаса мы, нисколько не скрываясь, распахнули гаражные ворота и вывели навьюченные мотоциклы

– Глядите в оба! – напутствовал он нас. – Я гнать не буду, успеете. Главное – не отставайте!

Легко сказать! Попробуй на шестисотке23 угнаться за литровой «Ямахой R1» да еще после возлияний! Но деваться было некуда.

– Попробуем!..

Буквально через пять минут улица огласилась ревом мотоциклов. Из-за забора было не видно, но мне показалось, что не менее двадцати «железных коней» подъехали к дому Ирландца. Где-то со стуком захлопнулось окно. На улице раздались девичьи взвизги, чей-то гогот. Мы завели мотоциклы, Ирландец отодвинул шпингалеты ворот. Одна из створок сразу же подалась наружу, и в щель просунулась голова Карабаса.

– Готовы? – при свете фонаря над гаражом было видно, что он улыбается.

Ирландец бросил ему ключи от дома.

– Ворота закроешь. Ну, с Богом!

Карабас поймал ключи, дождался, когда хозяин дома сядет на свой «R1» и быстро распахнул створку ворот.

Сначала Кроха, потом я, а за мной Ирландец выехали со двора.

На улице нас ждала странная картина: для нас путь был свободен, но не менее десяти дорогих, пузатых чопперов и «Голд Вингов»24 окружили «Тигр», полностью заблокировав его. В свете уличных фонарей было видно, как из вездехода, приоткрыв дверцу, пытался кто-то выйти, но это было невозможно: слишком узкая щель не позволяла рослым воякам протиснуться наружу. Послышался взрыв хохота.

Водитель сделал попытку сунуть в лицо мотоциклистам «Калашников», но не менее пяти стволов появились в руках иркутян в ответ на этот недружелюбный жест. Вояка выматерился, ствол исчез, стекло закрылось.

Что было дальше, я не видел, потому что мимо меня жиганул Ирландец, и я был вынужден поддать газу, чтобы поспеть за его ярко-красной, расчерченной белыми молниями курткой.

Тут же пришлось тормозить, потому что следующая улица была главной. Но Ирландец тормозить не стал. Непрерывно сигналя, он вылетел со второстепенной, повернул направо и со свистом ушел вперед, изящно лавируя между машинами.

Мы с Крохой на своих увешанных сумками и кофрами кониках рванули следом.

Гонка по ночному городу была, несомненно, упоительна. Для Ирландца. Я только и успевал, что «считывать» знаки, смотреть под колеса, чтобы не налететь на выпирающий канализационный колодец и не провалиться в яму, и уворачивался от машин.

Вскоре мы выехали на неширокую улицу с четырехполосным движением, стало попроще. Промчались по кольцу, свернули в сторону и буквально через пять минут городские дома остались позади, на дорогу опустилась непроглядная ночь, фара мотоцикла освещала идеально ровную дорогу со свежей, четкой разметкой.

Шоссе нырнуло с горы вниз, меня обдало промозглой сыростью, а потом мы снова въехали на гору, и стало теплее. Такое повторялось снова и снова. Потом шоссе выровнялось, и идущий первым Ирландец включил поворотник. Мы остановились на обочине, спешились. Ирландец приоткрыл стекло шлема.

– Сейчас будет пост! – объявил он нам. – Ничего не бойтесь, говорить буду я. Посмотрю, может, знакомые будут.

Но нам повезло: окошко на полицейском посту светилось, но к дороге никто не вышел.

Мы ехали и ехали куда-то в темноту. Дорога по-прежнему то и дело спускалась вниз, потом поворачивала вправо и поднималась в гору, сквозь деревья светились огни то ли деревенек, то ли пригородных коттеджей. Стало очень холодно и сыро.

Наконец, Ирландец притормозил и свернул с шоссе на проселок, во тьму. Вскоре мы оказались перед большими деревянными воротами. Ирландец посигналил. Ждать пришлось довольно долго, но потом за воротами раздались шаги, створка ворот неторопливо поехала в сторону.

– Привет, Дугар! – крикнул Ирландец в темноту и въехал в ворота.

Мы последовали за ним.

Проехали к крыльцу, над которым горел фонарь, заглушили мотоциклы, подождали хозяина. Со стороны ворот к нам подошел немолодой бурят в темной куртке, улыбнулся Ирландцу, взмахнул рукой.

– Салют!

– Доброй ночи, Дугар! – вздохнул Ирландец. – Будь другом, – перекантоваться надо! И мне, и вот им, – он кивнул на нас.

Бурят несколько секунд размышлял, глядя на нас, потом пришел к какому-то решению, согласно мотнул головой.

– Давайте в дальний домик. Тот, у залива. Мотики под навес поставите. За мной езжайте! – и он снова ушел от освещенного крыльца в темноту.

Мы развернули мотоциклы на маленьком пятачке возле крыльца, покатили куда-то в лес по узкой тропинке. Мотоцикл то и дело прыгал по камням и корням деревьев. Наконец, фары осветили деревянный старый дом с большим навесом, пристроенным с одной стороны.

Дугар открыл дверь ключом, зашел внутрь, включил освещение, и над крыльцом загорелся фонарь. Бурят появился на крыльце, протянул ключ Ирландцу.

– Белье в шкафу. Душ если надо – заранее включайте, чтобы нагрелось. Если водка нужна там или еще че, – это ко мне. Ну да ты сам все знаешь! – и Дугар все так же неторопливо ушел во тьму.

– Он что, в темноте видит? – почему-то шепотом спросил я.

– А кто его знает, – ухмыльнулся довольный Ирландец, – может, и видит! Все, ребятишки! Хотели на Байкал посмотреть или не хотели, теперь деваться некуда – посмо́трите.

– Погоди, – остановил Кроха нашего нового друга, – Я думал, ты нас на федеральную трассу выведешь! А ты нас куда привел?

Ирландец косо глянул на руку Крохи, легшую ему на плечо, но на питерца это не произвело ровно никакого впечатления.

– Если, ребята, вы куда-то влипли, вас на трассе найти – пять минут делов! Пост гаишников на въезде в Слюдянку, потом – в Улан-Удэ и так далее. Тут вам не центральная Россия, где дорога на дороге. Тут трасса одна-единственная до самого Владика. Переночуйте, с утра все будет ясно. – Ирландец принялся отстегивать от мотоцикла сумку.

Отстегнул, взвалил на плечо, поднялся на крыльцо, обернулся.

– И потом, неужели вы думаете, что мне неинтересно узнать, что это за фигня такая мне стены гаража располосовала? – наш новый друг скрылся за дверью.

– Третий клапан на цилиндр, – задумчиво сказал Кроха, глядя ему вслед. – Выбора у нас, похоже, нет.

– До утра перекантуемся, а там видно будет, – дипломатично предложил я.

Мы повернулись каждый к своему мотоциклу и стали – уже во второй раз! – развьючивать наших коников.

….Спустя три дня мы с Крохой сидели на причале на заливе Иркутского моря25 и удили рыбу. Вернее, этим занимался Кроха, я просто сидел рядом, смотрел, как он это делает, и листал найденную в доме книжку. Она называлась «Геофизические методы поисков и разведки».

Уже который раз мои глаза пробегали по строчкам: «По оценке разных исследователей среднее содержание урана в земной коре составляет от 1,8 до 3,6 граммов на тонну, тория – от 7,2 до 13 г/т, калия – от 1,6 до 2, 5%. В качестве кларковых концентраций принимают данные А. П. Виноградова…» Далее шли непонятные цифры.

Меня с толку сбивало слово «кларк». Что это такое, я не знал. Зато был осведомлен о неких кварках, которые представляли собой не что иное, как фундаментальные частицы мироздания, не имеющие собственной структуры. Это с лекций по физике в мединституте остались какие-то обрывки. Наконец, я не выдержал, включил телефон, который нам оставил Ирландец, зашел в Интернет и забил эти злосчастные кларки в поисковую строку. Оказалось, что это постоянная распространенности вещества в литосфере или любой другой массе, выраженная в процентах или других единицах.

– Надо же!

Пока мы бездельничали на турбазе, Ирландец то и дело уезжал в Иркутск по делам, он куда-то увез злополучную аптечеку «на экспертизу». Вторую я на свой страх и риск оставил себе, хотя и спрятал подальше. Ирландец припер с собой из города дозиметр, и мы даже измерили радиацию возле пенала – мало ли что? – но фон был в норме: 14 микрорентген в час.

Самое время было убраться отсюда восвояси, но что-то все время удерживало. Первый день мы чинили и обслуживали мотоциклы, меняли шины на более зубастые, у меня неожиданно начались неполадки с электрикой, так что пришлось искать причину неисправности и устранять ее. Оказалось, просто закис один из контактов.

На второй день мы на катере Дугара поехали в Листвянку26, которая была всего километрах в сорока от нас, ну и там зависли на весь день: экскурсия на катере до острова Ольхон, – пока туда, пока обратно, – покупка сувениров, посиделки в местном кафе, опять же омуль… На турбазу мы вернулись, когда стемнело, – сытые, довольные и нос в табаке.

А ночью я в первый раз понял, что такое землетрясение! Я не спал, лежал на своей койке и глядел в темноту, размышляя о нашем путешествии.

И тут качнуло!

А потом еще и еще раз! Дом заходил ходуном, все заскрипело, словно жилье было сложено не из лиственничных бревен, а из прутиков, как домик Ниф-нифа. У сторожки Дугара завыла собака. Вой подхватили волки, которых хозяева турбазы держали в клетках посередине огромной территории.

Мы с Крохой, не сговариваясь, вывалились на крыльцо, в ледяную ночь.

Снаружи было тихо, если не считать воя животных. Никто не включал свет, не выскакивал наружу полуголым и не метался по полянам. Здешние жители, видимо, привыкли к такому.

– Может, мотоциклы надо из-под навеса вывести? – нерешительно предложил я. – Вдруг завалит?

Мы постояли еще. Толчки прекратились, новых не было. Вслед за нами на крыльцо лениво выполз Ирландец.

– Идите спать, москвичи! – назидательно произнес он. – Если что случиться, так не здесь, а в городе.

–Это сильное землетрясение? – спросил я.

– Не знаю, – равнодушно ответил иркутянин, – баллов пять-шесть. Да идите спать, холодно на фиг! У нас в эпицентрах до десяти бывает, как видите, никого еще не завалило.

Сегодня Ирландец велел всяко-разно дождаться его. Что-то там у него должно было сегодня решиться, а что именно, он не говорил, и это нервировало Кроху. Тот себе места не находил с того самого момента, как иркутянин уехал в город. Только к вечеру немного расслабился, взял у Дугара удочку и теперь сидел на причале, задумчиво глядя на поплавок.

– Брось читать лабуду, все равно ничего в ней не смыслишь! – сказал он, отвлекая меня от «Геофизических методов…». – Лучше расскажи, как так получилось, что ты подсел?

– Да так, – буркнул я, гладя в воду, – ударил одного, а он возьми да и помри по дороге в больницу.

Тут поплавок дернулся, а потом исчез с поверхности воды. Но Кроха на него внимания обратил, замер на несколько секунд, а потом ко мне повернулся, и лицо у него было изумленное.

– Леха! – только и смог сказать он. – Это же ты! Леха! Алексей Кириллов! – он надолго замолчал.

– А я даже и подумать не мог, – произнес он минуту спустя. И голос у него был странным, – что ты – это ты… Удивительно… Столько раз твою фотографию видел в газетах и в блогах, и по телеку тебя показывали, а увидел и не узнал.

– Время меняет людей, – утешительно сказал я, хотя чего его было утешать?

– Сколько отсидел?

– Два.

– А дали?

– Так и дали. Да ладно, все могло быть намного хуже, учитывая кого порешил. …А так – убийство по неосторожности.

– А родители?

– Умерли. Мама еще раньше, а отец – пока в СИЗО чалился. Инфаркт. Вернулся – там уже долгов за квартиру накопилось. Ладно, соседи хорошие, смотрели за хатой, а то вернулся бы – а там другие люди живут.

Поплавок вынырнул из воды и снова, как ни в чем не бывало, закачался на месте.

– А… девушка? Не обзавелся? – нерешительно спросил Кроха, и тут я сообразил, что до сих пор мы на тему личной жизни как-то и не разговаривали особо.

– У тебя рыба всю начинку объела! – сказал я вместо ответа.

Кроха вытащил из воды снасть, печально оглядел крючок, вздохнул.

По доскам причала застучали башмаки, мы обернулись. К нам торопился Ирландец, за ним еле поспевал Карабас.

– Здорово! – крикнул спортбайкер. Рыжая шевелюра горела на солнце, как огонь. – Смотрите, кого я привел!

– Привет, мужики! – воскликнул Карабас. – Клюет?

Кроха кивнул на пакет с блестящей тушкой небольшого ленка.

– Короче, парни, все ништяк! – воскликнул Ирландец и взъерошил волосы. – Вы чисты перед законом, как… – тут он запнулся, подыскивая нужно словцо.

– Как девственницы! – довольно хрюкнул сзади Карабас.

– Короче, белые и пушистые. Ни у каких ведомств к вам претензий нет. Так что отдыхаем по полной! И что у нас в планах? – осведомился он у меня.

– Тогда чего ты нас тут три дня продержал? – насупился Кроха.

– На всякий случай! – уклончиво ответил иркутянин. – А вдруг вы в самом деле кого-то грохнули?

– Перестраховался значит?

– Ну типо того, – кивнул Ирландец. – Да ты не серчай, Слав, все ж нормально! Ольхон посмотрели, рыбу вон удите. Сейчас шашлыки будут! Я вот вас спрашиваю, планы-то у вас какие?

– Выпить? – усмехнулся я.

– Не, – опять махнул рукой Ирландец. – Это ясно-понятно! Я о глобальном. Предлагаю завтра махнуть до Листвянки, оттуда переправиться с мотиками в порт Байкал и проехать восемьдесят километров по Кругобайкальской железной дороге. Во будет приключение! Обещаю! – он поднял вверх большой палец.

Кроха неторопливо сматывал удочку.

– А внедорожник этот?

– А внедорожник этот левый какой-то. – хмыкнул Ирландец, – В общем, у федерального агентства такой тоже есть, но только он у них прямо сейчас по Тюмени бегает. А этот с тех пор и не появлялся у моего дома. Как в тот вечер отъехал, так и не видели его. Видать, убрались отсюда подобру-поздорову. Я кому надо о них сказал. Люди займутся.

Мы пошли в домик по покрытой слоем хвои утоптанной дорожке, но я и никак не понимал, почему тревога, которая, по идее, должна была меня оставить, никуда не исчезла, и по-прежнему сосет под ложечкой? Объяснить я это не мог, а значит, пока не следовало доставать этим остальных. Зачем отдых портить?

– Так вы что, с нами собрались? – вдруг осенило меня.

– А как же! – Ирландец хлопнул меня по плечу. – Вон видишь, Женька по такому случаю даже косуху снял!

Я только сейчас обратил внимание, что Карабас одет в черную походную куртку из кордура27.

– Трудновато будет на таких мотоциклах, как у вас, – осторожно сказал я.

– Обижаешь, начальник! – рассмеялся Карабас. – Я на «Тенере» приехал – мотоцикл хоть и старый, но проверенный, а Ирландец вообще самый хитрый из нас – у него «Suzuki DR», ему проще всего будет: мотоцикл легкий. Мы мотики у Дугара оставили.

– А чего жена скажет? – хитро скосил на него глаза Кроха.

Он, кажется, тоже повеселел.

– Ниче не скажет, – хмыкнул Карабас, – улетела вместе с сыном в Турцию. Вчера провожал. Я, может, до Улан-Удэ с вами прокачусь, давно у ребят не был.

Уже в темноте мы жарили шашлыки на поляне возле дома и пили «Джек Дениэльс», который привез с собой Карабас. Запах мяса, жареного на углях, смешивался с запахом хвои, сосновой смолы, прелой земли, папоротника и трав. Было прохладно, но зато почти не доставали комары.

Не могу сказать, что на душе было легко. Слишком просто все закончилось. Я то и дело вспоминал хруст стеклышка противогаза под кулаком Крохи и то, как серый свалился на землю. Упал он так, как падает человек либо уже умерший, либо надолго потерявший сознание. И поэтому я не разделял радости друзей по поводу избавления от преследователей. Где-то внутри зрела уверенность, что еще ничего не закончилось, расслабляться рано. Ухо надо парусом держать.

Голова от выпитого слегка кружилась, и я отошел в сторонку и лег на скамейку, которую мы вытащили из-под навеса на поляну.

– Понимаешь, Кругобайкальская железная дорога, это же всем дорогам дорога! – рассказывал у костра Карабас Крохе. – Там итальянские инженеры работали – уникальные сооружения оставили: и мосты, и тоннели, и подпорные стенки… Ты где учился? А я наш политех окончил, и для меня это много значит. Да ты сам все увидишь! – было очевидно, что он сел на своего любимого конька и теперь мог говорить долго.

Кроха с уважением слушал, разомлев от виски и отличного шашлыка.

Надо мной висели огромные, просто какие-то неправдоподобные звезды. Луна еще пряталась за сопкой, и поэтому видно было отлично. Я несколько раз глубоко вздохнул. Дышалось здесь все-таки на удивление легко, и я вдруг понадеялся, что приступов астмы у меня больше не будет.

Темный небосклон прочертила яркая вспышка. Метеорит! Я замер, вглядываясь в небо и стараясь обхватить взором как можно больше пространства, чтобы не упустить ничего. И точно: не прошло и пары минут, как по небу – на этот раз слабее – чиркнула еще одна звезда, а потом, уже более длительно и ярко, – еще одна. Словно неведомый огромный курильщик где-то там, во тьме, хотел прикурить и все чиркал и чиркал о коробок спичкой…

– Ты чего там? – окликнул меня Ирландец, подойдя поближе

– Да вот, смотрю, звезды падают, – ответил я.

Ирландец задрал голову, какое-то время постоял, глядя вверх, а потом обернулся к остальным.

– Эй, народ! Совсем забыл! Сегодня же передавали, что звездопад будет. То ли леониды28 какие-то падать будут, то ли какие-то гоминиды29, блин, забыл напрочь, как называется. Короче, метеоритный дождь! Тащите коврики.

Через пять минут все, сопя, расположились вокруг меня, кто где. Несколько минут все молчали.

– Не понял я, где твои эти гомики? – первый не выдержал Карабас.

– Да тихо ты, – попросил Ирландец. – Гоминиды, а не гомики. Смотри лучше!

И мы смотрели. Еще несколько минут ничего не происходило, а потом вдруг словно кто-то метнул на черный бархат игрального стола горсть алмазов. Метеориты сгорали в атмосфере абсолютно беззвучно, и от этой мимолетной красоты на душе становилось печально.

– Красиво, – сказал рядом Ирландец. – Все загадали желание? Загадали? – переспросил он, потому что никто не отвечал.

– Загадали, чего там, – ответил я за всех.

Я думал о невозможном. О том, чтобы все было, как прежде, до той страшной аварии, чтобы я и Ирка по-прежнему были рядом. Чтобы она была жива…

Рядом раздался громкий храп – это храпел вырубившийся Карабас. Кроха ругнулся, встал, взял коврик и пошел к костру. Мы с Ирландцем еще какое-то время смотрели в небо. Напоследок небосвод порадовал нас совсем уже необычным зрелищем – звезды падали медленно, вертикально снижаясь над примолкшей ночной тайгой, и гасли уже над самыми верхушками сосен.

– Серый! – тихонько позвал я.

– Чего? – отзывался он.

– А что там… с экспертизой?

– Не знаю я, – немного погодя ответил он. – Друг у меня в отпуск уехал. Как вернется – сделает.

– А когда вернется?

– На днях.

А потом небо заволокло облаками, и мы, разбудив Карабаса, похватали пожитки и пошли в дом. Если мы хотели завтра пораньше выехать, надо было ложиться спать.

Следующий день был, наверное, одним из самых лучших дней за все путешествие. Встали мы довольно поздно, пока собрались, пока поели, пока выехали – был уже обед.

В Листвянке друзья меня слегка удивили. Мы с Крохой остановились, не доезжая до пристани, подождать приотставших товарищей, как вдруг рядом с нами затормозила старенькая, криворукая, белая «Тойота». Из «Тойоты» выглянул молодой бородатый священник.

– Иностранцы? – спросил он. – Нет? Ну хорошо! А то там, на причале, полиция! Иностранцев они обычно достают с регистрацией! Но вам боятся нечего! – он хотел было нажать на газ, но тут к нему склонился Кроха.

– Благословите, батюшка, на долгое путешествие!

Батюшка, который вряд ли был старше Крохи, не сморгнув глазом, благословил рослого питерца.

– Как зовут? Ярослав? Ну ангела-хранителя тебе в дорогу раб Божий Ярослав!

Тут подъехали Карабас с Ирландцем, и тоже полезли к священнику – обниматься и благословляться. Оказалось, они его прекрасно знают.

– Да вы что, все верующие? – спросил я, когда мы уже грузились на паром.

– А как же! – басом ответил Карабас.

Я фыркнул.

Ирландец бросил на меня косой взгляд через плечо.

– Что, думаешь, предки наши тыщу лет дураками были? За эту тыщу лет они построили самую большую страну в мире! Русский – значит православный! Понял?

Ссориться с друзьями в мои планы не входило.

– Понял, – согласно кивнул я. – Не дурак!

А дальше, на пароме, был ледяной ветер со стороны Байкала, ослепительное солнце и такая же ослепительная, сверкающая, синяя вода. Зеленые сопки по краям истока Ангары стояли словно игрушечные, в воздухе парили чайки, а по синему-синему небу со стороны Иркутска медленно ползли серо-белые облака. За бесконечной гладью воды виднелись голубые горы, слева навстречу парому приближался порт с живописными старыми домами.

– Здо́рово! – пробормотал Кроха, который тоже смотрел вокруг во все глаза.

– Да! – крякнул рядом Карабас. – Байкал, че! Но у вас же тоже красивые места есть. Карелия там, Валдай, море опять же рядом! Белое!