Серпантин

– По крайней мере, твоя речь не сильно обеднела. Единственное качество, которое ты пока что не утратил.

– Пошел ты.

Мар трясущимися руками начал раздраженно доставать большой величины пакет с белым порошком. Тщетно пытаясь открыть пакет сухими пальцами, он решил пустить в ход гниющие зубы, порвав пакет пополам. Часть содержимого тут же разлетелось по всему контейнеру, осыпав нас, как снегом.

– Нет, нет, нет! – сокрушился он. – Твою же мать, блядь!

Одержимость наркотиком взяла верх, и он начал слизывать порошок с себя и всего мусора, на который он осыпался. Когда он начал обсасывать кожуру от банана, меня едва не стошнило.

Закончив трапезничать, Мар откинулся на спину и начал крутить руками над головой, словно показывая мне фокус. Фокус прихода.

– Мне лишь нужно узнать причастен ли ты как-то к истории с лечебницей? – спрашиваю, пока он не ушел в себя.

– Мы не виделись с тобой сотню лет, а сейчас ты приходишь ко мне за помощью? Типа, я по старой памяти должен тебе услугу оказать? – спрашивает он загадочным тоном.

– Никаких услуг. Просто скажи, доставлял ли ты или то-то из твоих знакомых меня в то место для восстановления памяти?

– Чего?! Чувак, я понятия не имею, о чем ты толкуешь.

– Вкратце ввожу в курс событий: амнезия; лечебница, воспоминания о которой у меня почти не осталось; странный хер у моей квартиры; записанный мной из прошлого, бессодержательный текст на диктофоне; моя давнишняя фотография, сделанная тобой, благодаря которой я оказался здесь, хотя изначально не хотел. Спросишь, что все это значит? В душе не ебу, поэтому все еще надеюсь, что ты скажешь мне что-то дельное.

Наклонившись вперед, Мар выпучил на меня огромные глаза, зрачки которых напоминали миниатюрную черную дыру, засасывающую голубую галактику радужки. И, с улыбкой на все лицо, он разразился диким хохотом, иногда прерываясь на то, чтобы вдохнуть немного воздуха.

Словно с собаку расспрашиваю. Ты задаешь вопросы, рассказываешь, как прошел день, зная, что она тебе ничего не сможет ответить, а она то и дело глуповато наклоняет голову в разные стороны и смотрит полными непонимания глазами.

Так вот, у собаки было бы проще выведать информацию.

– Так что мне делать? – почти отчаявшись, спрашиваю.

– А мне откуда знать? – немного успокоившись, ответил он, едва шевеля языком. – Поболтай со своей тёлкой, может, она скажет.

– Какой тёлкой?

– Ну, с которой ты встречаешься или встречался, гений.

– С Эс?

– С какой еще Эс? Многоименная? Не, не та. Я тебе про ту, что вечно зависала с тобой у меня на хате.

– Я уже давно не с ней.

– С ней, не с ней, можешь не рассказывать о своей лично жизни, которой я не интересуюсь. Мне все равно больше нечего тебе сказать.

– Ладно, тогда как мне найти бывшую?

– Вроде тусуется с папиком где-то на Новой улице. Хер знает, миллион лет ее не видел.

– С папиком? Что-то вроде шикарной жизни на содержании? Бездумная трата денег на ненужные вещи, наскучившие развлечения и бесконечные походы в рестораны, сопровождающиеся поеданием лобстеров, усыпанных алмазами?

– Не, скорее она просто шлюха.

– Ясно, – без особого удивления протянул я.

Тем временем, Мар достает неизвестно откуда еще один пакет, но размером поменьше. И, на удивление, открывает его с ювелирной точностью. Каждый грамм достигает своего назначения и активируется внутри.

Далее происходит вот что: пена изо рта, закатившиеся глаза, отсутствие движений и вербальных функций. десять торчков из десяти. Ставлю передозировку на красное.

Второй раз за день приходится спасать жизнь человеку, который меня ненавидит, а теперь еще и не знает. Черт побери, я становлюсь таким человечным, аж зубы сводит.

Приоткрыв крышку контейнера, анализирую местность на наличие движущихся объектов. Вроде, все чисто. Пора валить из этой клоаки в ближайший госпиталь.

Выкарабкавшись из свалки, водружаю своего Фродо на плечи, беру направление в дальний путь, дабы разрушить кольцо человеческой проказы и восстановить баланс в рациональности моих поступков, почему-то не вознаграждаемых никем.

Как назло, пошел дождь. Теперь есть возможность отдавать не только нотками «Отбросов №5», но и ограниченной серией духов «Мокрая псина».

Достигая пределы, больницы мы тут же падаем в дружеские объятия санитаров, вышедших на перекур. Крепкой хваткой они сняли с меня тело, принеся мне невероятное облегчение, и настойчиво попросили проследовать за ними.

Сильно уловимый запах хлорки встречает меня теплыми, больничными объятиями, наряду с круглой медсестрой на посту, выражение лица которой изображало всю скуку этого мира, и пациентами, ждущих своей очереди, как, опоздавшего на много рейсов, самолета.

Чувствуя усталость в ногах, сажусь в кресло и начинаю ждать непонятно чего. Не привык я к подобным пешим дистанциям на длинные расстояния с дополнительным грузом.

Время течет так медленно, что я изволю дать храпа. Сон – самая причудливая часть моего существования, в которой я бы проводил три трети жизни.

Сладостное погружение в мир самых несбыточных фантазий разной степени распущенности. Кому как, а мне приятнее всего засыпать, представляя себя Аполлоном, царящим в собственном храме разврата. Разгуливая с огромным членом наперевес средь своих хором, я рвусь на помощь страждущим, бедным, несчастным, совершенно голым юным девам с идеальными пропорциями, спасая каждую от непрочищенных труб, нехватки оральных и анальных утех, постоянной необходимости в ласках или суровых наказаниях.

Нет, я не озабоченный. Порой, это помогает мне исправить нарушенный сон лучше любого снотворного.

Больше всего же разочаровывают, кажущиеся во сне, гениальные идеи, изобретения, картины, тесты, песни, стихи, обращающиеся в прах при пробуждении. Свой разум обманывает собственного хозяина, давая ложную надежду на то, что ты действительно важен человечеству, оставив тебя в пустой постели, разрушая ожидания, казавшейся незаурядной, личности.

Поэтому, никогда особо не руководствовался подсказками, дающимися во сне мной самим или кем-то еще. И совершенно точно не верил в предостережения, несущие воображаемыми мирами светлой дланью…

Дланью вспотевшего санитара с волосатыми руками, что будит меня за плечо, приглашая пройти к медсестре.

Разлепив глаза, начинаю сонно ковылять в сторону обширных форм, что ждут меня за стойкой регистрации.

– Здрасьте, – приветствую не своим голосом.

– Добрый день, в связи с тем, что, доставленный Вами, человек в наркотическом опьянении не имеет при себе документов, а также контактов ближайших родственников, мы сочли необходимым возложить на Вас ответственность за его благосостояние на время установления личности, – протараторила шарообразная мадам.

– С ним все в порядке? Если да, то я поспешу удалиться отсюда как можно быстрее, – говорю, отворачиваясь, но женщина меня окликает снова:

– Молодой человек, я попросила бы Вас вернуться и заполнить бланк.

– Нет, спасибо. Я правда спешу, – даю ответ, снова пытаясь развернуться спиной.

– На каком основании Вы не хотите нести ответственность за больного человека, которого сами же принесли?

– Потому что мне наплевать. Честно и всем сердцем.

– Вы не можете так говорить.

– Неужели?

– Да, в случае отказа, Вы понесете за собой уголовную ответственность, согласно статье 14, пункта 88 Всемирного Кодекса Субординации: «Об антигуманных наклонностях».

– Кто придумал такую чушь?

– Государство, посредством законов, прописанных в данном документе. Если у Вас возникли возражения, можете обжаловать их через местный суд, который, с учетом обстоятельств, вряд ли будет на Вашей стороне.

Только этого не хватало. Вступление в силу власть имущих и их кретинских законов, способные упечь за решетку человека, оборонявшего сое жилище от вооруженного грабителя, чью смерть повлек за собой удар теменем об угол стола, спровоцированный сокрушающим падением из-за путающейся под ногами инвалидной коляски владельца; человека, согласившегося с, нелесным ушам правительства выражением, экстремиста; человека, занимающегося саморазвитием путем научных экспериментов с химическими реагентами, у которого отберут оборудование для опытов, окрестив его террористом, а тот, в последствии, покончит с собой; человека, что занимался сексом по обоюдному согласию, а в телепрограмме по зомбоящику оказался насильником-педофилом.

Подключись к этому церковь, явно подсасывающая у правительства и получающая нехилые привилегии практически во всех сферах жизни, дивиденды по установлению собственных законов в пределах своего чистилища и разумное, по их мнению, основание обижаться на любой одушевленный и неодушевленный предмет, то будет совсем плохо.

Так что, на всякий случай, вернувшись домой, обязательно освящу свой тесла-генератор от электрических демонов, порождающих атеистов.

– Другие варианты предусмотрены? – спрашиваю.

– Да, Вы вправе пройти бесплатное обследование и психиатра, который определит причину отказа проявить гуманность, элементарную этическую норму, и, сможет дать примерную оценку психологического состояния, являющимся решающим в вопросе об ответственности пациента, от которого Вы отказываетесь.

Сколько раз в день она говорит эти тексты? Ни одной запинки и паузы, Поразительно.

«Thought, I had it under control».

– О’кей, я на все согласен, лишь бы не подносить утку к тому нарку, – говорю.

– Возьмите направление и отправляйтесь в 42 кабинет.

Психиатры, психологи, психотерапевты, мануальные терапевты и как бы там еще они себя не называли.

Всю жизнь меня к ним направляли. Говорили о необходимости консультаций по вопросам проблем с адаптацией, личностных переживаний, смен настроения, фобий, нервозов, панических атак, внутренней скованности, ориентации, расщепления личности и прочего, прочего, прочего.

Но я, как настоящий ценитель проблем с психикой, ни в какую не соглашался на промывание мозгов. Похоже, время пришло.

Захожу в кабинет без стука и без приветствия усаживаюсь на диван. Спиной ко мне, у окна стоит мужчина средней комплекции, одетый в строгий костюм и ждет, пока я что-нибудь произнесу.

– Ну? – спрашиваю нетерпеливо.

– Не любите лишнего общения? – теплым баритоном задал он вопрос.

– Стараюсь избегать, да. Меня отправили сюда за тем, чтобы я мог обойти суровое наказание в виде заботы о своем друге-наркомане. Что я должен сказать, чтобы не прослыть психопатом и не вляпаться в дерьмо, что ждет меня за этой дверью?

– Для начала представьтесь.

Он развернул ко мне грубое лицо, которое никак не подходило его голосу и профессии. Короткие волосы, зачесанные вверх, с сединой по бокам, бросающийся в глаза, шрам на носу, многочисленные морщины на лбу и ямки на щеках с щетиной. Но больше всего меня поразила гетерохромия его глаз: правый – ярко зеленый, левый – небесно голубой.

– Соу.

– Это Ваше имя?

– Да, Док. Можно я буду называть Вас Док?

– Док кто?

– Просто Док.

– Пожалуйста, если Вам так будет удобнее наладить со мной положительный контакт.

– Вот так просто? Никакого возмущения по типу: «а как же мое настоящее имя, которое я ношу всю свою жизнь?».

– Никакого возмущения. Имена в этом кабине не имеют особого значения. Важно то, что тяготит и гложет владельца этого имени. И моя задача – помочь ему в этом разобраться.

– Со мной все в порядке, просто напишите в направлении, что я недееспособен по умственным или физическим параметрам, например, и я бодро зашагаю в сторону моих реальных проблем.

– Проблем? Я могу чем-то помочь?

– Да, как можно скорее избавьте меня от своей компании, дав покинуть больницу.

– Какой Вы нетерпеливый.

– Я правда спешу.

– И в чем же причина спешки?

Да ты прикалываешься. Теперь я вдвойне рад тому, что в детстве не соглашался на эти опыты над человеком. Разум ребенка точно не остался бы без травмы на всю жизнь

– Видите ли, мистер Док, моя память изволила меня подвести. Я до сих пор не вспомнил какое-то важное событие, случившееся со мной. А теперь, ко всему прочему, запамятовал о месторасположении лечебницы. Однако сегодня, какой-то таинственный придурок с доставкой на дом принес мне диктофон с моим голосом из прошлого, с информацией о том, что это уже повторялось ранее, что вынудило меня запустить всю эту пизданутую линию событий, которая привела меня сюда, – выплеснул я слова быстрым потоком речи.

Док и бровью не повел, будто бы слышит такое каждый день во время обеденного перерыва.

– Так у вас была амнезия? – спросил он.

– Совершенно точно.

– Интересно, – протянул он. – Очень интересно! Случай уникальный по своей структуре. Я эксперт в другой области, как Вы могли догадаться, однако же впервые слышу о возможности восстановлении памяти после амнезии, несмотря на то, что слежу за всеми научными достижениями и открытиями. Не думали о том, что Вас могли похитить и держать в неизвестном месте, ставя незаконные эксперименты над мозгом?

Признаюсь, он ввел меня в ступор. Вопрос, все время лежавший на поверхности, который никогда не приходил мне в голову.

– Вижу, Вы также озадачены, как и я, – сказал Док, завидев мое лицо.

– Вроде того, – сказал я, до сих пор гоняя в голове его теорию.

– Позвольте спросить, куда Вы теперь намерены отправиться?

– К бывшей девушке, это моя единственная зацепка, пока что.

– А если она не будет располагать необходимой информацией?

– Тогда я пойду в бар и буду упиваться в сопли, какая разница? – раздраженно спросил я.

– Я веду к тому, что теперь у Вас есть еще одна зацепка, более существенная, как мне кажется.

– И что это?

– Вы говорили про лечебницу, так? Почему же Вы изначально не обзвонили все ближайшие в округе места, подходящие под это определение, и не спросили, были Вы там или нет?

– Черт, да Вы гений! Это же самая очевидная вещь на свете, которую я не взял в расчет!

– Не волнуйтесь. Так устроен наш мозг. Из всех доступных нам вариантов он выбирает самые сложное и дремучие, чтобы как следует завести себя в тупик, а потом ходит вокруг ответа, который в упор не видит.

– Теперь мне точно нужно уходить. Быстрее, отпишитесь в направлении о том, что я клинический дебил, неспособный нести ответственность не то, что за другого, но даже за самого себя, или нечто в этом роде, и я побегу.

– Не так быстро. Теперь, когда мне тоже стало интересно, я предлагаю услугу за услугу. Вы отдаете мне свое дело, дав навести справки о вашей личности и проблеме, которую сейчас решаете, а я освобождаю Вас от ответственности за друга по семейной причине, скажем.

Думаю, сейчас не время для возражений и препираний.

– Идет, мне даже лучше, – киваю, согласившись. – Не придется тратить время на телефонные переговоры.

«Take control, it’s now or never!».

– Если при Вас имеются документы, оставьте их у меня. Я дам свою визитную карточку. Можете прийти на следующий день за результатами.

Рассмотрев визитку в стиле «Американского психопата», вскакиваю с дивана, оставляю паспорт на столе, жму руку Доку и вылетаю из кабинета. Кажется, теперь дело приняло серьезный оборот.

10

Похоже я задремала, потому что очнулась в машине, стоявшей на месте.

Напротив стоял знакомый клуб местного пошиба: тонкие стены, дребезжащие от тяжелой музыки, выцветшая табличка с названием, убогое внутреннее убранство, схожее с сельской дискотекой, и примитивный ход с акцией на напитки, которая не распространяется на девяносто девять процентов алкоголя – все перечисленное и многое другое ждет постояльцев-рудиментов с распростертыми объятиями.

Прозвучит странно, но это задрипанное место является отправной точкой многих незаконных бизнесов, которые покрывают стражи.

За огромные проценты, сдирающие с их владельцев, и передачу данных на некоторых мелких дилеров, которых сажают для галочки, внося еще один пункт в список искоренения преступности, они закрывают глаза на коррупцию, подтасовку голосов на выборах, разбои, азартные игры, проституцию, поставку наркотиков и противоправное взыскание задолженности у людей.

Судя по тому, что моего «таксиста» нет на месте, не сложно догадаться, где он сейчас находится.

Здесь недалеко от дома и я не для того продлила себе жизнь своей находчивостью, чтобы вляпаться в очередной чан с дегтем.

И что вы думаете? Я вот так просто взяла и выпрыгнула из автомобиля? Нет, ведь этот предусмотрительный водила закрыл крышу и запер меня здесь.

Великолепно. Сколько мне сейчас его ждать?

Я просидела минут десять, прежде, чем услышала звук открывшейся двери и тогда вздохнула с облегчением.

– В следующий раз, когда пойдешь по своим делам, не забудь разбудить меня и спросить хочу ли я тебя ждать, – говорю с возмущением.

– Замолкни, курица.

С ужасом, я осознала, что на месте парня с дурацкой шапкой уселся огромный бугай в кожаной куртке и начал пронзать меня грозным взглядом.

– Что это значит? – спрашиваю.

– Как это что? Я тебя выиграл. Все честно.

– Выиграл? – я дернула ручку двери, но она была закрыта.

– Даже не думай брыкаться, – показывает он огромный охотничий нож за пазухой.

– Слушай, я не знаю, о чем вы там договорились с этим простаком, но я его, как и тебя, в первый раз вижу. Я обычная попутчица, которой нужно добраться до города.

– Ага, расскажешь, когда приедем.

– Куда приедем?

– Что же ты такая глупая? Домой ко мне.

– Я не твоя рабыня, ублюдок!

– За тебя уже все решила матушка фортуна. Теперь и тачка и ты – моя собственность.

– Я сбегу и донесу на тебя!

– Вперед, могу прямо сейчас сводить к стражу, который с нами за одним столом сидел.

Дура. Понесло же меня сегодня из дома черт пойми каким ветром. Повалялась бы в конвульсиях, помучилась бы от боли во всем теле, поблевала бы желчью и все бы обернулось куда лучше.

Мы тронулись с места.

Окончательно осмелев от принципа «хуже уже совершенно точно не будет и не предвидится даже при самых оптимальных для себя раскладах», я вылепливаю револьвер, направив в его в маленькую голову счастливца, сорвавшего куш.

– Что теперь скажешь, крутой парень? – взвожу курок.

– Ты че творишь, больная?!

– Останови машину!

– Пушку опусти!

Он все время таращился на меня и не следил за дорогой, из-за чего мы чуть не въехали во встречный транспорт. Он резко свернул, пытаясь выровняться, а я, от неожиданности, дернула рукой вниз и нажала на курок.

– ААА!!! – завопил он, прижимая рукой простреленную ногу.

– Открой замок на двери и тормози!

– СУКА КОНЧЕНАЯ!!!

– Я сказала тормози, иначе я тебя всего издырявлю!

– ТЫ У МЕНЯ НА ОРГАНЫ ПОЙДЕШЬ!!! – он отпустил руль и пристегнулся.

Что это еще за самопожертвование?

Все, что происходит сейчас – активация инстинкта самосохранения с полным отключением самосознания.

Опускаю стекло на двери, все время смотря то вперед, то налево. Когда приближаемся к крутому повороту, хватаюсь за руль одной рукой и выкручиваю его в сторону, что есть сил.

Мордоворот достал нож и полоснул руку, не дав мне закончить маневр, а машина, задрифтовав и снизив в скорости, направилась прямиком в столб билборда.

Не медлив ни секунды, я переваливаюсь всем телом в окно, падаю на четвереньки и качусь рулоном обоев пару метров по инерции.

Что сейчас вообще случилось?

В шоке лежу на песчаной обочине, смотрю на, уходящее в закат, мутное солнце, закрытое тучами, пытаясь найти точку опоры и понять жива ли я вообще.

Шевелю сначала ногами, потом руками, плавно перехожу к шее и всему остальному телу.

На осколки я не рассыпалась, это совершенно точно. Ничего удивительного, впрочем, ведь мое тело всегда было крепче многих других, что даже позволяло мне без всякой подготовки совершать прыжки со второго этажа.

Осторожно поднявшись на локтях, я посмотрела в сторону уехавшей дальше машины. Она сбила пару дорожных знаков и угодила точно в столб, как я и предполагала.

Не знаю, что случилось с тем камикадзе, и знать не желаю. Не могу сказать, что надеюсь, что он больше не сможет ходить по этой земле, но и проявление жалости или оказание помощи «рабовладельцу» мне претит. Единственное, что меня интересует сейчас – это то, когда я смогу принять душ и переодеться.

По дороге домой, на меня постоянно оборачивались люди, словно увидели нечто неописуемое, вылезшее из книг Лавкрафта. Но мне было все равно. Без одной мысли в голове, я достигнула своей квартиры и первым делом подошла к зеркалу.

«Я упала с самосвала, тормозила головой». Головой и всеми остальными частями. Не могу в это поверить. Скорее всего, в зеркале отражался мой злобный двойник с искаженной физиономией, небольшими дефектами внешности и нарушениями генома, но только не я.

Сняла с себя, уничтоженною в хлам, одежду, включила душ и села в ванну.

К горлу подступил ком, а тело охватил мандраж. Я обхватила колени рукой и стала кричать, раскачиваясь. Так громко и долго, что стало казаться, будто капли воды перестали долетать до меня, расщепляясь на кислород и водород при попадании в звуковое поле моего голоса.

Я не могу, не могу, не могу так больше! Не могу! Я очень устала. У меня нет ни на что сил, нет мотивации куда-то идти, нет возможность что-либо делать, нет желания учиться чему-то новому, нет стремления с кем-то знакомится, нет уверенности в следующем дне, чтобы предопределить хотя бы часть грядущих событий.

А сегодня я уже упустила две возможности прервать свое существование.

Я вылезаю из душа, подбегаю к сумке, выхватываю револьвер, становлюсь к зеркалу, направляю его под подбородок, качаюсь из стороны в сторону и сбрасываю с себя капли воды.

Жалкая пародия на человека, вот ты что. Стоишь и думаешь, верно ли поступаешь на этот раз или нет. У тебя всегда хватало смелости только на показушные попытки самоубийства, цель которых была только одна – вызвать сопереживание у других людей.

Чтобы они тебя холили и лелеяли, все под нос подносили, в бедности не оставляли, решали все твои проблемы и обустраивали твою жизнь, пока ТЫ почивала на лаврах, разбазаривая свою молодость, здоровье, деньги, друзей. Посмотри, что от тебя осталось.

Глупая, необразованная, до усера иррациональная в поступках и мыслях сволочь, которая ждет, что ее еще кто-то способен по-настоящему полюбить.

Я зажмурила глаза и начала обратный отсчет от ста.

…три, два, один.

Отпустило. Снова посмотрела в зеркало и отвела револьвер.

Черт, а я неплохо с ним смотрюсь.

Еще при моей-то фигуре.

Мне бы участвовать в фотосессиях в стиле пинап или сниматься в нуарных фильмах.

А что? Начальные актерские таланты у меня уже есть, надо только подучиться. В легкую бы переплюнула Еву Грин. «Женщина, ради которой стоит умирать».

Над названием еще нужно поработать.

А еще нужно узнать время!

Полшестого. Нужно экстренно собираться.

Что у меня из одежды?

Какое-нибудь свободное платье с длинными рукавами. Черное, менее черное или слегка черное? Светлые тона мне сейчас точно не подойдут. Трусы кружевные или с сердечком? Капроновые колготки – обязательно. Туфли на шпильке – само собой. Чокер тоже не будет лишним.

«Sucked into a black balloon».

Подбор одежды завершен. Осталось разобраться с самой главной проблемой этого дня – моим лицом. Нужно шпаклевать его в три слоя минимум, иначе придется не рассказывать о бойцовском клубе.

Разобравшись с лицом, помятость которого все равно бросалась в глаза, я бодрым шагом, держа гордую осанку, зацокала по асфальту.

Пришла с опозданием на десять минут, но Соу до сих пор здесь нет. До сих пор, потому что я не представляю причину, по которой бы он меня мог не дождаться.

Уселась на прошлое место в углу и стала ждать.

Прошло пять, десять минут, а его все еще нет. Это что, современный аристократический жест, который проявляется в специальном запоздании на встречу с девушкой?

Едва я начала собираться, чтобы уйти, как из первого зла послышался какой-то грохот. Спустя минуту влетает Соу и направляется в мою сторону, будто пытаясь поймать меня, как мяч в американском футболе.

– Привет! Дико извиняюсь за свое опоздание, такое больше не повториться, честно, – пыхтит, как паровоз.

Никогда бы не подумала при первой встрече, что он способен изобразить на своем лице целую гамму бурных эмоций разного окраса.

Должно быть, это как-то связано с мокрой одеждой, отсутствием прически, странным запахом и сбитыми в кровь кулаками.

Я тоже в передряги попала, но у меня почему-то хватило времени выглядеть лучше огородного пугала! Что за неряшливый пол.

– Тяжелый день? – спрашиваю.

– Нечто вроде.

11

Думаете, Новая улица так называется, потому что здесь недавно был выполнен высококачественный ремонт дороги, подъем инфраструктуры и облагораживающий комплекс мероприятий по озеленению территории, с последующим очищение воздуха от излишней загазованности? Вы еще так никогда не ошибались.