Подъемная сила

Голосовой помощник сообщил о приближении пункта «Б», и кальмары начали медленно снижать ход. Корабль стабилизировал орбиту и повис на определённом расстоянии, аккуратно балансируя. Алекс запросил разрешение на посадку, но ЦУП ответил, что до завтра окон для спуска нет и пилот даже обрадовался возможности немного отдохнуть перед завтрашним сумасшедшим днем.

Корпоративная форма была заблаговременно отстирана и отутюжена. Пилот снял с вешалки китель с воротником стойкой, смещенной в сторону застежкой на пуговицах, длинными рукавами и закругленным подолом. Абсолютно ровный, без накладных карманов, пиджак слегка переливался металлом темно-синей ткани. Справа и слева на груди аккуратно расположились планка с названием компании и капитанский знак золотистого цвета. Носить китель предлагалось поверх модной белой рубашки мандарин с воротом без откидных уголков. Образ завершали классические брюки со стрелками немного зауженного кроя. Это была хорошая традиция примерять форму накануне выхода в космопорт.

Лежа на раскладной кровати, после 12 часов подряд в жестком рабочем ритме, я вспоминал о своих приятелях из Академии, я улыбался.

Вспоминал о своем непосредственном руководителе Василе Теркине – всегда добром, но твердом и решительном в своих делах, направляющем, подчас неправильно оценивая ситуацию, но все же относящимся ко всем нам как к собственным соратникам и в чем-то даже детям. Вспоминал о Владисе Жучкове, отличнике службы, она же учеба, доброжелательном человечном товарище, Вике Шершневе, не особо вдумчивом, потому что вечно находился в своих заморочках, Рите Силенюк, вспыльчивой и импульсивной, тем не менее всегда понимающей, Гарике Топорикове, который любил выдумывать себе драмы жизни и потом жить согласно собственным выдуманным правилам, Джиме Продавалове, который любил делать то, что не до конца понимал, в этом его необдуманность заключалась, веселом парне и еще о многих-многих оставшихся и, конечно, Аркашке…

Все они были по-своему умные люди, эти мои воспоминания из Академии. В одном из углов кабины внезапно загорелся давно сломавшийся модуль освещения. Ну все, впечатлений на сегодня хватит, пора спать, через восемнадцать часов наш корабль прибывает в пункт «Б».

ГЛАВА 2. ПОЙДЕМ ПОЖУЕМ.

Новый день в академии начался со звонка на колл-приемник. Я достал продолговатый стержень серебряного металла, он мерцал зеленым цветом, это значит, контакт есть в записной книжке. Я слегка сжал цилиндрик в руке, чтобы он приобрел температуру близкую к температуре тела. Он завибрировал, я раскрыл ладонь лодочкой, цилиндрик стёк к центру ладони небольшой густой лужицей, которая начала переливаться небесно-голубым в такт разговаривающему. Приложил руку к уху. Звонил Шершнев. Вик был студентом выпускного курса в нашей Академии имени старинного русского героя Чкалова. За годы службы он заработал репутацию опытного пилота. Курсанты помладше его уважали и иногда прислушивались, когда он по-свойски снисходил до совета.

– Говорите после звукового сигнала, БИИИП. – произнес я.

– Алекс, привет! – сбивчиво протараторил Вик.

– Привет, Вик! Как дела? Все ли хорошо?

– Как ты относишься к новому полетному расписанию на полигоне?

– Да нормально отношусь, ровно. А что с ним не так? – я насторожился.

– Я хотел бы обсудить его с тобой сегодня после основных лекций. Ты как? Не против?

– Я всегда не против с тобой поговорить, если желаешь встретиться мог бы стразу с этого и начинать.

– Алекс, ну что ты опять…

Я, с небольшим усилием, сжал в руке жидкий, плотный металл колла и прервал сеанс связи. Он снова отвердел, похолодел, приобрел обычную форму небольшого блестящего серого карандашного грифеля. Будем ждать, чего же он мне там наговорит вечерком после лекций. Зная его репутацию большого говоруна, сказать он мог самое разное.

Все еще стоя на тротуаре возле жилого корпуса 3 курса, Алекс вынул коробочку-футляр из кармана кителя, достал ягодку синей клюквы, положил в рот и медленно начал жевать. Первокурсники в отдалении предосудительно посмотрели на меня. Я подмигнул им. Они еще не настолько оборзели, чтобы возле собственного барака жевать. Те быстро отвернулись. «Эффект достигнут!» – подумал я. Первачи продолжили трясти перед друг другом разноцветными модными коллами и что-то громко обсуждать. Спорят, наверное, у кого блестит больше.

– Курсант Покрышев! – прогрохотало где-то совсем рядом с ухом.

– Так точно! – отчеканил я.

– На занятия по строевой подготовке не опоздаете?

Дежурный офицер не добрым образом глянул на расстегнутые верхние пуговицы моего кителя.

– Разрешите немедленно проследовать на плац?

Я улыбнулся уголками рта, но быстро застегнул пуговицы.

– Выполняйте. – уже менее недовольно и даже немного кивнув.

– Ладно…

– В форточке прохладно! – опешил офицер.

– Есть!

Курсант Покрышев развернулся и быстро зашагал в установленном направлении, подошвы туфель горели, сильно хотелось заржать в голос. «Естькать он мне будет», – уходя в обратном направлении, ворчал офицер, – «может еще жрать попросит в следующий раз, тфу!».

Погода стояла замечательная. Солнце светило уже совсем по-весеннему. Почки набухали на пока еще лысых деревьях, стыдно, наверное, голыми стоять. Щебетали птички, и вся природа пела о том, что скоро лето. Плац был сухим, на тех квадратиках, где еще вчера стояли лужи, теперь топтались в ожидании командира мои однокурсники, такие же охламоны, не понимающие происходящего с ними в данный момент. Занятия прошли скучно, мы хорошо поработали и дружным аккуратным строем под коллективное пение отправились на завтрак.

В буфете царил страшный гомон. Еще бы! 500 человек собери в одном месте. Кучками стояли представители разных курсов, между этими кучками шнырял туповатый робот автоуборщика. Хорошо ли, что эту профессию полностью заменила автоматика? Группки учащихся были распределены естественно по старшинству и естественно по схожести взглядов на жизнь. Первый курс вел себя как дети, второй курс метался по модели поведения между первым и третьим, третий курс паясничал, четвертый смотрел во рты пятому, пятый спокойно разговаривал в своих компаниях. В тот день в одной из таких компаний я первый раз увидел второкурсника Аркашку, наши взгляды встретились, он, улыбаясь, мотнул головой вверх, как бы с вызовом: «Чего, мол, надо?». Я немного исподлобья улыбнулся в ответ на такой бесхитростный жест.

– Алекс! – окликнули меня, слегка коснувшись локтя.

– О, привет еще раз.

Вик стоял, поблескивая линзами очков. Ну что за архаика, неужели, люди могут поверить, что у него проблемы со зрением.

– Да-да, привет, – продолжил он, – ты помнишь про нашу договоренность на вечер?

– Почему я должен про нее забыть?

Да подраться он со мной может хочет вечерком, достал навязываться.

– Да я просто так, уточняю, может и правда забыл.

На его лице была легкая улыбочка, он незаметно вытер вспотевшую ладонь о брюки смотря мне в глаза. Я хотел было продолжить нашу беседу, но тут у него спасительно завибрировал колл в кармане, и он поторопился удалиться до вечера, эх классный у него все-таки колл, красивый.

Могли ли представить жители 20 века, что всего через несколько сотен лет, их соотечественникам, гражданам Земли-столицы даже не придется накладывать еду в столовых. Нет, не могли. Все сидели за столом после исполнения Гимна и открывали свои подносы. Подносы были горячими в нужных местах, по ячейкам были распределены первые, вторые блюда, салаты и компот или другие брикетики с напитками. У кого-то подносы только выезжали из столешниц. Понятно, раздача кухонного цеха не может сработать для всех одновременно, а некоторые уже доедали свой, индивидуальный рацион. Все весело общались, утоляя голод после строевой подготовки. Какая интересная архитектура у этого помещения, мелькнула мысль, свет падает только на середину огромного пространства, на столы, большие вытянутые столы, края помещения возле стен остаются не до конца освещенными, как бы в сумерках.

Далее расписанию должна была идти тактика, но у меня оставалось еще 90 минут свободного времени, и я решил сходить в проекторный зал.

Проекторный зал, в наши дни, это место, где молодежь от 12 лет, весело проводит время. Я перескочил через порог, внутри было пустовато, только парили в воздухе двое первокурсников, слегка выгнувшихся обратными буковками «С», и, смотря стеклянными взорами в потолок, в те невидимые точки ламп проекторов не видных в полумраке зала.

Я с видом ледяного спокойствия подошел к оператору:

– Мне на час, пожалуйста.

– 20 копеек.

В ходу на территории, бывшей Российской Федерация до сих пор был рубль. Да и вообще наша территория особенная по сравнению с другими, множество привилегий имеет.

– 20 копеек, – повторил оператор, – прими канал связи, парень! Ты что завис?

– Точно, 20 копеек, – повторил я, протягивая руку.

Молодой человек провел сканером над куском кожи между большим и указательным пальцем. Мне показалось, что в том месте укололо.

– Ну вот. Теперь проходите к своему проектору, пожалуйста. Седьмой номер.

Я подошел к машине, встал на платформу, нажал единственную кнопку, немного подкинуло. Я завис в воздухе, не произвольно выгнулся назад. Психопроектор начал транслировать изображения, звуки, мысли прямо на сетчатку глаза.

– Голосовое управление, игры, ТГА 25.

Отведенный час закончился, в голове прозвучал голос оператора:

– Пора уважаемый. – мягко, что бы резко не разбудить, прошептал он.

Я сморгнул, невидимая сила аккуратно отпустила меня. Я вышел из проекторного зала на яркий свет. Завибрировал колл. Лодочкой ладони, с примагниченным металлом, я накрыл ушную раковину, звуки заколебались мне прямо в перепонку.

– Прием. – ответил я улыбаясь.

– Ты где бродишь? – хихикнул Джим, который был моим однокурсником, – все наши уже на месте давно, лекция через 10 минут начнется.

– Все нормально, я рядом, благодарю за беспокойство о моей персоне.

Мысленно подмигнув, сжал упругую лужицу, чтобы ее можно было убрать в карман кителя. Поторопился к 3 учебному корпусу. На занятия по тактике я успел. Совсем не интересно преподносящий материал, офицер усыплял своим монотонным голосом. Высидев 2 раза по часу с 10 минутным перерывом, мы отправились на занятия по рукопашному бою.

Солнце создавало теплые блики на черных лакированных туфлях из штатного курсантского обмундирования. После того как инструктор показал пару связок требовалось разделиться на пары. Для отработки полученных боевых навыков меня поставили с Джимом. Мы посмотрели друг на друга. Ну что поехали? В череде ударов, захватов, блоков и контратак я наращивал темп, делая его более жестким и приближенным к настоящей боевой ситуации. Он не отставал, но я помнил, что в подобных вещах успех обусловлен интеллектом и эффектом неожиданности. Замах удар, блок, удар в ответ – пропустил. Контратака – теперь я пропускаю, выбил воздух. Защищаюсь. Восстанавливаю дыхание. Удар в верхнюю часть корпуса. Удар коленом в область над его коленом. Защищается… Удар, еще удар, в одно и тоже место. Я взвинчиваю темп еще больше. Снова удар в надколенную область – прошел. Удар в ключичную область сжатой ладонью. Противник на татами. Протягиваю руку.

– Ну, слушай, это было мощно. – выпаливаю я в приступе отдышки.

– Мощно-мощно, только вот на ковре я оказался. – с не большой обидой в голосе и скромной улыбкой на лице, принимая помощь подняться, произносит он.

– Ты думаешь, я хотел победить меньше, чем ты? – натягиваю уголки рта в ответ, – Посмотри, зато у тебя даже дыхание не сбилось, надо бросать синюю клюкву. – смеемся вместе.

Мы оглянулись по сторонам, все смотрели на нас с ним, попутно создавая видимость бурной физической активности. Две минуты в таком рабочем темпе – это конечно сильно.

– Что там дальше по расписанию? – спросил Джим, выходя из раздевалки.

– ЗЭП.

– Тогда идем на ВВП.

ЗЭП или Занятия по Экстремальной Подготовке заключались в отработке выживания курсантов в самых сложных условиях. В пустыне, под водой, в условиях сильного холода, в свободном полете, на воде в сплавах по горным рекам и так далее. Но самое главное, что помимо выживания требовалось решение незаурядных задач. Произвести ремонт сложного электронного оборудования в условиях крайнего севера, составить подробную карту местности в пустыне, произвести забор геологических проб на дне глубоководного озера находясь в скафандре и многое другое. Курсанты построились в шеренгу по одному с края от взлетно-посадочной полосы возле одного из ангаров, всего было шестьдесят.

– Сегодня подходит к концу серия занятий по прыжкам с парашютом. Будет предложен прыжок с высоты 7000 метров. 1,5–2 минуты Вы будете просто лететь с ускорением свободного падения. Скорость при этом может достигать 350 км/ч. Дальше полет под куполом еще 5–7 минут.

– Там в ангаре, – офицер указал на в сторону распахнутых ворот огромного размера, – Три самолета. Вы будете разделены на три группы.

– Возле этих моторных самолетов Вы найдете столы со снаряжением. Осмотреть и пересобрать парашюты, одеть на себя. Защитная скорлупа для туловища, наколенники, налокотники и шлем для каждого. Кроме этого, на столах Вы обнаружите браслеты со внесенными в них математическими задачами. Всего сорок пять задач, экран браслета транслирует задачу три секунды, после этого необходимо выбрать правильный вариант ответа из шести предложенных. Как только Вы выбрали вариант ответа браслет транслирует новую задачу. Результаты теста будут известны только по приземлении. Приземлиться необходимо в специально размеченные круги диаметром 10 метров. Сегодняшняя встреча является зачетом по прыжкам с парашютом. Сорок правильно решенных задач и более – зачет сдан. Менее 40 – зачет не сдан.

Офицер заложил руки за спину и продолжил:

– На первый, второй, третий рассчитайсь! – скомандовал он, – Первые номера направляемся в ангар к борту №314, вторые номера к борту 191, третьи, Ваш борт 986. К самолетам шагом марш.

Это был старый винтовой самолет производства семидесятых годов двадцатого века. Крылья расположившиеся в верхней части корпуса были увенчаны двумя двигателями. На хвостовом крыле, поверх основного темно-серого цвета расположился флаг федерации. Грохот моторов АН-26 сливался в сплошной гул, застилающий все остальные окружающие звуки. Внутренняя обшивка не скрывала несущий скелет самолета и все шпангоуты. Ее не было. Просто металлическая коробка с пластиковыми стульями вдоль фюзеляжа. Роль пола выполнял деревянный настил. «Наверняка не настоящий», – подумал Алекс. В наушнике шлема раздался голос одного из пилотом, который сообщил, что выброска по группам будет осуществляться в одну и ту же точку с интервалом в две минуты. Алекс стоял третьим в колонне первой группы по направлению к грузовому люку в карме самолета. Продавалов попал в третью группу. Пасть люка отворилась, один за другим выпуская своих незадачливых пассажиров, вот и я разбежался и прыгнул в синеву.

Первым делом требовалось стабилизировать свое положение в пространстве. Выпрыгнув животом к земле, я слегка выгнул спину в пояснице, расставил ноги в стороны и согнул их в коленях, развел прямые руки. После того как результат был достигнут, я синхронно согнул руки в локтях приближая браслет к лицу. Пальцем второй руки ткнул в тонкий напоминающий стекло экран активируя его и вызывая на экране первую задачу, которая была простым сложением двузначных чисел. Простейшие арифметические задачи на разнообразные действия превратились сначала в уравнения с одним неизвестным, потом в матрицы и упражнения на извлечения корня. С каждым разом задания становились все сложнее. Помимо этого, проблема заключалась в том, что время свободного падения требовалось считать параллельно с решением заданий, чтобы улучить момент для раскрытия парашюта. Подгоняемый адреналином, пульс зашкаливал, отзываясь ударами в висках.

После того как Алекс досчитал до ста двадцати и дернул кольцо, в небе взвился прямоугольный купол ярко оранжевого цвета. Это был парашют «крыло» или попросту говоря матрас. Ах да, перед этим он успел обогнать тех двух ребят выпрыгнувших перед ним примерно на тридцать секунд и это было серьёзным преимуществом. Он очень хотел, чтобы его касание было первым. Покрышев продолжил решать задачи, которые становились все сложнее. Временами он натягивал свободные концы устремляя парашют к земле, а временами, после того как красное кольцо посадочной зоны стало видимым, маневрировал. Матрас подходил для подобной работы как нельзя лучше.

Внезапно за шумом ветра Алекс услышал приближающийся крик, и кто-то из наших пронесся мимо. Рухнул в круг. Падение тела было настолько мощным что удар поднял кучу пыли, а звук удара был слышен со ста метров. Алекс снова натянул свободные конца ускоряя спуск. Касание было жестким. Он отстегнул парашют и ринулся к закутанному в оранжевый саван телу. Алекс склонился над ним и надавил двумя пальцами на шею. Пульса не было.

– Похоже ты второй. – съязвил один из обогнанных однокурсников.

Он грубо толкнул меня плечом проходя мимо. Изломанного, в неестественной позе парнишку, валяющегося в пыли, он не удостоил и взгляда.

В подъехавшем флайере, друзья, как обычно, расположились на соседних креслах.

– Ты как? – спросил Джим, озабоченно глядя в лицо Алексу.

– Никак. – я дернул плечами. – Он, наверное, запутался.

Очередной день из курсантской жизни подходил к своему завершению, птички щебетали, становилось прохладно, как бывает весенними вечерами. Холодно в туфлях. От безделья я ковырял носком кусочек льда на асфальте у своего жилого корпуса, когда почувствовал в кармане колл-коммуникатор. Я принял вызов.

– Алекс привет, – просвистел-проговорил Шершнев.

– Ты замучил. У нас с тобой уже третий привет за день. Чего хотел?

– Как чего, ну договаривались же поговорить про новое полетное расписание?

– Ах да, я уже забыл. День был насыщенный.

– Да они у тебя всегда такие.

– …, – молчу.

– Жди меня. Ты, наверное, возле своего корпуса опять переминаешься. – протараторил он и оборвал канал.

Он подошел очень быстро. «Ты бежал ко мне что ли?» – Захотелось спросить. Как и все студенты выпускного курса выглядел он не по уставу, но глядя на него, хотелось сказать «с иголочки».

– Вик давай к делу. – устало попросил я.

– Давай. – наши взгляды мимолетно пересеклись.

– Сегодня к нам на курс приходил Теркин, ты знаешь такого?

Я с усмешкой посмотрел на него.

– Он нам рассказывал про новое полетное расписание. – продолжал выпускник.

– Да ты издеваешься! – воскликнул я, перебивая, – Что ты вообще за дебильный повод выдумал?

– Погоди, сначала мы, на самом деле, разговаривали про полетное расписание. – приподнял он руку, останавливая мое возмущение, – А дальше разговор зашел про то, что нашу Академию, как ведущую на планете, выбрали для небольшого эксперимента.

– Продолжай. – здесь мне уже стало интересно.

– Так вот, Теркин, лично, собирает какаю-то группу. – вещал Вик выделяя каждое слово, – Я знаю не много подробностей, но эта группа должна организоваться сама и доказать свою состоятельность.

– Какую такую состоятельность? – возбудился я.

– Я же говорю, информация ограничена, задавай верные вопросы.

Задавай тебе правильные… Ничего было не понятно, но очень интересно. Мне нужна была пауза. Я окликнул проходящих мимо:

– Эй, ребята!

– Что? – откликнулась многоголосая толпа.

– Вы куда так энергично шагаете за 2 часа до отбоя? – поддёрнул я первачей.

– А твое какое де… – начал, было, кто-то из кучки, но другой из них тут же толкнул его под локоть, не дав договорить, сказал: «Мы на дополнительные занятия.»

– Это какие сейчас у нас занятия? – спросил я тоном человека, которому известны все дополнительные занятия в Академии. Вик смотрел на мой профиль и молчал.

– Позабытая механика. – ответил тот же, что недавно перебил своего.

– Места есть?

– Полно!

– Я с вами! – и повернувшись к выпускнику, – Составишь компанию?

Он кивнул, мы быстрым шагом догнали опаздывающих на допник и потопали вместе. Я крутил в голове варианты, которые вырисовывались несмотря на скудную информацию.

Аудитория представляла собой полу-воронку типичного римского форума с импровизированным подиумом и профессором в центре. В аудиторию мы почти забегали. Профессор был не военным человеком, поэтому на 5 минутное опоздание, отреагировал спокойно. Не высокого роста, коротко подстриженный мужчина, от 30 до 40 лет, с темными кудрявыми волосами, молча указал, странной телескопической палочкой, на первый ряд. Первачи, естественно, затопали на самый верх воронки. Если я все правильно смог оценить, он узнал нас с Виком, усевшихся на первом ряду в лицо. Мы оба ходили на его факультативные занятия. Я на первом курсе, он на третьем.

– Николай Семенович, вы не могли бы повторить, что это за техника на подиуме? – слегка обнаглевшим тоном спросил, Вик, толкая меня ногой под столом.

Перед нами предстали плавные линии в ретро стиле. На подиуме стоял великолепно наполированный, теплого красного цвета, с многочисленными хромированными деталями двуцикл. Он блистал. Стоп. Они не так назывались. Мотоцикл. Точно, это старинный мотоцикл.

– Конечно… – Николай Семенович замялся.

– Вик. – вовремя вставил пятикурсник.

– Да, Вик и? – он указал палочкой на меня.

– Алекс. – добавил я.

–Вик, Алекс и остальные опоздавшие, это легендарный мотоцикл «Триумф 120ТТ», он выпускался в Великобритании, в середине 20 века. Помимо своей технической простоты, даже по меркам двигателя внутреннего сгорания, он примечателен еще и тем, что благодаря собственному успеху, представленную модель возродили еще через полвека, вернули в производство, так сказать. По причине такой популярности, экземпляр, он указал на экземпляр палочкой, стоит перед нами полностью восстановленный из оригинальных запчастей и по оригинальным технологиям. При сборке данной копии было разобрано еще 14 таких же моделей, музейный экспонат. Кстати, механики 20 века называли такие машины на запчасти – «донорами» по аналогии с медициной. Он говорил очень воодушевленно, видно было что он знает все по теме, мельчайшие интересные факты. Все внимательно слушали и реагировали на каждое слово.

Мы с Виком вывалились во двор учебного корпуса, настроение было у обоих хорошее. На улице уже совсем стемнело и стало еще прохладнее.

– Доставай свои ягодки, – заговорщицки сказал Вик, потирая руки.

– А у тебя что закончились? – возмутился я, – Вот тебе и выпускник, – я протянул ему коробочку футляр.

Мы взяли по одной, в этот момент вышел Николай Семенович посмотрел на синюю клюкву в наших руках.

– Ребята, не возле учебного корпуса. Какой пример подаете? – с легким расстройством в голосе проговорил он.

В ответ мы смогли лишь слегка приподнять плечи. На лице уважаемого профессора мелькнула улыбка, он бодро направился в сторону от нашей парочки.

– Вик, что ты еще знаешь об этой странной группе, которую собирает Теркин?

– Особо ничего. Знаю только, что она должна состоять из студентов разных курсов и явиться в назначенное место в назначенный час.

У него завибрировал колл, он светился красным, Вик качнул им от себя, тот погас.

– Зачем тебе вся эта возня с группой?

– Алекс, я собираюсь остаться в военной космо-авиации и связать с ней свою жизнь. Нас в выпуске осталось 287 человек. От того будут ли у меня особые заслуги зависит куда меня направят дальше служить. Представляешь, что может решить подпись Теркина на рекомендации?

– Так значит, тебе нужны стоящие люди? Уже есть кто-то на примете кроме меня? – я продолжил.

– Стоящие люди нужны, конечно, на примете есть, но с других курсов с третьего двое, иначе я бы за тобой столько не бегал. – он смотрел мне в глаза.

– Так ты и так вроде сбегал только от жилого корпуса третьего курса до факультатива, – мы снова посмеялись.

– В общем, ты согласен? – он протянул руку.

– Я подумаю, – пожимая ее, сказал я, – свяжемся с утра по коллу.

Я вернулся в корпус. В нашей комнате на 8 человек горел яркий свет, все что-то обсуждали. На следующий день, интерес взял свое, я взял колл и согласился. Вик очень обрадовался. Он и сам тогда не мог знать, что с этого момента наша жизнь круто изменится.

ГЛАВА 3. В ПОРТУ.

Пунктом «Б» был планетоид Земного типа под названием «Торговый порт». Он болтался на окраине своей звездной системы. Искусственное гравитационное атмосферное поле спасало его от космически низкой температуры на поверхности, –480 °C. Если почитать историю освоения планетоида, то мы легко увидим, что он получил развитие, т. к. очень удачно лежит на одной из ключевых торговых магистралей Земного Федерации. В свое время одна очень крупная, на тот момент, а сейчас погибающая транспортная компания сделала его своей логистической базой, в общем, по факту складом хранения. В последствии экономика «Торгового порта» оказалась предоставлена сама себе, начиная привлекать все больше и больше независимых инвестиций, чаще принадлежащих людям, предпочитающим не сильно законные методы заработка. Поэтому чего на этом планетоиде только не было.