Другой Брянск

Но где же располагался вокзал? Это место мы обнаружили уже на обратном пути. Судя по карте и нашим наблюдениям. Тот пустырь с остатками фундамента в самом начале пути и был когда-то станцией Брянск-Город.

Беседы со старожилами развеяли наши сомнения. Оказалось, что станция-призрак не такое уж отдаленное прошлое.

О.В. 67 лет., – Станция тут была. Ее построили, кажется, еще в тридцатых. Тогда это был единственный способ соединить Володарский район с Советским. На Володарке тогда жило не так уж много людей и нескольких поездов хватало для нормального сообщения.

Я., – А почему станцию закрыли?

О.В., – Не нужна стала. В шестидесятых достроили Октябрьский мост – тот еще, первый бетонный мост и пустили автобусы. До этого мост был деревянный, нормальное движение не наладишь. Но по мне, поездом было удобнее, быстрее.

Я., – Вы сами ездили на этом поезде?

О.В. – Редко. Я в Советском жил. Несколько раз – да. Я помню, что много людей приезжало, особенно на выходных. Тут был рынок. Я помню, как приезжал поезд, и народ длинной вереницей тянулся по Набережной через мост, туда, где теперь фонтан.

Я., – За какое же время вы добирались до Володарского района?

О.В., – Точно не помню. Минут семь.

А вот воспоминания другого очевидца.

Г.М. 57 лет, – Дорогу тут я очень хорошо помню. И вокзал был. Ну как вокзал… домик станции как в райцентрах. Тут же не центральный вокзал был. Станция служила, чтобы отвозить людей на Брянск-Орловский, а уже оттуда куда хочешь езжай. Хотя, билеты, наверно, там тоже купить было можно в любое направление.

Я., – А давно станции нет?

Г.М., – Очень давно. В шестидесятых, кажется. Хотя, ветка оставалась. Ее разобрали только в девяностые годы. А потом и станцию разобрали. Хорошо бы восстановили ее. В объезд до Володарки добираться очень тяжело и долго, постоянные пробки.

Я., – А где находилась сама станция?

Г.М., – Где-то там. (Машет рукой в сторону пустыря).

Мы покидаем Заречную улицу. Что ж, выяснить удалось немало. Станция-призрак все-таки существовала, но теперь о ней не напоминает почти ничто, кроме заборов сложенных их шпал. Немного позже я нашел материал о станции Брянск-Город, но ничего нового узнать не удалось. Действительно, от железнодорожного вокзала Брянск-I в Советский район вела ветка длинной в три километра, построенная в 30-е годы, действовавшая до середины 60-х годов. В последствии ветка использовалась как маневровый путь, а в конце девяностых годов была демонтирована полностью. Здание вокзала некоторое время использовалось под склад, но затем тоже было разобрано. Так прекратило свою работу единственное железнодорожное сообщение Советского района, быстрее, чем были внесены изменения в официальные карты. Сухие факты.

Будете на понтонном мосту, обернитесь и посмотрите в сторону заброшенных тиров Брянского арсенала. Как легко представить раннее утро, окутанный дымкой прибывающий под вокзальные часы паровоз и толпы людей, спешащих с платформы на понтонный на мост. Станция-призрак.

Глава 4. Заброшенный бункер или Северная часть парка Соловьи.

На пыльной стороне небесного металла

Я в предрассветный час увидел тайный знак,

Как будто в серой мгле забытого причала

Вдруг вспыхнул ярче звезд невиданный маяк.

Задолго до того, как я задумал эту книгу, я начал собирать интересные факты о городе, начиная с городских легенд, как жутких, так и забавных, и заканчивая описаниями заброшенных объектов города, полученных от диггеров или просто любителей приключений.

Всё началось в городском лесу на краю холма в старом заброшенном бункере около двух метров под землей. Там в темных коридорах с огромным количеством пустых и не совсем пустых комнат я решил вести свои записи, не надеясь с кем-то впоследствии ими поделиться. Но вышло немного иначе. Много интересных вещей, наблюдений и просто размышлений выпало на жаркое лето две тысячи двенадцатого года, позволивших по-новому взглянуть на наш странный город и не позволивших сохранить все заметки только для себя.

Впервые я услышал о заброшенном бункере совсем недавно, хотя, как оказалось впоследствии, объект этот достаточно популярен среди местных жителей и находится относительно недалеко от жилых районов. На долгое время его облюбовали под объект творчества и свалку представители разных молодежных субкультур, но после обвала части крыши, посещение бункера стало делом опасным и его на долгое время оставили в покое.

Что представляет собой это строение, до конца не ясно. С одной стороны, это типичный военный объект. По сведениям, полученным из всемирной Сети (местные архивы не пестрят информацией о военных объектах) это не более чем старое бомбоубежище. Однако, есть некоторые моменты, которые заставляют усомниться в этом. По непроверенным сведениям, этот заброшенный бункер представляет собой ни что иное, как запасной командный пункт военного аэродрома, существовавшего здесь до открытия гражданского аэропорта. Если это действительно так, то строение можно отнести к еще поле раннему времени – началу 30-х годов XX века.

Парк Соловьи (а точнее городской лес, поскольку меньше всего этот лесной массив похож на благоустроенный городской парк) пестрит целым арсеналом заброшенных строений, половина из которых недоступна взгляду нелюбопытного человека. Давно, в середине семидесятых, здесь был настоящий горнолыжный курорт, поскольку высокие брянские холмы, поросшие диким лесом, по красоте и высоте вполне подходят для зимних видов спорта. Со временем всё пришло в упадок, остались лишь несколько подъемников (действующих) и запрятанные в лесу лыжные трассы, используемые в основном любителями лыж и свежего воздуха. На одном из склонов одного из многочисленных холмов возвышается заброшенный и полуразрушенный трамплин с сопутствующими сооружениями. А неподалеку можно заметить огороженные лесом остатки автоматического подъемника. Внизу догнивают деревянные мосты, остатки срубленных фонарей и прочие элементы пришедшей в упадок инфраструктуры.

В своё время лыжная база и прилегающие территории были частью города, но сейчас всего этого словно бы не существует – просто заброшенный парк и заброшенные трамплины, посещаемые редкими бегунами летом и не менее редкими лыжниками зимой. Справедливости ради, следует отметить, что лыжные трассы сохранились в удовлетворительном состоянии. И все же Соловьи – не просто парк, хотя он значится таковым на картах города и является крупнейшим городским парком в Европе. Соловьи – это своеобразный музей заброшенных строений.

Мы выдвинулись в нашу маленькую экскурсию уже поздно вечером, почти на закате. К бункеру нет хорошо обозначенных подходов и подъездов, не говоря уже о дорогах и указателях. От извилистой дороги, ведущей от общежитий Брянского государственного университета к очистным сооружениям, ответвляется еле заметная тропка в поле с травой в человеческий рост, а дольше путь до близкого леса и пригорок. Лес здесь странный, высокий и почти без звуков. Наверное, самая интересная его особенность – отсутствие птиц. В нескольких сотнях метров от этого холма течет обычная лесная жизнь – шорохи в траве и щебетание в ветвях, а здесь полная тишина. Мы оказались на вершине холма. С северной и восточной стороны здесь были склоны, невероятно крутые и высокие даже по меркам брянской географии. С севера склон заканчивался еще более крутым обрывом, под которым лежал хвойный лес. С востока спуск был более пологим и где-то внизу упирался в реку. Мы остановились на самом верху. Перед нами был провал в земле почти идеально прямоугольный с остатками стен и перекрытий.

– Странно, – заметил Алексей, – в прошлом году этого провала не было. Должно быть, рухнула часть крыши под весом снега. Надеюсь, самые интересные помещения остались в сохранности.

Так и было. Не спускаясь вниз, мы обошли заброшенный бункер по краю холма. Земля о многих местах просела, наметив разрушенные подземные коммуникации. Возможно, тут пролегали сгнившие трубы или кабели, разворованные местными «следопытами». С северной стороны мы обнаружили прямоугольный бетонный колодец, уходящий в землю не меньше чем на два метра. Дальше пестрел толстый слой мусора, и куда уходил колодец понять было невозможно.

– Возможно вентиляционная шахта или вход в служебные помещения, – сказал Алексей, – здесь неподалеку еще один колодец, но кирпичный и он засыпан. Под нами, возможно, тоже есть помещения. Знакомый диггер рассказывал мне, что тут может быть намного больше подземных этажей, чем кажется на первый взгляд.

Мы обошли бункер с восточной стороны, и нашли первый вход. Второй находился неподалеку и тоже был украшен грудой пластиковых бутылок и прочего мусора. Вооружившись фонариками, мы стали медленно спускаться вниз. Я опасался, что свалка из пластика и стекла продолжится и внизу, но сразу за поворотом в конце лестницы был ровный бетонный пол, а свет фонарика выхватывал из темноты облупившиеся и украшенные надписями стены. Большая часть надписей была выполнена красной и зеленой краской и указывала на алгоритм действий военнослужащего в случае заражения. О каком заражении шла речь скрыла облупившаяся штукатурка. Некоторые слова и выражения намекали на возраст этого бункера. Например, слова «одевальня» и «умывальня» явно говорили о почтенном возрасте надписи, ни как не менее полувека.

Я полагал, что здесь, под землей, будет сыро и холодно, но воздух был сухой, как и стены и потолок. Отовсюду из стен торчали крючья и обломки труб. Под потолком метались летучие мыши и стаи бабочек.

Второй вход вел в более интересные помещения. Здесь была целая сеть коридоров, ведущих в пустые помещения. Свет сюда не проникал, и мы ориентировались только на фонарики. Несколько помещений были достаточно интересными: комната с печкой, выложенной из красного кирпича, бывшая трансформаторная комната, комната с двумя бетонными кубами непонятного назначения, занимающих значительную часть пространства. Комнат я насчитал не меньше двух десятков, но назначение большей части из них осталось для меня непонятным. Зато легко угадывались душевая и «одевальня».

Один из коридоров заканчивался обвалом, о котором я писал в начале. Мы вышли на свет. Здесь находилось некогда несколько просторных помещений, но от них остались только обломки стен. К сожалению, завал засыпал вход в северную часть бункера, но нам удалось раскопать проход в полметра высотой и благополучно пробраться внутрь.

Пожалуй, это была самая опасная часть нашей небольшой вылазки. Эта часть бункера располагалась рядом с обвалом и находилась в довольно шатком и непрочном состоянии. Над нами были тонны бетона и грунта, которые в любой момент могли обрушиться вниз, при этом, удобного пути отступления у нас не было, кроме полуметрового лаза в земле.

Прежде чем описать оставшуюся часть бункера, я расскажу о странном расположении дверей и проходов в бункере, которая сразу бросилась в глаза и вызывала массу вопросов. Особенно удивляли замурованные двери в помещения, в которые можно было пробраться через другие коридоры. Таких дверей мы насчитали несколько, многие даже частично проломанные. Судя по состоянию кладки и цемента, в бункере дважды производилась перепланировка помещений с непонятной целью. Если изначально комнаты соединялись друг с другом большим количеством дверей, то теперь попасть в северное крыло можно было только через коридор и обвалившуюся часть бункера. Такая же обстановка складывалась и в южной части бункера.

– В прошлом году мы пытались выломать один из замурованных дверных проемов, – вспоминает Алексей, единственный из нас специалист по этому заброшенному объекту, – кладка очень прочная, а цемент крепкий, смогли только пробить небольшую выемку в проеме. Затем один товарищ из нашей группы исследовал коридор и нашел другой способ пробраться за стену. Тогда обвала еще не было, и здесь была самая темная часть бункера. Мы почти в его середине, в его сердце. Все ответвляющиеся помещения не имеют ни окон, ни выходов, – он постучал палкой по внешней стене, исписанной черным маркером или просто углем, – а вот там начинается самая интересная часть этого объекта. Я прошу вас держаться вместе и проходить внутрь осторожно, стена очень непрочная.

Один за другим мы вползли в узкий полузасыпанный дверной проем и оказались в просторном помещении с очень высоким потолком. Все помещения бункера имели примерно одинаковую высоту, но в той части, где мы были вначале, было два этажа, здесь же потолок граничил с земляной насыпью. Помещение было темным, хотя в щели под потолком должно было проникать достаточно света, все его стены были исписаны латинскими фразами, что сильно отличало его от других комнат бункера. Я не большой знаток латыни, но фразы были относительно несложными и прозаическими. Часть взята из католического варианта Евангелия от Иоанна, другая является короткими клятвами и лозунгами.

– Похоже на место проведения ритуалов сатанистов, – заметил я, указав на символы, аккуратно выведенные на пошарпанных стенах.

– Вначале я тоже так подумал, – сказал Алексей, – но, возможно, надписи и рисунки принадлежат разным людям. Тут достаточно сложная система рисунков, часть из которых являются алхимическими символами. Есть знаки похожие на масонские, но только с виду. Посмотрите вот на эту усеченную пирамиду. В такой интерпретации мне рисунок не встречался нигде.

Я не специалист по символам, но большая часть из них показалась мне просто баловством местных сектантов. Однако, несмотря на это, в помещении ощущалась довольно странная атмосфера. Чувство тревоги не покидало нас с самого момента спуска в зал. Я вспомнил, что нахождение в других комнатах бункера, даже самых странных и темных, подобных эмоций не вызывало.

Пол под ногами словно пружинил, и шаги раздавались глухо, словно внизу была пустота. Я поделился наблюдением с остальными, но Алексей только указал на глубокую выбоину в полу с неровно сколотыми краями.

– Не одни мы это заметили. Тут пытались пробить дыру в полу, но ничего не вышло, слой бетона слишком глубокий. И к тому же, внизу ничего не должно быть. Бункер не такой глубокий, а в этом месте вообще одноэтажный. Кроме того, никаких входов вниз нет ни снаружи, ни изнутри.

Мы обошли зал еще раз. Кроме гнетущего чувства тревоги и росписи на стенах, помещение нечем особым не выделялось. Но справа от входа в стене было два проема, один наглухо замурованный (что вовсе не удивило), а другой вел в маленькое боковое помещение. Я подумал о том, что до момента обвала части крыши. Эта комната была самой удаленной и самой темной из всех помещений бункера и не удивительно, что именно это место было выбрано для странных ритуалов. В этой комнате мы пробыли совсем недолго, давящее чувство тревоги здесь усилилось в разы и стало почти непереносимым. Я сделал пару снимков и направился к выходу вместе со всеми, почти бегом. Сильное головокружение было у всех и одно и то же чувство опасности и страха.

Я предположил, что это из-за недостатка солнечного света.

– Возможно, какой-то газ скапливается здесь, – сказал Ярослав, – Достаточно глубокое место и без вентиляции.

Но Алексей высказал совсем другое предположение.

– Это место облагает довольно тяжелой атмосферой и, как вы, возможно, заметили, особенно эти две комнаты. В прошлые посещения я находил в этом зале большое количество мертвых животных. Не убитых, а именно мертвых. Возможно, здесь действительно скапливается газ и Ярослав прав, но заметьте вот что. Символы на стенах – это врата вызова демонов и иных потусторонних сил. Да, они выполнены достаточно неумело, как, возможно, и сам ритуал, но подобные действия никогда не проходят бесследно для самих мест, где они проводились. Это темная магия и в ней мало хорошего, несмотря на то, верите ли вы в нее, она сама по себе создает негативную ауру у места, где была использована.

Мы выбрались в котлован, образованный обвалом. Солнце почти село и над котлованом опускалась прозрачная дымка тумана.

– Это мое третье посещение бункера, – сказал Алексей, – согласитесь, место жутковатое, но по большей части такой ореол придает ему расположение: лес, край холма, заброшенные строения. И все-таки, не только я почувствовал себя нехорошо при посещении последних двух комнат.

Ничего не оставалось, как согласиться. Среди членов нашей группы, я был единственным, хоть и умеренным, скептиком и потому настаивал на эксперименте. Мы договорились вернуться в бункер ночью и проследить за активностью потусторонних сил, если таковые в этом месте имеются. До полуночи оставалось чуть больше двух часов, и я вернулся домой, чтобы изучить снимки и сгладить первое впечатление от бункера.

Не сказу, что на снимках я увидел, что-либо подозрительное. Снимки были качественные, яркие, но – все те же облупленные стены и рисунки на них без намека на паранормальную активность. Повторюсь, по большей части в отношении аномальных явлений я сохраняю скептический настрой, по крайней мере, до тех пор, пока это возможно или не становится глупо, потому в бликах на линзах объектива я не искал следов призраков. Однако, один из снимков показался мне довольно интересным. Я сделал его, перед тем как выбежать из последней комнаты. На стене был выжжен силуэт человека в полный рост, а два продолговатых пятна сажи располагались справа и слева от него на равных расстояниях. Разумеется, это не более чем пятна от костра и игра воображения, но догадка Алексея подтверждалась – бункер действительно использовался для ритуалов неизвестного содержания.

Когда мы вернулись к бункеру, было уже далеко за полночь. Было темно. Наша группа сократилась на одного человека, и нехватка дополнительного фонаря заметно ощущалась. В ночном лесу всегда страшно, он наполнен странными звуками и неестественной живой темнотой, но здесь пугало другое – тишина, абсолютная глухая тишина. Сложно было поверить, что географически мы находились в самом центре города. На километры вокруг колыхался темный густой лес. Первым желание было конечно развести костер, благо удобная площадка для этого и даже сухие дрова располагались на краю холма недалеко от провала в земле, но мы пришли не за этим. Нам следовало спуститься в бункер и провести там не меньше трех-четырех часов, регистрируя свои ощущения и возможные проявления паранормальной активности. Никакой специальной аппаратуры у нас не было (напомню, что мы не научная группа, а горстка любителей изучения забытых мест города) и мы полагались только на фотокамеры, собственные органы чувств и диктофон. Что касается меня, то я полагался исключительно на свой Nikon, помня, что цифровые камеры имеют гораздо больший спектр восприятия, чем человеческий глаз, а наши органы чувств частенько подводят, особенно если в крови много адреналина.

Расположиться было решено в малой комнате, отгороженной от зала с символами замурованной дверью. За тонкой стеной было бы слышно все, что происходит в изолированных насыпью помещениях. Конечно, можно было сразу пойти в большой зал, но это было, по крайней мере, не практично, не говоря уже о том, что довольно опасно – существовала реальная возможность обвала крыши, а узкий лаз в темноте мы попросту могли и не заметить, что сразу лишало пути к отступлению. Место, где мы остановились, было скорее коридором с примыкающими к нему комнатами. Разводить огонь не стали, учитывая плохую вентиляцию и замечание Ярослава про скопление газа, устроились на двух принесенных с собой одеялах, сложили фонарики в центр, наподобие костра и стали ждать.

Панического страха не было, слегка жутковато, но не более того. Конечно, богатая фантазия рисовала во тьме жуткие картины, но в реальности мы сидели втроем вокруг фонариков и вслушивались в тишину за стеной, слабый вой ветра в пустых подземных коридорах и шум леса над нами.

Часы показывали половину второго ночи. Под потолком забилась, залетев в окно, летучая мышь и снова стало тихо.

Время проходило незаметно. Ночное бдение сменилось легкой дремой. Мы так и не заметили ничего особенного или странного, хотя прошло больше трех часов. Я взял фонарик и прошелся вдоль коридора. В окна, образованные провалом, сочился слабый свет от огрызка луны. Поднялся ветер и где-то над нами заскрипели ветви высоких деревьев. Выбираться наверх я не стал – было холодно и сыро от легкого тумана. В бункере позади меня слабо завыл поток воздуха, взбудораженный ветром. Я вспомнил как незадолго до спуска в бункер вечером, мы, в поисках подземных коммуникаций спустились с холма, высотой никак на менее семидесяти метров. Спуск был двухступенчатым – за первым склоном начинался второй, более крутой. Уже на середине спуска я заметил интересные тропинки, точнее целую систему тропинок. Они петляли между деревьями и убегали на север и северо-восток. Тропинки были сложены из аккуратно распиленных и сложенных бревен, а сверху засыпаны мелом и глиной. На крутых откосах, тропинки подпирались небольшими плотинами из тех же бревен. Довольно тяжелая и капитальная работа, учитывая длину этих троп. Но самое интересное было с том, что вели они в никуда, упираясь в меловой край холма. Всегда любил наш лес за такие местечки, мало кому известные и необычные по своей природе. Я предположил, что тропки выложили местные жители для добычи мела, хотя сомнительным казалось проделывание такой объемной работы ради нескольких мешков не слишком чистого и качественного и не очень дорогого мела.

В четыре утра мы услышали стук – глухой и сильный удар в стену, только один. Я первым вскочил и подбежал к стене. Защелкали вспышки фотоаппаратов, но снова стало тихо.

– Это отсюда, – Алексей показал на замурованную дверь.

Я прижался ухом к холодному бетону. В соседнем помещении что-то шуршало, похоже на осыпающийся песок.

Подождав еще пару минут, мы выбежали из коридора в проем без крыши. Я осторожно приблизился к лазу в комнату с символами и посветил внутрь фонариком. Пусто. Тут и правда осыпался песок – тонкой струйкой прямо под моими ногами, словно кто-то спешно выбирался отсюда совсем недавно. Вероятно, так оно и было, в городском лесу много зверей, как диких, так и одичавших. Но вряд ли одичавшая собака могла произвести удар в стену такой силы. Я еще раз осмотрел потолок, стену и края обвала. Внутрь никто из нас полезть не решился.

– Тут много металлических конструкций, – заметил Ярослав, – остывают за ночь и деформируются. Вот вам и звук.

Ничего не оставалось, как согласиться. Мы вернулись на наше место наблюдения. Сна не было ни в одном глазу, но до утра больше ничего странного мы не заметили. Алексей рассказал, как во время предыдущего ночного посещения бункера, он отчетливо слышал шаги из соседнего коридора в нескольких метрах от того места, где мы находились сейчас. Возможно, Ярослав был прав – бункер был старым и медленно разрушался, а его бетонные и металлические перекрытия при изменении температуры издавали эти странные звуки, которые можно было принять и за удары в стену и за шаги.

Мы покинули бункер с рассветом, унеся с собой массу зарисовок, заметок и фотоснимков и по килограмму пыли на походных брюках. Все это еще предстояло внимательно изучить дома, периодически созваниваясь и уточняя детали.

Я жалею до сих пор об отсутствии у нас хотя бы примитивного теплового сканера. Я никак иначе не мог доказать, что та замурованная дверь, на которую пришелся удар изнутри, была значительно теплее стен вокруг. Это вполне могло быть правдой, стены вокруг и кладка имели разную структуру и плотность и совершенно по-разному отдавали тепло. Иными словами, как говорилось в одной старой американской песенке, – «слишком много, чтобы быть правдой».

Глава 5. Соловьи: хроника странного леса

Сколько чудес порождает природа,

Сколько незримого таинства в ней.

Знать это – мудрость, а верить – свобода.

Ум без свободы – лишь царство теней.

Я уже писал про главную достопримечательность города Брянска – его огромный по масштабам городской парк (а фактически настоящий лес) – Соловьи. Скажу о нем главное. Соловьи – это целый мир, огромный мир с законами не мегаполиса, а дремучего дикого леса, местами украшенного техногенными останками и проявлениями силы могучей живой природы.

Узнать Соловьи можно лишь одним способом – сойдя с обозначенных троп и прогулявшись по лесным зарослям в местах, которые мало похожи на реальность и мало вписываются в реалии городского парка.