Сборник трудов

Представляется, что Пленуму Верховного Суда РФ следует выработать непримиримую правовую позицию в отношении подобного рода процессуальных документов. Настала пора четко указать в одном из постановлений, посвященных порядку привлечения в качестве обвиняемого, на ущербность, дефектность процессуальных актов органов предварительного расследования, в которых фактически отсутствует описание события преступления и недопустимость использования их при вынесении судами решений по уголовным делам. Такая позиция высшей судебной инстанции, помимо всего прочего, будет способствовать росту качества предварительного расследования, а главное, снимет подозрения в поддержке пресловутого обвинительного уклона, которого придерживаются отдельные должностные лица правоохранительных органов.

Таким образом, правовые позиции судов, выработанные по разным категориям уголовных дел, занимают важное место во всей национальной правовой системе. Разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, содержащиеся в его постановлениях, основываются на достижениях отечественной уголовно-правовой доктрины. Вместе с тем и сами правовые позиции судов оказывают значительное влияние на саму доктрину, предлагая ей по-новому взглянуть на проблемы правоприменения, исследовать и обосновать пути и способы их разрешения.

Хищение чужого имущества: ошибки квалификации36

Обращение к материалам судебно-следственной практики подтверждает наличие множества проблем, связанных с квалификацией общественно опасных действий как хищение чужого имущества. Причинами существующих проблем мы считаем главным образом неполноту исследования всех обстоятельств дела, неверную их оценку и низкую квалификацию правоприменителя. В частности, игнорируются разъяснения Пленума Верховного Суда РФ по вопросам квалификации хищений, не исследуются подзаконные акты и законы иных отраслей права (по вопросам, имеющим нередко решающее значение для их квалификации), не придается серьезного значения установлению противоправности действий виновного, ее осознанию виновным и корыстной цели (которую часто подменяют корыстными побуждениями). Следствием всего этого является либо необоснованное привлечение к ответственности за хищение (в том числе по квалифицирующим признакам, которые отсутствуют в деле), либо, наоборот, отказ от привлечения к уголовной ответственности по признакам составов преступлений, фактически установленным в материалах дела. Иллюстрацией сказанного служат следующие дела, в производстве (на разных его этапах) которых автор настоящей статьи участвовал в качестве специалиста.

1. Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого, Д. в период исполнения обязанностей председателя правления ОАО <…> (далее – Общество) совершил «присвоение и растрату, то есть хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере, предусмотренное ч. 4 ст. 160 УК РФ».

По версии следствия, Д. и Ф. – главный бухгалтер этого ОАО, в нарушение Положения по бухгалтерскому учету (далее – ПБУ) 19/02, утвержденного Приказом Минфина РФ от 10 декабря 2002 г. № 126н, неверно произвели расчет чистой прибыли за 2013 г., в результате чего увеличили ее на 10 млрд руб. Указанные лица включили в бухгалтерскую отчетность Общества стоимость акций его дочерних компаний, установленную государством на момент их внесения в уставный капитал Общества (2004 г.). Между тем, по мнению органов следствия, на конец отчетного периода акции этих компаний следовало учитывать по их рыночной стоимости, сформировавшейся на бирже, которая на дату составления отчетности (2013 г.) обесценилась. Позднее, на основании неверно рассчитанной прибыли, Д. и другие члены Правления получили завышенные премии за 2013 г. на 202 944 000 руб. Из названной суммы 88 280 638 руб. Д. присвоил себе, а оставшиеся деньги совместно с Ф. растратил в пользу других лиц (членов Правления Общества).

Оставляя без подробного анализа другие признаки хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ), остановимся лишь на одном из них – противоправности. Присвоение (как и растрата) имеет место лишь при условии, что у виновного лица отсутствует право на имущество, обращенное в его пользу (или пользу иных лиц) [1, с. 260]. Д. на протяжении всего процесса расследования в отношении его уголовного дела утверждал, что он и Ф. руководствовались действовавшим на момент составления отчетности Положением по бухгалтерскому учету «Бухгалтерская отчетность организации», утвержденным Приказом Минфина РФ от 6 июля 1999 г. № 43н (далее – ПБУ 4/99). Данное Положение разрешало на основании ч. 1 ст. 30 Федерального закона «О бухгалтерском учете», в отступление от п. 20 ПБУ 19/02, указывать в учете ту стоимость акций дочерних компаний, по которым они были внесены государством в уставный капитал Общества (в 2004 г.). При этом к бухгалтерскому балансу и отчету о финансовых результатах за 2013 г. обязательно должно было быть приложено пояснение, оговаривающее данное обстоятельство.

Следует отметить, что указанные нормы при составлении и утверждении отчетностей, а также начислении премий председателю и членам правления Общества были соблюдены в полной мере, о чем свидетельствуют имеющиеся в материалах дела заключения ревизионной комиссии, аудиторов и специалистов.

Примечательно, что подход о правомерности отступлений от ПБУ 19/02 при отражении в бухгалтерской отчетности финансовых вложений получил применение в практике деятельности ряда публичных компаний («Аэрофлот – Российские авиалинии», «Роснефтегаз» и др.). Более того, этот же подход продолжал применяться в деятельности Общества и после привлечения к уголовной ответственности его бывших руководителей – Д. и Ф.

Таким образом, действия Д. нельзя квалифицировать как противоправное обращение чужого имущества в свою пользу, поскольку они не противоречат действующему законодательству. В свою очередь, отсутствие противоправности в действиях Д., а стало быть, и осознания им противоправности (как обязательного интеллектуального элемента умысла виновного лица при совершении хищения [2, с. 385–386]) своих действий, делают невозможным обвинение его в присвоении чужого имущества.

2. Г. было предъявлено обвинение в совершении мошенничества, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, то есть хищения чужого имущества путем обмана, совершенного в особо крупном размере. По версии следствия, Г. представил по месту своей работы в ООО <…> (далее – Общество) ложные сведения, на основании которых ему, в связи с досрочным расторжением трудового договора, произведена незаконная выплата денежной компенсации в размере четырех миллионов рублей.

Согласно трудовому договору (далее – договор), которым Г. принят на работу, он «может быть прекращен досрочно» при определенных, перечисленных в нем, случаях. Согласно п. 6.4. договора, в случае «досрочного расторжения настоящего договора по решению уполномоченного органа Общества, при отсутствии виновных действий (бездействий) со стороны Работника, а также в связи со сменой собственника Общества, Работнику выплачивается компенсация в размере трехкратного среднемесячного заработка».

Из цитируемого текста следует, что в нем речь идет о любом предусмотренным договором досрочном его расторжении, независимо от того, по чьей инициативе оно происходит. Также из приведенного текста следует, что досрочное расторжение договора с работником влечет принятие уполномоченным органом Общества решения о выплате компенсации. При этом вынесение подобного решения является не правом, а обязанностью уполномоченного органа Общества. Условием невыполнения данной обязанности является только виновное, предшествовавшее досрочному расторжению договора, поведение работника.

Из материалов дела следует, что Г., составив протокол заседания Совета директоров Общества, указал то, что не противоречит положениям трудового договора, то есть что трудовой договор расторгается по инициативе председателя Совета директоров Общества. Он, таким образом, не сообщал заведомо ложных, не соответствующих действительности сведений и не совершал действий, направленных на введение собственников Общества в заблуждение. Никакого «информационного воздействия» [3] с целью заставить потерпевшего передать не принадлежащее ему имущество Г. не совершал. Поэтому указанное им в протоколе обстоятельство никакого уголовно-правового значения не имеет, поскольку, как уже было сказано, при любом досрочном расторжении договора (п. 6.4.), независимо от того, по чьей инициативе такое расторжение происходит, ему полагается денежная компенсация.

Из изученных материалов уголовного дела также не усматривается, что Г. имел прямой умысел на совершение мошенничества. Указав в проекте протокола инициатора расторжения трудового договора с ним, он был уверен в отсутствии противозаконности своих действий, поскольку данный договор не ставил получение им компенсации в зависимость от того, кто инициировал его расторжение.

По версии следствия, Г., внеся изменения в протокол собрания Совета директоров Общества, преследовал цель «незаконного личного обогащения». Однако стремление получить предусмотренную трудовым договором компенсацию в связи с предстоящим увольнением цели «незаконного личного обогащения» не может образовать. То есть изложенные в материалах дела обстоятельства не могут свидетельствовать об умысле на обман, являющийся необходимым признаком состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ.

Таким образом, действия обвиняемого не содержат ни обмана, ни умысла на его использование для хищения чужого имущества. Имеющиеся в материалах дела обстоятельства в совокупности ставят под сомнение вывод органов следствия о совершении Г. мошенничества.

3. Приговором районного суда В. осужден по ч. 4 ст. 160 УК РФ, ч. 4 ст. 160 УК РФ и ч. 4 ст. 159 УК РФ. Он признан виновным в совершении двух преступлений присвоения, совершенного с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере, и мошенничества, то есть приобретения права на чужое имущество путем злоупотребления доверием, совершенного с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам суда <…> области приговор районного суда оставлен без изменения, а апелляционные жалобы адвокатов – без удовлетворения.

На состоявшиеся судебные решения подана кассационная жалоба, содержащая просьбы о передаче уголовного дела по обвинению В. для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, об отмене состоявшихся судебных решений и передаче уголовного дела в суд первой инстанции на новое судебное рассмотрение. По итогам рассмотрения кассационной жалобы вынесено постановление судьи областного суда «о передаче кассационного представления» (как жалоба «трансформировалась» в представление, так и осталось загадкой. – С. К.) для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.

В теории уголовного права принято считать, что при присвоении не происходит изъятия чужого имущества, поскольку оно вверено виновному, находится в его ведении [4]. Из этого исходит и судебно-следственная практика. Так, согласно постановлению Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» № 48 от 30 ноября 2017 г., присвоение состоит в безвозмездном, совершенном с корыстной целью, противоправном «обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу против воли собственника». То есть единственной формой общественно опасного деяния является обращение чужого имущества в пользу виновного. Изъятие имущества при присвоении исключается.

Несмотря на эту, казалось бы, прописную истину, в постановлении судьи областного суда было выражено несогласие с тем, что районный суд в приговоре не указал, «каким образом происходило изъятие и присвоение» виновным векселей. И это при том, что из приговора районного суда следовало, что в случае с хищением векселей В. их незаконно не изымал из собственности Общества, поскольку они находились в его правомерном владении. Он обратил их в свою пользу. Такая же схема имела место в случае совершения хищения наличных денежных средств. Ему не было необходимости их изымать из собственности Общества. Владея ими правомерно, в последующем В. обратил их в свою пользу.

Далеко небесспорными были суждения судьи областного суда также об осуждении нижестоящим судом В. за мошенничество. По его мнению, В. приобрел право на чужое помещение путем договора купли-продажи, и районным судом «не учтено, что данные сделки могут быть оспорены в гражданско-правовом порядке», при этом сделки по данному имуществу с участием В. Арбитражным судом области ранее уже были признаны недействительными.

Однако следует отметить, что факт заключения при осуществлении предпринимательской деятельности гражданско-правовой сделки не означает, что споры, возникающие при этом, лишены уголовно-правового характера. Если такая сделка является лишь прикрытием для хищения чужого имущества, то должно последовать уголовно-правовое разбирательство случившегося. В рассматриваемом же случае ссылка судьи областного суда на решения Арбитражного суда только укрепляет сомнения в законности ранее совершенных В. сделок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.