Красавицы Бостона. Монстр

– Ложью ты ничего не добьешься, – резко перебил стоящий мужчина.

– С чего ты взял, что я…

– Ты шевелишь губами, – он ударил стоящего на коленях мужчину носком ботинка, и тот издал звериный вопль. – Я предупреждал, что третьего раза не будет.

– Но я…

– Твое последнее желание, Мейсон, – мужчина хмыкнул, и у меня похолодела кровь, ведь я узнала этот голос. Я поняла, что узнала бы его где угодно, с сегодняшнего вечера и до самого последнего дня моей жизни.

Это был голос Монстра.

Моего Монстра.

Мужчины, который подарил мне мой первый поцелуй.

Парень, стоящий на коленях, дрожал, пытаясь сдержать рыдания. Он помотал головой и, наконец, выпалил:

– Если Никки спросит, скажи, что это было связано с наркотиками. Не хочу, чтобы она знала правду. Она и так достаточно настрадалась.

– Скажу. Прощай.

С этими словами Монстр приставил пистолет ко лбу парня и выпустил две пули. Судя по тихому звуку, я поняла, что на пистолете стоял глушитель. Зажала рот ладонью, чтобы подавить крик ужаса, вырвавшийся из горла.

Он убил человека.

Убил человека прямо на виду.

И даже глазом не моргнул.

Ноги задрожали, и я упала на землю, больно ударившись коленями об асфальт. Старалась нащупать ключи в кармане толстовки, в то время как коленки горели и кровоточили.

Беги, merde. Беги.

Я разблокировала машину и забралась на водительское сиденье, лихорадочно вытирая слезы и пот с лица, чтобы видеть четко, и прикусив губу, чтобы сдержать крик.

Этой ночи нет. Она лишь плод твоего воображения.

От удара в окно я подскочила так высоко, что ударилась головой о потолок. Повернулась всем телом и увидела Монстра. Должно быть, он заметил меня или, еще хуже… услышал мой крик. Я завела двигатель дрожащими пальцами, ничего не видя от слез. Монстр небрежно воткнул что-то в дверь и с пугающей легкостью открыл ее, не позволяя мне сдать назад.

Он опустил руки на крышу машины, отчего его бицепсы выступили под короткими рукавами футболки, и посмотрел на меня с безразличным видом.

– А у тебя выдалась адская ночка, малышка Эшлинг. – От его убийственно спокойного голоса становилось только хуже.

– Я ничего не видела! – воскликнула я, отпрянув, будто он собирался меня ударить.

К моему удивлению, он рассмеялся. От души. Исходящий от него гортанный звук показался странным, будто он не привык смеяться.

– Теперь ты веришь, что я монстр? – Он наклонился вперед, приблизившись к моим губам.

Кровь застыла в жилах, и все же на этот раз я, хоть убей, не могла отстраниться. «Наверняка это от шока», – сказала я самой себе. В такой ситуации нужно выбирать между борьбой и бегством, но мое предательское тело выбрало секретный третий вариант: замереть.

Нет. Причиной стал не только страх. Тут замешано что-то еще. Нечто горячее и жгучее. Что-то, чего я не хотела знать о самой себе.

Знай свою суть.

Этот зверь только что всадил две пули в чью-то голову, а мое тело гудит и пылает от страстного желания, чтобы он к нему прикоснулся.

– Ты в самом деле позволишь мне тебя поцеловать? – Он нахмурил брови, едва не касаясь моих губ своими.

Я была околдована. Лишилась дара речи. Нужно пошевелиться.

Шевелись, merde. Шевелись.

Наконец мне удалось помотать головой.

Он прикусил мою нижнюю губу, пососал ее, дразня, а потом провел по ней языком с внутренней стороны.

– Ты прекрасная обманщица, Эшлинг. – Его низкий голос отразился вибрацией у меня в животе. – Тогда, думаю, ты себя нашла. Ты тоже монстр. – Он поцеловал меня снова, прикусывая зубами, а потом вновь отстранился.

– Расскажешь кому-нибудь об этом – я найду тебя и тоже убью. А теперь советую бежать. Далеко и быстро. Даю тебе фору в две минуты, а потом брошусь за тобой.

С этими словами он развернулся и неторопливо пошел прочь. Свет уличных фонарей окутал его силуэт, отчего он стал похож на многогранного злодея, которому втайне симпатизируешь в черно-белом кино. Он сел в машину, припаркованную через ряд от моей.

Неспешно. Уверенно. Источая смертельную опасность.

Я вдавила педаль газа в пол, больше не оборачиваясь.

Ехала так быстро, что, как только я добралась до дома, машина взвыла и заглохла.

* * *

Вскоре после случившегося в парке развлечений «Аквила» мой брат Хантер навсегда вернулся домой из Калифорнии.

Сияющий, загорелый и еще более светловолосый, чем прежде. Он въехал в пентхаус в центре города вместе с девушкой по имени Сейлор, которую наняли за ним присматривать. Я видела ее несколько раз, когда ее мать готовила для нас по особым случаям.

Папе нравилось держать нас всех в ежовых рукавицах, а усмирить Хантера было труднее всего.

Через несколько дней после того, как Хантер и Сейлор съехались, я приехала в гости к нему в пентхаус. Сейлор тогда не было дома, а брат по привычке надолго засел в душе, где, как я подозревала, помногу занимался самоудовлетворением, поскольку ему было запрещено с кем-то встречаться с тех пор, как он вернулся в Бостон.

Я устроила себе экскурсию по гостиной, которую, судя по виду, обставил профессионал перед тем, как квартиру выставили на продажу. Все в ней казалось слишком аккуратным, блестящим и современным, чтобы быть пригодным для жизни. На то, что здесь все же живут люди, указывал только ряд фотографий, стоящих на каминной полке возле панорамного окна. Даже не успев подойти к ним, я поняла, что их туда поставила Сейлор, а не Хантер.

Хантер никогда не считал, что у него есть настоящая семья, и, учитывая, что с шести лет он жил вдали от дома, я не могла его винить.

Любопытство взяло надо мной верх, и я подошла к полке. На первой фотографии была запечатлена рыжеволосая девушка, в которой я узнала Сейлор. Ее юное лицо усыпано веснушками, и на снимке она обнимала темноволосого мужчину средних лет и свою более взрослую копию, в которой я узнала Спэрроу.

На второй фотографии рыжеволосая девушка была на вечеринке в компании двух блондинок ее возраста. Они смеялись, нацепив дурацкие солнцезащитные очки кислотных цветов.

Я узнала сестер Пенроуз. Недавно их показывали в местных новостях, когда они расчищали снег возле домов престарелых.

А на третьей…

На третьей фотографии были Сейлор и Монстр.

Мой Монстр.

Парень из парка аттракционов.

Он смотрел в камеру с угрюмым и серьезным видом, а Сейлор глядела на него, как на луну. Ее проблеск света в бесконечной темноте.

– Ага. Это она. Моя противная соседка, – произнес голос позади меня, и я, вскрикнув, отпрыгнула назад. Прижала ладонь к груди, боясь, что сердце ненароком выскочит из нее.

Быстро обернувшись, я одарила Хантера вежливой улыбкой. Мы по-прежнему были скорее знакомыми, нежели братом и сестрой.

– Она красивая.

Хантер пожал плечами и прошел в гостиную в одном полотенце, обернутом вокруг талии. С его светлых волос капала вода.

– Нормальная.

– Как я понимаю, это ее родители. – Я указала на первую фотографию, изображая невинность.

Он кивнул.

– А кто эти двое? – прикидываясь дурочкой, я показала на сестер Пенроуз. Сердце гулко заколотилось в груди. Я не знала почему, но у меня возникло предчувствие насчет этих девушек. Насчет их компании. Я хотела быть ее частью.

– Персефона и Эммабелль. Ее лучшие подруги. Они сестры. Еще одна мечта из моего списка, которую я не могу осуществить, потому что меня донимает Сейлор.

– Ты о чем? Что ты хочешь с ними сделать?

– Я просто хочу их. – Он закатил глаза и посмотрел на меня, как на полную идиотку.

– А кто этот парень? – непринужденно поинтересовалась я, указывая на Монстра.

Вот он. Важный для меня момент, когда я узнаю его имя. Я не знала, что буду делать, если выяснится, что он ее парень. Как мне сказать брату, что он живет с девушкой, которая встречается с убийцей?

Но нет. Больше всего в мысли о том, что Сейлор и Монстр могут быть парой, меня беспокоило вовсе не это. А то, что у него была девушка. Что он оставил все в прошлом. Ну конечно. Нас связывал лишь поцелуй в парке аттракционов.

Кажется, меня сейчас стошнит.

– Это Сэм Бреннан. – Хантер провел пальцами по волосам, зачесывая их назад. – Ее брат. Ну, приемный в семье, как я понял. Ее родители усыновили его, когда Сейлор едва выросла из пеленок. Тот еще тип и на данный момент главный гангстер Бостона. Все банды и мафиозные семьи Восточного побережья назначили награду за его голову. Его шансы дожить до старости ниже нуля.

Монстр был гангстером.

Ничего удивительного.

Но теперь он обрел имя, личность, окружение.

И скоро все станет чрезвычайно сложно.

Эшлинг 18, Сэму 26

– Ради всего святого, Эшлинг, что ты делаешь? Они приехали. Поторопись! – упрекала меня мать, шагая за мной и стуча каблуками по мраморному полу.

Она сомкнула нежные пальцы на моем запястье и потянула назад.

– Пойдем, ты же знаешь, что мне плохо даются светские беседы. Ты должна спасти меня от общения. Особенно с женщиной. Она сама зарабатывает себе на жизнь. Ты знаешь, как мне некомфортно со средним классом.

Я пошла за ней в вестибюль, а в животе будто обосновался валун размером с Коннектикут.

Сегодня мои родители решили пригласить семью Сейлор на ужин. Мама захотела познакомиться с Бреннанами. Скажем так, таково было ее главное оправдание. На самом же деле она хотела заставить Хантера ее навестить.

И хотя сам Хантер был против этого соглашения, с тех пор, как они с Сейлор съехались, я виделась с ней уже много раз. Мы быстро подружились после благотворительного бала, на котором обе побывали и во время которого она познакомила меня с Персефоной и Эммабелль.

Сейлор была забавной, остроумной и преданной. Но как я ни старалась, мне не удавалось заставить ее поговорить о Сэме. Сейлор относилась к нему безумно трепетно и каждый раз, когда я спрашивала ее о семье, она меняла тему.

Дворецкие распахнули двойные двери. На пороге показались Бреннаны. Миссис Бреннан, обладательница рыжих волос и проницательных изумрудных глаз, держала в руках источавшее пар блюдо.

Зоркие глаза Сэма метнулись ко мне. Он неприятно скривил губы, предостерегая меня, чтобы я своим поведением никак не выдала, что мы уже встречались. Наша встреча не стала для нас неожиданностью. Я не сомневалась, что Сэм знал о том, что его сестра живет с моим братом.

Он даже не удосужился искать со мной встречи.

Отец, не заметивший бушующего во мне необъятного эмоционального срыва, представил меня гостям.

– А это моя дочь, Эшлинг. – Athair, что в переводе с гаэльского означало «отец», махнул рукой в мою сторону, будто я какой-то предмет декора.

Джеральд Фитцпатрик был тучным мужчиной с лицом цвета вареной креветки, маленькими глазенками и тремя подбородками.

Сэм слегка кивнул мне, едва взглянув в мою сторону.

– Приятно познакомиться, – холодно произнесла я. Сэм не удостоил меня вниманием.

Мой брат Киллиан был высоким и внушительным, но все равно казался маленьким на фоне Сэма.

– Даже не смотрите на нее, мистер Бреннан. Эшлинг – ростбиф, а не хот-дог, а потому ее нет в вашем меню.

– Киллиан, как не стыдно! – возмутилась мама, будто бы не разделяла его мнения.

Сэм ухмыльнулся, достал из кармана телефон и стал что-то в нем просматривать, словно и не замечал нашего присутствия.

Киллиан подошел к Трою, отцу Сэма.

– Могу я предложить вам и вашей жене экскурсию по поместью Эйвбери-корт?

Мужчина окинул его взглядом. Предполагаю, что наше поместье интересовало Троя Бреннана еще меньше, чем погода в Гамбии.

– Можешь, но я откажусь, – протянул Трой, – на том основании, что ты сво…

– Мы с удовольствием сходим на экскурсию! – Спэрроу толкнула мужа локтем в бок.

Сэм убрал телефон обратно в карман, не обращая внимания на возникшую неловкость. Судя по одному только знакомству, вечер предстоит долгий и мучительный.

– Эшлинг, сходи с ними, пока я проверю повара. Узнай, не нужно ли им что-нибудь, – велела мать, и я поняла, что подразумевалось под этими словами.

Составь им компанию, чтобы мне не пришлось это делать. Чтобы я могла налить себе выпить и еще ненадолго спрятаться в своей комнате.

Я пошла за Троем, Спэрроу, Киллианом и Сэмом. Вместо привычных джинсов и футболки он надел серые брюки и черную рубашку. Его волосы были подстрижены короче. А плечи казались такими широкими, что он загораживал половину коридора.

Мы с ним единственные не участвовали в светской беседе, хотя, казалось, и Трою, и Киллиану безумно наскучило слушать рецепт хлеба на закваске от Спэрроу, согласно которому нужно оставлять тесто «отдохнуть» на солнце, кормить его, разговаривать с ним и вообще обращаться с ним, как с тамагочи.

Мы поднялись на второй этаж. Мой дом был ужасен. Бездушный, сверкающий, как бесконечный вестибюль в отеле. Акценты из известняка и золота мерцали со всех сторон, эффектные шторы и фонтаны били по глазам, куда ни взгляни. Будь у богатых выскочек свое лицо, то им бы стало поместье Эйвбери-корт.

Киллиан показал Бреннанам левое крыло, также известное как семейный зал, и провел по комнатам, рассказывая историю нашей семьи, будто мы Кеннеди.

Сэм постепенно замедлял шаг. Сначала я думала, что он сделал это ненамеренно, но вскоре мы с ним поравнялись, отстав от остальных на пару с лишним метров.

Он первым нарушил молчание.

– Зуд в паху замучил?

Я одарила его решительной улыбкой, которая нисколько не успокоила мои нервы, но отвечать не стала. Одно только его присутствие сбивало меня с толку, будоражило и сводило с ума.

– Ты ужасно медлительная, – продолжил он. Его хриплый голос проникал в мой организм, словно сладкий яд.

– А ты ужасно грубый.

Я смотрела вперед на спины членов наших семей. Киллиан стоял перед портретом Кормака Фитцпатрика, первого представителя рода Фитцпатриков, который приехал в Бостон после Великого голода[11]. Трой и Спэрроу, похоже, были готовы выброситься из французских окон.

– Уже нашла себя? – поинтересовался Сэм.

Ничего подобного.

Я почувствовала, как щеки краснеют под слоем косметики.

– В тот раз у меня выдалась плохая ночь.

– Это не ответ на мой вопрос. – Он усмехнулся.

Киллиан бросил на нас хмурый взгляд.

– Давайте быстрее. И не забывай, Бреннан: я слежу за тобой.

Сэм улыбнулся моему брату, который был всего на несколько лет старше него.

– И как, нравится увиденное, Фитцпатрик?

– Ничуть. – Киллиан прищурился.

– Просто предупреждаю: я не люблю, когда мне указывают, что делать, но за хорошую цену меня можно мотивировать практически на любые действия.

– И ты этим гордишься? – протянул Киллиан.

– Несказанно. Ты встанешь в очередь за моими услугами, как только твой папочка не сумеет вытащить тебя из дерьма, в которое ты вляпался.

– Не обольщайся, – пробормотал Киллиан.

Сэм замедлил шаг. Меня не удивило, что ему наплевать на предостережения Киллиана.

– У моего брата непростой нрав, – примирительно сообщила я.

– Это всего лишь красивый способ назвать какого-то козлом. Сейлор говорит, что ты собираешься поступать в медицинскую школу.

Я коротко кивнула.

– Зачем?

– Я хочу помогать людям.

– Нет, не хочешь.

Теперь мы окончательно отстали от наших семей. Киллиан увлеченно показывал Спэрроу и Трою библиотеку – предмет гордости и источник радости нашей семьи. Сэм шагнул в небольшую нишу с окном, за которым открывался вид на виноградник, схватил меня за запястье и потащил за собой прочь от чужих глаз.

Громко вздохнув, я впилась ногтями в ладони, оставляя на коже следы от тревоги и предвкушения.

– Ты держала язык за зубами. – Он смотрел на меня так, будто хотел ко мне прикоснуться.

Я знала, что он имел в виду. Я не обратилась в полицию. Ни разу не заикнулась о человеке, которого он убил.

– Мне можно доверять.

– Большинству людей нельзя, – сказал он.

– Я не большинство.

– Я начинаю это понимать. А теперь послушай внимательно. Твой папочка – очень богатый и очень важный человек, а я – очень тщеславный и очень плохой. Я хочу заполучить его бизнес, и ничто не встанет у меня на пути, тем более ты. Так что держись от меня подальше и не смотри таким щенячьим взглядом, будто умоляешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, на глазах у всей твоей семьи. Ты даже не представляешь, о чем просишь. Такие мужчины, как я, едят подобных тебе девчонок на завтрак. И вовсе не в приятном смысле слова. Поняла?

Я поняла. Игра закончилась, не успев начаться. Сэм был чудовищем, а я принцессой, заточенной в башне из слоновой кости, которую должен спасти кто-то другой. Вероятно, его соперник.

Я кивнула, хотя голова болела, а в носу и глазах защипало от слез.

– Да. Но…

Сэм вскинул бровь, ожидая, когда я продолжу. Я не знала, что сказать.

– Да? – наконец шикнул он.

– Последний поцелуй, – тихо произнесла я. – Я никому не расскажу. Ты же знаешь, что я ни за что тебя не выдам.

Казалось, он обдумал мои слова, а потом наклонил ко мне голову.

– Один поцелуй, – прошептал он, слегка прижимаясь к моему телу. – Последний, ничтожный, глупый поцелуй. И потом не смей возвращаться и требовать большего. – Я разомкнула губы.

Сэм подарил мне чувственный, умопомрачительный поцелуй. Смелый, требовательный и сексуальный, отчего на моем белье появилось влажное, холодное пятнышко. Он втянул мою нижнюю губу в рот, и я, захныкав, отчаянно укусила его в ответ, сама не зная толком, что делаю. Я запустила руки ему в волосы, взъерошивая их пальцами. Он ласкал языком мой язык. Мне захотелось почувствовать его между ног, и я прижалась к его груди в поисках соприкосновения.

Он рассмеялся мне в губы.

– Ты дикая.

– Знаю, – проворчала я. – Извини.

– Не извиняйся. Мне чертовски нравится.

Нравится. От того, как он произнес это слово, у меня поджались пальцы ног в туфлях.

Сэм сжал мои ягодицы и приподнял, чтобы я обхватила бедрами его ногу. Его пальцы впивались в мою кожу, пока он поднимал и опускал меня вдоль мускулистого бедра, давая мне гораздо больше, чем то трение, которого я стремилась добиться. С каждым движением клитор терся о ткань моих трусиков. Он будто растирал две ветки друг о друга, чтобы разжечь огонь, и огнем был мой оргазм, который пробирался по позвоночнику от пальцев ног.

– Я чувствую, будто я… во мне… – Я пыталась подобрать слова, но не могла. Чувствовала, будто парю и в то же время с грохотом падаю вниз. Я вся дрожала. Хотела, чтобы он использовал еще больше своих фокусов и вызвал у меня эти ощущения.

– Пустота? – процедил он мне в рот, языком ведя битву с моим.

– Да. Именно. Я ощущаю пустоту.

– Хотел бы я заполнить ее своим толстым членом.

– Ах, – вскрикнула я, когда он начал еще быстрее и сильнее тереть меня о свое бедро, и все внутри меня сжалось, а мышцы напряглись.

– Боже… Я… То есть, я что…

Больше всего на свете я ненавидела чего-то не знать. Я знала все, что только можно было найти в учебниках или в сети. Но этого я не знала. А оттого чувствовала себя ребенком. Ходячим клише.

Он рассмеялся, когда это случилось. Когда теплая волна удовольствия пронеслась по моему телу, вызывая легкие вспышки.

– Думаю, да. – Он углубил поцелуй, всюду касаясь меня руками, а затем провел большим пальцем вверх и потер сосок под тканью платья.

– Ха, – я выдохнула ему в губы. – La petite mort.

Он оторвался от моих губ и хмуро на меня посмотрел.

– Что ты сказала?

– La petite mort, – повторила я. – Кратковременное забытье. В переводе с французского – «маленькая смерть». Так они порой называют миг после оргазма.

Об этом мне рассказывала моя гувернантка-француженка. Глаза Сэма засияли от такого восторга, что мою грудь распирало от гордости. Его улыбки подобны отпечаткам человеческих ладоней. Все они отличались друг от друга настолько, что каждая была совершенно уникальной.

– Ты, Эшлинг Фитцпатрик, восхитительная пытка.

Он разорвал поцелуй. Перед глазами все расплывалось, а трусики промокли насквозь.

Я прижала кончики пальцев к губам.

– Боже, что мы наделали?

Его губы распухли и потрескались, но в остальном он выглядел собранным и хладнокровным.

– Полагаю, вопрос риторический, так что оставлю его без ответа. – Он уже выудил пачку сигарет из заднего кармана.

– У тебя есть девушка? – выпалила я.

Сэм усмехнулся, зажав сигарету ровными белыми зубами.

– Не беспокойся об этом. У меня никогда не будет девушки.

– Почему?

– Потому что ни одна женщина того не стоит, в особенности отпрыск человека, из которого я хочу вытянуть все деньги.

Он закурил. Его жестокие, холодные серые глаза, будто кубики льда, скользили взглядом по моей коже.

– Знаешь, я ведь ни за что никому не скажу, если мы переспим. – Я проглотила свою гордость. Сама не знала, почему так сильно хочу его. Просто знала, что хочу. Всякий раз, когда мы оказывались вместе, он заставлял меня чувствовать себя так, будто я оказалась в параллельной вселенной.

– Я только что сказал, что это был наш последний поцелуй.

– Но почему? – не отступала я.

– Потому что я хочу отжать бизнес твоего отца.

– Я не скажу.

– Ты не стоишь такого риска. – Он пожал плечами и сделал затяжку.

– Не будет никакого риска, – сказала я. Внутренний голос предупреждал меня, что уже хватит. Ее голос.

Он не хочет тебя, mon cheri. Разворачивайся и уходи.

Но я не ушла.

Сэм хмуро посмотрел на меня.

– И даже без риска, ты все равно того не стоишь. Ты слишком юная, слишком невинная и слишком милая для меня. А теперь окажи услугу своему чувству собственного достоинства и уходи.

Но было уже слишком поздно.

Моя гордость так сильно пострадала, что я должна была нанести ответный удар, хотя не обладала для этого никакими средствами.

– Мне жаль тебя, – сказала я, хотя испытывала невероятную жалость не к нему, а к самой себе.

– Да что ты? – ухмыльнулся он, потакая мне. – И почему же?

– Потому что ты полуграмотный, необразованный отщепенец. Ты, наверное, даже таблицу умножения не знаешь. Потому и занимаешься такими делами. У тебя нет иного выбора.

– Хочешь сказать, что я тупой? – Его улыбка стала шире, глаза искрились весельем.

– Да, тупой. – Я вздернула подбородок. – Но ничего страшного. Ты привлекательный и источаешь энергетику в духе «смотри, какой я опасный», так что наверняка кого-нибудь найдешь.

– Не забывай, что еще и богатый. – Он щелкнул пальцами.

– Не по моим меркам, – я ответила равнодушной улыбкой. Черт побери, я говорила, как моя мать. – Главное, не пытайся завязывать разговор. У тебя плохо получается.

– Судя по тому, что еще пять секунд назад ты терлась о мою ногу, как сучка во время течки, я уверен, что могу развлечь их иными средствами.

Его слова звучали грубо, но беззаботная улыбка обернулась зловещей маской равнодушия.

– Ты… ты… ты…

– Я… я… я… что? – Он с ухмылкой захлопнул мой рот, надавив пальцем на подбородок. – Прав?

Но не успела я ответить, как Сэм исчез.

До конца вечера он не обращал на меня никакого внимания.

* * *

Четыре часа спустя я поплелась в свою комнату, все еще пребывая в потрясении от ужина.

Сэм произвел на всех впечатление своим сдержанным юмором, остроумием и окружавшей его аурой. Той, что сулила быструю, но мучительную смерть любому, кто перейдет ему дорогу.

На столе в стиле королевы Анны меня ждал учебник по конечной математике[12], который я оставила открытым, потому что уже целую вечность ломала голову над одной и той же задачей.

Я со стоном потянулась его закрыть.

– Постараюсь решить тебя завтра. Сейчас меня ждут более серьезные проблемы.

Например, то, что я никак не могу избавиться от одержимости самым известным гангстером Бостона.

Моя рука замерла над гладкой желтоватой страницей. Я захлопала глазами. Задача была решена, только не моей рукой.

А точнее, были решены все задачки на странице. Все до единой.

Как он?..

Хочешь сказать, что я тупой?

Да, это я и хотела сказать. Но Сэм был вовсе не глуп. Судя по одной этой странице, он, считай, гений в математике.

Злясь на него, на себя и на весь мир, я с глухим хлопком закрыла учебник. Из него на пол выпала записка. Я подняла ее.

Разве это сложно?

Он процитировал «Блондинку в законе».

И между делом утер мне нос.

Ох.

Первая

ЭшлингНастоящее время27 лет

«Я вошла».

На мгновение эта мысль отвлекла меня от всего остального, что наводнило мою голову: шума, боли, сомнений.