Под знаком OST. Книга 4

– Я готов делать репортаж для первой полосы «Парижа».

– Ну-ну… Новичок! Не стоит торопиться.

Арни похлопал его по плечу и продолжил есть цыпленка, быстро окуная свои пальцы в глубокую миску с водой и лимоном.

Жан следовал его примеру, из цыпленка сочился жир, тонкая и румяная кожица лопалась на тонких косточках, Арни налил Жану водку из графина.

– Ваше здоровье, Жан!

Ровно через час стажер стучался в дверь Комиссии по репатриации советских и интернированных граждан, которой руководил генерал-майор П. И. Голиков. Нужно было сделать запрос по всем французским гражданам, которые находились после 1939-го на территории СССР, а также узнать адрес Марии Растопчиной, бывшей остовки. Комиссия работала до 15:00.

Жан отдал архивистке бумагу с именами французов и попросил сообщить их место жительства. Также его волновал адрес Муси Растопчиной. Архивистка, пожилая женщина с усталым лицом, посмотрела внимательно на месье Мишо и сказала, тщательно подбирая слова.

– Молодой человек? Вы что? Глухой? Или немой? Что вам нужно? Какой список? Каких французов?

Благодаря мадам Франковской Жан очень сносно говорил по-русски, поэтому он выдержал паузу и сказал архивистке:

– Мной движет профессиональный интерес. Мне нужны адреса всех французских граждан, пропавших в СССР с 1939 по 1953 годы!

Архивистка крякнула, перебирая все карточки, а потом сказала:

– Уважаемый, все данные засекречены. Услуг по выдаче адресов перемещенных лиц нет. Вы издеваетесь? Да у меня семеро по лавкам. Муж погиб на войне, кормлю двоих детей. Я в ГУЛАГ не хочу!

Жан пожал плечами, он не понял архивистку.

– Я не понимаю вас, извините! У нас есть бумага от посольства Франции!

Архивистка вздохнула, вышла. Минут десять ее не было. Через пятнадцать минут женщина вышла к окошку и решилась на то, чтобы выдать Жану папку со всеми карточками иностранцев. Окошечко архива быстро закрылось, Жан сел за стол и начал выписывать на отдельную бумагу адреса тех, кто его интересовал. Работать приходилось со словарем, русские слова давались ему с трудом, однако французско-русский словарь, предусмотрительно взятый им из Парижа, ему очень даже пригодился. Французских военнопленных в СССР было совсем немного, один из адресов значился в Рыблаге. Удача! Жан быстро нашел информацию о Поле Анджи. Его выслали вместе с немецкими военнопленными строить дома в Рыбинске еще в 1945-м.

Адреса с регистрацией бывших интернированных Жан выписал в блокнот. Спросил он и про Мусю. Растопчина Мария была зарегистрирована на Покровке, 45, у Лили Шварц вплоть до 1945 года. Потом уехала в Харовск. Но где она сейчас?

Жан вздохнул, Мусю надо было еще поискать, он встал и пошел на выход.

Придя в гостиницу, Жан застал Арни в своем номере 512, он дозвонился до редакции «Парижа» и говорил с мадам Эндрю.

– Приедет ли на церемонию похорон президент Франции, Жюль Венсан Ориоль? Это бы сильно упростило нашу работу от газеты «Париж»!

В трубке звучал голос мадам Эндрю: «Вряд ли стоит ожидать на церемонии погребения главу Четвертой республики Франции. В стране грядут отставки».

Пока Арни говорил по телефону, Жан включил телевизор.

Маленький «КВН» с лупой был тогда в новинку, первые телевизоры появились во Франции уже в конце войны, однако стоили очень дорого и были далеко не у всех. То что в номере Националя был свой телевизор, Жану как раз понравилось, однако ничего нового о смерти великого вождя СССР он так и не узнал. Жан переключил канал и неожиданно попал на новости, где ведущий быстро брал интервью у эксперта.

– Страну сотрясают отставки правительства. С 1947 Жюль Ориоль сменил 16 раз кабинет министров (эксперту), у нас в студии наш эксперт: месье Реон.

– Скажите, французская империя трещит по швам, страну сотрясают бесконечные стачки и массовые беспорядки трудящихся. Ваш прогноз?

Жан с интересом ждал ответа месье Реона. Франция воевала в Индокитае, на Мадагаскаре и в Северной Африке.

Жана отвлек резкий звук, Арни положил телефонную трубку и громко сказал, заглушив звук телевизора.

– Я отправил сегодня срочную телеграмму во Францию с просьбой обо всех допусках на церемонию прощания с великим кормчим.

Арни пожал руку юному стажеру.

– Жан, тебе просто повезло, что ты оказался в этот момент в СССР.

Арни вышел на балкон, Жан прибавил громкость на телевизоре, продолжая смотреть новости о Франции. Ощущение грядущих перемен в собственной стране его не оставляло, однако он понимал, что будет что-то интересное впереди. Юного корреспондента захлестнула волна гордости за свою страну, что он сделает что-то важное для газеты «Париж» и для своего отца, Стефан Мишо.

Вскоре в номере французских корреспондентов погас свет.

Утро 8 марта 1953 было сумрачным, три дня длился траур, по радио передавали только грустные мелодии, а голос Левитана передавал каждый день сообщения о смерти великого кормчего.

Огромная толпа стояла у Манежа и у входа в Колонный зал Дома Союзов, люди несли цветы, играл Большой симфонический оркестр, оперные певицы пели «Грезы» Шумана на площади, а почетный караул охраны Кремля в виде красноармейцев сменяли друг друга.

Флаги – красные полотнища с золотистым серпом и молотом и черными лентами – были приспущены, колонны плачущих людей быстро заполняли Советскую площадь, люди с цветами шли нескончаемым потоком к Красной площади, чтобы проститься с великим диктатором.

Арни с Жаном быстро спустились по лестнице гостиницы «Националь». Фотокорреспондент сделал несколько снимков на Leyka, и через полчаса они растворилась в толпе. Арни быстро фотографировал, Жан записывал свои впечатления в блокнот, они так увлеклись репортажем, что не заметили, как их быстро отрезала охрана Кремля. Для иностранных корреспондентов построили целый подиум, красная бархатная лента и золотая цепочка на крючке отделяла их от входа в мавзолей, где стоял гроб с телом Сталина.

Толпа людей заполнила все пространство перед Красной площадью, людей становилось все больше и больше. Они шли прощаться с великим кормчим.

Лиля Шварц с утра была в плохом настроении, она вышла из своей квартиры с двумя авоськами в руках и была уверена, что купит в магазине все, что ей нужно. Лиля Шварц подошла к почтовому ящику, открыла его ключиком, который был в ее кармане, и вынула из железного короба письмо и телеграмму. На телеграмме было три полоски с текстом: « Растопчиной. Явиться. На пробы. Фильм «Светлый путь». Мосфильм. Отдел актерский».

Тетя Лиля расплакалась от счастья, быстро поцеловала важную депешу. Посмотрела на письмо, письмо было из Харовска от Муси Растопчиной. Штемпель: февраль 1953, письмо шло почти месяц.

Тетя Лиля Шварц сунула его в сумку, потом вышла на улицу. Она прошла вперед, увидела грустного дворника во дворе, повернула за угол и вскоре оказалась рядом с домом, на котором висела табличка «Обком». Рядом со входом висела радиотарелка, из которой доносилась музыка Бетховена. Тетя Лиля перевела свой взгляд, на красном флаге была прикреплена черная ленточка, на окне закреплен портрет Сталина в черной раме, она быстро поднялась по лестнице и зашла внутрь обкома, в коридорах которого было людно.

Лиля Шварц подошла к большому стенду, увидела несколько фамилий работников обкома, где работал Жлудов. Она подумала с минуту, оглянулась и задала вопрос сидящим на стульях людям.

– Кто последний? – Я!

Тетя Лиля посмотрела внимательно на мужика в косоворотке, оглядела очередь и села на стул, понимая, что ждать придется долго.

Мимо прошла секретарша Жлудова, она попросила всех сидящих в коридоре сообщить фамилии и занесла в свой список в блокнотик, затем зашла в кабинет. Тем временем тетя Лиля раскрыла письмо от Муси Растопчиной и прочла первые строки: «Дорогая тетя Лиля! Возвращаюсь в Москву, наверное, летом. Подала прошение Анисимову из Харовска. И еще. Хотела сообщить, что еду одна. Зоя, Гуля и Дина умерли от холеры. Похоронила рядом с папой, Василием Андреевичем Растопчиным».

Слова поплыли перед ее глазами, она достала нашатырь, тетя Лиля Шварц понюхала его, прослезилась, пришла в себя. Однако в этот момент в коридор вышел сам Жлудов, у него была ампутирована рука и пустой рукав заправлен за ремень.

– А? Гражданка Шварц? Проходите.

Жлудов сделал приглашающий жест рукой.

– Итак? Как дела? Чем обязан опять?

– Товарищ Жлудов! Хочу подать опять просьбу по поводу своих жильцов бывших. Растопчины фамилия (пауза)

– Как фамилия? Растопчина? Вы про Растопчину Зою опять? Или про Галину Растопчину? Из госпиталя. Не приму.

Лиле Шварц стало плохо, она чуть не потеряла сознание.

– Они… Царствие им небесное, уже ни о чем не просят. Нет их… От холеры умерли. Эх, товарищ Жлудов! Черствый вы человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.