bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 13

Так, Гильгамеш в одной поэме предстает перед нами патриотом и защитником города; в другой – страшащимся будущей смерти меланхоликом и одновременно отважным победителем дракона; в третьей – галантным рыцарем, напористым быком, скорбящим страдальцем, поучающим мудрецом, радушным хозяином и опечаленным смертным.

Лишь одна поэма – «Гильгамеш и Агга Киша» – по-настоящему исторически значима. Из нее мы узнаем, что в древности Шумер состоял из нескольких независимых городов-государств, каждый из которых желал подчинить себе все другие. Также в эпосах косвенно отражены некоторые взгляды шумеров на окружающий мир, этику, место и судьбу человека. Специально о таких вещах, как уже говорилось, особо не писали.

Обобщая сказанное по мифам и эпосу нужно еще раз отметить, что эти тексты носили скорее не религиозный, а развлекательный характер. В храмах они не читались, а те, кто их исполнял и слушал, едва ли владели грамотой, поэтому запись на глине никак не могла быть полезна тем, кто гипотетически мог ей заинтересоваться. Возможно, тексты поэм записывались просто из уважения и любви к ним, после чего они ложились на полку с единственной целью – быть когда-нибудь скопированными.

А вот различные шумерские гимны (в честь богов, царей и храмов), равно как плачи и погребальные песни, вероятно, использовались при обрядах, а посему их клинописные тексты носили, очевидно, прикладное практическое значение и использовались в ритуалах. Но едва ли такие тексты воспринимались как литература для чтения.

Сочинения мудрости


То, что, вероятно, действительно читалось и перечитывалось – это так называемые сочинения «мудрости», к которой относят споры, эссе, предписания и собрания пословиц.

Споры представляют собой поэтические дебаты двух условных антагонистов – лета и зимы, скота и зерна, серебра и меди, кирки и плуга. За несколько последовательных подходов они самым лестным образом представляют собственные достоинства и всячески выставляют противника в неблагоприятном свете. Споры начинаются мифологическим вступлением, а завершаются тем, что боги присуждают победу какой-либо из сторон. Впрочем, известны и споры выпускников двух школ, а также спор двух женщин, целиком состоящие из оскорблений, едких нападок и брани.

Эссе встречаются достаточно редко, являясь явно нетипичным шумерским жанром. Известно лишь несколько подобных текстов. Таков, например, документ по содержанию схожий с Книгой Иова, повествующий о зависимом от богов положении человека. Таковы описания нелегкого процесса обучения в шумерской школе – эддубе. Есть и другие подобного рода таблички.

С шумерскими предписаниями мы уже встречались, когда говорили о советах фермерам. Существуют аналогичные документы, где перечисляются правила достойного поведения, а также свод моральных и этических норм. Последние тексты всегда представлялись как собрания мудрых высказываний древнейших и авторитетнейших правителей.

Известно также множество табличек, содержащих шумерские пословицы на все случаи жизни. Многие из них вполне подошли бы и для сегодняшнего дня.

О шумерском образовании

Интересно заметить, что шумерские библиотекари составляли каталоги, в которых перечисляются сотни текстов. Поскольку никакого принципа в логике составления каталогов чаще всего не прослеживается, то нужно заключить, что сами шумеры не разделяли свою литературу на жанры, воспринимая всю ее просто как запись устного творчества.

Все литературные записи в любом случае являлись лишь малой частью общей деятельность писцов, количество которых исчислялось тысячами. Их ранг варьировался от простого бухгалтера-администратора до высокопоставленного чиновника при храме или царском дворе. В любом случае грамотность сама по себе давала немалую власть, и каста писцов всегда обладала большим влиянием. Шумерские эддубы (дома табличек) очень быстро превратились из небольших школ при храмах в многочисленные светские учебные заведения. Там изучались и многократно переписывались многочисленные классические тексты и списки – почти все они дошли до нас уже в постшумерских аккадских копиях.

Овладеть чтением и письмом было дорогим и весьма непростым делом: шумерские академии отличались жестокой, почти садистской, дисциплиной. Ученики, дети зажиточных семей, относились к урокам безответственно, шумели и скандалили. Педагоги не стеснялись пускать в ход палки. Поскольку грамота была инструментом получения власти, делать ее простой и доступной никто не стремился. Клинопись требовала умения точно начертить на глине сложные знаки и понять их смысл в общем контексте. Методы обучения также не отличались доходчивостью: в основном учеников просто заставляли бесконечно переписывать отрывки тех или иных текстов. Обнаружены таблички с неумелыми каракулями первоклашек, а также безупречные копии, выполненные твердой рукой опытных студентов.

Поскольку эддубы готовили специалистов для удовлетворения любых административных и экономических потребностей государства, то студентам полагалось уметь писать обо всем, что могло потребоваться – о богах, о растениях, о животных, о хозяйстве, а также разбираться в географии, математике и других премудростях того времени. Достигалось это так: ученикам приходилось множество раз копировать длинные перечни того, что могло встретиться им на службе – названий деревьев и трав, зверей, птиц и насекомых, стран, городов и деревень, различных пород минералов. Имелись также таблички с решениями множества типовых математических задач и табличек с разнообразными грамматическими формами слов.

Переписывание литературных произведений также являлось обязательной частью учебной программы. Возможно, в этом и заключалась основная функция письменной необрядной шумерской литературы – просто требовались длинные тексты для того, чтобы студенты могли поставить себе руку, получить общее представление о своей культуре и обучиться художественному стилю для составления официальных документов и религиозных текстов. В любом случае, даже таблички с гимнами и плачами для храмовой службы обычно обнаруживаются не в храмах, а в кварталах писцов. Вероятно, выпускники эдуббы, служившие в храмах или дворцах, обучали неграмотных певцов и артистов на слух, разучивая с ними то, что сами запомнили за школьные годы.

О том, насколько верно мы понимаем мышление древних людей


Конечно, по большей части, мы можем лишь строить предположения об истинной роли художественных клинописных текстов в шумерской культуре, равно как и об их отношении к устной литературной традиции. Записей обо всем этом, разумеется, нет. Фактом является лишь само наличие таких табличек, а также конкретные места, где их находили, либо – никогда не находили. Конечно, и в современном мире огромный объем письменных текстов составляют бухгалтерские, технические и юридические документы. В домашних книжных шкафах таковых, возможно, не очень много, но современная хозяйственная жизнь требует неимоверного количества бумаги. Однако пример шумера показывает, что едва ли хоть кто-нибудь хранил у себя дома литературные произведения или математические задачники, чтобы перечитывать их или работать с ними. За пределами эддуб мы иногда встречаем хранилища табличек лишь при храмах или же –библиотеки мудрости при дворцах.

Хотя, если мы обратимся к другим эпохам и культурам, для которых имеются подробные исторические свидетельства (например, к уже знакомому нам Китаю династии Цин), то поймем, что создание подробных собраний древних знаний зачастую являлось лишь синекурой для интеллектуалов и чиновников. Необходимо было просто привлечь и занять интересным делом образованных людей, чтобы они заодно с этим добросовестно выполняли и административные функции. А переписанные старинные тексты никто никогда не читал – они были сокровищем.

В любом случае, все древние цивилизации потому и называются древними, что прекратили существование настолько давно, что даже в плане письменных свидетельств мы вынуждены опираться лишь на археологию – таблички приходится в буквальном смысле выкапывать из земли. Если что-то не было записано (или было записано, но не сохранилось, либо не нашлось), то спросить об этом не у кого.

Однако, к нашему везению, на планете было несколько человеческих обществ сопоставимых по уровню развития с древним Шумером. Причем об этих обществах имеется достаточное число относительно достоверных документальных свидетельств, составленных европейскими исследователями. Речь идет об американских доколумбовых цивилизациях. Говорить о полной одинаковости всех культур каменного или бронзового веков, конечно же, нельзя, однако общность многих тенденций, несомненно, прослеживается.

В начале XVI века, когда европейцы начали колонизировать Америку, в Старом свете еще не существовало ученых в современном понимании этого слова, поэтому записи вели в основном католические миссионеры. Разумеется, к свидетельствам священников нужно относиться с известной долей осторожности, не забывая о контексте и культуре той эпохи. Так, например, епископ Диего де Ланда Кальдерон оставил нам книгу «Сообщение о делах в Юкатане», содержащую ценнейшую информацию по всем сторонам жизни народа майя. Этот же человек массово сжигал рукописные кодексы майя, опасаясь, что они повредят распространению христианства. Имеются сведения об огромных библиотеках при храмах и дворцах майя, но стараниями испанцев они были уничтожены в кратчайшие сроки. Из множества текстов до наших дней сохранилось лишь три частично поврежденных рукописи майя (относительно подлинности четвертой ведутся споры). Де Ланда ввел для индейцев столь эффективную систему образования, что менее чем за сто лет все грамотные жители Юкатана перешли на латинский алфавит, а иероглифическая традиция просто исчезла. Письменность майя удалось расшифровать лишь во второй половине XX века усилиями советского лингвиста Юрия Кнорозова.

В доколумбовой Америке особый интерес для нас представляет, однако, не цивилизация майя (от письменной традиции которой слишком мало осталось), а империя инков, единственная в Новом свете начавшая выплавлять бронзу.

Государство инков


Государство инков на языке кечуа называлось Тауантинсуйу, что можно перевести как «четыре объединённые провинции». К каждой из них вела специальная дорога от центральной площади столицы империи – города Куско. Будучи крупнейшим индейским государством в XI-XVI веках, империя инков занимала территории современных Перу, Боливии и Эквадора, а также частично – Чили, Аргентины и Колумбии. Судя по всему, инки являлись отдельным народом, сумевшим подчинить себе огромную территорию, на которой уже существовало несколько достаточно развитых цивилизаций и культур.

В Тауантинсуйу насчитывалось множество городов с большими каменными зданиями: военными, административными и религиозными. Постоянно велись новые строительные работы. Во многих городах функционировал водопровод, не уступавший по техническим характеристикам древнеримским акведукам (но без использования свинца).

На склонах гор сооружались колоссальных размеров каменные террасы, почву для которых вручную приносили из долин. От горных рек к террасам отводились каналы для орошения. Поля обрабатывались вручную (тяглового скота в Америке не знали), но урожаи все равно получались огромными. Крестьяне Анд выращивали кукурузу, обычный и сладкий картофель, маниоку, тыквы, бобы, горох, орехи, ананасы, шоколад, авокадо, помидоры, перец и многое другое. В империи всегда имелся запас продовольствия на несколько лет.

Существовала сеть школ, где знатных юношей обучали ритуалам, законам, истории, управленческому и воинскому искусствам, поэзии, музыке, календарю, астрономии и математике. Инки использовали десятичную систему счисления и были знакомы с понятием ноля. Имелось несколько разновидностей счетных досок по типу абака с очень сложными правилами подсчета, которые сейчас не до конца понятны.

Астрономы вели наблюдения за Солнцем и Луной, за планетами и звёздами, а также за межзвёздными тёмными областями неба. Отмечалось движение комет и метеоров. Астрология пользовалась огромной популярностью. Календарь включал в себя 12 месяцев по 30 дней в каждом, к которым прибавлялись дополнительные дни, чтобы общее их число в году составило 365. Имелся и параллельный достаточно сложный ритуальный календарь. Относительно наличия високосного года сведения разнятся.

Знания и умения инков поражают. Гигантские каменные блоки добывались, обрабатывались и перетаскивались на огромные расстояния практически без металлических инструментов и без тягловых животных. Также инки знали несложные виды ткацких станков и умели создавать невероятной красоты ткани из шерсти и хлопка. В лечебной практике знахарей-колдунов использовались многие лекарственные растения, а кроме того – пенициллин. Хирурги выполняли сложнейшие операции, включая трепанацию черепа. А вот колёс (в любом виде, в том числе и, например, гончарного круга) в Америке не знали.

Инки выплавляли бронзу, медь, серебро, золото и платину, а также занимались ковкой, пайкой, клепкой и штамповкой. При этом во внешней торговле в качестве монет использовались специальные маленькие медные топорики, имеющие хождение по всему западному южноамериканскому побережью. Внутри государства вовсе отсутствовало понятие денег (товар меняли на товар), но, например, какао-бобы всегда были востребованы и часто использовались для оплаты. Обмен ресурсами между различными общинами полностью контролировался властью инков: все излишки продукции изымались в специальные хранилища, после чего распределялись по строго установленным государством нормам. Разрешалась лишь совсем незначительная фактически местная меновая торговля между жителями побережья и горцами, либо горцами и жителями джунглей.

Подобная политика требовала тщательного контроля и неукоснительного соблюдения подданными всех государственных законов и предписаний. В самом деле, инкское право отличалось чрезвычайной жестокостью – за невыполнение обязанностей почти всегда следовала смертная казнь. Необходимость четко исполнять наложенные повинности укрепилась в сознании местных жителей невероятно прочно. Известны случаи, когда деревни веками продолжали ремонтировать старые инкские дороги и мосты, хотя необходимость в этом давно отпала. Следствием столь жестких мер было то, что индейцы в империи практически не знали таких преступлений, как мелкое воровство, грабеж, коррупция и убийство. Если же вдруг выяснялось, что какой-то индеец крал от нужды, то наказывали не вора, а чиновника, отвечавшего за снабжение.

Тех, кто вздумал воспротивиться установленному закону, ждало молниеносное наказание. Армия инков перемещалась стремительно – в империи было проложено около 30 000 километров отличных дорог. Для преодоления горных ущелий и отвесных скал устраивались навесные мосты или вырубались каменные ступени. Расстояния отмечались межевыми столбами, причем на пути всегда располагалось необходимое количество постоялых дворов. Также дороги обеспечивали удобную и быструю доставку ресурсов внутри государства. Поскольку лошадей в Южной Америке не было, то в качестве вьючного животного использовалась лама, выведенная индейцами из дикого гуанако.

Кроме того, дороги позволили наладить эффективную почтовую службу. Поскольку ламы не годились под седло, то курьеры доставляли сообщения и посылки бегом, сменяя друг друга на специальных почтовых станциях, расположенных через каждые несколько километров. Общая численность почтовых служащих, вероятно, существенно превышала 10 000 человек, а скорость доставки составляла до полутысячи километров в сутки. В экстренных случаях использовалась сигнальная (днем – дым, ночью – огонь) система, что позволяло передавать информацию особой важности и вовсе за несколько часов. На тот момент почта инков была, пожалуй, одной из лучших в мире, если не самой лучшей.

Кипу. Узелковая письменность инков


Можно предположить, что развитая почтовая служба гарантированно свидетельствует о большом обороте разнообразных текстов. На самом деле – это не так. Инки вообще не знали письменности и не нуждались в ней.

Спешащие по широким дорогам курьеры передавали друг другу кипу – веревочки с узелками, помогающие запомнить необходимую информацию. Впрочем, кипу использовали не только для передачи сообщений: это был надежный способ учета и контроля всех аспектов общественной жизни. Никто и ничто не могло избежать внимания кипу-камайоков (толкователей кипу) – чиновников, подсчитывающих все с помощью узелков. Причем дополнительное устное пояснение чаще всего не требовалось, поскольку опытный специалист легко понимал большинство стандартных сообщений. Их структура была достаточно простой и оригинальной: на основном шнуре располагалось несколько цветных веревочек с группами узелков на каждой из них. Эти веревочки представляли собой числа в позиционной десятеричной системе. Количество узлов в соответствующем месте соответствовало числу единиц, десятков, сотен и так далее. Пустой промежуток соответствовал нашему нулю. К отдельным местам могли прикрепляться и дополнительные поясняющие веревочки с другим цветом нитей.

Цвет кипу позволял понять – о числе кого или чего, собственно, идет речь. Чёрный отвечал за время и даты, малиновый – за вопросы, связанные с верховным правителем Сапой Инкой, бурый – за подчиненные территории, красный – за размер войска инков, зелёный – за количество противников, жёлтый и белый – за число мер соответственно золота и серебра, фиолетовый – обозначал местного начальника, соломенный – беспорядки. Смысл многих других цветов нам неизвестен. В зависимости от тематики сообщений полагалось трактовать цвета в несколько отличных категориях. Кроме того, разные нити можно было объединять, получая более сложные понятия. У каждой из провинций империи имелась своя комбинация цветов. Формы узлов тоже имели свои значения. Также к шнуру мог прикрепляться предмет-ключ (щепка, минерал, кусочек растения и многое другое), что позволяло четко определить, о чем конкретно идет речь. В таком случае смысл цвета нити менялся.

Однотипные предметы располагались всегда в строго определенном порядке. Так, например, если речь шла об оружии, то сперва указывалось количество пик, затем – дротиков, луков и стрел, дубинок и топоров, пращей и прочего. Число жителей провинции перечисляли в порядке их возрастной категории от стариков до младенцев. Сначала перечисляли мужчин, затем – женщин.

От зоркого глаза кипу-камайоков не могло укрыться ничего. Поэтому Сапа Инка имел точнейшую информацию об общем числе своих подданных, и о размере каждого селения, о площади засеянных полей и о размере урожая, о поголовье скота, о заготовленном камне, срубленном лесе и добытой руде, о числе вторгшихся варваров и о размере собранной армии, и так далее, и тому подобное. Причем все эта сведения предоставлялись оперативно и во всех возможных подробностях, а точность хозяйственных данных гарантировалась использованием двойной записи.

Насколько мы сейчас понимаем, узелками записывалась не только лишь числовая статистико-экономическая информация. Некоторые кипу, очевидно, могли содержать цифровые коды, обозначающие отдельных лиц, места, или предметы. Есть даже гипотезы, что инки умели с помощью узлов передавать фонетическую информацию, получающуюся из первых слогов стандартных обозначений. Но такие предположения, равно как и попытки отыскать письменные знаки среди узоров на одежде инков, выглядят малоубедительно. Испанские конкистадоры были уверены, что настоящей письменности у инков нет, а из-за агрессивной христианизации искусство создания кипу достаточно быстро оказалось утеряно. Хотя в некоторых перуанских деревнях для хозяйственной деятельности до сих пор используют простые веревочки с узелками.

В любом случае, ни у кого не вызывает сомнений, что кипу являлись надежным средством для совершения арифметических действий, записи законов и судебных решений, ведения календаря и фиксирования исторических событий. Требовалось лишь непрерывно обучать новых специалистов умению трактовать хитросплетения узелков. Хотя, вероятно, многие кипу, выходящие за рамки сбора статистики, было невозможно прочитать без дополнительного устного пояснения.

Вообще, устная традиция инков (к сожалению, во многом утерянная) отличалась невероятным богатством. Существовала достаточно разработанная космология и мифология со сложным пантеоном богов, не имелось недостатка и в эпических легендах о героях прошлого. Множество ярких пышных многолюдных обрядов и церемоний сопровождались ритуальными песнями и стихами. Существовали профессиональные барды, выступающие на праздниках или в суде. Также у инков имелось множество народных песенок на самые разнообразные темы: для отдыха и для работы. Кроме того, функционировали театры, и нам даже известно несколько инкских пьес.

Но особенно впечатляющим выглядит уровень действующей в Тауантинсуйу пропаганды. После смерти очередного Великого Инки специальный совет решал, какая память должна остаться о нем в народе. Согласованную версию истории фиксировали кипу-камайоки, после чего придворные поэты сочиняли официальные баллады о деяниях и победах усопшего правителя. Далее певцы-сказители добавляли эти баллады в свой репертуар и разносили их по всей империи. Излагать историю в ином (неофициальном) ключе не разрешалось, а осмелившихся на это бардов жестоко наказывали. Тщательно отбирая информацию и манипулируя фактами, инки практически стерли у покоренных народов память о предшествующих индейских культурах, выставив себя теми, кто произошел напрямую от Солнца и принес в этот мир цивилизацию.


Свои системы письма в разное время возникали у ольмеков, сапотеков, майя, миштеков, ацтеков и даже в некоторой степени у индейцев североамериканских равнин. Отсутствие письменности у инков может озадачить, ведь кажется, что им она была нужнее всего. Но если вспомнить то, что мы уже рассказали о крито-микенцах и шумерах, то можно заключить, что в Южной Америке кипу прекрасно выполняло все функции, которые в других местах веками возлагались на письменность. То, что в какой-то момент с помощью клинописи стало возможно записать песню или эпос – это, скорее, случайная удачная опция, которую никак не предполагали древние чиновники, рисующие на глине первые мнемонические символы для учета зерна или скота. Впрочем, не так уж и ясно, сколь широко воспользовались сами шумеры открывшейся им возможностью: как уже говорилось выше, почти все их повествования известны нам в поздних копиях, когда семитские народы приспособили под свои нужды клинописную систему неродственного им шумерского языка. Но, к сожалению, вавилоняне и ассирийцы тоже писали далеко не обо всем. И ладно бы – не обо всем, мало кто писал даже о важнейших событиях.

Расцвет бронзового века


Вернемся к уже знакомой нам Крито-Микенской культуре с ее многоэтажными дворцами, водопроводом и канализацией. Подобный уровень развития вовсе не являлся тогда чем-то исключительным. Средиземноморский регион конца бронзового века представлял собой интернациональный мир, в котором минойцы, микенцы, хетты, киприоты, митаннийцы, ассирийцы, вавилоняне, хананеи, и египтяне активно взаимодействовали внутри общей цивилизации.

Обширная дипломатическая переписка фараонов, тысячи глиняных табличек из древнего Угарита, царские архивы хетттов и многие другие сохранившиеся документы рисуют нам грандиозную картину последних столетий той эпохи. Будущие поколения станут называть ее «золотым веком». Объединенные торговыми и культурными связями города Греции, Малой Азии и Ближнего Востока достигли высочайших технологий делопроизводства, кораблестроения, архитектуры и обработки металлов. Бесчисленные коммерческие и транспортные сети пронизывали весь Эгейский бассейн и Восточное Средиземноморье, простираясь далеко за его пределы. Янтарь доставляли с берегов Балтики и Скандинавии, лазурит – с Памира, нефрит – из Китая, олово – с берегов Корнуолла на Юго-Западе Англии, а также с территории современного Афганистана. В огромных количествах добывалась медь и выплавлялась бронза.

Средиземноморскому региону повезло, там имелось достаточное количество месторождений меди, а одно особо крупное находилось на Кипре (даже название меди Cuprum произошло от названия острова). По сравнению с камнем медь мягка, зато ее легко чинить и затачивать. Совсем другое дело – бронза (сплав меди с оловом): твердая, прочная, плохо поддающаяся обработке, но идеально подходящая для литья. По своим характеристикам бронза была лучше железа того времени, плавилась при более низкой температуре и не требовала долгой ковки.

Надо сказать, что исторически сперва появилась черная мышьяковистая бронза, но она оказалась хуже оловянной, а ее качество падало при повторной переплавке. Кроме того, мышьяк ядовит, поэтому в мифах кузнецы, как правило, изображены увечными и злобными. В любом случае, учитывая редкость меди (железо встречается в земной коре примерно в тысячу раз чаще), возможность переплавки была очень важным фактором, поэтому оловянная бронза постепенно вытеснила черную.

На страницу:
6 из 13