Потому что могли

– Ах, да. Забыла рассказать. Можешь считать их мертвыми. Они подключены к виртуальному удовольствию. О нем мало знают даже повстанцы. Мы пытались помешать этому, но все попытки войти в город заканчивались провалами. Слишком поздно перешли к активным действиям. А теперь попробуй, одолей Серышевск, начиненный робототехникой. Хорошо, что в последнее время появился у нас информатор. Сотрудничает с нами давно, никогда не подводил. Он, кстати, из «Комитета», и теперь мы готовим крупный прорыв, уже зная слабые места обороны. Жаль мы с тобой этого не увидим.

– Нас казнят? – голос Даньки дрогнул.

– Хуже. Нас подключат к виртуальному удовольствию. Погоди, я же хотела немного рассказать о нем. С чего все началось, никто не знает, конечно, кроме Непорочных Отцов и Наставника. Это они пинали научно-технический прогресс по этому пути. Вначале появилось невинное развлечение. Людей, кто хотел, подключали к виртуальному пространству: VR-чат, VR-игры и прочая ерунда. Сама идея заключалась в том, чтобы виртуал генерировал человеческие фантазии. Некий идеальный мир для каждого. Затем, чем дальше, тем больше. Понадобились автономные модули, которые отслеживали бы физическое состояние спящих. Затем появились многоножки. Потом самоходные танки яко бы для бдения за спокойствием на улицах, чтобы ничего не тревожило подключенных. Представь себе научно-техническую революцию, случившуюся на протяжении века, но спрессованную до пары лет. По-моему, это называется технологической сингулярностью. Это и было в Серышевске. К сожалению, я не могу рассказать подробностей. Не понимаю, как люди решились на такое. Можно сказать, добровольно обрекли себя на смерть. Будто кто-то их загипнотизировал. Комитетчики натянули такую плотную ширму на глаза множества людей, что большинство не знает деталей. Нас, бодрствующих, быстро выкурили из мегаполиса.

– Погоди, а как же другие города?

– Там тоже самое случилось, насколько я могу судить. Эта зараза молниеносно распространилась по Земле, как эпидемия.

– Невероятно. И все за тринадцать лет?

– Даже меньше.

Алька легла и закрыла глаза. Голос ее к концу рассказа звучал тускло. Она пережила опять историю последнего десятилетия Серышевска. Данька еще что-то хотел спросить у Альки, но промолчал. Все, что он услышал, объяснило многое, но казалось невероятным. История грохотала, как вода, срывающаяся с головокружительной высоты, как безумный поток, разбивающийся о камни. Данька прилег и смежил веки, и только голос Альки раз за разом повторял одни и те же слова в его сознании: «свалка», «амазонка из мусора», «Микки», «Наставник», «виртуальное удовольствие».

Детали рассказа загрохотали металлически. Нет, это кто-то открывает дверь камеры.

– Здравствуйте, господа преступники, – ехидно произнес надсмотрщик. – Господин Даниил Штерн, на выход. Великая честь. Тебя желает видеть Наставник. Вставай, вставай. Спиной поворачивайся. Отлично.

Надсмотрщик повязал черную ткань на глаза Данька.

– Лицом к стене. – Даньку чуть толкнули в спину, и он машинально поднял руки, упершись в шершавую поверхность. – Не двигаться. Мы вернемся, милая.

– Да пошел ты! – огрызнулась Алька.

Данька услышал металлический скрип. Затем грохот двери. Лишь запахи и осязания стали ориентирами в пространстве. Он почувствовал наручники на запястьях, сильные пальцы надсмотрщика сдавили предплечье и потянули за собой.

…

Даньку вели по коридорам. Они казались бесконечными. Сырой воздух тюрьмы сменился более сухим, стало теплее, запахло пластиком. Он услышал шум открывающихся дверей лифта. Они поднялись вверх и оказались в очередном коридоре. Шагов не было слышно, это ковер с длинным ворсом глушил звуки. И вот еще одна дверь открылась. Его провели внутрь и усадили на стул. Сняли повязку.

За небольшим столом перед Данькой сидел Микки. Его морщинистое лицо, желтая кожа… Казалось, это глубокий старик.

Глаза Наставника устало посмотрели на пленника.

– Больше всего в жизни я не хотел встречаться с тобой.

– Зачем же меня привели сюда?

– Я надеялся, что это все-таки не ты. Может, человек похожий на Даниила Штерна, но теперь вижу – ты. Зря появился. Оставался бы на свалке. Мы бы туда не сунулись.

– А ты не хочешь ничего меня спросить? Где я столько лет пропадал, как жил, а?

– Не хочу. Я знаю, ты начнешь рассказывать о Деревне-На-Отшибе, о жрицах партеногенеза, о духовной деградации общества. Все это я слышал не раз.

– Тогда… – Данька осекся. Он увидел полное безразличие в глазах. Оно резануло холодным металлом. Это глаза мертвеца: неподвижные и остекленевшие.

– Но ничего этого не существует, – Микки повысил голос. – Возможно, даже свалка – иллюзия, придуманная нами.

Данька промолчал. Он был обескуражен и не понимал, зачем здесь находится. Для чего привели? Чтобы убедится, что он – есть он? Данька находился в сердце тоталитарной системы, но не верил, что изнутри она выглядит так. Будто творец, лишенный рассудка, придумал сей уродливый и бессмысленный механизм.

– Микки, я ничего не…

– Меня зовут господин Наставник, понял?! И не смотри на меня так, будто я воплощенное зло. Человеку свойственно персонифицировать темную сторону, но никаких божков, отвечающих за грязные делишки, не существует. Нет зла и добра, есть только люди.

– Зачем ты подсадил меня к Альке?

– Вопросы здесь задаю я. Но если тебе интересно, то просто так, хотел посмотреть, что выйдет, и будешь ли ты ее слушать.

– Так это правда, что она рассказала?

Микки откинулся на спинку кресла.

– Данька, ты совсем не изменился за тринадцать лет. Неужели ты не понял, что всего этого не существует. Правда, ложь, истина, свобода – красивые понятия, которыми можно манипулировать. Истина – это лишь то, что угодно системе, остальные факты, идущие вразрез с идеологией, являются ложью.

Данька сжал кулаки. Наручники сильнее впились в запястья.

– Я не хотел тебя допрашивать. Просто поговорить, как со старым знакомым. Непринужденно, но я вижу…

Микки замолчал. Он сосредоточенно посмотрел на пленника, тяжело выдохнул, потер веки костяшками пальцев и закончил:

– Бессмысленно продолжать беседу. У тебя только один путь отсюда – подключится к виртуальной реальности.

– А повстанцы? Ты не боишься?

Микки сухо рассмеялся, будто прогремел мешок с костями.

– Данька, ты наивен, как никто другой в Серышевске. Ну, уничтожат они «Комитет», а дальше? Золотой век? Нет. Они возродят нашу организацию. Под другим соусом, конечно. Пойми, борьба бесполезна. Борьба – тоже часть системы.

Данька ничего не ответил. Ему показалось, что он стучится изо всех сил в каменную стену, и уже сбиты в кровь руки, а преграда равнодушно продолжает взирать на него сверху вниз.

– Уведите, – произнес Наставник.

И вновь повязка на глазах. Вновь лифт. Его опять провели длинными коридорами, но не в тюрьму. Они остановились. Тихо. Затем Данька почувствовал ноющую боль в шее. «Укол», – вспыхнуло в сознании, и в следующее мгновение рассудок погас.

Последние дни

Повстанцы рассматривали деревню в бинокль. Она была похожа на сонливое существо, прилегшее у края тумана, будто животное, отдыхающее на морском побережье. Туман застыл белым студнем. Деревянный забор ограждал поселение от него. Людей можно увидеть, только они появлялись редко. Мелькнет перед домами одинокая фигура и исчезнет.

Повстанцам показалось, что жители всегда спали. Даже днем передвижения аборигенов виделись замедленными. Возможно, это впечатление создавало расстояние, но разведывательные группы подтвердили: мирная жизнь в деревне течет не спеша. Насчет оружия были сомнения, но, скорее всего, у поселенцев нет огнестрельного. Да и зачем. Диких животных поблизости нет, охотиться не на кого.

Деревня излучала тоску. Она действовала на подсознание. Поэтому случайный гость, попавший в новую среду, сначала был обескуражен стилем жизни аборигенов, но затем паутина неспешности затягивала в болото безразличия. Повстанцы ощутили это на своей шкуре, даже на расстоянии. Они захотели обойти деревню стороной, но голос логики сказал, что разведывательную группу лучше пустить через поселение, ведь местные жители наверно лучше знали туман, знали, как в нем ориентироваться, и не воспользоваться этим шансом было глупо.

– Ну, как там, Алекс?

– Сам посмотри, – ответил тот, передав бинокль.

– Труп.

– И я о том же. Вроде живые люди, а гнильем так и тянет, как с болота. Ладно, пошли. Отсиживаться в засаде нечего.

Они прятались за холмами.

Теперь встали и направились к Деревне-На-Отшибе, что располагалась чуть ниже. Потянуло прохладой.

Трава в низине, прихваченная морозом, хрустела под ногами. Повстанцы удивились, что тропинка, бегущая от селения, обрывалась, будто жители никогда не покидали деревни – дойдут, потопчутся на месте и повернут обратно. С другого края заметна еще одна дорога, идущая вдоль забора. Но и она пропадала. Странно было видеть пути из деревни никуда не ведущие.

Основная группа осталась, не доходя деревни. Только три человека подошли к первым домам. Слева повстанцы заметили щелястый сарай, явно заброшенный. Справа, на отшибе – каменное сооружение. Возможно, это когда-то был склад, но сейчас трудно определить. Стены сильно испещрены крупными трещинами, большие куски штукатурки валялись повсюду. Повстанцы обошли здание кругом. Окна выбиты. Двери нет, остались петли. Внутри стояла металлическая кровать, кусками кафеля был усыпан пол.

Повстанцы отправились к деревне.

Она будто вымерла. Ни одного человека на улице, хотя только что они видели в бинокль движение. Ясно, жители боятся, но вот из-за дома появился человек. Он осторожно приблизился к трем вооруженным людям.

– Извините, – начал Алекс. – Нам бы хотелось поговорить со старостой, ну, или с кем-то из представителей местных властей, чтобы пройти через туман в город. Меня, кстати,  зовут Алекс Траск.

– Гермес, – испугано произнес поселянин.

– Пожалуйста, Гермес, проводите нас.

– Конечно, конечно.

Гермес махнул рукой: «следуйте за мной». Он привел людей к дому старосты, попросил их подождать, а сам буквально взлетел по ступеням крыльца и, хлопнув дверью, исчез внутри.

…

– Господин Аполлон, господин Аполлон, – залепетал Гермес. – Там такое творится, такое!

– Ну! – староста недовольно выдохнул, погрузившись в сизое облако табачного дыма.

– Чужаки, – шепотом произнес Гермес, округлив глаза. – Я думал, а тут… Я знал, что тот, кого нашел Харон на свалке, нам добра не принесет. А что он покинул деревню, так это ничего не значит. За ним шлейф тянулся. Шлейф странностей. Я это почувствовал. Может, тот чужак и не желал причинять беспокойства, не было у него на уме темных мыслей, да только вот… Не хотел, а…

– Паучье вымя! – тихо выругался Аполлон. – Гермес, зело ты много и порно балагуришь, а сие не есть благо. У меня от трескотни твоей рух в башке произошедши. Не можешь ты издоволом свершать, все нахрапом стремишься. Ну-ка, глаголь неспешно.

– Так я и говорю, чужаки пришли. Трое. Стоят у вашего дома. Вас требуют.

– И кто раззвонил обо мне, не ведаешь?

– Не знаю я, – обреченно сказал Гермес.

– А я, кажись, ведаю. – И староста пронзил собеседника взглядом.

Гермес смутился.

Господин Аполлон положил трубку в грязную миску, что-то недовольно забубнил себе под нос и, тяжело встав из-за стола, произнес глухо: «Веди».

…

Они вышли на крыльцо. Перед домом стояли три человека в костюмах цвета хаки.

– Приветствую чужестранцев. Меня Аполлоном звать, – произнес староста и обмерил гостей взглядом. – Кто такие? Откуда путь держите?

– Господин Аполлон, мы родом из Серышевска. Думали, как нам попасть незамеченными в город, вот и набрели на вашу деревню.

– Вельми сие странно бысть. Град сей мертв ведь. Мор, знамо.

– В каком-то смысле да. История, правда, долгая. Да мы и сами всех нюансов не знаем. Градоправитель города, его Наставником называют, усыпил людей, а мы против этого выступаем. Хотим уничтожить существующий режим, – не спеша, подбирая слова, произнес повстанец. – Понимаете?

– Разумею. Недовольные, то бишь. Странно вельми, что ты все намеренья свои обнажаешь.

– А смысл-то врать?

Аполлон задумался.

Повстанцев удивил язык старосты. И было б ничего особенного, если бы жители объяснялись, пересыпая архаизмами, но когда один человек украшал высказывания такими перлами, выглядело неестественно. И это на фоне Гермеса, что говорил на современном языке. «Может, глава деревни обязан вести беседу именно так? Традиция?» – подумал Алекс.

Гости смотрели на Аполлона, как на забавное явление. Они окинули взглядом его длиннополую одежду, костлявые пальцы цвета пергамента, торчащие из-под разморившихся краев ткани, и поймали себя на мысли, что перед ними персонаж из сказки.

– Так вот что я молвить желаю, – продолжил староста. – Раз повесть ваша длинна зело и вы ищите потайный ход в град, то вам дорога к Харону предстоит. Но я разумею так: к столу пригласить вас обязан. Не откажите?

– Нет.

Четверо вошли в дом. Гермеса послали за Хароном.

Гости расселись за столом. Аполлон, никуда не торопясь, разложил деревянные тарелки с нехитрой снедью, в центр поставил кувшин с квасом.

– Отведайте, – предложил старик, убирая грязную миску с трубкой на подоконник.

– Спасибо вам, – ответил мужчина. – Меня Алексом звать.

– Басурманское имя, – сделал замечание Аполлон.

– Ну, какое есть, – улыбнулся повстанец и подумал: «А твое имя будто нет?» – Мы рады тому, что набрели на вашу деревушку, так как столько слухов ходило вокруг вас. Кто говорил, вы есть. Иные болтали, что не существует ее, ибо великий исход из Серышевска не более чем легенда. А теперь я вижу живое доказательство перед собой.

– Льстивы твои речи, аки мед хмельной, так обопьешься ими, что лихоманка скрутит. Для чего явились сюда?

– Мы разведчики, если уж говорить начистоту. Долго мы наблюдали за вами, изучая издалека быт, долго не решались пойти на контакт. Все не верилось, что за свалкой течет обычная жизнь, но оказывается есть. Короче, через деревню пройдет наш отряд. Как вы на это посмотрите, господин Аполлон? И еще. Путь в город через свалку не покажите?

– Трошки слова твои смыслы замолаживают, но не нелюди мы, подмога будет.

Аполлон задумался, глубоко вдохнул и продолжил:

– Вот только странный люд к нам все забредает. Темный народец. Анчихристы, не анчихристы, иль души заблудшие, не ведаю. Маловерные все. Видать время близко, кончина света вскорости. Всему конец. Но никто из вас в разум не жаждет войти. Скольких я ни наставлял на путь истинный, ни звенела медь речей праведных аж до скрежета зубовного, никто не верит попервоначалу в исход. А был он.

– Почему ж, верим.

– А ведаете ли истоки сего?

– Вы о Перси и Хлои? О том, как юноша обменял любовь на путь Наставника? Знаем, как они расстались. Вот только, что дальше случилось…

– О том и речь моя скорбная, – произнес Аполлон, подняв вверх указательный палец. – А сей сказ прост и поучителен вельми. Раз мы, из града ненавистного ушедши, прошагали весь погост. Во времена оны погост был. Это ж, лета спустя, свалка явилась. И веремя текло быстро, аки вода в реке. Морок и мленье над кладбищем навис, а мы деревню лелеяли. Ведали мы, что Наставник хотел домовины из сырой земли выкопати, богохульник, да морок помешал. Посему решено сор свозить на погост, чтобы родство скрыть. Тако же…

Двое молча вошли к старосте и сели за стол. Кузнец сухо произнес: «Здравствуйте». Гермес лишь растерянно оглядел присутствующих. Харон окинул спокойным взором гостей и продолжил, обращаясь к ним:

– Гермес мне все рассказал. Когда вы хотите перебраться на ту сторону?

– Чем быстрее, тем лучше, – ответил Алекс.

Он сам не понял, с чего вдруг решил, раз Деревня-На-Отшибе находится в изоляции, значит, патриархальность уклада, значит, неспешность и размеренность речей. Здесь просто полный бардак. Закралось ощущение, что каждый живет в собственном мире, не смотря на внешнюю схожесть и единство. Так Гермес суетлив и подобострастен, Аполлон, погруженный в табачный дым, ведет цветастую беседу. «Или просто делает вид? – подумал Алекс. – Он даже не заметил пренебрежительного отношения Харона к старосте. Вошел, даже поклона не сделал, хотя… С чего бы?..»

В вопросе, что задал кузнец, послышался звон металла. Он произнес фразу в лоб, будто орудуя молотом. Пришел, сухое приветствие и сразу к делу. Без всяких церемоний.

– Хм… Хорошо, – ответил Харон, подумав. Затем, почесав небритый подбородок, продолжил: – Да, я могу вас проводить.

Повстанцы поблагодарили Аполлона за гостеприимство.

– Уж я с вами не пойду. Прощевайте, – сказал хозяин дома.

…

Алекс, связавшись с группой, стал ждать ее на улице.

Все собрались, и Харон проводил повстанцев до забора.

– Я дальше не пойду, уж извините. Тени, – сказал он.

– Да-да, спасибо, – рассеяно произнес Алекс, рассматривая как туман, будто молочная река, вытекал из прорехи в ограждении. Словно кто-то нечаянно разрезал большой полиэтиленовый пакет, и содержимое, вытекая наружу, застыло.

Как только кузнец удалился, Алекс достал портативную радиостанцию.

– Это Алекс Траск. Информатор, вы меня слышите? Прием.

– Плохо слышу. Помехи. Вы рядом с туманом?

– Все верно.

– Будьте осторожны, ребята. Выйти с вами на связь я смогу лишь, когда вы окажитесь в Серышевске. Туман глушит радиоволны. Такие вот дела. Времени у вас мало. Надо пересечь свалку и врезаться в коммуникации, когда Наставник будет подключен к виртуальному удовольствию. На наше счастье он злоупотребляет этой процедурой. Когда глава «Комитета» окажется в сети, ваша задача задержать его там подольше. Ну, не мне вас учить взламывать. Конец связи.

– А как бы нам не встретить теней, и этих, баб из мусорных куч, а? – спросил один из повстанцев, когда они вошли на территорию свалки.

– Не беспокойся, – ответил Алекс. – Есть карта от информатора с отмеченными районами частых появлений этих существ. Правда, они реже стали встречаться, и это пугает.

– Почему? Ведь хорошо же…

– Да нет, плохо. У теней и жриц партеногенеза нюх на опасность. Они не появляются там, где начинает пахнуть жаренным, а в последнее время, где их были толпы, теперь пусто.

– Насколько я помню, информатор рассказывал о пожаре на краю свалки. Тогда нашли жрицу. Как же она попала в пожар? Не почуяла?

– Единичный случай.

– Чую, предаст нас информатор.

– Типун тебе на язык! Человек проверенный. Благодаря ему, дело с мертвой точки сдвинулось. Он ни разу не подвел. – Алекс остановился. – Черт! Погоди. Теперь куда? Ага, сюда. Так вот, вместо того, чтобы молоть языком следил бы по карте.

– Ладно, – недовольно буркнул солдат.

Трудно было понять, сколько времени они провели в тумане и сколько прошли километров.

Наконец, группа людей увидела возвышение. Из-за плотного тумана, казалось, оно неожиданно выплыло из небытия, словно желало столкнуться с повстанцами. Они обогнули холм слева, а там была область, где нужные коммуникации располагались ближе к поверхности.

Иллюзия

«Ну, о том, что туман боится огня известно давно», – сказал кто-то из Непорочных Отцов. И действительно, Наставнику удалось найти в архивах подробные описания случаев, где об этом упоминалось. Странно, что никто этому не предавал значения, или просто нарочно замалчивал.

Теперь же господин Наставник распорядился создать бригады пожарников, направив их на борьбу с таинственным явлением. Туман отступал, нехотя сдавая один клочок загаженной земли за другим. Он, будто обладая волей, не желал умирать. Чем яростнее боролись с ним пожарники, тем сильнее туман сопротивлялся. Людям порой казалось, что перед ними не зыбкая стена молочного цвета, а огромный монолит изо льда. Закрадывались мысли о бесполезности борьбы, но руководство трясло подчиненных, требуя освобождения территории, не скупясь ни на громкие слова, ни на премии. Чуть ли не каждый день Наставник собирал Отцов на «летучки» и выжимал из них все соки, считая, что отчеты не совсем подробны и что-то упущено. Нечто важное. Сторонний наблюдатель мог счесть это паранойей. В конце концов, Наставник, выматываясь сам, объявлял перерыв на неделю или две недели, а потом все начиналось сначала.

Наставник ощущал себя загнанной лошадью, которая с пеной у рта из последних сил летит вперед, не осознавая конечной цели. Но ведь когда-то он был просто Микки. Теперь он Микки, у которого ничего не осталось, кроме должности Наставника, кроме понимания, что если остановится, то наступит смерть. С чего вдруг? Сам себе он не мог объяснить. Но и не мог заглушить ту воспаленность чувств, накрывшую его в последние дни с головой. Он захотел отвлечься, а мысли кружились только вокруг единственной мысли: свалка. Казалось, она управляла его волей и желаниями. Когда он вспоминал о ней, воспоминал и Даньку, их последний разговор. Тогда Микки, но скорей всего Наставник, пытался убедить в бесполезности сопротивления. Прогресс не остановить. Тот эпизод виделся сном, который невозможно забыть.

Наставник, зайдя на балкон, рассмотрел Серышевск, простирающийся уснувшим животным. Город постарел в последнее время. Первый робкий снег, недавно выпавший, усилил это впечатление. Он напомнил седину, пробивающуюся сквозь былую молодость. Город спал. Только, если приглядеться внимательней, можно увидеть, как по разбитым улицам шныряют самоходки. Наставник сделал глубокий вдох. Сладковатый запах наполнил легкие. Значит, где-то горела свалка. «Опять пожарники переусердствовали в борьбе с туманом», – раздражаясь, подумал он. И здесь, в уединении на самом верхнем этаже, ему не было покоя.

Он ушел с балкона, гневно хлопнув дверью. Единственное средство, что спасало его от сумасшествия, оказалось виртуальным удовольствием. «Только оно», – обманывал он себя каждый раз, не замечая, как медленно затягивает топь иллюзорного мира. Там, в вымышленной вселенной, все хорошо. Каждый предмет на месте. Стоило лишь не глядя протянуть руку, и не ошибешься. В идеальном пространстве он забывал обо всем.

По внутренней связи Наставник сообщил, чтобы больше его не беспокоили. Палыч понимающе кивнул и погасил экран.

Наставник вколол себе транквилизатор. Через пятнадцать минут он подействует.

Глава комитета лег в капсулу.

Дальше автоматика все сделает за человека: наденет шлем, включит загрузочную программу адаптации, перестроит биоритмы.

Последнее, что увидел он перед отходом в виртуальную реальность, это смыкающиеся прозрачные створки капсулы.

Далее чуть слышное шипение – подача очищенного воздуха. И провал в беспамятство. Стремительный и тяжелый, словно он нырнул в пропасть.

Глубокий вдох и шумный выдох. Теплый воздух, смешанный с запахом моря, защекотал ноздри. Микки открыл глаза. Синее безоблачное небо. Плеск воды. Он приподнял голову. Ласковое солнце торжественно застыло у горизонта. Наконец, он встал и огляделся. Микки оказался на побережье неведомой страны, но его это вовсе не испугало. Сколько раз он уже пробуждался в виртуальной реальности в разных местах: то в домике у подножия Альп, то в хижине на берегу тихой реки. Куда только не заносила его фантазия. Но, где бы он ни был, рядом она – Алька.

Вдалеке по левую руку стояло бунгало – скромный и уютный домик, выкрашенный в бледно-зеленый цвет. Там ждала его Алька. Неспешным шагом Микки направился к строению, на ходу мечтая о будущей встрече. Он наслаждался каждой секундой пути, каждым звуком. Вот шум прибоя, вот ветер зашелестел листьями пальм, песок приятно хрустит, и ступни утопают в сухом тепле. Вот солнце коснулось горизонта там, где море. Казалось, светило осторожно дотронулось до воды, собираясь искупаться. И время ощущается совсем по-иному. Оно будто ускоряется, а затем движется медленнее. Пульсирует.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.