Тени холодного солнца

Тени холодного солнца

Андрей Николаевич Пучков

© Андрей Николаевич Пучков, 2018

ISBN 978-5-4490-9577-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Краткое содержание

Июль 1864 года. На севере Европы идёт скоротечная война из-за герцогств Шлезвиг и Гольштейн. Сражаются: Австрия и Пруссия с одной стороны, и Дания с другой.

В это же время в старинном богемском замке графа фон Траумберга происходят удивительные и зловещие события: На семейном портрете XV века само-собой появляется изображение одного из далёких предков хозяина замка. По фамильной легенде фон Траумбергов, этот человек – cтарший сын и наследник титула, за cовершённые им чудовищные злодеяния, был проклят собственным отцом.

Даже его изображение, по отцовскому же распоряжению, было смыто и соскоблено с данного портрета. Но теперь, к мистическому ужасу обитателей замка, оно появилось вновь. И вот, сразу же, после чудесного преображения картины, словно подтверждая все леденящие кровь легенды, в замке и его окрестностях происходит чреда таинственных смертей.

В руках у молодого барона Людвига фон Хагендорфа оказывается старинная рукописная книга переплетённая в человеческую кожу. Барон узнаёт что это не что иное как личный дневник проклятого наследника почтенного рода.

Хранимый в глубочайшей тайне, этот зловещий дневник содержит подробные сведения о последних месяцах жизни валашского господаря Влада III Дракулы, и о трагических обстоятельствах его гибели. Постепенно молодой человек осознаёт связь таинственных явлений происходящих в замке, с давними событиями описанными в дневнике. Он понимает какая страшная опасность грозит его невесте – юной дочери графа фон Траумберга, и немедленно начинает действовать.

В борьбе с многовековым проклятьем молодому барону помогают его товарищи. Это: пленный датский офицер и начинающий писатель Олав Христиан Струэнзе, голландский исследователь природы вампиризма Корнелиус Ван дер Страатен (Бруно), польский доктор Бронислав Войцеховский и, конечно, отец невесты и нынешний владелец замка, граф Вильгельм фон Траумберг.

Не всем этим мужественным людям удастся уцелеть в роковой схватке. Но на их стороне выступает женщина с огромными магическими способностями знающая древнеславянские заговоры, а также таинственный древний артефакт возможно созданный ещё цивилизацией гипербореев.

Но наверное их главным оружием является сама дочь владельца замка – зеленоглазая дева рождённая в год красного дракона и под созвездием льва. Именно ей: юной, эмансипированной девушке своего времени было предсказано положить конец четырёхсотлетнему царству страха.

Постепенно перед этими отчаянными и благородными людьми откроются многие тайны нашего мира уходящие своими корнями в глубину тысячелетий. Они узнают о множественности миров и о противоестественных сущностях приходящих оттуда. Зарождении первых цивилизаций Земли и о том почему мёртвые знают так много о нас живых.

А ещё им станет известно о тайном союзе избранных, что уже на протяжении многих веков противостоит потусторонним силам, и зовётся Священным Братством Святого Георгия.

Автор: Пучков Андрей Николаевич. Внимание!!! Авторство данного произведения подтверждено Общероссийской общественной организацией «Профессиональный союз деятелей культуры „Российское Авторское Общество“». г. Москвы. Распечатанная копия текста находится на хранении в нотариальной конторе. Использование данного текста без согласия автора запрещается

Тени холодного солнца

Вместо предисловия

Дорогой Олав Христиан!

Наконец, мой любознательный друг, нынче представился случай написать вам. Сообщаю, что мне жутко не повезло получить ранение в самом начале этой чёртовой войны1! В небольшом сражении при Траутенау, пуля, выпущенная кем-то из вчерашних наших союзников, довольно сильно раздробила мне левое предплечье. Полковым хирургам пришлось изрядно потрудиться чтобы сохранить мне руку, но теперь, слава Богу, я уже могу ею двигать.

Придя в себя в лазарете, а это случилось четвёртого июля, я сразу получил два сообщения: Одно было от моей матушки, и пришлось весьма кстати. Его доставил посланный нашим управляющим специальный курьер. Это письмо стало радостным и долгожданным событием, так-как в нём говорилось что, днём раньше, у меня родился сын! Вот так, мой неугомонный датский друг, вы можете поздравить меня – теперь я стал отцом!!!

Второе-же сообщение напротив было ужасным и повествовало о катастрофе. Оказывается наш несчастный генерал Бенедек2, под началом которого я сражался ещё при Сольферино, третьего июля был полностью разбит пруссаками в битве под Кениггрецом (Садова) вместе с нашими саксонскими и баварскими союзниками.

______________________________________________________________________

1. Имеется в виду австро-прусская война 1866г.

2. Людвиг Августин фон Бенедек (1804—1881) австрийский генерал. В 1849г. сражался против сардинцев, затем подавлял венгерское восстание. В 1859г. возглавив 8-й корпус сражался в битве при Сольферино против пьемонтцев. В 1860г. назначен начальником ген. штаба а затем главнокомандующим австрийско-итальянской армии. В начале войны с Пруссией (1866г.) был назначен главнокомандующим северной армией. Но уже 1 июля он просил императора «Немедленно заключить мир во что бы то ни стало». А затем, 3 июля 1866г. в битве при Садова потерпел полное поражение, был смещен и предан военному суду. Но австрийский император Франц Иосиф приостановил следствие по его делу.

____________________________________________________________________

Чёртов Мольтке сумел максимально выгодно использовать численное преимущество в артиллерии (702 орудия против 650 у нас) сведя к минимуму наше превосходство в живой силе. Но главным козырем прусаков явились их игольчатые винтовки системы фон Дрейзе из которых они безбожно выкашивали наших солдат.

Увы но наша семья тоже понесла безвозвратную потерю. В этом сражении пал мой двоюродный дядя Теобальд что во время наступления 2-ой армии кронпринца Фридриха предпринял безуспешную попытку спасти князя Эстерхази. Вот такие дела, дорогой Олав. Веришь или нет, но я чувствую себя почти что предателем из-за того что не участвовал в этом эпохальном сражении. Просто удивительно, мой друг, что два столь разных события могли произойти в один день.

И вот, уже две недели я залечиваю раны и наблюдаю за моим дорогим новорожденным наследником. Кстати я назвал его Конрадом.

В своих последних письмах вы непростительно мало рассказывали о собственных успехах в «Братстве». Между тем, наш общий друг Б. которого я видел в Праге несколько месяцев назад, поведал мне немало интересного. Оказывается вы уже получили степень «полубрата» и дважды участвовали в «Охоте». Поздравляю конечно, но не перестаю удивляться вашим нервам: После того чудовищного кошмара что нам довелось пережить два года назад, вы не только вступил в «Братство», но и сделали этот ужас своей профессией. Теперь вы постоянно будете соприкасаться с подобными отталкивающими и невероятными явлениями.

Я совершенно точно знаю что не являюсь трусом, и это доказывал наверное всю свою сознательную жизнь. Но пережитые события в богемском замке нашего общего друга, графа Т, до сих пор заставляют меня вздрагивать при любом неясном услышанным в ночи шорохе. Я уже не говорю про свою дражайшую супругу. Продолжаю восторгаться её мужеством – пережить такой кошмар в столь молодом возрасте…

Не знаю, дорогой друг, что меня больше потрясло тогда – страшная чреда противоестественных событий, свидетелями которых мы стали, или осознание того, что подобные твари ДЕЙСТВИТЕЛЬНО существуют в нашем мире? Скорее всего второе. Теперь я прекрасно понимаю что имел ввиду дон Алонсо, говоря что о некоторых вещах люди не должны узнать никогда. Человеку нашего просвещенного девятнадцатого века, всецело верующего в силу разума и науки, нелегко признать то, что за всеми этими страшными средневековыми легендами может скрываться некая реальность. Тяжело, когда рушится твоё мировозрение, а известный тебе мир, ещё вчера такой реальный, привычный и уютный, вдруг приобретает весьма зловещие краски.

Граф сильно сдал за последнее время. Наверное известные вам события нанесли бедняге гораздо большую душевную травму чем кому-либо из нас. Он долго отказывался верить во всю эту дикую историю о их семейном проклятии. А когда же она предстала перед ним во всей своей ужасающей реальности, получил очень сильное потрясение. Теперь он избегает любых разговоров о пережитых событиях и, как мне кажется, пытается всё забыть. Мой несчастный тесть стал излишне много употреблять крепких напитков, да ещё, в добавок, пристрастился к лаудануму1. Так что, дорогой Олав Христиан, просьба вашего нынешнего куратора дона Алонсо, как видите, вызвала значительные затруднения.

Я всегда считал что из нас двоих, именно вы обладаете литературным дарованием. (По правде говоря, я всё ещё надеюсь когда-нибудь прочесть вашу «Великую Северную поэму»). Тем неожиданнее для меня была ваша с сеньором де Альмейда просьба, описать во всех подробностях события двухгодичной давности. Дон Алонсо уверял меня что подобное повествование будет бесценным для членов» Братства» и никогда не попадёт в руки непосвящённых. По непонятным для меня причинам, он очень интересуется личностью господаря Валахии Влада III Дракулы. Как ты помнишь, именно с персоной этого мрачного средневекового правителя связано наследственное проклятье рода Т. _________________________________________________________________________

1. Лауданум – опиумная настойка широко распространенная в девятнадцатом веке и использовавшаяся в качестве успокоительного лекарства. _________________________________________________________________________

Так получилось что я единственный кто прочёл известный вам дневник. В этом ужасном повествовании проклятого изгнанника, описывались последние месяцы жизни Дракулы, а так же обстоятельства его гибели. Вот по этой причине сеньор Альмейда и уговорил меня взяться за перо. Но, как вы понимаете, без согласия Т. я не мог придать гласности то что является семейной тайной их рода.

Первоначально граф был категорически против. Он спрятал злосчастный дневник в свой сейф и заявил, что ни один человек на свете, никогда больше не увидит его. Мне же он напомнил о данном обещании свято хранить тайну. Понадобился весь авторитет дона Алонсо и всё его красноречие чтобы переубедить этого старого упрямца. Кстати, моя драгоценная жёнушка всё же исполнила свою давнюю детскую мечту. Она умудрилась выкрасть у отца тот секретный дневник, и прочесть его от корки до корки. Прочитанное естественно повергло её в ужасную депрессию. Всё-таки как же прав был Екклезиаст говоря что умножая знания мы умножаем печали.

В результате, граф всё же смягчился и разрешил мне описать те невероятные события именно так как они происходили. Но с условием: что этот текст будет доступен только для членов «Братства"и не выйдет за пределы вышеупомянутой организации. Опубликовать же его в печати можно будет не раньше чем через сто пятьдесят или более лет.

По началу я намеревался просто изложить в хронологическом порядке, все произошедшие тогда с нами события. Но потом увлёкся, и вместо сухих строк отчёта у меня получилось нечто похожее на готический роман. И, на мой взгляд, весьма неплохой. Я работал над ним около года и закончил всего за неделю до начала войны. Передайте нашему португальскому доктору Фаусту, что он может присылать курьера за рукописью. Мне даже обидно, друг мой, что кроме членов твоего ордена никто не оценит сей труд по достоинству. Опубликовать его раньше 2016 года невозможно, таково условие. А людям, которые к тому времени, уйдут далеко вперёд в своём развитии и наверняка покорят и колонизируют Марс и Венеру, вряд ли будут интересны мрачные тени средневековья.

преданный вам Людвиг фон Хагендорф.

17 июля 1866г.

P.S. Извините, дорогой друг, но на вашу свадьбу с фройляйн К.Ш. я прибыть не смогу. Сразу после выздоровления я вынужден буду вернуться в полк.

Глава 1

Дьявольский портрет. Девичьи игры и страшные сказки рассказанные на ночь

Катарина привычно шла по тёмной галерее замка Траумберг. Тяжелый сумрак, что стоял здесь и в самую солнечную погоду, не могли рассеять даже высокие стрельчатые окна украшенные старинными витражами.

В руках у девушки была большая стопка свежевыглаженного постельного белья и её рабочий день только-только успел начаться. Но несмотря на это, все мысли младшей горничной находились весьма далеко от мрачных стен замка. Они витали где-то за Липовой аллеей в залитой солнечными лучами деревне где жила её семья. Но сейчас Катарина думала вовсе не о своих родителях и братьях.

В самом начале деревни стоял большой богатый дом и кузница господина Хазе, где жил прекрасный Маттиас. Маттиас… При мысли о сыне кузнеца её сердце забилось несколько чаще обычного а щёки тронул лёгкий румянец.

«О Маттиас, Маттиас!» – Девушка вновь представила себе его атлетически сложенное, мускулистое тело, невероятно сильные руки и весёлые голубые глаза. А его волосы, его чудесные, почти белые с золотистым отливом волосы, всегда напоминали ей мягкий лён.

Катарина глубоко вздохнула пытаясь отогнать мысли о своём женихе и сосредоточиться на предстоящей работе по дому. «Ну ничего, – подумала она. – Если всё пойдёт так как надо, то через пол года её приданое будет полностью готово и они смогут обвенчаться. Ведь её родители согласны, и отец Маттиаса тоже, вроде бы, не против… Просто он выглядит таким строгим и угрюмым.

Они обязательно поженятся! – убеждала она себя словно пытаясь оградить от непрошенных мыслей. – Обязательно поженятся! Поженятся!» – Но тут же, помимо её воли, вместо простоватой курносой физиономии Маттиаса, откуда-то из неприличных глубин сознания всплывало совершенно другое лицо. Строгое и утончённо-благородное оно казалось Катарине самым прекрасным в мире.

«Нет! Мне не следует даже думать о нём! Немедленно выбросить из головы! Да он и не посмотрит на меня. Кто я для него? Ничтожная, необразованная богемка? Горничная-простолюдинка? – И тут же опровергала саму себя. – А ведь смотрел! Когда приезжал сюда в последние несколько раз – смотрел. И совсем не как на прислугу». Катарина хорошо запомнила его взгляд. Нарочито небрежный но одновременно цепкий и оценивающий.

«Пресвятая Дева Мария, спаси меня от этих ужасных мыслей, – прошептала девушка чуть не уронив бельё на пол. – Как я могу думать сразу о двух молодых мужчинах?! Не иначе как это происки Дьявола! Я же честная девушка и добрая католичка!».

Из сумрачной, наполненной гулким эхом, галереи девушка свернула в ещё более тёмный и огромный зал. Это был, наверное, самый мрачный и зловещий зал во всём замке, и он традиционно пользовался дурной славой среди слуг. Выглядел он очень пустынным. И это несмотря на то что его стены были плотно увешаны картинами, кое-где виднелись мраморные статуи, и с потолка свисали две бронзовые люстры очень причудливой работы. Местами на стенах висело старинное оружие, а в правом от входа углу стояли, в полном комплекте, рыцарские доспехи.

Но несмотря ни на что, всё здесь производило впечатление сильного запустения и какого-то вечного безмолвия. Как-будто сама жизнь давно покинула это место и даже время здесь текло особым образом. Этим залом вообще пользовались очень редко. Обычно хозяева замка принимали гостей, устраивали праздники и балы в помещениях первого этажа. И в другом, гораздо более современном и уютном крыле.

Эта же часть замка была наиболее старой, возведённой ещё лет пятьсот назад, если не больше. Мрачный зал обычно стоял закрытым, лишь раз в месяц здесь проводилась уборка. Вот именно уборкой и предстояло сейчас заняться Катарине и двум её подругам из числа замковой прислуги.

Войдя в «Нехороший» зал, Катарина привычно отвернула голову стараясь не смотреть налево. Туда, где находилось ЭТО. ЭТО – именно так они все называли старинный групповой портрет висевший слева от входа в тёмном углу. Именно вышеназванная картина придавала таинственную мрачность этому залу и даже всему замку в целом. Именно она наводила мистический ужас на многие поколения замковых слуг. Слуг, что, как и Катарина, на протяжении нескольких веков, проходя через «Нехороший"зал непроизвольно ускоряли шаг, читали про себя молитвы и старались не смотреть в левую сторону.

Катарина помнила как два с половиной года назад она впервые поступила на службу в этот замок. Тогда ей было всего четырнадцати лет, и она совершенно не знала ни о каких местных легендах. Старшие девочки конечно же не преминули этим воспользоваться. Они постоянно пугали её неким страшным демоном или вампиром, якобы обитающим в этом портрете.

– Смотри, Ката, – говорили они. – Однажды ночью мертвец выйдет из этой картины, придёт к тебе в спальню, ляжет на грудь, и выпьет всю твою кровь до последней капли.

Эти леденящие кровь рассказы по-началу производили на девочку сильное впечатление. Она действительно верила этому и страшно пугалась. Первое время её ночи, проведённые в спальне прислуги, а кроме неё там спали ещё три девочки, были наполнены холодным ужасом. Она очень плохо и тревожно спала. Ворочаясь ночью под сопение своих подруг, Катарина дрожала от страха, и всё прислушивалась, не скрипнет ли дверь, не загремят ли тяжелые шаги, не повеет ли холодом и могильным смрадом. В неясном лунном сумраке, среди причудливой игры света и тени, ей мерещились: то полыхающие дьявольским огнём глаза неведомого упыря, то белые руки с длинными пальцами тянущимися к её шее.

Но впоследствии девочка привыкла и страшные легенды замка уже не вызывали в ней прежнего ужаса, они словно бы поблекли и потускнели. А утомившись за день работой по замку она засыпала глубоким сном без всяких сновидений. Впоследствии они с девочками придумали даже такую игру – «Разгляди вампира», по другому она называлась просто: «Страшная игра».

Смысл игры был очень прост и заключался в том, что одна из девочек должна была войти в этот страшный зал со свечой в руке и смотреть на дьявольский портрет, не закрывая глаза, как можно дольше. А её подруги стояли в это время в галереи и громко считали вслух. Естественно побеждала та из них кто продержится дольше всех. За всё время существования этой глупой игры, дольше всех продержалась восемнадцатилетняя Клавдия. Она выдержала до счёта семьдесят пять, хотя Катарина была уверенна что девочки считали слишком быстро.

Сама же она продержалась только до сорока двух. Затем, в стоявшей перед портретом, девушке просыпался пронзающий душу страх, и шалунья, издавая визг, вылетала прочь из зала и бежала со всех ног по галереи в сторону спальни. Её подруги мчались вслед, также оглашая своим громким визгом весь этаж замка. Потом визги сменялись смехом и игра завершалась до следующего раза. Часто старшие слуги гоняли их и не давали играть. Особенно их игра раздражала старую кастеляншу Марту, самую старую из слуг замка. Говорили что ей скоро исполнится девяносто лет.

– Ах вы бесовские девки! – ругалась старуха. – Вот смотрите, доиграетесь! Ох накличете на нас беду! Разбудите этого проклятого Дьявола! – Но Клавдия, победительница в их глупой игре, и без того дорого за это заплатила. Бедняжке потом долго снились кошмары. Часто она вскрикивала и бормотала во сне -«Мёртвые идут! Мертвецы пришли за мной!» и этим очень пугала других девочек.

В добавок к этому, Клавдия стала очень бояться темноты. Оказавшись в какой-нибудь тёмной комнате она сразу начинала дрожать, а кожа девушки немедленно покрывалась мурашками. Клавдии казалось что вот-вот её схватит за плечо страшная костлявая рука, а на шее сомкнутся мертвые зубы одного из давно умерших хозяев замка. Так что, бедной девушке недёшево обошлась её глупая дерзость. Но запретный плод, как известно, сладок и юные шалуньи даже не думали бросать свою игру.

                                       * * *

Поначалу Катарина не понимала что не так с этим портретом. Написанный не на холсте, как все другие картины в замке, а на большой буковой доске, он был самой древней картиной из всех что здесь имелись. Ему наверное уже насчитывалось не менее четырехсот лет. Почерневший от времени он, как-бы, сам по себе излучал седую, далёкую древность.

Неизвестный художник написал его в традиционной для средневековья манере. Портрет изображал некую семейную группу расположившуюся на лужайке на фоне замка. Правда в том мощном, неприступном сооружении, возведённом исключительно в военных целях, и без всякой претензии на красоту и изящество, едва ли можно было узнать нынешний замок фон Траумбергов.

Пожилые мужчина и женщина степенно сидели в высоких креслах. У ног мужчины, прямо на траве, примостился юноша лет четырнадцати с длинными каштановыми волосами. Он печально взирал с портрета своими большими глазами и гладил борзую собаку с узкой, тонкой мордой. Возле кресла женщины стояли две молодые симпатичные девушки, по видимому дочери – погодки. Обеим было не больше шестнадцати – семнадцати и одеты они были, по мнению Катарины, в очень странные платья. На остальных фигурах тоже были забавные старинные одежды. Лица всех изображенных на портрете людей выглядели натянутыми и совершенно безжизненными. Будто-бы они застыли во времени и проявляли полнейшее равнодушие ко всему на свете. Изображение голов и других частей тела, что казались не пропорциональными, свидетельствовало о несомненно средневековом происхождении портрета. О том же говорило и его своеобразное обрамление по периметру. Причудливая окантовка состоявшая из девиза на латыни и различных причиндалов в виде геральдических щитов, мечей и секир.

– Подумаешь, ничего особенного, – пожала плечами Катарина увидев портрет в первый раз. – Странные они какие то тут все. Головы слишком большие а руки наоборот. Как-будто не настоящие, совсем как у тех кукол что в комнате молодой госпожи. Ой… а вот у этой шея очень тонкая! Такой же не бывает.

– В те времена художники ещё не научились правильно изображать людей, – тихо сказала Клавдия, стараясь не глядеть на портрет. В её голосе явно слышался страх.

– Пойдём быстрее отсюда! – и она схватив Катарину за руку потащила её прочь из зала.

– А вампир это тот старый, с густыми бровями и выпирающим подбородком? Тот кто в кресле сидит? – спросила девочка.

– Нет это древний предок нашего хозяина. Старый граф, кажется его звали Генрих. Про него я ничего дурного не слышала, – ответила Клавдия.

– Тогда кто же вампир? Неужели тот молодой юноша что играет с собачкой? – не унималась Катарина.

– Его там нет… Сейчас нет. И возблагодарим Господа за то что это так. – Сказала Клавдия таким тоном что у Катарины побежали по коже мурашки. Но она так ничего и не поняла. «Если на портрете никакого вампира нет то почему все так его боятся?» – подумала она решив обязательно это выяснить.

Ночью, после молитвы, когда девочки улеглись по кроватям, Клавдия поведала своей младшей подруге страшную легенду замка, которую сама услышала примерно в её же возрасте. Пытаясь придать своему голосу зловещий оттенок она рассказывала:

– Там ещё один должен быть, на этом портрете. Может-быть ты заметила что между сидящими графом и графиней слишком большой промежуток. Так вот: раньше там был изображен их старший сын и наследник. Вот он и есть страшный Носферату, или по нашему вампир. Он продал свою душу дьяволу и ещё совершил что-то такое… такое… ну, словом, совсем уж страшное, за что его родной отец проклял.