Стикс. Серия «Проект „Отступник“»

– Да твою ж ты мать ******, что ты делаешь ******!! – матеря всех богов и чертей подряд не жалея слов, нёсся к лежащему неподвижно Четвертому возле кучи валунов.

Добежав до него увидел, что он упал на заплечный рюкзак.

Ещё жив, вероятность 60%, механически отметил.

Сбросив, наконец, его шлем—маску, я оторопел!

Нет, я остолбенел! Я в полной прострации! – ещё один шок после другого. Под шлемом оказалось женское лицо, это девушка, женщина, молодая, симпатичная, с рыжими волосами!

Придя в себя, да и девушка пожалуй тоже, пошевелившись она открыла огромные, черно—синие кошачьи глазищи, и я не нашел ничего лучшего, как тупо спросить:

– Ты кто?

– Я Анна, – просто ответила она…

«Анна на шее»

История Анны. Слова лживы и обманчивы. Главное наблюдать за человеком…

Я родилась в обычной московской семье.

Когда была еще маленькая и ходила в детский садик, отец работал сначала мелким инженером в захудалом НИИ, мама была продавцом, стояла на рыночных рядах торговала на рынке. Маму я почти не помню, вскоре от неудачной беременности, как потом скажет папа, мама умерла, оставив нас вдвоем. Можно сказать, что меня полностью воспитал и вырастил папа.

Шли и летели годы, пролетая, куда-то ввысь, незаметно прошли летним ветерком наивные школьные годы, потом школьный выпускной бал, на Поклонной горе, как водится до зари. Пришла и ушла первая любовь, пробрав до дрожи по коже ледяным сквозняком.

Я тогда хотела покончить с собой, порезать вены, или с окна шагнуть. Вариантов было много, но спас папа, когда лежала в ванной, не отвечая на звонки. Он, вовремя выбив дверь, не позволил мне глупо умереть.

Папа в то время, круто приподнялся по карьерной лестнице, занимая должность заведующего современной научной лаборатории при крупном московском НИИ стали и сплавов.

Как было раньше, время на простое общения стало не хватать, когда в детстве мы каждые выходные выбирались, куда нибудь гулять, в кино или в музеи. У папы стала ответственная работа и должность, у меня тоже появились к тому времени свои тайны и секреты.

Но после того случая, папа взял к себе на работу простой практиканткой, на время заочной учебы в политехническом институте.

Подружившись с однокурсниками, я случайно узнала, что они занимаются в группе горного альпинизма. Неожиданно самой для себя, тоже решила попробовать в альпинизме. Загоревшись желанием преодолеть себя и свои страхи, восходить и лазить по горам, как заправская скалолазка.

Снова шли годы.

Я взрослела, набираясь потихоньку опыта жизни; работа, институт, альпинистские тренировки и сборы.

На бурную личную жизнь не хватало времени, но я надеялась и верила, что я найду свою половинку рано или поздно.

Мои немногочисленные подруги давно повыскакивали замуж и успели развестись. Давно нарожали детей от мужей, завидуя мне потихоньку, такой свободной и независимой.

Когда я спрашивала у подруг:

– Что вы больше любите на отдыхе, может быть горы?

Они отвечали, что теплое Черное море им привычней и милей.

А мне нравились только горы неприхотливой первозданной красотой и необъяснимо необъятными просторами.

Они закалили тело и душу, делая её крепкой, как базальтовый камень в горах Крыма.

Вскоре в один из прекрасных осенних дней познакомилась в кафе с парнем моей мечты. Его звали Павел.

Он был симпатичный, немного старше, образованный и что самое главное неженатым, и как тогда казалось, свободным как и я, без серьезных отношений.

И с ним я познала настоящего удовольствия в постели, чтобы искры из глаз. Мой папа с моей, и с его стороны родители, вовсю на свадьбу намекали. И правда, мы были красивой парой, муж он был бы просто идеальный. Вот, думала, и за что мне такое счастье подвалило.

Но тут папу внезапно вызвали в одну научную командировку, по его делам и исследованиям, я мало вдавалась в подробности.

Папа, утешая меня, говорил, что отлучка кратковременна и надолго не затянется. Немного переживая за отца, я успокоилась, и была занята предстоящими хлопотами и подготовкой к предстоящей свадьбе.

В то утро проснулась в прекрасном настроении.

Хотелось петь и танцевать. Мы должны были с Павлом после работы покупать обручальные кольца.

Приняла душ, накрасившись как юная девушка, надела лучшее платье, и отправилась на работу.

На работу обычно добиралась в метро, без пробок на московских дорогах и нервотрепок, несмотря на что у папы со мной есть своя машинка.

Прислонившись к свободному окошку, сидячие места как обычно заняты утренними бабульками, бездумно начала любоваться исчезающими в появляющимися вновь кабельными эстакадами, нескончаемо тянувшимися вдоль стен подземного туннеля.

Напоминавшие мне альпинистские тросы веревки, о горных вершинах, таких одиноких и холодных в гордом одиночестве.

Задумавшись о горах, взглянула на очередную остановку метро, краем взгляда заметила знакомую мужскую фигуру, до боли знакомую мне.

Это Павел, стоявший возле столба и обнимающей за талию молодую блондинистую стерву, одетую весьма легкомысленно.

Мир ушел из-под ног, как поезд метро с разлучницы остановки.

Увозя меня навсегда от любимого, и слезы застили глаза.

С трудом справившись со слезами, набрала на телефоне и отправила жениху парочку сообщений, со словами: «как ты мог так поступить со мной и нами…»

Павел молчал, не отвечая и не звонил, чувствуя, наверное, вину.

Придя на работу, бросив сумочку на стол, снова послала последнее сообщение: «пошел ты нафиг, козел!»

Телефон пискнул, говоря, что сообщение отправлено и доставлено.

Зазвонил телефон, что было вполне ожидаемо, назло не беря трубку, еле еле сдержавшись, чтобы не наорать и послать потом лесом жениха козла. Придя в себя, наконец, взяла телефон, чтобы принять настойчивый вызов. Оказалось не Павел.

– Аня, Анна, ты слышишь меня? – мягко спрашивал Сергей Петрович, знакомый и старинный друг, соавтор научных работ отца, заведующей другой лаборатории при этом же институте.

Конечно, он хорошо знал меня.

– Здравствуйте, да я слушаю, Сергей Петрович, – отозвалась, снова вытирая слезы, упрямо покатившиеся из глаз.

– Послушай Аня, тут такое дело, ты слишком не переживай, может все обойдется… – Сергей Петрович, не мог долго сказать что-то важное.

– Что случилось, не тяните, пожалуйста? – снова во мне оборвалось тонкая струнка натянутых нервов.

– Научная экспедиция, где твой отец, не выходит на связь несколько дней, мне жаль, – с трудом выдавил из себя Сергей Петрович.

– Неужели нельзя ничего сделать?! – от безысходности голосок сорвался, чуть не переходя на плач, и что за денек такой выдался сегодня!

– Ну, ну, Аня, успокойся, как я слышал, собирается поисковая группа в район пропажи экспедиции, – успокаивающе говорил Сергей Петрович.

С трудом, слыша как чужой голос твердо сказала:

– Я должна быть там, в той поисковой группе, я сама должна найти папу, живого или мертвого. Вы должны мне помочь в этом, если вы еще цените дружбу и память отца.

– Хорошо. Я подумаю, что можно сделать, перезвоню через час, – сухо и деловито ответил друг отца.

Осмысливая свои потом слова, я думала, что поступаю правильно.

Ведь здесь меня ничего не держало, мечты о женском счастье сгорели дотла как спички, больше никого не осталось на свете, родней папы никого не было и больше не станет.

Я должна его найти, во что бы то ни стало на этой земле, где бы он не был.

Вскоре зазвонил телефон, схватив его услышала в трубке незнакомый мужской голос:

– Анна Петровна, это вы? Поднимайтесь в приемную, вас ждут.

Не мешкая, побежала наверх, где находилась кабинет директора института.

Возле добротной двери приёмной, стоял незнакомый представительный мужчина с кожаной папкой в руках.

Окликая меня, он жестко спросил:

– Вы Анна?

Одновременно посмотрев на мой рабочий институтский бейджик, холодными водянистыми глазами, в которых плескались холод и сталь.

– Здрасте. Да, я Анна, – поздоровавшись, утвердительно кивнула головой.

Доставая из кармана костюма красное удостоверение, мужчина представился:

– Арнольд Александрович, из «конторы», – глазами он показал наверх. Раскрыв папку, он стал медленно перелистывать страницы, приговаривая:

– Так, альпинистская подготовка.

– Навыки стрельбы.

– Не замужем, детей нет.

– Опыт научной работы.

– Что ж, вы нам подходите, – закрывая папку, отрезюмировал Арнольд Александрович.

– Подхожу, для чего? – недоуменно спросила.

– Не всё сразу, – остановил вопросы человек из «конторы».

– Ваш отец работал над заданием, под названием «проект отступник».

Вы слышали об этом? – сверля пустыми глазами спросил чиновник.

– Нет, отец мало рассказывал о работе, и сама не лезла в его дела, – сказала словно оправдываясь.

– Так вот, сам «проект» заказан и курируется главой Роснано, лично Борайсом. Кратко говоря, «проект отступник» занимается исследованиями в разработке и в селекции нового сорта людей, то есть в создание нового типа биороботов.

– Вы понимаете, о чем речь? – прерывая беседу, спросил чиновник.

– Да, да, вполне, но причем тут наш обычный институт металлов и сплавов? – пролепетала.

– Теоретически, все основные, сверхсекретные разработки и работы ведутся в концерне Роснано, но все непосредственно испытания созданного «прототипа» и научные исследования «образцов» ведутся только на территории Чернобыльской Зоны Отчуждения. Куда был направлен ваш отец, с научной экспедицией, где она пропала сейчас. Наша общая цель найти экспедицию, или что от нее осталось, но будет пара условий для вас.

– Вы меня понимаете? – снова прервав объяснение, спросил суровый чиновник.

– Я согласна на всё, чтобы найти отца! – уверенно ответила.

– Отлично, другого не ожидал ответа, – похвалил бездушный чинуша.

– Пройдемте в кабинет, там ознакомлю с вашим непосредственным заданием, заодно подпишем о неразглашение гостайны, – распахивая передо мной дверь приёмной, проговорил комитетчик.

Дверь за мной аккуратно закрылась, и беседа продолжилась за закрытыми дверями офиса, откуда сам директор тактично удалился…

Вскоре после беседы с чиновником из конторы, написала заявление о бессрочном отпуске и швырнула на стол заму отца.

Не глядя и не оборачиваясь, побежала собираться в дальний путь.

Зайдя в первую попавшуюся парикмахерскую, попросила постричь покороче и перекрасить в какой нибудь другой цвет, например, посмотрев на мастера парикмахершу, как у вас в рыжий цвет.

Лежал в кармане билет на ближайшей поезд, выданный мне сотрудником «конторы» к условленному месту, где должны встретить его подчиненные агенты. Потом провести дальше, в гиблую и пропащую Зону Отчуждения.

… – Ладно, разберёмся. А меня, как ты знаешь, Джоник, то есть Женька, Евгений, – поправился. Джоник – с бурной, хулиганской молодости.

Тогда учился в ПТУ. Кругом расцвели видеосалоны, где крутили сутками американские фильмы боевики. И пошла мода на все заграничное: джоны, майклы, сэмы. Прозвище Джоник так и прилипло, потом в армейке, в «спецухе» позывной, да и здесь за периметром Зоны осталось.

Благо мой крестник в Зоне, проницательный сталкер Голландец не стал слишком мудрить и оставил как есть, то есть Джоника.

Знакомство повторное и краткое, снова на бегу, состоялось.

Сейчас не до долгих разговоров, впереди много задач, которые надо решать по мере поступления.

Подбирая легкий пластмассовый «sig», он упавший валялся неподалеку от нас, спросил, кивнув на стену каньона:

– А где так лазить то научилась? Явно не в институте благородных девиц!

Анна засмеялась, тряхнув рыжими короткими волосами, которые освободившись из-под шлема красиво рассыпались по воротнику комбеза:

– Нет, конечно, так с юности, занималась в спортивной секции по альпинизму. А потом тренинги всякие, соревнования различные.

Сборы в Крыму почти каждый год. И там прошла: «Шаан—Кая: стрелу 5б», «Куба—Кая: Марсала 5а», «Малый Кильсе—Бурун: скальная хирургия 6а».

Да так, ещё лазила по мелочи, – с гордостью добавила Анна.

Я присвистнул от удивления!

5а/б – это очень сложные маршруты.

6а/б – наиболее сложные маршруты, которые проходятся на самом пределе человеческих возможностей.

Это вам не мелочь тырить по карманам, как говорил наш старлей в армейке. Вот оно что, Михалыч.

Конечно, я знал эти маршруты, каждый сезон «воронов» отправляли в Крым на сборы—тренировки, на условия максимально приближенные к реальной боевой, так сказать. Немало там мне пришлось попотеть от страха, вися на «карнизе» маршрута «сокол 5б», практически без ничего. Вся «снаряга» случайно упала вниз и…

Я чуть не поседел от всего ужаса, что пережил там.

Да, даже для меня, мужика «контрабаса», маршруты были очень сложными, я тряхнул головой, отгоняя невеселые воспоминания о сборах.

– Ну что, можешь идти? Давай помогу что ли, – без всяких предисловий и ухаживаний, взял девушку под мышки, помогая ей встать на ноги.

Анна подобрала шлем, прихрамывая после падения, опираясь на меня шагала рядом, позвякивая карабинами.

Мы шли к группе сгрудившихся после стычки с мутантами, остальных сталкеров, расположившихся возле небольшого валуна.

По мере того как мы приближались, болтовня команды стихала.

Мужики оторопело, широко раскрыв глаза и рты, смотрели на Анну, наверно находясь в таком же шоке и в легком трансе, как недавно я!

– Что замерли, бабу живую не видали никогда что ли?! – грубо, приводя в чувство, прикрикнул на них.

– Так. За работу. Крест определись по маршруту, и по Выбросу!

– Борода, раздать всем патроны и довольствие! – командовал споро.

А бедный Михей, покрасневший за пошляцкие байки, копошился, кряхтя от боли и стыда, пытаясь, что-то сделать с ранами на руке и на ноге!

– Ну-ка, дай гляну, – сказал, доставая навороченную аптечку.

Подсев к Михею, вскрыл ножом штанину, рукав, и что он там успел уже налепить на раны.

Раны не очень серьезные: шипы на клешнях мутантов рассекли кожу до мяса мышц.

«Ничего, жить будет», – подумал.

Из аптечки извлек несколько заправленных лекарством одноразовых шприцев и пузырек с «жидкой кожей».

Всадил по два укола на каждую рану, один заживляющий, другой обеззараживающей. Так по инструкции надо делать.

Открыл пузырек и полил «жидкой кожей» раны.

«Жидкая кожа» – лечебный клей, ускоряет заживление ран.

Так! То что дохтор прописал!

– До свадьбы заживет, – пошутил над засмущавшимся Михеем, кинув ему рулончик лейкопластыря, остальное пусть сам.

– Точку нашел, маршрут готов, Выброс через полчаса, – отозвался Крест, тыкая пальцем КПК.

Борода, молчаливый как слон, разложил по долям наш «нз».

Перышки почистили и погнали в путь, поговорка незабвенного старлея. Все дружно засуетились, сбрасывая с себя, ненужное более, альпинистское снаряжение в кучу, молча укладывая припасы в рюкзаки, патроны и магазины в разгрузку.

За рваный комбез Михея и малый запас боекомплектов, не беспокоился; нас ждал груз с полным «фаршем» всего, от «А» до «Я».

А вот скоро выброс, это уже опасно для нас.

Выброс в Зоне стихийное природное явление.

Такой всеобщий смерч на всём пространстве с полным набором смертельных излучений: пси, радиация, электромагнитных волн и еще много чего опасного, для всего живого.

Спасение от него, только в так называемых убежищах: пещерах, подвалах, лежках, схронах. Короче говоря, укрытий.

Попав под выброс на открытом месте, человек даже пусть полностью одетый в «севу», под действием всяких излучений в течение двух дней, мутировал, превращаясь в зомби.

«Сева»» – спецкостюм ученых, предназначен для работы в особо тяжелых аномальных условиях. Изготовлен костюм с применением вставок свинца, берилла, титана.

Полностью герметичный, автономное воздухопитание.

Выбросы происходят в разное время, но с завидным постоянством. Мутанты, звери—мутанты, приближение выброса чувствуют заранее.

Они или прятались в убежища или перли напролом на заборы Периметра, где и гибли под стволами бравых вояк. Нас же, сталкеров предупреждали о выбросах местные ученые. Скидывая в сталкерскую сеть, сообщения с предупреждениями и остатке времени до Выброса.

Зона странное место: здесь не водились птицы, ни больших, ни малых, не было зимы, снега, морозов, да много странностей у этого места на Земле.

– Выдвигаемся: я впереди, Крест замыкает! – распорядился, и мы цепочкой след в след, индейской колонной, трусцой побежали, ускоренным шагом, ища хоть какое нибудь укрытие от приближающегося выброса. На ходу, в движение группы, посматривал в нагрудный бинокль. Стоп. Мелькнула в окулярах бинокля, темная тень расщелины, на другой стороне каньона. Небольшой крюк, но подойдет за неимением лучшего варианта. Махнув рукой, показывая направление нового движения, я начал прокладывать путь к спасению, предупреждая и обходя встречные аномалии, в основном «электры». Благо с собой имелся детектор аномалий, который нёс в руке, сканируя пространство перед собой.

Расщелиной оказалась небольшая пещерка, углубленная вниз, подоспевший отряд с облегчением устраивался и располагался в глубине пещеры. И вовремя, уже начиналось светопреставление.

Выброс разразился серией росчерков на небе, сверкающими клубками молний, тысячами фейерверков запущенных в воздух, всех цветов в радуги, клубки свистяще тугого воздуха смерчей, крутясь, свивались, в один большой и уносились в самое сердце Зоны. Кругом разносилась канонада звуков грома, треск и взрывы разряжающихся аномалий.

Капли воды ринулись вниз как под напором, извергаясь с небес.

Само небо наливалось то красным, словно там сверху светило рубиновое солнце, то черным как флаг пиратов, то вспыхивало на мгновение ослепительно белым. Я поспешил в глубь укрытия, начинала болеть голова, виски сдавливало как невидимым обручем, но скоро должно пройти недомогание. Можно принять пару таблеток, нейролептиков «бипсизина», только с водкой они плохо совмещаются, я то рассчитывал перед сном как раз принять немного на грудь, этого народного средства.

Природная катавасия вскоре закончилась, оставив на память, возле входа в укрытие кучу снесенных водой и ветром валунов, пару стволов деревцев, вырванных с корнем, принесенных ветром вниз каньона.

Вот и дровишки на костерок подумал, махнул Кресту, советуясь с ним:

– Может быть, здесь на ночлег останемся? Всё равно скоро потемнеет.

– Почему бы нет, отдых бы нам не помешал, – согласился Крест.

Снова мы засуетились, готовясь к вечернему привалу: Михей и Борода занялись костром и дровами, Анна раскладывала по походным мискам ИРП—5. Армейский сухой паек, индивидуальный рацион питания.

Кроме разнообразной еды, в него входят мини горелка, таблетки сухого спирта, таблетки для обеззараживания воды, жевательная резинка, зубочистки, пакетик спичек, пакетики чая или кофе. Всё предусмотрено для выживания. Только презервативов нет.

Я принес воды дождевой в чайнике, намериваясь приготовить чай.

Между делами, кратко представил Анну мужикам, рассчитывая, что она потом сама расскажет; кто она и зачем здесь появилась в Зоне.

Вскоре костерок горел, давая тепло и свет, который освещал небольшую пещерку. Подвешенный над огнем чайник кипятился, медленно сгущались сумерки на выходе, слышался вой и звуки далеких мутантов Зоны. Романтика.

– Что, командир, по чуть—чуть, для профилактики? – заводила Михей, ловко сковырнув пробку на бутылке «сталкеровки», разливал на всех в поднесенные чашки, предлагая также Анне.

Я сам сторонник сухого закона в переходах и рейдах, предпочитая больше набрать оружия, патронов, припасов.

Да реакция и скорость не та будет, а значит, после веселой ночевки можно будет не проснутся, погибнув от рук какого нибудь случайно заблудшего зомби или снорка. Но здесь нас много, и не повредить пару глотков для настроения. Я хлебнул теплую жидкость из чашки, чувствуя, как тепло расходится внутри по венам, наступало время расспросов, ведь водка развязывает язык.

– Анна, присаживайся к нам поближе, не укусим чай, рассказывай, что ты за такая птица, каким ветром залетела сюда? – начал расспрашивать, суровый Крест. Анна, неумело выпив и закашлявшись после порции водки, принялась нам рассказывать, что она Анна Арбалевская, дочь одного ученого, Петра Владимировича Арбалевского.

Работающий в институте металлов и сплавов, из которого направили в командировку с научной экспедицией сюда в Зону. После того как эта экспедиция перестала выходить на связь она, бросив все дела, попросила старых знакомых отца, отправить её вместе с поисковым отрядом, то есть с нами.

… – И должна его найти, живого или мертвого, чтобы ни случилась! – сжимая кулачки Анна, едва не ревела, сдерживая слезы на глазах.

Слушая рассказ Анны, незаметно кивнул Кресту, показав на свой «наладонник». Крест понял, достал КПК и принялся рыться в нем, отправляя сообщение.

У Креста есть хороший знакомый, кореш ученый, хакер Юрка Яндекс с Янтаря, который частенько нас выручал различной информацией.

Вот сейчас, с помощью его, легко пробьем человечка, как говориться.

Крест, минут через пять, подошел:

– На Джоник, глянь, полюбуйся какие виды.

Протягивая включенный КПК, с таким видом, как будто он дает посмотреть «веселые» картинки.

– Давай, заценим, – решив подыграть ему, беря КПК.

Пролистнув и прочитав страницу сообщения собранной информации, я вернул КПК.

Крест вопросительно посмотрел, как спрашивая – что скажешь?

Пожал плечами, как отвечая – дескать, я сам без понятия.

Да, всё сходилось: Петр Владимирович Арбалевский, действительно есть такой ученый, работает в НИИ металлов и сплавов, отправлен в командировку, пропал без вестей неделю назад вместе с научной экспедицией, жена умерла двадцать лет назад, осталась дочь от брака.

Я призадумался. Тренированное чутье не давало покоя: было не так все просто, как выглядело на первый взгляд. Обычный московский НИИ, простой ученый доктор наук, дочка тут нарисовалась.

Не спеша съел питательный рацион, запил его крепким чаем, и меня вконец разморило от тепла и еды.

Вяло сказал Кресту распорядиться насчет дозора кто будет первым и далее, поплелся в разложенный походный спальник, укладываясь и заворачиваясь.

Слушая вполуха трепотню команды, и прикрыв глаза, вспоминал, как начиналась история…

«Предисловие. Как всё начиналось

За несколько дней до всех событий»

Я сидел в утреннем, придорожном кафе, расположенным на автомобильной трассе Воронеж—Чернигов—Кирова.

В кафешке не переставая звучала музыка и песни Ирины Круг, звонко и громко из динамиков музыкального центра, нагоняя тоску и печаль на мою душу. Сидя за столиком пил горячий крепкий кофе, сваренный бездушной заграничной кофемашиной, который подносила белокурая девушка официантка.

Потреблял коричневое пойло, гордо именуемое кофе «капуччино», маленькими чашками, коротая тяжкое ожидание, чтобы немного взбодриться после бессонной ночи.

Я просто ждал…

Вчера я был, в так называемой, увольнительной.

Военные, которые стояли на блокпосту возле Кордона, меня всегда без слов пропускали. Правда, за маленькие презенты, я то с ними дружбу не водил, иногда оказывая небольшие услуги военному начальству, встретить—провести. Тамошний главный, полковник Калязин, строго настрого приказал воякам меня не трогать и пропускать меня, когда я пожелаю. Я же просто хотел немного развеяться и просадить некоторую сумму денег. Зона до чёртиков в печенках сидела.

И ночью в воронежском ночном клубе «Пятаке», я познакомился с одной очаровательной девушкой Милой из городка Славутич.

А клуб вчерашний был так себе, мягко говоря, не очень понравился.

Вот помню, был один клуб, который обосновался прямо на территории обанкротившегося завода. Он так и назывался «Завклуб», где я там нализался в стельку, и меня выводили подземными, плохо освещенными, заводскими коридорами, на выход, через заводскую проходную.

Когда выходил на улицу, так прямо и неожиданно, ко мне подкатили родные менты, под козырек.

Что такое гражданин, нарушаем общественный порядок, протокол, всё как обычно. Я сам «пепс» уже был к тому времени.

Им говорю внятно, как мне казалось, что я свой, меня не надо трогать.

Потом по привычке своей «вороновской», обезоружил мента.

Заломил хитрым приемом кисть наглому, хамоватому сержанту, с табельным «пм», которым он начальственно, тыкал мне в лицо, объясняя кто я такой и где мое сейчас место.

Пальба, стрельба в воздух, всё такое.

Весело особенно стало, когда на газели «СОБР» подкатил.

Целая спец. операция, против маленького Джоника.

Когда стало не до шуток, выкинул «пм» пустой, лег на мокрый холодный асфальт, сложив руки на затылок!