Иван Премудрый

Сергей Романюта

Иван Премудрый

Предисловие

Я прекрасно знаю, что все эти предисловия никто не читает, сам такой же. Все дело в том, что где – то, возможно далеко – далеко в космосе, есть Галактика, в которой, говорят, двести миллиардов звёзд. И есть в той Галактике звезда по имени Солнце, а вокруг Солнца вращается планета, по имени Земля, точно такая же, как и наша. Вся разница между ними в том, что на нашей Земле, то, что написано в этой, и не только в этой, книжках, не происходит и произойти не может, а на той, другой Земле – сколько угодно.

К чему все это? А я и сам не знаю, к чему, просто – напросто захотелось написать именно это, вот и написал. Я имею ввиду про Земли, и чем они, одна от другой, отличаются.

Наверное все знают, например, в Африке зимой снег с неба не падает, а у нас, пожалуйста, иногда даже очень много. Так и с Землями, с нашей и с той, которая где – то далеко.

Оно конечно кто – то может сказать, и возможно будет прав, что нет никакой, другой Земли и что Земля, она одна, именно та, на которой мы родились, живём и умрём, соответственно. Может быть и так, но только тогда вполне резонно предположить, что и Африки, той, из примера, тоже нет, и никогда не было. И что придумали её лодыри и бездельники, которые вместо того, чтобы ходить на работу и заниматься общественно полезным трудом, ерундой всякой занимаются и тем самым мешают народу спокойно и счастливо жить. Вполне возможно, что и так, не люблю спорить, потому не буду. По этому поводу один очень известный литературный персонаж однажды сказал: «Это дело вкуса…» и я с ним полностью согласен.

Но думаю вы согласитесь, а если нет, дело ваше, что гораздо приятнее знать, а значит иметь ещё одну планету по имени Земля, на которой происходило, происходит и будет происходить, то, что на нашей Земле произойти никак не может, веселее как – то…

Приятность и весёлость этого состоит в том, что имея про запас ещё одну Землю, появляется возможность наблюдать за происходящим как здесь, так и там, и сравнивать, а это всегда интересно, как будто в замочную скважину подглядываешь.

А может быть всё это потому, что газет я не читаю, телевизор почти не смотрю, а слушаю, и то иногда. Вот ничего и не остаётся делать, как придумывать себе ещё одну планету по имени Земля, информационный голод – штука опасная.

Опять же, о том, что подсмотрел там, можно рассказать здесь. Вполне возможно кто – то, хотя бы в обеденный перерыв или ещё когда, но только не в рабочее время, думает о Земле, о той, которая где – то далеко, а я выходит, что ему помогаю. Глядишь, и найдёт он её, ту Землю, далёкую, посмотрит на происходящее там и сравнит с происходящим здесь.

Да и опасности нет никакой, происходит – то там, а живём мы здесь, поэтому засыпать и просыпаться можно вполне спокойно. Оно конечно, возможно кто – то и захочет посетить ту Землю, свобода передвижения – то нам гарантирована, в добрый путь.

Но, примите добрый совет. Посетив ту Землю, не забывайте о существовании этой хотя бы потому, что именно она – ваш дом, а не та, которая далеко. И конечно же возвращайтесь. Здесь вас ждут, а там – неизвестно. Ну и уж совсем не следует оставаться и поселяться на той Земле навсегда, хотя бы потому, что в этом случае и за вами кто – то будет подглядывать – подсматривать, а потом о вас же народу разные сплетни и враки рассказывать. Сами знаете, у народа язык что помело – не остановишь…

Часть первая

Глава I

Воздух в комнате сгустился и Черномор вместо ожидаемой и желанной княжеской дочери, Людмилы увидел парня лет двадцати. Одет парень был хоть и не богато, зато как – то подчёркнуто аккуратно. Если бы Черномор присмотрелся повнимательнее, то увидел бы, что парень – то перед ним непростой. Но Черномору было наплевать кто этот проходимец. Черномор вообще – то Людмилу хотел увидеть и наколдовал её, но видимо сбой какой – то в колдовстве случился, потому как вместо девицы – красавицы перед ним оказался парень и что с ним делать, Черномор не знал.

– Ты кто такой? – спросил Черномор.

– А ты? – вопросом на вопрос ответил парень.

– Я Черномор! Ты что, бороду не видишь?! – и в самом деле, только сейчас парень обратил внимание на здоровенную, метра три, не меньше, бороду. – Звать тебя как?!

– Извини Черномор, не признал. – поклонился парень. – Испугался я очень. Токмо на лавочку присел, и раз, уже в другом месте. Чудеса, да и только! Слышать о таком приходилось, а чтобы видеть – в первый раз. – парень начал было восторгаться и нахваливать чудеса Черноморовы, но был грубо прерван.

– Звать как, спрашиваю?! – борода Черномора попыталась стать дыбом, но видать передумала и успокоилась.

– А! Иван Премудрый я. – ответил парень.

– Премудрый, говоришь?! – Черномор вдруг, ни с того, ни с сего, засмеялся. Смеялся он так, что кому угодно не по себе станет. Стены помещения заходили ходуном, а ковры, покрывала, и всякие там занавески, поднялись в воздух, не иначе как улететь захотели. – И кто же тебя назвал Премудрым? – Черномор перестал смеяться также неожиданно, как и начал и теперь был серьёзен, каким и подобает быть волшебнику.

– Сам и назвал. – вздохнув, ответил Иван. – Другие меня Ванькой зовут, но это, потому что они необразованные, не понимают.

– А ты, стало быть образованный?

– Да, образованный. Университорий закончил. – выпятив, грудь ответил Иван.

– Что за университорий такой?

– Это место такое, – «и этот тёмный, необразованный», подумал Иван. – где наукам всяким и премудростям обучают. Вот оттуда все премудрые и выходят. И диплом дают, ну, чтобы все честь по чести, и чтобы никакого обмана.

– Ну и зачем ты нужен, такой премудрый?

– Нужен. И очень нужен. – от испуга Иван уже отошёл и чувствовал себя вполне нормально, потому и принялся терпеливо объяснять очередному невежде в чём состоит премудрость. – Взять тех же князей, да и вообще, царей всяких. Они все только и могут похвастаться тем, что происхождение знатное имеют, а вот насчёт образованности, нету у них такого. Максимум, что могут себе позволить, так это читать – писать научиться. На остальное же, то ли сил, то ли времени, а скорее всего, мозгов не хватает. Вот и нужны мы им всем, премудрые: слово какое учёное, которого не знает никто, подсказать, опять же, все языки иноземные знаем. – Ивана пёрло, пёрло от осознания своей премудрости. – Вот приезжает посол какой – нибудь, иноземный. Князь его к себе зовёт, разговаривает с ним. И надо сделать так, чтобы посол этот не зазнавался шибко, чтобы знал своё место. Вот тут я, тут как тут. Нашепчу князю слов никому непонятных, князь их послу и повторит. Посол видит, не на того нарвался, вот так дипломатия и происходит.

– Что происходит? – переспросил Черномор.

– Дипломатия происходит. – уточнил Иван. – Дипломатия, это когда два государя между собой договориться пытаются, ну, или разругаться вдребодан. Но сделать это надо чинно, благородно, чтобы комар носа подточил. Вот здесь я первый помощник и есть.

– Ты сам – то слова эти учёные понимаешь?

– Какие понимаю, какие нет. – честно признался Иван. – Это неважно. Важно, чтобы другие их не понимали. Опять же, видит посол, что у князя есть такой премудрый человек как я, значит непрост князь, значит с уважением надо, потому что у того царя, который посла прислал, скорее всего тоже такой премудрый человек имеется. А если нету, то никакой он тогда не царь – государь, а так, выскочка.

– Ну и к чему весь этот огород городить? – Черномору стало интересно. Да и отвлечься было надо от неудачи с Людмилой.

– А это положено так. – Иван как маленькому ребёнку продолжал объяснять Черномору премудрости дипломатии. – Чтобы и свою честь, и честь своего государства соблюсти. Чтобы уважали и боялись. Ведь раньше как было? У кого войска больше, тот стало быть и сильнее. А теперь все по науке. У какого князя – государя учёный человек есть, тот и сильнее. Понимаешь?

– Ну и как ты попал в этот самый унивре…? Тьфу ты, язык сломаешь!

– Университорий. – подсказал Иван. – Попал я туда можно сказать случайно. Родом я из дворян, правда род наш обедневший. Родители мои деревеньку имеют, в ней и живут, и я жил. Сам понимаешь, если знатности и богатства нет, то и жизни нет. Ничего тебя не ждёт и ничего тебе, кроме деревни родительской, не светит.

– Это уж точно. – согласился Черномор. – У вас, у людей так. Да и у нас примерно так же…

– Ну вот видишь?! – обрадовался Иван. – А тут случилось так, что проезжал через нашу деревню Генеральный Спонсор и Меценат университория. Ну проезжал и проезжал, через нашу деревню много народу всякого проезжает. Но Генеральный Спонсор и Меценат проезжал через нашу деревню не просто так, он жутко с похмелья маялся. – Иван сделал паузу, не иначе, чтобы подчеркнуть всю трагичность момента.

– Эка невидаль, похмелье! – легкомысленно отнёсся к услышанному Черномор. – Взял бы, да и похмелился, вот и нету никакого похмелья!

– В том то и дело, что похмелиться ему было нечем, а хотелось очень. Приказал он своему кучеру остановиться у колодца, ну, чтобы водицы испить, сухость у него во рту была, а тут батюшка мой идёт. Увидел он Генерального Спонсора и Мецената, сначала поприветствовал как положено, а потом смотрит, тот неопохмелённый дальше некуда. Вот батюшка его в свой дом и пригласил, здоровье поправить, жалко всё – таки.

– Ну и как, похмелился, спонсор этот?

– А как же! Неделю похмелялся! – уважительно к Спонсору сказал Иван. – А когда уезжать собрался, решил батюшку моего отблагодарить. Предложил забрать меня на обучение, в университорий, в знак благодарности. А ещё сказал, что обучение бесплатное будет, потому что батюшка мой доброе дело Генеральному Спонсору и Меценату сделал, а сейчас пришёл его черёд, отблагодарить значит. Батюшка сообразил, вот он, шанс в жизни, какого после может и не случиться. Матушка немного поплакала, но делать нечего, собрала меня в дорогу. Вот и отправился я на обучение, в университорий.

– Ну и как, выдержал обучение – то?

– Выдержал. – радостно заявил Иван. – Обучение там трудное, наук очень много, и строгое, чуть что, иди сюда, снимай штаны.

– Штаны – то зачем? – Черномор аж в лице изменился. – Неуж – то паскудство?!

– Что ты! Что ты! Никакого паскудства! – замахал на него руками Иван. – Всё во благо, исключительно во благо! Ведь в иных местах, как отроков уму разуму учат? Чуть что – подзатыльник, чуть что – подзатыльник. А подзатыльник – то, он по голове всегда попадает. Вот и получается, что выходит отрок из обучения, а у него вся голова подзатыльниками отбита до такой степени, что на сплошную мозоль похожа. Вот и не соображает голова ничего, да и как ей соображать, если бьют по ней с утра до ночи? В университории же всё мудро устроено. Там, если провинился в чем, по голове не бьют. Учёные мужи определили, что для воспитания очень даже задница подходит. И мягкая, и, если хворостиной ударить, то больно будет, и для головы безопасно, потому как далеко от неё находится. Вот так и воспитывали.

– И много навоспитывали? – весело спросил Черномор.

– Много. – со вздохом ответил Иван. – Хочешь, покажу?

– Не надо. – Черномор даже ладонь вперёд вытянул, тем самым показывая, до какой степени ему это не надо. – Что же мне с тобой делать – то, Премудрый? – задумчиво произнёс Черномор.

– Я так полагаю, ты волшебник. – уважительно сказал Иван.

– Волшебник конечно, кто же ещё!

– Ну, так и отправь меня, волшебник Черномор, обратно туда, где взял, вот и все дела. Я так понимаю, ошибочка у тебя вышла.

– Ну, ты не очень – то! Ошибочка. – Черномору не понравилась вольность Ивана. – Вышла ошибочка, со всяким бывает. Дочку княжескую, Людмилу, я хотел переместить, а тут ты попался.

– Так дома её нету. – радостно, чуть ли не закричал Иван. – Как пошла на луг хороводы водить, да через костёр прыгать, так третий день уже, как нету. Гуляет где – то.

– И часто она так гуляет? – спросил Черномор.

– Не скажу, чтобы часто, но бывает. Как пойдёт, те же хороводы водить, так неделю и водит, правда неизвестно где. Потом приходит, вся осунувшаяся такая, под глазами синева и к батюшке сразу, ну, повиниться.

– И что батюшка?

– А что батюшка? Прощает. Любит он её, вот и прощает.

– Ну дела! – Черномор стал поглаживать бороду, думал, наверное. – Значит Людмила отменяется. Мне пользованный экземпляр ни к чему, другую надо искать.

– Ну так ищи. – согласился Иван. – Меня только домой отправь и ищи. Да и искать не надо, у нас там девок много, бери и перемещай любую.

– Мне кто попало не подходит. – серьёзно сказал Черномор. – Мне только княжны да царевны по статусу положены. Ну, боярышни на худой конец. А если рангом пониже, то позор, свои же засмеют.

– Ты меня отправь, домой – то. – опять попросил Иван.

– Не получится. – сказал Черномор. – Мне одно перемещение в месяц полагается. Так что придётся тебе у меня погостить. А через месяц другую княжну вычислю, вот тебя на неё и поменяю. А пока… – Черномор не договорил, что будет пока.

– Что пока? – Иван, аж похолодел весь.

– Тьфу ты! Дурень! – Черномор понял опасения Ивана. – Дурак ты и есть дурак, хоть и премудрый! Я за естественный процесс, так что не переживай. Погостишь у меня, не на улицу же тебя выгонять.

– Фу – ф! – Иван даже не пытался скрыть, как ему полегчало. А то он подумал, что Черномору безразлично с кем, вот от мысли этой и похолодел весь. – На улицу не надо. А хочешь, я тебя месяц наукам обучать буду?

– Ни к чему мне твои науки, – отмахнулся Черномор. – мне волшебства хватает.

* * *

Разговаривая с Черномором, Иван попутно соображал, какую выгоду можно извлечь из этой ситуации. О том, чтобы волшебства для себя какого выпросить, ну или сокровищ каких – нибудь, даже речи не могло идти. Не даром же Иван сам себя назвал Премудрым! Он прекрасно понимал, что знакомство с волшебником, да если ещё накоротке, может принести гораздо больше пользы, чем какое – то золото. Ну а если подружиться, так вообще – красота!

«Ага! Подружиться!» – соображал Иван. – «Надо бы ему услугу какую оказать, ну, например насчёт тех же девок, кажись он до них большой охотник. Но торопиться не надо, целый месяц впереди. Надо всё как следует обдумать, чтобы и ему, и мне выгодно было, тогда сработает. Только бы он мысли мои не прочитал. А то вдруг как узнает, о чем я думаю»?

– Правильно думаешь! – засмеялся Черномор. – Кажись ты и вправду, Премудрый. Не бойся ты так, я всегда за сотрудничество. Договоримся…

– Так ты знаешь, о чём я думаю? – еле выговорил Иван.

– А как же! – продолжал веселиться Черномор. Ему очень понравился эффект, произведённый на Ивана простейшим мыслечтением. – Я ж волшебник, это раз. Ты у меня дома находишься, это два. Соображаешь?! Вижу что соображаешь, Премудрый, как – никак.

* * *

На самом деле Иван Премудрый хотел сделать карьеру – стать как минимум боярином, а лучше конечно же, князем. Но для этого одной премудрости недостаточно, для этого жениться надо удачно. Вот Иван и положил глаз на Людмилу. Ну и что, что гулящая?! Зато дочка князева, а у князя сыновей нет, и уже не предвидится, старый он.

Все бы хорошо, да объявился Руслан, тоже князь какой – то. Правда княжество у него совсем маленькое, дальнее и захудалое. Он тоже решил дела свои княжеские за счёт Людмилы поправить, в жёны её взять.

Князю в общем – то всё равно, кто дочку его замуж возьмёт. Ему самое главное Людмилу замуж выдать, а то стыдно перед другими князьями за дочку, уж больно она много себе позволяет. Оно конечно, с одной стороны Руслан предпочтительнее, князь всё – таки. А с другой стороны, дурак дураком он, Руслан – то.

А тут ещё, он, Иван Премудрый, откуда ни возьмись появился. Ну и что, что роду незнатного, не княжеского, зато подлец, каких поискать да и премудрый, университорий закончил. На такого и княжество можно оставить, а Руслан этот, да ещё на пару с Людкой, княжество могут и по ветру пустить, у них для этого талантов, хоть отбавляй.

– Не переживай ты так, Премудрый, – Черномору так понравился Иван, а вернее, его мысли, что он напрочь забыл про беспутную княжну. – и с Русланом с этим сладим, не впервой поди…

* * *

Насчёт того, что у жизни место для себя надо или руками, или головой отвоёвывать, батюшка талдычил Ивану с самого сызмальства. Если слова не помогали, в помощь шли: хворостина или ремень, а в отдельных случаях, вообще всё, что под рукой в тот момент оказывалось.

Слова и действия батюшковы не прошли бесследно, не вылетели в другое ухо и не сошли в виде синяков да шишек, в университорий Иван поехал с удовольствием. Опять же, оказалось, что к процессу обучения в плане экзекуций был подготовлен батюшкой лучше некуда, поэтому трагедий из – за многочисленных напоминаний о различиях между головой и задницей не закатывал и сбежать из университория не пытался.

Постепенно, не сразу конечно, Иван понял, и в дальнейшем понимал всё больше и больше, что наукам надо учиться и крепко учиться, и что не жаль ему для этого своей задницы, нежной и к побоям чувствительной. Побои, они зарастут, боль, так та вообще, дня через три утихает, а вот науки, они в голове надолго останутся, скорее всего, что на всю жизнь.

После того, как Иван закончил университорий и получил диплом, поехал он в стольный град, в своё царство – государство. Приехал, пришёл на двор княжеский и попросился на службу.

Князь, до этого чуда такого заморского не видел, разве что слышал и то, что – то на сплетни похожее, поэтому Ивана на службу взял и определил в советники, когда с иноземцами разговаривать будет надо.

Поначалу Иван думал, он потому и назвал себя Премудрым, что вот она, дорога прямая. Оказалось, что нет. Оказывается, знаний мудрёных да слов и языков разных, недостаточно для того, чтобы высоко сидеть и много иметь. Для этого происхождение, родовитость, требуется. А у Ивана премудрость была, а вот требуемого происхождения не было. Так что, выходило ему всю жизнь свою, премудрую, при князе в советниках ходить и не мечтать о большем.

При княжеском дворе много народа всякого крутилось и каждый хотел поближе, да поуютнее у «главной печки» устроиться, чтобы и тепло было и до «горшка с кашей» можно бы было дотянуться не вставая.

В отличии от всех остальных, Иван был человеком учёным, поэтому сразу определил и классифицировал княжеское окружение. Иван разделил их всех на три партии, всё – таки не зря он в университории обучался, изучали они это слово, и что за ним стоит на самом деле, тоже изучали.

Вспомнив про эту «партию», Иван невольно почесал воспитуемое место. Досталось ему тогда, да так, что где – то с неделю: или стоять, или на животе лежать, а по другому никак, больно. Вон она, наука, как достаётся.

Первая партия, по классификации Ивана, была можно сказать, малочисленной, зато, самой вредной. А вредной потому, что состояла она сплошь из тех, кто, как они все говорят, ведёт свой род от того самого Царя, который повелел народу горох есть, это и была их самая главная вредность.

Все они, как один, князья да бояре, не ниже. Чуть что, пузо вперёд, нос в небо и ни подойти к ним, ни на козе подъехать. То, что они все сплошь необразованные, об этом даже говорить смешно, но зато хитрые, правда через одного. У них, если хитрости не хватает, несокрушимый аргумент на этот случай имеется: «Мой предок…», ну и попёрли рассказывать, аж слушать тошно. На этом в основном и выезжают, вернее, ближе к «печке» подъезжают и устраиваются там так, что не сковырнёшь.

Правда нашёл Иван для них «противоядие», да его искать особо не пришлось. Они хитрые, но они просто хитрые, а Иван мало того, что хитрый, так он ещё и Премудрый. А премудростям его в университории обучали, поэтому хитрость плюс премудрость почти всегда брали верх перед просто хитростью. Хвали их, нахваливай, а больше ничего делать и не надо, вот Иван больше ничего и не делал, только хвалил – нахваливал. Так что с этой партией Иван более – менее справлялся и наперёд знал, чего от них стоит ждать. Опять же, и это было Ивану на руку, все они, эти князья – бояре, постоянно между собой грызлись, постоянно делили что – то. А,как известно, если кучей насядут, то беда, а если по одиночке, да в разное время, раз плюнуть.

Вторая партия, хоть тоже не очень многочисленная, зато самая не опасная. Среди них тоже есть из племени князей – бояр, но у них на уме совсем другое. Это воины. Они озабочены только тем, чтобы воевать. Неважно с кем, когда и где, главное для них – война.

Тех, кто рвётся державу защищать, среди них немного, а вернее, совсем мало. Эти так вообще, как дети малые, верят всему. Для них самое главное, чтобы ворог лютый державу не трогал и не нападал на неё. Ивану с ними было легко и даже весело. Можно даже сказать, что разговаривая с ними, Иван отдыхал от тех других, для которых на первом месте другая «держава» – карман ихний, безразмерный, и желание к «печке» поближе.

Большинство же воинов хотели воевать. Воевали, а потом опять хотели, и опять шли воевать только затем, чтобы чужим добром поживиться. Оно ведь как, в чужих руках редька всегда и больше, и слаще, да и не только редька… Вот они и зыркали постоянно, у кого из соседей, да и у не соседей тоже, что, где лежит, и сколько. Как только узнавали, что есть, и много, или же пришёл в себя и очухался соседушка после очередной войны, сразу все по коням и поехали воевать.

Иван не то, чтобы одобрял, но понимал таких воинов. Гораздо лучше пойти и взять то, что считаешь нужным, и что на самом деле твоё, просто неизвестно как в чужие руки попало, чем сидеть при дворе и ждать, когда князь – батюшка обратит на тебя внимание и чем – то одарит. Ждать – то можно сколько угодно, а вот одарит или нет – неизвестно. Опять же, покуда ждёшь, надо грызть друг дружку, а это не очень весело. Пусть уж лучше те, прямые потомки Царя, горох есть повелевшего, этим занимаются.

Воину же, милее быстрый конь и вольный ветер, почти всегда верные товарищи и звон мечей. А подарки, пусть и не княжеские, какая разница, самому можно взять, и взять не то, что дадут, а то, что захочешь взять.

С ними Иван всегда разговаривал с большим удовольствием и с пользой для себя. Люди они бывалые, много где побывали, многое повидали, а это всегда интересно, и самое главное, полезно. Опять же, Ивана они воспринимали не то чтобы как равного, равным для них мог быть только воин, а как такого же, как и они, только без оружия.

Самое главное, они не обращали никакого внимания на незавидное происхождение Ивана, а если честно, считали его слегка придурковатым, потому что иногда он такое ляпнет, что никто понять не может. А Иван смотрел на них, как на возможную помощь в будущем, мало ли как оно все сложится, поди, знай…

Ну и третья партия, самая многочисленная и самая опасная. Партия эта, состояла из таких же, как Иван, худородных, до денег и до власти жадных, но, необразованных. Вот с ними приходилось держать ухо востро.

Понятно, если человек сытый, он завсегда не прочь ещё чего – нибудь слопать, но слопать не всё, что под руку попадётся. Он выбирает то, что повкуснее, да пожирнее, не торопится. А куда и зачем ему торопиться, если он и так сыт?

А вот если человек голодный, а говоря по не научному, жрать хочет, тогда он лопает всё, что увидит и до чего дотянуться сможет. Сначала набьёт себе брюхо так, что аж изо рта торчит, а потом уже отвалится, икнёт, срыгнёт, довольный жизнью, и начнёт выбирать то, что повкуснее, да пожирнее.

Вот этим самым они и были опасны, потому что все, как один, хотели жрать, и очень сильно хотели. Нажравшиеся, переходили в другую партию, совсем немногочисленную, о которой даже и говорить нет смысла. А эти так и рыскали: глаза аж светятся, зубы лязгают, и все для того, чтобы сожрать чего – нибудь, неважно чего, самое главное, побольше.

Но, Иван и с ними находил общий язык, потому что был Премудрым. Он никому не рассказывал, что в университории в основном обучались как раз такие, как он, худородные. Тех, у кого происхождение знатное можно было на двух пальцах посчитать. Кстати, вот эти, которые из третьей партии, не все конечно, но некоторые, вполне могли бы в университории обучаться.

Так вот, всех в университории обучавшихся как раз в основном и обучали тому, как жизнь жить, как на самый верх пробираться и что при этом надлежит делать. Это была самая главная наука, а все остальные науки, конечно, тоже нужные, но не самые главные.

Иван науки премудрые преодолел, изучил, поэтому и назвал себя Премудрым, чего ждать – то, когда тебя другие так назовут? Внимательно смотря по сторонам, улыбаясь, ну и ещё там куча всяких премудростей для этого предусмотрена, начал он пробираться – продираться на самых верх.

Образованностью своей не кичился, но и не скрывал. Человеку всегда надо показывать его место, а необразованность, как раз то самое место, из которого ох как нелегко выбраться. Не каждому это даётся и удаётся, потому что уж очень оно напоминает то место, по которому Ивана в университории воспитывали, да науки вколачивали.