Орден ненависти

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.

************************************************************************************************************************************************************************************

1902 год где-то под Киевом

Баба Галя – соседка Андрейки всегда относилась к нему хорошо. Иногда, когда мамка с батей накажут за какую-то шалость – пожалеет, когда напакостит что-то сорванец – отругает так, что мало не покажется, а мягкое место болит неделю и садится на него больно. Вообщем вела себя так, как будто Андрейка ей был внук родной, а она соответственно родная бабушка.

Жила она по соседству с семьей Андрейки, на самом краю деревни. Хозяйства не имела, только черного кота, которого то и дело брала на руки, чтобы приласкать. Как-то Андрейка привязал к хвосту бабкиного любимца пустую банку из-под консервов, которую забыли солдаты, стоящие на постое в прошлом году, так баба Галя уши драла так, что постреленыш и не рад был проделанной шалости.

Родных у бабы Гали не было. Жила она в деревни с незапамятных времен, была стара, но еще крепка телом и духом. Не унывая, она выходила каждое воскресение на лавочку перед домом и с интересом рассматривала прохожих. В эти моменты Андрейке очень нравилось находиться с ней. Греться на летнем солнышке, помахивая босыми ногами, отгоняя веткой клена комаров и мошек.

Тогда баба Галя становилась разговорчива, рассказывал про старину, про царей, про обычаи и приметы. Андрейка сидел и слушал, раскрыв рот, до того интересными были истории, которыми баловала его соседка.

В этот вечер ничего не предвещало беды. Мамка для порядка поворчала на Андрейку. Мол, с чужой бабкой времени проводишь больше чем с родными, а огород неполотый, трава не убрана, да и коров надо бы попасти, но бранилась для виду. Вздохнув, она отпустила Андрейку к бабе Гале:

– Гляди, – крикнула она ему вслед,– она с самого утра на дворе не появляется!

Но паренек ее слов уже не расслышал. Легко перемахнул через старый покосившийся плетень, прошлепал босыми ногами, густо осыпанными цыпками, по большой мутной луже, оставшейся после вчерашнего дождя, и легко взбежал на ветхое крыльцо. Покричал, не решаясь войти:

– Бабуся! Это я, Андрейка!

Ответа не было. Для порядка, паренек решил глянуть на задний двор. Но в зарослях крапивы и поднимающихся на благодатной киевской земле молодых фруктовых деревьев , бабу Галю рассмотреть не смог. Да и нечего ей было делать на заднем дворе.

Он вернулся к крыльцу и испуганно замер перед припертой дверью. Никогда он не был в избе у соседки. По двору гуляй, сколько хочешь, а вот внутрь ни-ни! За этим баба Галя зорко следила. На вопросы об избе не отвечала.

– Бабуся!– позвал он снова звонким голоском. Сердце учащенно забилось. Появилось предчувствие, будто он стоит не на пороге обычной покосившейся избы, а на рубеже какой-то тайны, величайшего события своей жизни, которое изменить все его существование. Коленки предательски задрожали. Мальчик покрылся испариной, но решительно и непреклонно потянул за кольцо. Дверь тихо скрипнула и открылась, завалившись внутрь на одной петле. В лицо пахнуло сыростью и прелыми душистыми травами. Голова закружилась, но Андрей, прикусив нижнюю губу, шагнул внутрь. В сенцах было пусто. Никаких следов бабки. Толстый слой пыли, грубо сбитая лавка в углу комнаты. Андрей уже думал бежать обратно и звать родных, но представил, как будут все над ним смеяться, если баба Галя просто уснула или куда-то вышла, а он панику поднимет на всю деревню. Нет, он сам разберется.

Холодный земляной пол неприятно холодил ноги. Андрейка переступил с ноги на ногу, не решаясь открыть дверь в избу. В темноте не разглядел куда становится и вдруг услышал звонкий мерзкий визг. Что-то темное, еле заметное в полумраке сенец, пушистое и теплое, коснувшись ноги метнулось на выход. Малец подпрыгнул и чуть не закричал от ужаса. Потом вспомнил про кота и облегченно вздохнул. Оказывается, впотьмах он умудрился на него наступить, вот черная бестия и рванула к выходу. Вопрос, кто кого испугал больше?

Надо было на что-то решаться…Стоять и чего-то ждать было глупо. Андрейка набрался смелости и шагнул вперед, открыв тяжелые двери избы.

В горнице было посветлее. Сквозь неплотно задернутые грязноватые занавески пробивался робкий солнечный свет. Копошилась мышь под печкой. По углам висели пучки трав и засушенные лягушки. Андрейка передернулся от накатившей на него волной брезгливости.

Позади мерзко скрипнула дверь. Вошел успокоившийся кот, потерся об ногу мальчика и прошел величественно в комнату к окну, где стояли грубо сколоченные нары, на которых на мягкой перине лежала баба Галя. Глаза ее были закрыты, грудь на первый взгляд не дышала. Мурашки побежали по коже Андрейки, когда он понял, что старушка могла и помереть.

Но кот поджал лапы и хвост, прыгнул на бабу Галю сверху и потерся шерсткой об ее крючковатый нос. Старуха вздрогнула и открыла глаза.

– Ай, да Мурзик! Ай да красавец,– скрипучим голосом проговорила она, поглаживая кота. Потом наконец обратила внимания на Андрейку робко жавшегося в углу, – привел все-таки , добра молодца?– спросила она, непонятно к кому обращаясь. Хотя непонятно это было, пожалуй, только для одной мальчика. Мурзик ее прекрасно понял. Мяукнул в ответ и снова потерся о морщинистую руку.– Ну, подойди, Андрейка, ко мне! Не боись!

Мальчик шагнул вперед. Дыхание перехватило. Он боялся. Какой-то безотчетный страх захватил его с новой, доселе невиданной силой.

– Вошел все-таки?– спросила баба Галя, повернув голову к мальчику.– А я ведь предупреждала…Так что ж теперь…Не хотела я тебя впутывать, а придется…Мурзик тебя впустил, а значит выбрал…

– Куда выбрал?– дрожащим голосом спросил Андрейка.– как это впустил? Я сам вошел…

– Это ты думаешь, что сам,– вздохнула бабка,– а на самом деле в хату мою никто без разрешения моего или этого кота войти не может. Зачарована она! Вот!

– Как зачарована?– вздохнул Андрейка. Никогда он не думал, что чары встречаются вместе с колдовством в настоящей жизни. Казалось, что это только в сказках, которые деды рассказывают, есть место волшебству, а оказалось…

– Не говорила я тебе, берегла. Люб ты мне стал, как внук родной. Сам знаешь , что нет у меня их. Такая наша ведьмина доля…бездетными всю жизнь куковать.

– К…кая…в…едьмина?– заикающимся голосом спросил совершенно растерянный мальчик.

– Ведьма я! Колдунья,– хриплым голосом сказала баба Галя,– триста лет живу. Срок свой отжила, теперь помирать пора.

– К…как помирать? Бабуся…

– Молчи и слушай, постреленок,– резко перебила его старуха,– умру я сегодня. Умру, чувствую, как костлявая за мной крадется. Только не даст она мне покою, пока знание и сила великая со мной,– бабка перевела дух и продолжила,– мучиться буду, пока наследника не отыщу. Помоги мне, внучок!

– Это как? Я ж ничего и сделать-то не могу…

– А тебе и делать-то ничего и не надо, возьми только меня за руку, да в глаза посмотри, вот и вся наука. И станешь ты обладать силой темной невиданной, немного таких чародеев найдется как ты, жить будешь долго и будет у тебя все, что захочешь!

Под влиянием хриплого, но такого знакомого голоса Андрейка сделал шаг к кровати и протянул маленькую ручку старухе, которая уцепилась в нее, как за спасательный круг. Больно сжала костлявой рукой. Мальчик тихо ойкнул, но стерпел.

– Мал он еще, Мурзик, для ведовства, мал…– горестно проговорила баба Галя.– Может не выдержать силушки-то!

Кот смотрел на хозяйку своими умными карими бусинками глаз и, казалось бы, понимал все, что говорила ему старуха.

– Ну да чего уж там,– вздохнула баба Галя и прикрыла глаза, тихо зашептала слова, которые Андрейка разбирал довольно смутно,– вода ключевая…трава луговая….забери силу…передай…

Голова мальчика закружилась. Вдруг перестало хватать воздуха. Пол избы поменялся местами с потолком. На улице прогремел гром. За узким окном мелькнула молния. Разом тучи затянули все вокруг непроницаемой тьмой. Тогда в первый раз Андрей увидел как выглядит тьма! Голова закружилась, от непрерывных раскатов грома заложило уши. Мальчик почувствовал, как подкосились ноги. А цепкая бабкина рука не отпускала. Он ощутил, как с ее пальцев передается тепло, как уходит из нее сила, как потоки огромной мощи и ненависти вливаются в него бурной рекой. Сил сдерживать это уже не было никаких. Андрейку отбросило далеко назад, больно приложив затылком о деревянный сруб. Он потерял сознание с мыслью о том, что выпил силу бабы Галю всю, всю без остатка…

******************************************************************************

Харьков. Наши дни.

Клуб “Шашлычный Рай”

Сегодня я позволила себе немного отдохнуть. Плевать на работу, плевать на все проблемы, которые как-то навалились в конце недели, плевать на все, что сжигает нервные клетки, которые так и не восстанавливаются, если верить дурацкой рекламе.

Утром позвонила Анька и предложила вечерком посетить заведеньице под заманчивым названием “Шашлычный рай”, я не раздумывая согласилась. Дел неотложных, срочно требующих моего участия не предвиделось, на работе текучка, так что…А собственно вам интересно кто это я ?

Зовут меня Яна Красовская , тридцати шести лет отроду. Живу в Харькове, не замужем. Крашеная блондинка с неплохой фигуркой и подстриженная под каре. Глаза голубые, носик аккуратный, веселая и… Что еще сказать? А…Самое главное-то я упустила…Работаю я в нашей местной газете “Вечерний Харьков” журналистом, вернее журналисткой. И работа с карьерой для меня самое главное. Это я решила еще в детстве, когда меня отчаянно воротило от маленьких сопливых человечков, которых какой-то умник прозвал цветами жизни. Нет! Дети – это не для меня, да и семейная жизнь тоже! Я – человек свободный. Сегодня здесь, а завтра там, но этот вечер я проведу с подругами, в клубе. Если повезет, попробую подснять какого-то мужика, поприличнее, на вечер, но, а если нет…Что ж, не беда! Обходились мы без них как–то…

На дверях клуба с яркой неоновой вывеской стоял вежливый парень в пиджачке, коряво на нем сидящем, с жадным любопытством облизал нас глазами ( я сегодня выбрала для себя ну просто супер-мини, да и Анька была мне под стать), но пропустил мило улыбнувшись, даже не подумав о металлоискателе, который бесполезной железякой висел на поясе. Вошли. Народа было немного. Никто не толкался в гардеробной, со второго этажа слышалась громкая музыка. Анька – моя лучшая подруга, завсегдатая этого заведения провела меня наверх по довольно крутой лестнице. Вокруг царил интимный полумрак. На диванах возлежали представители какого-то гордого народа и дымили кальяном с каким-то цветочным ароматом. На танцполе – единственном хорошо освещенном участке клуба никого не было. Вечер только начался, потому люди еще стеснялись показывать свои танцевальные па всем на обозрение.

– Мишаня, – позвала Анька одного из официантов, который тут же подскочил к нам, услужливо заглядывая в глаза,– нам столик на балконе на двоих.

– Айн момент!– неизвестный мне Миша проводил нас на балкон. Обе мы были курящими, так что нам там самое место. Нечего травить остальных своим никотином. Наверное, так думали не мы одни. В отличии от основной площадки, балкон был забит. В воздухе висело сизое пятно дыма. Люди оживленно болтали, абсолютно не обращая внимания на играющую музыку. Кто-то произносил тост, кто-то советовал наливать по второй и не затягивать. Вообщем все как всегда! А ты что хотела, Яночка? Сказала я сама себе. Тут не элитный “Китайский Дракон”. Тут харьковчане отдыхают от трудов праведных. Одно радовало, на балконе было очень мало лиц неславянской внешности, а значит, возможно, удастся действительно отдохнуть, без примитивных подкатов и попыток съема за рюмку “Шустова”.

– Что желаете?– Миша достал блокнотик, готовясь записать наш заказ. Немного посовещавшись, мы определили себе бутылку хорошего коньяка, немного мяса в тандыре и овощную нарезку. Официант, получив заказ удалился.

– Ну как дела, подруга, сто лет тебя не видела?– Анька придвинулась поближе и закурила какие-то тонкие сигареты, пуская из уголка накрашенных губ легкую струю дыма.

– Работа, работа и еще раз работа,– пожала я плечами,– рассказывать собственно было нечего.

– Какие новости? Что творится в Харькове?

– А то ты не знаешь,– я тоже прикурила свой “ротманс”.– Никаких сенсаций – одна скука!

– Мужика тебе надо, Янка, постоянного…

– Как твой Мусик?– у подруги был муж абсолютный подкаблучник, но она его любила еще со школьной скамьи. Иногда позволяла развлекать себя легким флиртом и мимолетными поцелуями, но изменять не изменяла, свято храня верность.

– А чем он плох? Я в баре, а он с Кириллом нянчиться,– подруга пожала плечами, дожидаясь пока Миша разольет коньяк по первой и удалится.– Идеальный мужик!

– За него?– я подняла свою рюмку с янтарной жидкостью.

– Нет, – покачала головой Анька,– за встречу!

Выпили. Живот обдало теплой волной согревающего напитка. Я кажется даже немного покраснела. Мясо еще не подали и мы закусывали ломтиками лимона .

– Потанцуем?

Я выразительно посмотрела на подругу, потом на едва начатую бутылку коньяка. Для танцев еще не подошло время. Хотя на танцполе кружились в каком-то медляке две пары.

– Позвольте вас пригласить?– над моим правым плечом стоял крепкий сорокалетний мужик с коротким ежиком седых волос, но все еще подтянутой фигурой. Я приметила его взгляды и оценила шансы на восемь по десяти бальной шкале. Еще не вечер, может, стоит подождать еще кого-то, подумала я про себя.

– Извините, но нет, – мило улыбнулась, смахнув челку с глаз.

– Извините и вы меня,– мужик поклонился и отошел к своей компании.

– Ну вот почему всегда так?– горестно спросила я у подруги.– Всем подавай все на блюдечке с голубой каемочкой, а бороться за женщину никто не хочет…

– Бороться за тебя будут эти,– Анька указала рукой куда-то за спину, где за столик усаживалась толпа кавказцев,– только потом сама не будешь знать, как от них отвязаться…

Мы засмеялись и выпили еще по одной. Подоспело мясо в тандыре и наши овощи. Мы заработали активно челюстями. Мясо было сочное и очень вкусное, так что на разговоры не оставалось времени.

–Приятного аппетита, красавицы!– один из компании кавказцев нас все-таки заметил, подошел с бутылкой шампанского.– Может за наш столик?– он зазывно подмигнул.

Я конечно была по жизни экстремалка, но не столько, чтобы садиться к толпе кавказцев с очень горячим темпераментом.

– Извините…– начала было Анюта, но ее прервал громкий визг моего допотопного телефона. Я порылась в сумочке, еле нашла трубку. Звонил шеф! Мой любимый и горячо любимый шеф, который не мог меня оставить в покое даже в законный выходной. Обалдеть!

– Да, Валентин Рудольфович,– я сняла трубку, не обращая никакого внимания на кавказца, который еще секунду потоптался возле нашего столика и ушел к своим не солоно нахлебавшись.

– Яна, привет,– начал издалека он. Ох уж эти штучки. Десять лет я работаю в его газете, а начинает он всегда с одного и того же, вместо перехода к делу.

– Здравствуйте, шеф. Как дела?– решила я подыграть ему.

– Спасибо не бедствую, а ты занята?

– По жизни свободна, а что неужели под венец зовете?– коньяк все-таки подействовал, как ему и положено, ударив в голову.

– Так занята или нет?

– Как бы… вообщем, да…

– Отлично!– я тут же поняла, что босс решил мне устроить какую-то пакость. Уж слишком воодушевленным голосом это все было сказано.– Выезжай на Немышлю к Московскому рынку. Там нашли труп!

Вот и накрылся мой законный единственный в неделю выходной. Но надо было еще немного поломаться.

– Валентин Рудольфович, – заканючила я,– я уже выпила…

– Возьми такси,– отрезал шеф.

– Ну что ж мне и отдохнуть нельзя!– пришлось мне наигранно возмутиться. Хотя я уже радовалась мысленно этому звонку. В этом “раю” мне не очень-то и понравилось…

– Кого мне посылать, ты у нас лучшая!– польстил шеф, применив последний убойный аргумент, перед которым я – карьеристка до мозга костей устоять не смогла.

– Куда ехать-то? – уточнила я .

– Там увидишь,– бросил шеф, удовлетворенно выдохнув,– менты и скорая там …

Отключился. Я поглядела на потухший экран телефона. Сделала виноватый вид и поглядела расстроено на Анютку.

– Ань, пойми…

– Да брось ты,– махнула рукой Анна, жадно пожирая танцующего хлопца глазами,– езжай, понимаю, работа.

******************************************************************************

р.Немышля.

Около Московского вещевого рынка.

Ну и райончик! Подумал я, подъезжая к Московскому рынку со стороны проспекта. Неудивительно, что продажи на этом базаре самые низкие по району. Сюда захочешь добраться, чтобы что-то купить – побоишься. Под огромным автомобильным мостом куча мигалок, которые разрезают ночь своими яркими синими вспышками и противным звуком. Я поморщилась, переступила большую лужу и прошла к оцеплению. Место происшествия оцепили полицейские, повязали длинной полосатой лентой. Труп погибшей уже увезли в городской морг. Так что я опоздала. Придется добывать информацию из непроверенных источников…

Я оглядела оцепление и выбрала себе жертву. Молодой курсант тоскливо глядел по сторонам, стоя чуть вдалеке от остальных, избегая глядеть на место , где нашли погибшую. Вот ты-то мне и нужен, обрадовалась я и двинулась походкой манекенщицы к бедолаге, благо юбка способствовала.

– Газета “Вечерний Харьков”, Яна Красовская,– представилась я, обворожительно улыбнувшись,– какие версии выдвигает следствие? Что известно о погибшей? – не давая ему опомниться и перевести взгляд с моих ножек на меня саму, начала засыпать его вопросами.

Малыш не растерялся. Резко обернулся и закричал куда-то в темноту.

– Василий Федорович! Тут журналисты!– и тут же отскочил от меня как от прокаженной.

Из темноте вышел полноватый грузный мужчина с вислыми усищами и короткой прической под оселедец. Промокнув лоб, он надел аккуратно и величественно фуражку и представился.

– Полномочный представитель МНС по Харькову и Харьковской области полковник Мурашко Василий Федорович. К сожалению, журналистов пускать на место преступления мы не имеем права. Ведется следствие.

– Кем была погибшая? Кто ее обнаружил? Какие версии….– я проигнорировала слова полковника и попыталась надавить на него, продемонстрировав самую лучшую из своих улыбок, при виде которой, взвыли бы все путаны города, но Мурашко не повелся. Он тяжело вздохнул и пошел обратно, бросив что-то на ходу молоденькому полицейскому из оцепления. Ну, вот…Шеф будет в ярости! Ничего не удалось. Импотенты они, что ли здесь все? Я вздохнула и повернулась было обратно к такси, которой терпеливо меня дожидалась у шиномонтажки, как вдруг мой взгляд упал на двух мужчин, стоящих поодаль от оцепления. К ментам они, безусловно, отношения не имели, но следили за всем довольно заинтересованно. Может очевидцы? Тогда с миру по нитке и получится репортаж. Мужики весело пересмеивались и показывали пальцем куда-то в темноту, где за яркими полосками ограждения некоторое время назад нашли мертвую девушку. Так…мы еще и циники! Я повернула обратно. Неизвестные стояли под опорой моста и любовались такое ощущение премилым зрелищем, тыкали туда пальцами, что-то живо обсуждали. Я понимаю падение нравов и прочее , прочее , прочее, но это…

– Молодые люди!– позвала я их чуть раньше, чем на высоких каблуках перелезла через кучу мусора.

Мужчины резко обернулись на мой звонкий голос, дернулись было в сторону, но деваться было некуда, я была уже очень близко. Под пяткой противно хрустнула сломанная шпилька. Я, все-таки, угробила новые туфли. Ойкнула, схватилась за подвернувшуюся ногу. Наклонилась, чтобы посмотреть на нее, а когда подняла голову, то весельчаков уже не было. Ни под опорой моста, ни на многочисленных тропинках никого. Эти двое просто растворились в воздухе, будто их и не было здесь. Вот дела! Кажется, коньяк все-таки еще не отпустил, несмотря на прохладные летние ночи. Да они же стояли вот туточки! Эх, если бы не чертов каблук. Я ругнулась и сняла шпильки, закинула их за спину, молясь только о том, чтобы на дорожке мне не попалась какая-нибудь битая стеклотара.

– Вы опять здесь!– воскликнули за спиной. Позади меня стоял туту самый молоденький полицейский из оцепления.

– А что?– вопросом на вопрос ответила я. Настроение, после того, как я упустила важных свидетелей и сломала туфли, было прескверное.– Может добропорядочным харьковчанкам теперь по улице пройти нельзя? Мы демократическая страна…

– Тут место преступление,– угрюмо прервал мой едва начавшийся монолог полицейский.

– Место преступления там,– указала я на ленточки,– а тут где хочу там и хожу. Понятно? Куда повезли труп?– спросила я без перехода.

– В городской…Что вы себе позволяете?– растерянно взвыл мент.

– Спасибочки,– я подбежала к нему, стараясь не поранить ножки, и чмокнула его в щечку. Будет материал! Будет!

Таксист терпеливо ждал в машине. Мне казалось, что я отсутствовала совсем недолго, а он успел накурить так, как будто распалили в салоне костер и закрыл окна.

– Куда?– вяло спросил он, выбрасывая окурок в приоткрытое окошко.

– В морг? Городской,– пояснила я.

– Чего?– удивился таксист.

– В морг, в морг, даю двойную цену,– в душе было какое-то ощущение тайны, к которой мне удалось сегодня прикоснуться. Не оставляли в покое двое мужчин под мостом и их глаза…Что же было в них такого, что меня заинтересовало? Я попыталась напрячь память, но почему-то в голову упрямо лез молодой полицейский. Устала ты мать, пожалела я себя и отвернулась, глядя в окно.

Ночной Харьков это круто. Неоновые вывески. Машин уже не так много. Только редкие такси. Все в огнях. Кажется , что едешь по какой-то очень красивой дороге к светлому будущему в совершеннейшем одиночестве. Нет, тяжело пыхтящих переполненных маршруток, нет массивных троллейбусов, сумасшедшего потока машин, словно в другой стране, в другом мире, в другой жизни. По улицам бредут запоздавшие парочки. Где-то весело смеются молодежные компании. Светящих окон негасимый свет…

У морга таксист спросил:

– Опять ждать? Или вы насовсем?– ехидно ухмыльнувшись, он сунул в рот очередную порцию никотина.

– Думаю, скоро справлюсь,– я не обратила внимания на подколки мужчины и взбежала вверх по высоким ступеням, оставив шпильки в машине.

В помещении было прохладно, пахло сладковато-приторным запахом, коридор, куда я попала, царил в полумраке. Растерянно потопталась на входе, не зная куда обратиться.

– Эй, есть, кто живой?– спросила я негромко.

На шум вышел санитар или врач, не знаю уж кто, но кто-то в белом грязном халате. На голове колпак, в руках какой-то стакан, судя по запаху с водкой.

– Мы покойников ночью не выдаем,– заплетающимся языком проговорил он. Взгляд его тоскливо смотрел на дно стакана, где плескалась сиротливо видимо последняя водка.

– Да я собственно…– растерялась я, одернув по инерции мини юбку.– Меня интересует труп, который привезла скорая с Немышли. Я журналистка, газета “Вечерний Харьков”,– покопалась в сумочке, достала удостоверение, но санитар проигнорировал его. Икнул, одним махом опорожнил стакан и спросил:

– Денег дашь?– я по инерции кивнула.– Отлично! Идем со мной…

Он провел меня вперед по коридору к самой крайней двери от входа. Ощущения были такие, будто я уже на том свете. Все белое и тихо-тихо… Скрипнула дверь холодильника. Санитар подошел к столу и смахнул простынь.

– Это она!

Перед моими глазами лежал труп молодой девушки. Глаза прикрыты, кожа неестественна бледная, одежда целая. На большом пальце ноги обязательная бирка. Волосы темные густые, губы тонкие, словно обескровленные. И не следа насилия!

– От чего она умерла?– спросила я, не в силах оторвать глаз от девушки.

– На еще один пузырь дашь?– я кивнула.– Знамо от чего…Вскрытие пока не делали, но крови-то внутри нее нет вообще… Вышла вся!– санитар откинул простынь еще дальше. Под ключицей виднелись две точки с запекшейся корочкой крови.– Я конечно в вампиров не верю, но вот это…Может сатанисты какие?

Я поборола желание сбежать из морга. Достала кошелек и дала двести гривен мужику. Пробормотала:

– Спасибо…

– Дык…заходите еще!– бодро пригласил санитар, которого явно обрадовала предложенная за короткий показ мертвеца сумма.

Потерянная я вышла из холодильника и медленно побрела по коридору, опустив голову. Мозг отчаянно работал. Шеф будет в восторге. Это ж какой репортаж получится. Все от зависти лопнут, особенно Люська…

Я вдруг со всего маху врезалась в чью-то крепкую грудь. Подняла голову и поняла, что нахожусь в объятиях молодого приятного мужчины лет тридцати, с голубыми глазами, короткой стрижкой и спортивным телом.