Четверо за спиной

– Мне может потребоваться дополнительный инвентарь.

– Решим. Начни занятия, посмотри на их уровень. Я в тебя верю, – Драгомир протягивает вторую руку и с улыбкой накрывает мою ладонь своей.

Воевода мгновенно вскакивает на ноги, как ужаленный.

– Пойду я, Драгомир. Засиделся.

– Погодь, друже. И я с тобой. Пора и честь знать. Ярослава, утром, как позавтракаешь, приходи на задний двор. Отроки будут тебя ждать.

– Приду, – киваю я, – доброй ночи.

Глава 6.

Утром после завтрака, Смешка проводила меня до тренировочного двора. Одновременно со мной на галерею выходят князь и волхв. Поджидали меня что ли? Приветливо киваю обоим, но князь подходит и протягивает руку для рукопожатия. Теперь мой черед с улыбкой удивления поднимать брови. Но с удовольствием пожимаю протянутую крепкую ладонь.

– Не передумала, Ярослава? – спрашивает он, – все же с мужиками работать придется.

– Не передумала. Я своему слову – хозяин. Да и привычная я в мужском коллективе работать.

На мои слова князь весело крякает, продолжая удивленно меня изучать. Так с ним точно ни одна женщина не разговаривала. А я смотрю на него и удивляюсь как такого красивого мужика еще не охомутал никто.

– Тогда пойдем, «хозяин слова», – улыбается он мне сдержанной мужской улыбкой.

Мы чинно спускаемся по деревянной лестнице. Велеслав впереди, я за ним, и волхв замыкает процессию. Что ж, женщин пропускать вперед здесь пока не принято.

На площадке, ближе к воротам, жмется ватага мальчишек. Они стараются вести себя на княжьем дворе степенно и по-взрослому, но юношеская непосредственность еще дает о себе знать. То и дело слышны звонкие голоса и сдержанный смех. Увидев нашу процессию, они притихают. Глаза смотрят настороженно на нас с Драгомиром, и восхищенно – на князя. Он для них – отец и бог, не иначе.

– Отроки, – обращается он к ним, – прибыла к нам из далекой страны гостья почетная – Ярослава, вельми знающая в военном деле. Посему приставлю ее к вам для обучения умениям разным, в военном деле полезным. Учитесь усердно, сие в дружине моей пригодится.

Князь коротко кивает мне, и они с Драгомиром отходят. На меня смотрят двадцать пар глаз различной голубизны. Среди незнакомых лиц замечаю вчерашнего кудрявого паренька, который хотел за меня заступиться. Ну что ж, хоть один знакомец.

– Парни, – обращаюсь я к ним, – ваш князь предложил мне обучить вас. И я это сделаю. Сразу говорю, в моем отряде лентяев и дураков не будет. Если вам что-то не нравится – уходите сейчас. Иначе потом вылетите с позором, здесь останутся только достойные. Мои занятия поначалу покажутся странными и непривычными. Но я научу вас побеждать. Побеждать любого, с оружием или без. Стать лучшими, – молча окидываю свою ватагу. В глазах ребят горит предвкушение, все уже видят себя великими воинами о которых слагают легенды. Ну что ж, немного воодушевления не помешает.

– Не передумали? – обращаюсь я к ним, – ну что ж, хорошо. Меня зовут Ярослава. Обращаться ко мне будете не иначе, как «командир». Все понятно?

– Да, – раздался нестройный хор голосов.

– Значит, так. На мой вопрос всегда отвечаете «да, командир» и «нет, командир». Отвечаете дружно, как один, ясно?

– Да, командир! – гаркнули мне уже смелее.

– Хорошо. Сейчас встаете в две шеренги… э… линии, по росту. И представляетесь. Делаете шаг вперед, называете свое имя и возраст.

Так я узнала, что кудрявого мальчишку зовут Добрыня и ему шестнадцать. Остальным позже дам позывные, у меня от этих странных имен голова кругом. Как можно ребенка назвать Заяц? Или Первак?

После знакомства я отправила свою ватагу на пробежку. Пять кругов вокруг княжеских хором. Удивились, но молча побежали. Вернулись через некоторое время запыхавшиеся, взъерошенные. Непривычные они пока к таким системным занятиям. Расставляю их на вытянутые руки друг от друга и начинаю разминку. Ребята дивятся, но старательно повторяют за мной. Когда с разминкой закончено, вызываю одного, более рослого и плечистого, атаковать меня с мечом. Оружие для тренировок предусмотрительно затуплено, но это все же оружие. Паренек неуверенно смотрит в сторону приятелей, стоящих в две шеренги, но потом, после моего окрика, неловко взмахивает на меня оружием. Ухожу от удара, одной рукой выбиваю оружие, второй скорее фиксирую, чем наношу удар рукой по шее. Отряд изумленно ахает. Демонстрирую своим питомцам еще несколько примеров рукопашки, когда нужно молниеносно обезоружить и вырубить противника. После чего велю оппоненту встать в строй.

– Я показала вам это не для того, чтобы похвастаться. А для того, чтобы вы наглядно увидели для чего мы будем отрабатывать движения. Каждое из них направлено на атаку или на защиту. Сначала я научу вас обороняться без оружия. А потом перейдем к атаке. Но запомните главное – эти навыки вы должны применять только на поле боя. Вы воины, и сражаетесь только там, с равными себе. Ясно?

– Да, командир! – гаркают мои птенцы.

Начинаем отрабатывать основы: стойки, движения руками. Хожу между ними, подхожу, показываю. Направляю руками их руки и корпус. В принципе материал неплохой: мальчишки крепкие, сбитые, есть с чем работать. Правда тушуются, когда прикасаюсь к ним, многие краснеют. Ничего, привыкнут. Да и смотреть им на меня снизу вверх непривычно, здесь женщины миниатюрные, редко выше 155 см. А тут и парни в основном ниже меня. Дивятся на меня, переглядываются. Все им непривычно. И рост мой, и манеры, и одежда. Для первой тренировки я надела кожаные штаны с длинной майкой и кроссовки. Волосы заплела во французскую косу, которую подвернула внутрь, закрепив шпилькой. Мне привычно, а они глазеют на меня как на диво-дивное.

Чувствую, как начинает жечь между лопаток. Оборачиваюсь – меня сверлит взглядом недовольный льдистый взгляд воеводы. Мужественное лицо похоже на строгую маску. Только глаза пронзительные, как лазеры. До мурашек. Ну, да и я не из пугливых.

Он со своими подчиненными начали в другом углу на мечах заниматься. Но дело идет вяло: все внимание взрослой части дружины приковано к нам. Сначала мужики хихикали и состязались в остроумии, но потом все чаще стали приостанавливать бои и приглядываться к нашим занятиям. Воеводе раз за разом приходилось окриком возвращать бойцов к действию. Чтобы подавить предательские мурашки, я нагло ухмыляюсь в недовольно суженные глаза Беригора и поворачиваюсь к своим ребятам. Мы еще переплюнем эту самодовольную орду с не менее самодовольным главарем.

По окончании тренировки отпускаю ребят до после обеда. У меня по плану работа с мечами. Окликаю Добрыню, прошу задержаться. Остальная ватага, возбужденно галдя уходит делиться первыми впечатлениями. Добрыня подходит ко мне с открытой улыбкой на лице. Имя ему действительно подходит: у него добрые сине-голубые глаза и белозубая улыбка. Ох, и сохнут, наверное, по нему девки штабелями.

– Командир? – подходит и смотрит на меня ожидая приказа. Один из немногих, кто ниже меня всего на пару сантиметров, еще и подрастет, думаю немного. При должной подготовке будет хорошим воином, а пока мне нужен кто-то вроде зама по связям с общественностью. Так почему не он?

– Добрыня, мечи для занятий все на той стойке?

– Да, там.

– Пойдем-ка со мной. Проверим их перед занятием.

Осматриваю мечи. Типичный «меч каролингов», сантиметров 80-90 в длину, шириной где-то 5-6 см около рукояти, плавно сужается к концу, вес где-то чуть больше килограмма. Без изысков, навершие гладкое, полукруглое. Рукоять и перекрестье тоже невыразительны. Все, что стоит на стойке – это рабочий инструмент и не более. Подозреваю что личные мечи дружинников украшены куда как более затейливо. Меч здесь оружие знати, вещь дорогая, часто передаваемая по наследству. А значит должно демонстрировать статус владельца: там и украшение лезвия будет из олова или серебра, и ножны кожаные или бархатные.

Основная проблема может быть в металле, технология обработки железа скорее всего достаточно примитивная. Надо будет с кузнецом переговорить, посмотрим, может смогу что подсказать. Хотя мастер, что княжий двор обслуживает, может и не захотеть свои секреты обсуждать. Ну да ладно, найду подход.

Смотрю на лезвие внимательнее, пробую на удар. Жесткое оно. Ребята-реконструкторы, мне подробно рассказывали про процесс ковки, и называли этот способ «цементация» – поверхностное упрочнение изделий, изготовленных из относительно мягкой стали. Грубо говоря, обугливают его с углем или толчеными рогами. Но цементация – это упрочнение поверхностного слоя; когда этот слой стачивается, режущая кромка перестает держать заточку, и оружие нужно подвергать новой процедуре. А при увеличении глубины процесса возрастает риск сделать поверхность слишком хрупкой. Тогда меч-в-меч таким точно не сразиться. Мне такое не подходит.

– Добрыня, а пойдем-ка по городу пройдемся.

– Куда прикажешь, командир?

– Кузнеца знаешь, который на княжий двор работает?

– Да кто ж не знает? Рубан и его мастерская на весь Миргород известны.

– Вот и славно. Устроишь мне экскурсию.

– Чего устрою?

– Прогулку. И ознакомление с окрестностями.

– А…

– Не «а»! А так точно, командир!

– Так точно, командир! А… одёжу тебе переменить не след?

– И ты туда же? Нет у меня платьев! Не было и не будет. Пошли.

Князь закончил беседовать с боярами и велел служке позвать гостью. Его будоражила иномирянка. Все в ней было необычно, начиная от полного равнодушия к женской одежде и жадным мужским взглядам, скользящим по ее ногам в этих проклятых узких штанах. Заканчивая прямолинейной, дерзкой манерой разговора. С князем в таком тоне не решался разговаривать даже ближний круг бояр. А она – не юлила, не заискивала, в глаза смотрела прямо.

Эвон взяла, да и обозвала его уродом! Хотя ему понравилось, как ее руки порхали над его головой. Как и то, что она сотворила с волосами. Самого князя это повергло в изумление, почти как ее зеркало, которое она протянула ему после стрижки. Первый раз он видел себя так отчетливо, лучше, чем в самом чистом озере. Даже вздрогнул поначалу, но спокойное поведение Ярославы и Драгомира успокоило его панику. Удивительная она. Ярослава… надо же – нарекли девку мужским именем и вон что из этого вышло. Одно не понятно, чего волхв вокруг нее вьется? Ладно их семья должна ей помочь во что бы то ни стало. А Драг чего получить хочет? Ему какой прок от пророчества?

Во время беседы с боярами князь ловил себя на том, что периодически теряет нить беседы. Ноги сами несли его к оконцу, из которого был виден угол, где Ярослава обучала гридней. Когда на нее первый раз ученик замахнулся мечом, князь инстинктивно дернулся. Подспудное желание вступиться за беззащитную женщину всколыхнулось в душе. А ведь он никогда к бабам так трепетно не относился. Одно у них полезное свойство есть – детей рожать. Но… ох, и думать не хочется! Чтоб не начать злиться.

Интересно она гридней учила. Движения странные, как-то непонятно руками они махали, потом ногами. Периодически подходил к оконцу, глаза сами искали темноволосую голову с рыжими бликами. Казалось, она в горницу солнечных зайчиков запускает своими волосами. И ведь не юная девка совсем, а как кровь будоражит!

Князь отвлекся, чтобы подписать надиктованное помощнику письмо. Когда вернулся к окну, то увидел, что Ярослава стоит у стойки и внимательно изучает оружие. Нешто она еще и про металлы ведает? Не девка, а клад! Ведь у иномирянки могут быть знания, о которых здесь и не слыхивал никто. Что ж, такой сундук с талантами самому нужен. Хотя тут, как назло, волхв вьется над ней, словно виды имеет. Шел бы… в капище и не лез, куда не след! Внутри шевельнулось жадное мужское желание заграбастать, присвоить. Что ж, значит, надо пообщаться поближе, расположить к себе иномирянку – а там видно будет что с ней делать. А вот хотя бы и пополудничать вместе!

Вернувшийся служка сообщил, что гостья вместе с учеником уже ушла. Ушла? Без спросу? Но куда? Она же ни города не знает, ни обычаев. Еще и одёжа ее, от которой у мужиков слюни до колен, как у бешенных собак. И глаза похотью наливаются. Князь гневно зыркнул на дверь, в которую в этот момент вошел верный воевода. Беригор, поймав яростный взгляд князя, удивленно встал в дверях, не понимая, когда успел князя прогневать.

– Случилось чего, княже?

– Ты-то мне и нужен. За мной ступай.

Широкими шагами решительно вышел во двор, подошел к стражникам. Те, увидев князя вытянулись в струнку.

– Куда ушла гостья моя? Что гридней учит?

– Не ведаем. Она с Добрыней, сыном Данилы-кхмета ушла, – испугано тараща глаза, выпалил один из воинов.

– Молча ушла?

– Они что-то про кузню говорили, про Рубана, кажись, – выдавил из себя второй.

– Коня мне! – рявкнул князь и обернулся к нахмурившемуся другу, – со мной поедешь. Чую, что вляпается моя гостья в беду.

– Она и есть главный бедоносец, – пробурчал Беригор, взлетая в седло.

Глава 7.

Добрыня вел меня узкими улочками города, ведя себя как заправский экскурсовод. Не хватало только высокого флажка и знаменитого «посмотрите направо-посмотрите налево». Парня распирало от собственной важности, от осознания того, что и он может удивить гостью самого князя Миргородского. Которая ему казалось каким-то клубком чудес: то, как она одевалась, говорила, как держала себя. Чуял он, что гостья наверняка из знатных, но при этом вела себя с парнями просто, а обучала и умела так, что вообще глаза к затылку лезли! Страсть как хотелось узнать, что за страна такая, где бабы так лихо умеют мужиков оземь бросать. С одной стороны она знала так много, а с другой – дивилась глупостям всяким: нарядам горожан, лавкам, домам деревянным. Приходя в неописуемый восторг, становилась похожа на простую девчонку, ошалевшую от содержимого лотка коробейника. Нешто у них в городе такого нет? Прохожие ей отвечали изумленными рожами, бабы останавливались и начинали тыкать пальцами, хватаясь за толстые потные щеки. Где ж это видано: баба простоволосая, да в портках мужских! Но стоило только княжьей гостье бросить на них пронизывающий взгляд и приподнять одну бровь, как любопытных сдувало напрочь. Силой от нее веяло.

Звон наковальни мы услышали задолго, несмотря на городской гвалт и крики торговцев. Рубан был известным на весь город кузнецом, хотя его и не любили за высокомерный и склочный характер. Знал он себе цену и весьма кичился умением своим.

Добрыню я оставила снаружи, чтоб не мешал беседе. У парня повышенное чувство справедливости, а мне что-то внутри подсказывало, что разговор с самолюбивым кузнецом будет не из простых.

Я вошла в достаточно просторную избу. У одной из стен сложена кирпичная печь, в ней жарко полыхал огонь, у другой – стол с инструментами. Посредине – наковальня, у которой стоял крепкий плечистый мужик в видавшем виды кожаном фартуке. Седые волосы остались только на затылке, открывая блестящую от пота лысину. Тисками он держал раскаленную заготовку, которую умело охаживал молотком, периодически переворачивая. Рядом с ним наготове стоял еще более крепкий плечистый парень, судя по схожести лиц – сын. Подле них крутился мальчишка на побегушках, лет девяти.

Старый кузнец окинул меня недобрым взглядом:

– Чего надо?

– И тебе доброго дня, знаменитый мастер Рубан.

– Я-то – Рубан, – кузнец закинул зашипевшую заготовку в жбан с водой и угрожающе пошел на меня, – а ты-то кто?

– Ярослава, гостья князя Миргородского. Приехала военному делу обучать.

– Мы еще из ума не выжили, чтобы у бабы военному делу учиться!

– А ты этот вопрос князю задай, – ухмыляюсь я. Кузнец резко меняется в лице. Не знает, вру я или нет, но замахиваться так высоко даже его хамство себе не позволяет.

– Надо чего? – насупился он, отходя на пару шагов.

– Про мечи пришла поговорить. У нас их по-другому делают. Иначе. Хочу попробовать здесь повторить.

– Это кто сказал, что мои мечи плохие? – взвился самолюбивый старик. Но я смотрю не на него, а на сына. У того от предвкушения загораются глаза. Видимо папаша не подпускает его к основной работе, никак не хочет отпускать бразды правления. Что ж на этом и сыграю.

– Я сказала «по-другому». А ты попробуй – такое повтори, – достаю из-под штанины свой любимый засапожный кинжал и бросаю ровнехонько в столб, у которого стоит младший кузнец. Да, это 25-сантиметровый новодел, пусть и с максимальным сохранением аутентичности. Во всем, кроме сплава. Тут легированная сталь и идеальная заточка. Я в свое время заплатила за него столько, что маман не дрогнувшей рукой прирезала, если б узнала.

Молодой кузнец вытаскивает кинжал из дерева и с возрастающим изумлением изучает предмет. Пока отец пыхтит, разрываемый одновременно любопытством и снобизмом. Но когда парень поднимает на меня восхищенные глаза, я понимаю, что он мой с потрохами. Видимо это понимает и отец, потому что гневно фыркает. Задетое самолюбие берет верх, потому что я слышу:

– А иди-ка ты отседова подобру-поздорову! Князь мою работу доброй считает, а ты…

– Уверен, кузнец? – иронично улыбаюсь уголком губ, – я же могу и обидеться.

– Да я тебя сам сейчас обижу! – взвивается старик, – вот это видела? – к моему носу подносят покрытый копотью здоровый кулачище. Не знаю, что его бесит больше, мое спокойствие или то, что он на голову ниже и вынужден угрожать снизу вверх. Открываю рот, чтобы осадить озверевшего ремесленника, как за моей спиной раздается властное:

– По здорову ли?

Оборачиваюсь, за моей спиной стоит нахмуренный князь, который явно слышал нашу перебранку. Он коротко мазнул по мне взглядом, словно спрашивая: «все ли хорошо?». Получив улыбку, едва заметно кивает и переводит зеленовато-синий взгляд на кузнеца. За мгновение его глаза из теплых становятся люто-ледяными.

– И пошто ты, коваль, гостью мою облаиваешь? – медленно, словно с ленцой спрашивает Велеслав. Он проходит вперед и загораживает меня собой, демонстрируя что я под его защитой. Приятно тешит мое женское самолюбие, которое довольной зверюгой упало на спину и чешет себе пузо. Но потом замечаю угрюмую физиономию воеводы и самолюбие недовольно фыркает. И чего он, спрашивается, за князем увязался?

– Доброго здоровьица, Велеслав Годинович, – начинает заискивающе кланяться кузнец. И куда только весь гонор подевался?

– Высокая гостья к тебе с миром и уважением пришла. А ты?

– Да я ж…. Да я откуда… По ней не видно. Мало ли кто…

– Ежели к тебе от меня люди приходят, я что, должен самочинно их представлять, чтоб ты сомнениями не маялся? Не много ли чести? – начинает яриться князь.

Кузнец, почуяв надвигающуюся бурю, бухается на колени и начинает причитать как завзятая плакальщица, поминая сразу всех богов, своих детей-внуков и собственное подорванное здоровье. Унизительное зрелище совершенно не доставляет удовольствия, потому решаю это прекратить. Успокаивающим жестом кладу ладонь на плечо князя и выхожу из-за крепкой спины. Тот с легким удивлением косится на мою ладонь на своем плече, но не скидывает. Принимает дружеский жест.

– Ты, – обращаюсь я к молодому кузнецу, – как звать?

– Ждан, – выдыхает ошарашенный происходящим парень. Папаша снижает громкость своих воплей и замирает.

– Завтра к обеду подходи на княжий двор. Спросишь Ярославу, это я. Там и поговорим. Про твои умения и мой заказ.

– Приду, госпожа Ярослава, – согласно кивает молодой кузнец и косясь на князя, с поклоном возвращает мне кинжал.

– Откуда это? – переводит взгляд с кинжала на меня Велеслав.

– Мое. Из дома захватила вместо платьев и бус, – привычно помещаю кинжал в носок и закрываю штаниной. За сапогом оно, конечно, удобнее будет, да я сегодня в кроссовках.

– Ох, и языкастая ты, гостьюшка моя, – пытается удержать улыбку князь, – поехали. Отобедать с тобой хотел, а вместо этого бегаю-ищу тебя, как юнец желторотый.

– А чего сам поехал? Отправил бы своего волкодава патлатого. Ой, я это вслух сказала? – притворно пугаюсь я, закрывая рот ладошкой.

Позади нас раздается гневное сопение, пока смеющийся князь выводит меня из кузни. Добрыня нетерпеливо мнется снаружи, удерживая за узду коней. Радостно выдыхает и широко улыбается, когда видит меня. Улыбка у парня и правда чудесная, вкупе с золотыми кудрями и ясными глазами так вообще сногсшибательно. Хочется улыбаться в ответ, но я сдерживаюсь, говорю с ним строго, чтоб не расслаблялся. А то так и до панибратства недалеко.

– Добрыня, пока свободен. Перекусишь – и после обеда на вторую тренировку. Увидимся там же, на площадке.

Мальчишка тушуется перед высоким начальством, поэтому кивнув, быстро исчезает в толпе. А толпа и правда собралась. Любопытствующие зеваки топчутся, жадно высматривая подробности, которые можно со смаком разнести по соседям и сродственникам. Какое происшествие – сам князь миргородский заставил кузнеца в ногах валяться. Эх, вызнать бы еще за что!

Князь подсаживает меня в седло, сам ловко запрыгивает позади.

– Гор, ты со мной? – поворачивается к другу.

– Нет. Дела у меня. Поеду.

– Тогда будь вечером. На пиру, – добродушно улыбается насупленному другу князь.

Воевода кивает и трогается с места. Мы отъезжаем в противоположную сторону. Некоторое время едем молча. Я стараюсь держать спину, чтобы не навалиться на князя. Это тяжело, нестерпимо хочется откинуться назад, но так некстати всплывшая мысль о манерах заставляет держать спину ровно.

– У тебя пир намечается, князь? – решаюсь я прервать молчание.

– Намечается. В твою честь. Хотел с тобой в обед обсудить. А ты сбежала.

– Не сбежала. А ушла по производственной необходимости.

– Ишь как загнула, – усмехается князь, – да обопрись ты уже! Сидишь, как дрын проглотила, – он мягко обнимает меня рукой за плечи и притягивает к себе. Посопротивлявшись мгновение все же уступаю и откидываюсь спиной на твердую грудную клетку. А ведь и правда устала. Расслабляюсь и с выдохом удовольствия прислоняюсь к крепкому мужскому телу.

– Думаю, надо тебе красный плащ моего дружинника выдать. Чтоб не сомневались.

– Лучше синий.

– Почему это?

– Мне кажется, будет хорошо, если младшая дружина будет отличаться от старшей. Хочу через пару недель им присягу организовать. На ней и выдадим им синие плащи. Обставим красиво, чтобы запомнили.

– Присягу?

– Торжественная клятва верности. Тебе будут присягать и Отечеству. Перед своими боевыми товарищами. Для парней будет память на всю жизнь.

– Хм… И зачем?

– Этот ритуал, он важен и останется в памяти. Ведь они должны быть готовы умереть за тебя, князь… – мы встречаемся глазами, и князь хмурится, обдумывая мои слова.

– Умеешь ты заставить задуматься, Ярослава. И все в свою сторону. Ладно, будут тебе синие плащи!

Глава 8.

Обед прошел в непринужденной обстановке, князь оказался приятным, любознательным собеседником. Он много расспрашивал меня о моем мире, приходя в недоумение от простых вещей, вроде транспорта или электричества. И хотя тем для разговоров была масса, я ела мало и быстро откланялась. Надо было подготовиться к уроку.

Спустилась на площадку, лично проверила мечи. Деревянные здесь тоже были, но ими не пользовались, видимо, считались слишком «новичковыми». Хотя возможно, что это для своей дружины князь сделал исключение и поэтому тренировочные мечи были металлическими. Да, у этих затупленное острие и боковые лезвия. Больше болванка, чем меч, но все же металлическая. Осматривая оружие, еще раз отметила немного небрежную работу кузнеца. Может быть, личные мечи старших дружинников он делал старательно, но здесь была работа на отшибись. Я понимаю, что технологии примитивные, но как по мне – любую работу нужно делать хорошо. Или не делать вообще.

Размяв как следует плечевые суставы и колени с голеностопом, я начала медленно повторять связки. Руке надо было привыкнуть к более короткому оружию при этом со смещенным ближе к острию центром тяжести. Чересчур короткая рукоять также неудобно лежит в руке. В целом я привыкла к более тяжелым мечам, реконструкторы по нормативам безопасности делают затупленное оружие, и оно получается более тяжелым. Особенно мечи. Но для фехтования и битвы «меч в меч» у меня к тому же был более длинный клинок с широкой гардой для защиты руки и парирования, а тут… С «каролингом» приходится практически учиться заново.

Когда подтягиваются мои подопечные, заставляю их также сделать разминку, втолковывая азы анатомии про мышцы и связки. Потом вызываю двоих добровольцев в спарринг и смотрю на бой. Меч и щит не дают той зрелищности, что привычна по фильмам, но и тут есть свои хитрости. Есть над чем работать. И мы работаем. Упорно и долго. После чего отпускаю своих потных, запыхавшихся неугомонышей до завтра. И начинаю готовиться к пиру. Но не как все девочки – ванная, масочки и релакс.