Не время для любви

– Милорд, это можно рассматривать как предложение? – ехидно сверкнула я глазами.

– А черт его знает, – заржал белобрысый поганец. – Я сам пока не понял, мне хочется свернуть тебе шею, за то что вернулась в гребанное место, из которого я тебя едва вытащил, или трахнуть у ближайшей стены, реализовывая все свои фантазии за последние шесть лет.

– Из твоих уст это звучит весьма заманчиво, – лукаво протянула я. – Но сперва расследование, а там уж посмотрим…

– Знаете, мисс Авгельд, – шутливо протянул Инетер. – Я весьма польщен тем, что вы до сих пор так мило розовеете в моем присутствии. У меня есть шанс на взаимную симпатию? А там полтора года до моего развода – сущая ерунда. Пока документы, бумаги, организация свадьбы. Думаю, клуб матушки будет счастлив вам помочь в столь нелегком деле.

– Ох, какая я забывчивая, – хлопнула себя по лбу. – Надо было рассказать все достопочтенным леди и под предлогом свадьбы попросить их поторопить расследование.

– Боюсь, убийцу в таком случае к вечеру уже доставили бы в СИЗО, – поддержал мою иронию блондин. – Они настолько неординарные личности, что мне иногда страшно садиться с ними за один стол. Они и дьявола при желании найдут, и все грязные секреты нашего министра выведают.

– Ваша правда, так что нет, я не согласна терять интересное дело. Леди пока обождут, – рассмеялась я звонко и заливисто.

– Я смотрю, вам весело? – голос, раздавшийся из-за двери отведенной мне спальни, заставил вздрогнуть и напрячься.

Глава 3. Перепутье

Голос я узнала практически мгновенно. Не представляю, что бы со мной случилось, если бы Стиверс не придержал меня в то мгновение. Внутри все покрылось льдом, внутренности сковал страх и обреченность навалилась на плечи. Казалось, выхода из сложившейся ситуации нет и никогда уже не будет. Но все же, мысленно вломив себе затрещину, я осторожно подняла глаза на незваного гостя, посмевшего вторгнуться в мою спальню без разрешения.

– Мисс Авгельд, добро пожаловать, – расплылся он в довольной хищной улыбке. – Не думал, что из всех специалистов нам направят именно тебя. Признаться честно, до последнего момента считал это глупой шуткой Стиверса.

– Увы, – скрипя зубами, выплюнула я, – в каждой шутке есть доля правды, и эта не стала исключением. Так что я намереваюсь докопаться до истины и найти убийцу господина Канвижера раньше, чем ваши хваленые военные!

– Эсби, а я погляжу, ты стала самоуверенной, – хмыкнул Тонсли. – Что же так сильно изменило ту, которая безропотно выполняла все мои приказы?

– Ланвельд, – Инетер тихо зарычал.

– Не стоит, – погладила я его по руке, останавливая. – Я уже не маленькая испуганная девочка, против которой целый мир. Знаешь, что я тебе скажу, Ланвельд?

– Чего же? – ехидно вскинул он бровь. – Я прямо горю желанием услышать, какая блажь пришла в твою блондинистую голову. Кстати, а зачем перекрасилась?

– Если не хочешь завтра же оказаться в следственном изоляторе, не цепляйся ко мне и не мешай моей работе, – угрожающе прорычала я. – Одно мое заключение – и до выяснения всех обстоятельств дела тебя закроют без права на залог. Я могу написать такое, что тебя сразу же под стражу возьмут, а не просто на карандашик. И ни одни связи тебе не помогут выкарабкаться. Потому что за моей спиной стоит целая лаборатория, сотни обвинительных приговоров и дел, разрешившихся при помощи наших специалистов. Мы не предоставляем заведомо ложных данных, нас нельзя подкупить и шантажировать – это аксиома, которой все придерживаются. Запомни, Тонсли, я больше никогда в жизни не собираюсь плясать под твою дудку. И если в этом деле есть хотя бы крошечный момент твоей причастности – ты сядешь! Надолго… Я уж постараюсь.

– Эсби, какая же ты наивная и маленькая девочка, – покачал головой мой старый друг. – Я уже давно руковожу всем из-за кулис. Самый популярный герцог страны, которому можно все. И как же ты собралась разрушить мою репутацию? Она ведь настолько кристально чиста, что если я сейчас сверну тебе шею, в это никто не поверит.

– Ланвельд, поаккуратнее со словами, – ехидно протянул Стиверс. – Ты не политик и не понимаешь, как ведется эта игра. Ты простая марионетка в руках Камелд и Хильменсельна. Родился ей и помрешь ей!

– А может, тебе зубы жмут? – зарычал Ланвельд. – Иди сюда, я тебе быстро подправлю челюсть и вставлю мозги на место, чтобы не смел открывать свой рот.

– Давай, рискни здоровьем, – без тени иронии отозвался Стиверс. – Чего сразу притих, зассал? Так нечего рот свой разевать. А то третий раз на стоматологе придется экономить, разоришься зубы постоянно менять.

– Сволочь, – выплюнул брюнет. – Ну ничего, вы у меня еще оба попляшете. Думаете, самые умные? Не получится. Пока я во главе этого общества, вам придется сильно постараться, чтобы добиться моей отставки. Подо мной-то стул не шатается.

– Если бы это было так, ты бы не прибежал сюда, – Инетер как-то расслабился и успокоился. – Ланвельд, мы оба знаем, что Депесар уже тихо ненавидит тебя. Потому-то ты и прискакал сейчас в комнату Эсбилы. Чтобы убедиться, что следствие не выйдет на тебя. Сколько покушений было за последний год? Десять? Двадцать? Сто двадцать? Тебя Линтен не смог грохнуть, а уж эта малахольная и подавно. Следствие в любом случае выйдет на тебя. Я готов гарантировать, что любую мало-мальски пригодную улику раскрутят до вселенских масштабов. И полетишь ты в тюрягу быстрее, чем остатки твоих сторонников чухнутся, что произошло.

– Стоп, – я резко развернулась к блондину, – что ты только что сказал? Точнее, не так. Это, на самом деле, правда?

– Он уже больше пяти лет стоит костью в горле у всех политиков, – пожал тот плечами. – Те ненавидят Ланвельда еще сильнее, чем меня. Пусть он не настолько изворотлив, но неконтролируем. Стиверсы все делают лишь для личной выгоды и просчитывают все наперед. Этот же болван со школы так и не изменился. Прет напролом везде, где надо и не надо. Да, Авгельд, все что я сейчас сказал, это чистая правда.

– Вот ведь тварь белобрысая! – выругалась я.

– Что такое? – в два голоса спросили мужчины.

– Депесар, сволочь этакая, – невесело рассмеялась я им в ответ, – она решила использовать меня в качестве инструмента для заключения Ланвельда под стражу. Перед тем, как я попала в академию, со мной приватно поговорил один из следователей, ведущих это дело. Он так сильно хотел, чтобы расследование вышло на Тонсли, что я даже не сразу поняла, в чем подвох. Но сейчас, кажется, все сложилось в единую картинку. Они решили моими руками сделать всю грязную работу.

– Министр знала о том, что ваши распри вышли давно за пределы частной жизни, – понимающе протянул блондин. – И вот оскорбленная подружка великого и ужасного Ланвельда возвращается в Лондон после шести лет отсутствия и начинает карать его за все проступки. Ловко они решили воспользоваться твоей ненавистью.

– И не только, – протянула я со стоном. – Единственное, в чем они просчитались, – в жертве. Убей они кого угодно, за исключением Канвижера, я бы засадила Ланвельда за решетку с удовольствием. Но смерть нашего… Короче, мне поручено расследовать все с особой тщательностью и не возвращаться до тех пор, пока его место не займет самый достойный и правильный кандидат.

– Поэтому ты решила, что будет лучше подумать головой, а не валить все на меня? – прищурил глаза брюнет.

– Авгельд, ты работаешь на разведку? – вопросительно посмотрел на меня Стиверс. – Значит, это было заказное убийство. И, как я сказал, кровянка там ни при чем. Не было характерного сладкого запаха от трупа.

– Чего? – выпучил глаза Тонсли.

– Ты что-то об этом знаешь? – прищурившись, я посмотрела в глаза блондина.

– Спецкорпус, особо тяжкие, – махнул рукой Инетер, – то, что Канвижер был завербован, мы и так знали, не дураки. Но всем было выгодно это сотрудничество. Ничего сверхсекретного мы не передавали, зато получали поддержку от ваших, в тех случаях, которые не должны быть разглашены. Но я не думал, что тебя пришлют именно они. Следовательно, ваши спецы уже установили, чем именно был отравлен бывший начальник разведывательного управления.

– Почему ты так легко раскрылся? – меня терзали смутные подозрения насчет всей ситуации.

– Ты сама знаешь, что у нас закрытое учебное заведение. Пропуск сюда нельзя получить, не пройдя проверки, – улыбнулся он. – А это значит, крыса все еще тут. И меня тревожит тот факт, что эта мразь смогла спокойно работать у меня под носом. Канвижер должен был подписать документы о полной реорганизации учебной программы и набора еще трех дополнительных групп по профилям: военное дело, разведывательное дело и управление внешними подразделениями.

– Вы должны были присоединиться к международной программе обмена специалистами узкого профиля, – мгновенно догадалась я. – Тем самым академия могла выйти из-под влияния Лондонского министерства и получить статус международного охраняемого общими положениями учебного заведения.

– Стиверс! – Ланвельд наконец-то не выдержал. – Какого черта тут происходит?

– Ланвельд, что ты слышал о программе «Спектром»? – как-то равнодушно сказал Инетер.

– Засекреченная программа, которая должна была через пару лет сделать нас сверхдержавой, – неуверенно проговорил брюнет.

– Программа, готовящая зомби на убой, – пожал плечами блондин. – Согласно директиве, полученной узким кругом лиц, основная ее задача – подготовка тупых, покорных идиотов, которые лягут и под проклятие и под пулеметную очередь, лишь бы защитить верхушку власти. Не страну и не родину, а именно тех жирных ублюдков, которые сидят в кабинетах министерства и рассчитывают на счастливую старость в окружении миллионов. И ты часть этой программы, руководитель пилотной группы «Остенор». Можешь не прибедняться и не отнекиваться, спецкорпус давно ведет по тебе разработку. Алиша будет в восторге, если Авгельд на тебя хоть что-то накопает. В СИЗО ты не попадешь, тебя тут же заберут во внутренний и будут пытать до тех пор, пока не заговоришь.

– Я слышала о той программе, – прикрыла я рот рукой. – Бесчеловечный эксперимент, который столетие назад проводили в Германии. Больше семи тысяч пострадавших. К нормальной жизни смогли вернуться меньше двух процентов. Многие покончили с собой или сошли с ума. Тонсли, как ты мог на такое согласиться?!

– В любом случае я и ваш агент заключили соглашение, согласно которому мы выводим академию из-под власти Лондона, а он находит нам спецов, которые согласятся обучать элиту, – Инетер даже не взглянул на зло пыхтящего Ланвельда рядом с нами. – Но за сутки до подписания всех необходимых документов Канвижер был отравлен в собственном кабинете, а все улики указывали на Ланвельда. Мои люди подчистили все и сделали так, чтобы ни одна проверка не показала ничего.

– Но зачем ты покрываешь этого урода? – выплюнула я сквозь плотно сжатые зубы.

– Потому что он – единственная ниточка, ведущая к «Поланиусу», – не стал ходить вокруг да около блондин. – Международной террористической организации, действующей под прикрытием благотворительного фонда «Милорада».

– Тонсли, не говори мне, что ты действительно связался с этими отморозками, – я в одночасье чуть не поседела от шока.

– Вы что несете на пару? – возмущенно икнул Тонсли. – Я ни о чем подобном даже не слышал. Это похоже на бред сумасшедшего.

– Ланвельд, тебе задали вопрос, – тихо рыкнул Стиверс. – Если ты чем-то не угодил действующей программе, то лучше честно расскажи. Авгельд непременно напишет своему связному, и мы найдем способ тайно переправить тебя через границу в Москву. Там тебе выдадут новые документы, и ты навсегда затеряешься. Нам нужно, чтобы ты рассказал обо всем, что творит наша министр.

– Авгельд, хоть ты скажи, что это затянувшаяся шутка и твоя попытка меня проучить, – ошарашенно пробормотал брюнет и потряс головой. – Я поверить не могу, что все происходит на самом деле. Это же бред. Реально!

– К твоему огромному огорчению, Тонсли, нет, это не бред и не шутка, – сложив руки на груди, сказала я. – Я работаю на разведку. Стиверс, как оказалось, на специальное подразделение. А ты покрываешь террористов по приказу министра магии. Как думаешь, какой срок тебе впаяют и пойдет ли Депесар за тобой следом? Что-то мне подсказывает, ты один сядешь. Надолго…

– Хорошо, понял. Я либо сотрудничаю с вами, либо сажусь, – неожиданно смиренно согласился Ланвельд. – Эрнерг пришел ко мне полгода назад и сказал, что новая спецгруппа, набранная Стиверсом, показывает невероятные результаты. Думал, это поможет ему на выборах через три года. Мол умница, красавчик, богатый аристократ, воспитывающий элиту военных для непредвиденных и чрезвычайных ситуаций. Под заклятия не бросаются, на задержаниях ведут себя так же, как на светском рауте. Короче не выпуск, а загляденье. Об этом все газеты трещали. И тогда он предложил мне создать вторую специальную группу – для новой программы министерства.

– А ты придурок, даже не удосужился прочитать документы, которые тебе подсунули, – мгновенно догадалась я. – Позавидовав Стиверсу, подписал все не глядя. А потом сидел радовался, что тебе доверили такое важное дело. И тебя не смущало то, что в отличие от группы Инетера, твоя больше походила на поехавших фанатиков, нежели на бойцов. Почему в твоей тупой голове и мысли не появилось о том, что тебя самым наглым образом подставляют?

– Потому что единственные мозги, которые у него были – это ты, – хмыкнул Стиверс. – А он их по собственной тупости просрал. Ничего удивительно в том, что он вляпался во все самые грязные дела министра магии за один росчерк пера. Только с везением Ланвельда можно настолько сильно недолюбливать самого себя.

– Черт! – выругалась я сквозь плотно сжатые зубы.

– Но все равно это не отменяет того факта, что мы должны выяснить, кто же убил Канвижера и подставил всех нас, – печально покачал головой блондин. – И это не просто моя дурная шутка. Мы все под прицелом. Ланвельд, как единственный свидетель, ты, Эсбила, как эксперт, которого устранят, если он начнет сопротивляться, и я, как нежелательная персона, которая имеет слишком много власти и сует свой нос во все дела.

– Погоди, перед тем как полететь сюда, я получала инструкции, – задумчиво протянула я, – и точно помню, что в академии осталось лишь три человека, которые могли бы отравить ректора. Вы двое и Камелд. Остальных Канвижер успел сменить, и теперь понятно, для чего.

– Вот только я этого не делал, так как между нашими конторами заключен договор, – загнул палец Инетер. – Ланвельд, тоже этого не совершал. Если бы он сам, то не нашлось бы столько прямых и косвенных улик на него. Это неправильно, психология преступника так не работает. Если бы отравление было обычным, то тебя бы не привлекли к расследованию, пусть и завербованного информатора. И последнее, яд обычно использует женщина, но у Камелд слишком надежное алиби. Она ужинала с министром магии, и ее видела огромная толпа народу. Против такого не попрешь. И не надо мне тут про оборотку и прочее. Нам никто не позволит делать экспертизу через семьдесят шесть часов. Сама знаешь протоколы в этом случае.

– Получается, у единственного возможного убийцы железобетонное алиби. Все улики указывают на Ланвельда, а в крайнем случае посадят тебя, как наследника бывших государственных карателей, – невесело усмехнулась я. – Надо же, а я до последнего думала, что это будет самое простое дело за всю мою карьеру.

– Погодите, так вы на самом деле работаете на две разные разведки? – до Ланвельда с запозданием дошла-таки мысль обо всем происходящем. – Но почему вы сейчас не пытаетесь убить друг друга, раз конкуренты?

– Ты чего уже успел накуриться? – Инетер подозрительно посмотрел на брюнета. – Тут тебе не популярный блокбастер. Это реальная жизнь, и в ней мы должны в первую очередь нейтрализовать группу опасных террористов, угрожающих безопасности целой планеты, а не выяснять, у кого яйца круче.

– Точно, я поняла, почему они хотят все повесить на Ланвельда. Уже слышала причину от агента, который ведет это дело от лица военных, – я едва не подпрыгнула от радости. – Ты перешел дорогу министру магии. Признавайся, что именно ты сделал, чтобы вывести Депесар из себя? Такого не было еще ни разу за всю историю Лондона.

– Баллотируюсь на следующие выборы, – пожал он плечами. – Мою кандидатуру поддержали тридцать два члена совета. Петиция собрала больше ста тысяч подписей. Поэтому я спокойно прохожу как самовыдвиженец.

– Канвижера убили не из-за желания сделать академию независимой, – медленно пробормотал блондин, – а из-за того, что он поддерживал твою кандидатуру на выборах. А если так сказал бы ректор академии, то многие проголосовали бы за Ланвельда, как за надежду «закона и порядка».

– Вот только они не учли, что он был нашим агентом, сорок лет проработавшим на разведку и сообщающим обо всех важных изменениях в политической и военной сфере Лондона, – я тоже поняла, к чему клонит блондин. – Сами того не желая, они заставили нас объединить усилия и отыскать того идиота, который смог это провернуть. Закрытая академия, ни одного свидетеля, сфальсифицированные «от и до» улики. Все это было как красная тряпка для быка. Я уверена, ваш корпус вообще не подчиняется никому, за исключением главы военного департамента, напрямую. И даже в том случае, если министр его уберет, вы будете исполнять приказы в автономном порядке. Кто в случае гибели становится временно исполняющим обязанности?

– Канвижер, – задумчиво протянул Инетер. – А поскольку он теперь мертв, следующим становлюсь я, как непосредственный директор корпуса. Это значит, что следующей целью будет Ланвельд. Ведь никто не знает, по какой причине улики, которых хватило бы на три пожизненных, не попали в руки следователей. Мой приказ поступил сразу же, как Камелд обнаружила тело. Прибывшие следаки нашли только то, что оставила группа.

– А раз меня не посадили сразу же, – медленно пробормотал Тонсли, – они решили, что приказ спецкорпусу отдал я. Поняли, что простыми методами меня не убрать с шахматной доски. Для этого привлекли к расследованию Авгельд, с которой мы не в ладах, и дали ей карт-бланш практически на все, вплоть до фальсификации доказательств моей причастности к смерти ректора.

– А теперь представь, что будет, если кандидата в министры заподозрят в таком, – ехидно протянул Стиверс. – Твоей политической карьере придет конец. Да и вообще, не факт, что ты сможешь отмыться. Они играли наверняка, используя все, что только можно, для достижения цели. И все равно просчитались.

– Стиверс, почему ты отдал приказ спрятать все улики, которые засадили бы меня на три пожизненных срока? – как-то обреченно сказал Тонсли. – Я не поверю в твою бескорыстность. За этим должно что-то скрываться.

– Скажем так, если тебе хорошенько вломить и вставить мозги на место, то из тебя получится не самый худший вариант, – пожал плечами Стиверс. – А способов заставить тебя сотрудничать с моим ведомством превеликое множество. Вплоть до шантажа теми самыми уликами, которые мы собрали на месте убийства. Постепенно народ бы привык к тебе. На сорок, а то и на шестьдесят лет все мы стали бы счастливыми обладателями адекватного правителя.

– Опять же, у тебя нет никаких гарантий, что я пойду с тобой на переговоры, – усмехнулся тот. – Думаешь, фальсифицированным уликам против меня кто-нибудь поверил бы через пять лет? Вся страна знает, насколько сильно мы не перевариваем друг друга. Не старайся, в твою сказочку я не поверю.

– Тогда я могу рассказать другую, – склонив голову набок, тихо хохотнула я. – Экспериментальное зелье «Диабелла» – одно из лучших творений моего учителя. Оно заставляет человека впадать в прострацию и выполнять все, что ему прикажут. Некое подобие жидкого заклятия подчинения, только обнаружить его нельзя, да и сама жертва считает, что делает все по доброй воле. Вы уже его тестировали?

– Конечно, – расплылся в довольной улыбке Стиверс, – мы собрали столько результатов, что лицензирование перенесли и его уже готовят к основным отгрузкам. Все страны, принимающие участие в сделке, озолотятся на нем.

– Так что, Тонсли, тебя бы просто не спросили второй раз, заставив сотрудничать с ними по всем нужным вопросам, – коварно усмехнулась я. – В твоих интересах не мешаться у нас под ногами и не доставлять проблем. Как только настоящий преступник будет ликвидирован, ты сможешь и дальше заниматься карьерой и навсегда забыть о том, что где-то там лежит папка улик, собранных на тебя.

– Вы серьезно считаете, что сможете найти хитреца, кого здесь не было в тот роковой день? – на лице брюнета читались удивление и непонимание.

– Знаешь, а ведь не только они умеют играть в грязные игры, – заржал Стиверс. – Мы лучшие в своих областях, и если надо, то ни жена твоего рыжего приятеля, ни он сам, ни министр магии, никто не уйдет от ответственности. Мы сделаем так, чтобы улики были настолько неопровержимы, что даже самый лучший адвокат этого чертового благотворительного фонда не сможет вытащить их задницы из петли.

– От тебя лишь требуется – не путаться у нас под ногами и в нужное время дать слезливое интервью, которое тебе заранее напишут, – меланхолично пожала я плечами.

– И все же я не понимаю одного момента, – подозрительно ровно сказал Стиверс. – Почему они убрали именно Канвижера? Нашлась бы куча других вариантов, за которых Ланвельда на куски могли разорвать. Зачем было делать подставное убийство, еще и столь замороченным способом.

– Боюсь, они просто слишком тупые. Не смогли понять, что закрытое убийство привлечет слишком много вопросов у всех любителей детективов, – пожала я плечами. – Ведь еще классики позапрошлого столетия писали об этом книги. Ну, а если тут имеется потаенный смысл, мы обязательно все узнаем. Ведь теперь это наш долг чести!

– Нет, милая, это не долг чести, а наша работа, – пожал плечами Стиверс. – А ее я привык выполнять наилучшим образом. Ланвельд, с сего мгновения ты следующая жертва. Не смей пытаться мешать нам работать и не сдохнешь. Надеюсь, ты нас услышал и понял.

– Вы точно психи, – Тонсли смотрел на нас с потаенным страхом и тихим ужасом в глазах.

– Нет, – рассмеялась я, – мы разведка!

Глава 4. Интерлюдия

После шокирующих откровений парней у меня в голове стоял настоящий кавардак. Я даже не понимала, что происходит. Вот как можно было так вляпаться? Вечерние сумерки окрасили комнату в багровые оттенки, и призраки прошлого захватили все мое внимание. Честно, до этого момента я думала, что справилась со страхом. Но, кажется, он был сильнее, чем я могла себе представить. В голове то и дело всплывали хлесткие слова, сказанные Ланвельдом перед моим отъездом. Они словно душили меня, заставляли раз за разом возвращаться к тому, от чего я бежала, не оглядываясь и не собираясь показываться ему на глаза вновь.

«– Авгельд, не смей лезть в это дело, – сильные пальцы сжались на моем предплечье и дернули на себя. – Слышишь! Если полезешь в политику, тебя сметут и не подумают над тем, как правильнее поступить. На пост министра должен претендовать кто-то из сильных и чистокровных, против кого не будут возражать все лагери.

– И ты считаешь это достойным определением того, что Лондон увидит в следующие десять лет, пока с тебя не спадут чары? – я попыталась выдернуть свою конечность из мертвой хватки.

– Не беси меня, – прорычал он, – я тебе не Абелиус, чтобы бегать хвостиком и заглядывать в рот. Даже не пытайся играть в эти игры. Мы с тобой находимся по разные стороны баррикад.

– Тонсли, ты хоть сам себя сейчас слышишь! – едва не задохнулась я от собственного крика. – Какие к черту баррикады? Война магов сто лет назад закончилась, весь мир отходит от шока и пытается жить заново. Никому нет никакого дела до глупых предрассудков. Они сейчас и кота выберут министром, лишь бы за него составили правильную политическую повестку.

– Не заставляй меня повторять еще раз, – он подтянул меня ближе к себе. – Ты не идешь в Военную академию, поняла меня? Для тебя выбрали колледж при больнице Святой Изили. Вот там тебе самое место. Лет через двадцать станешь главным врачом и начнешь проталкивать все зелья и препараты, которые нам потребуются. Не пытайся переписать идеально выстроенный план Хильменсельна. В нем каждому отведена своя роль, просто продолжай ему следовать, и страна заживет прекрасной жизнью.

– Я не собираюсь жить по идиотским правилам, которые вы тут устанавливаете, – я еще раз дернула рукой в попытке освободиться. – Ты отвратителен мне, Ланвельд! Ведешь себя хуже малолетки. Веришь в чушь про идеальную жизнь. Открой глаза, придурок, во взрослой жизни нет правильного и неправильного. Какие бы планы ты на нее ни строил, все пойдет через задницу. Если помнишь, есть такая поговорка: хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Вот тут так же, хочешь сделать все правильно, следуй расписанной кем-то стратегии. И проиграй, рухни в самую бездну отчаяния и печали. А такие, как Стиверс, вновь встанут во главе страны. Потому что они умеют играть и рисковать. Это в наших глазах он маменькин сынок и трус, вот только у него оказались яйца, чтобы пойти против всех и сделать как нужно. Заметь, эти белобрысые гады опять вышли сухими из воды. Штраф в два миллиона их даже не огорчил, Гевеленна цвела и пахла так, словно не ее мужа в тюрьму сажали. И это на глазах у прессы. Они заочно открестились от Анелийса и собрались продолжать мирно жить. И ни одного камня в их огород не полетело. Многие даже сочувствовали слезливому интервью, которое она дала. Вот это идеально выстроенный план. Пока ты пытаешься доказать по судам, что ни в чем не виновен, Стиверсов приглашают на все приемы и благотворительные вечера. Они живут так, словно никогда не участвовали в войне!