Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник

– Ну да куда же еще податься парню которому нигде не рады, только в мертвое село.

Он собрался, решив осмотреться перед дальнейшей дорогой и еще раз прокатится по городу. Увиденное не обрадовало его, теперь все понятно почему ему здесь тоже не рады. В городе было слишком много детей Ночи и его в любой момент могли опознать и … прогнать. Дурная слава о Никите бежала впереди него, ему казалось, что все смотрят на него с осуждением. упреком и ждут от него чего -то. Если его здесь узнают, что за гость к ним пожаловал, как и произошло в гостинице, то жизни не дадут. Сибиряки народ гордый и со своими понятиями о чести, а уж если Никите не дали жить в Москве, где всем друг на друга плевать, то тут …. Он покрутился по городу осмотрелся, суток в Красноярске хватило ему на впечатления, больше всего боялся если уж ему придётся задержаться, то лучше не нужно никому попадаться на глаза, он устал от унижений и гонений. … И он поехал в Михайловку в заброшенное людьми село которое находилось всего в ста километрах от Красноярска, но попасть в него было сложно,– дороги здесь были обозначены на карте только условными линиями или пунктиром. Нет дороги, а есть направление. Вот он и искал место где можно спрятаться, отсидеться или же просто сдохнуть, его устраивал любой вариант. Он устал от бесконечной дороги и хотел осесть хоть где. Даже если в том селе живут бомжи, то им до Никиты дела нет, решил он для себя. Было бы теплее можно было уйти в лес дикарем, но он в его состоянии долго там не протянет. Он рассудил деваться ему некуда, а там наверняка найдется заброшенный дом. Если ему повезет, то он подремонтирует дом и как ни будь протянет до тепла, а что будет дальше уже не важно. Каких-то конкретных планов на будущее у него не было, он как раненый зверь искал угол потемнее забиться и отлежаться. После яркой природы средней полосы здесь было как-то совсем все по-другому, пока Никита ехал в сторону Михайловки все удивлялся окрестностям … и слов ему не хватало описать разницу, но он и не поэт. Здесь природа не яркая, но какая то величавая, что ли … может более суровая, Никита никак не мог разобраться со своими ощущениями. Никиту смущал резкий контраст в погоде, здесь то уже была зима и он не понимал, когда и где он проехал ту грань что отделяла среднюю полосу и Сибирь. Там, где он жил и откуда ехал было еще тепло и зелено, тут уже голые деревья и снег и ему и –за этого казалось, что он ехал очень долго. Красноярск ему понравился, было что такое в этом старинном городе, что цепляло его за душу и уезжать ему куда в глушь не хотелось. Жаль, что он не смог спокойно осмотреть город и остаться здесь пожить хоть на какое-то время. Никита остановил машину решив перед отъездом полюбовался на реку и попрощаться с городом, достал монетку и загадал желание. Могучая река неторопливо несла свои тяжелые воды, напоминая людям о том, что их жизнь быстротечна и бессмысленная. Огромные просторы вокруг, незнакомый запах навевающий мысли о свободе, бунтарстве и о том, что он крохотная мошка без роду и племени. Никита размахнулся забросил монету в воду и сев в машину решительно вырулил на дорогу в сторону неведомой Михайловки. Мысли давили, пугали, – куда же он едет, будет ли там в Михайловке возможность жить или он просто погибнет на этих бескрайних сибирских просторах. Свернув с главной дороги в райцентр Никита совсем приуныл, как-то здесь было тускло, плохо и даже безнадежно вокруг. Плохая дорога, серые дома, грязь везде, редкие хмурые прохожие бросающие на его машину равнодушные уставшие взгляды. Тоска сжала сердце и ему показалось вот если вдруг закончится топливо в баке, то он замерзнет в своей машине, кому он здесь нужен, и никто его не знает и даже не подойдет к нему что бы оказать помощь если он будет умирать. Дорога от села к селу становилось хуже, да и сами деревушки становились все более печальными и все больше похожими на заброшенные, много пустых домов в округе пялились на дорогу забитыми окнами. Никита подавил в себе желание попробовать остаться здесь пока еще попадаются нормальные люди. Ведь наверняка ему можно будет занять какой-то дом и попробовать здесь устроится, но вспомнив что сам ткнул пальцем в эту неведомую Михайловку решил не искушать судьбу, а просто подчинится ей. Никите повезло морозы по ночам были уже крепкими, а снега мало, и машина шла довольно ровно на укатанной промерзшей дороге.

…А, весной здесь, наверное, и не проехать, вот уж точно глухомань,– думал он уже близко подъезжая к Михайловке. Хорошо, что он еще в дороге накупил продуктов с запасом и всяких нужных вещей для выживания плотно забив ими машину и рассудив, что если найдет жилище, то какое-то время ему нужно чем-то питаться. Осталось только надеяться, что все что он набрал пригодится и хоть здесь он найдет какой-то покой. Двигался пока как не странно Никита без проблем, пользуясь навигатором. По навигатору да дорожным указателям он доехал до крохотной жилой деревушки перед Михайловкой. Да и там на его вопрос как проехать в Михайловку ему просто махнул рукой побитый жизнью абориген куда то спешащий по своим делам указав направление в сторону уже почти заросшей разбитой дороги. Никита переживая за машину осторожно выехал на эту «дорогу» которая и вывела его к брошенному селу размышляя почему абориген не удивился что кто-то едет в мертвое село. Значит там живут люди. Въехав на пригорок перед селом Никита огляделся,– м-да все здесь выглядит печальненько и это место выглядит давно заброшенным. Перед ним сверху предстали полусгнившие крыши черных покосившихся домов, выглядывающие и-за деревьев и кустов которые захватили это село уже давно. До снега или в слякоть он бы тут не проехал, но вот хоть здесь вроде как повезло, и он без приключений приехал куда его привела судьба, только вот можно ли здесь жить? Село считалось заброшенным уже давно, еще при советской власти и уже бывшие улицы все проросли деревами, постепенно сливаясь с наступающим на него лесом. Никита пригляделся так то центральная улица еще угадывалась и была явно заселена, не вся конечно, но в нескольких домах, разбросанных по ней явно жили живые люди. Дома вроде стояли неухоженные, черные, как и во всем селе, но были заметно целей и из труб тянулся слабый дымок от печей, а между ними тянулись во все стороны натоптанные дорожки. Никита насчитал больше десяти дымящихся труб. Люди, которые здесь жили старались не привлекать к себе внимания, ограды всех домов выглядели заброшенными. Рядом с целыми домами было много уже завалившихся срубов, напоминавших кучи строительного мусора,– и почему их на дрова то не разобрали,– удивился Никита про себя. Он съехал с пригорка и направил машину в село, стараясь ехать очень медленно что бы успеть все рассмотреть. В самом начале села стояли два дома, вполне себе ухоженные и выбивающиеся из общей картины внешнем видом. У каждого дома поленницы дров на виду полнехонькие, чистые стекла в окнах. Дома связаны одной оградой, целенькой и покрашенной явно этим летом, да и просторный двор выметен и вычищен, а вот дыма из труб нет, но это и не значит ничего, хозяев может просто нет дома. Явно за этими домами следят и значит подъезжать к ним не нужно, а что там дальше по дороге? Когда люди бросают деревню дома разрушаются быстро превращаясь в неопрятные серые кучи трухи, а тут как-то на первый взгляд село … почти живое, только совсем затерянное в глуши или странное, он никак не мог понять, что здесь не так. Никита понял, что его смущало, село официально было заброшенным, а выглядело оно местами лучше деревушек через которые он проезжал, здесь как будто люди старались спрятаться от всего мира. … И все же Никите с первого взгляда здесь понравилось, и он с сожалением подумал, что будет жаль если его и отсюда погонят. Он прислушался к своим ощущениям, его сюда тянуло это точно, он как будто знал это место раньше, забыл и вот после долгих лет вернулся домой. Никита даже головой потряс от нахлынувших на него новых впечатлениях. К тому же он сразу заметил над селом полог тьмы видимый только ему, может именно это и влечет его сюда. Когда он въехал и огляделся ему показалось на секунду что его тут ждут, и он тут нужен. Старые дома вроде как глянули на него с одобрением обещая тишину и покой. Тишина здесь особая. Никита заглушив машину как-то сразу даже оглох от этой тишины, только тихий скрип деревьев и домов и все и то эти звуки нужно еще услышать, он то умел. Даже в последней живой деревушке которую он проезжал слышался гул состоящих из разных звуков, то проезжали редкие машины, скотина блеяла – мычала, куры кудахтали, доносились со всех сторон звуки бормотания телевизоров, гудение проводов вливалось отдельной нотой, а тут в заброшенном селе просто ветер что-то шепчет качая деревья.

Жители Михайловки оказались нелюбопытными и на шум приехавшей машины никто из них не вышел на улицу и даже никто не поинтересовался кого ж там на ночь то принесло. Никита пока ехал сюда несколько раз спрашивал про Михайловку прохожих по дороге и узнал, что вроде здесь доживают свой век несколько одиноких стариков. Пару раз почему-то его приняли за парня который ищет своих родных, – брошенных стариков то нынче много. Еще говорили Никите что здесь возможно живут беглые от разных неприятностей бывшие городские люди. Никита решил, что нужно ему у кого ни будь здесь узнать, спросить разрешения на проживание в селе. Он подъехал к первому дому, стоящему наособицу на единственной жилой улице из трубы которого тянулся дым и значит точно в нем был хозяин. Дом стоял как специально для справок всем, кто въезжает в село выпирая немного фасадом на единственную дорогу и обойти или объехать его было невозможно. Как только Никита остановил машину у крыльца, то тут же, как по взмаху волшебной палочки, дверь дома заскрипела отворяясь.

На крыльцо тут же опасливо выглянул древний старец, да поинтересовался, – что ему Никите здесь надо.

– Пожить хочу, не подскажете есть ли здесь дом, в котором жить можно,– спросил Никита.

– Проблемы от тебя будут,– поинтересовался старик сердито, его не удивила дорогая машина Никиты, всяких людей он уже повидал на своем веку и знал богатые люди тоже иногда прячутся в глуши и бывают в бегах.

– Нет,– твердо ответил Никита,– я просто хочу пожить один без людей, скажем так у меня кой какие проблемы … не с законом и … нет своего жилья.

– Старик захихикал,– да здесь все такие одинокие, а вот что с тобой делать и куда тебя поселить то,– задумался он хитренько поглядывая на Никиту.

Никита намек понял и подал старику гостинец универсальный состоящий из бутылки водки, пару разных пачек печений, пакета конфет, пары банок тушенки, да еще чего по мелочи типа сникерсов. Никита понимал, старик не просто так интересуется и от него многое здесь зависит, так уж жизнь устроена даже в заброшенном селе и заранее приготовил весьма объемный пакет. Старику подношение и обращение Никиты понравилось, и он тут же сменил гнев на милость заулыбался и задумался.

– Ну дом, то есть, вот здесь проедешь … прямо до конца улицы, там дальше поворот и по нему до конца. – Там и стоит дом почти хороший и печка в ем исправна и стекла почти все есть и соседей у тебя не будет точно,– обрадованно затараторил повеселевший дед. – Руки есть подделаешь, да приживешься, нет, так и говорить ни о чем, только торопись и … в другие дома не лезь. – Там уединённо, как и хочешь и в лес сразу же за домом тропка есть … и к реке совсем рядом спуск.

Старик получив подарок улыбался Никите как родному, – я это, дядькой Мефодием зовусь, так меня кличут запомни да если что заходи, только паря я тебя сразу предупреждаю у нас тут нечистая сила шалит, имей в виду.

Никита удивленно посмотрел на старика пытаясь понять, что за нечистая сила может шалить в этой глуши. Старик заметив взгляд Никиты подбоченился и произнес важно.

– Веришь, не веришь, а предупредить я тебя должон обязательно, чтоб потом без претензий, а чертовщина тут настоящая завелась … старайся после заката не выходить, опасно.

Никита деду сразу поверил, когда селение покидают люди в нем обязательно заводиться нечистая сила, да и почувствовал он уже в селе темноту, только вот не думал, что его так сразу напрямую предупреждать будут, значить тут дело совсем плохо. Деду он говорить этого понятно не стал, а только помотал головой что все он понял. В дороге он устал сильно, растрясло все его болячки на плохой дороге. Пока двигался к цели держался, а как о жилье договорился, то усталость сразу взяла его за горло, а ему еще на ночёвку устроится нужно и … обезопасится на новом месте.

– А, совсем забыл старый пень,– вскрикнул дед поняв, что Никита вымотан и торопится,– подожди еще минутку, ключ от замка дам. – Поликарпыч то, когда уезжал просил наведываться да приглядывать за домом, сам он уж помер как пару лет назад, родных у него нет, так что живи в доме как в своем.

Старик скрылся в своей избушке чем-то долго там гремел, звенел и наконец вытащил Никите ключ.

Никита поблагодарил старика, обещал зайти в гости как устроиться и поехал, осторожно объезжая кусты и колдобины. Уже темнело, последние дни осени по календарю, а здесь в Сибири так уже и зима, самая настоящая, без оттепелей и потепления как в средней полосе. Никита поехал по описанию старика и уперся в одиноко стоящий большой бревенчатый дом. Выглядел дом снаружи так вполне себе целым, высоким, крепким и даже забор хорошо сохранился. На калитке во двор замка не было, а кривые ворота были закрыты почерневшей от времени жердей. Никита вошел во двор, огляделся, осторожно вытащил жердь с трудом смог открыть тяжелые воротины и загнал машину во двор. Обратно закрыть ворота хоть и с трудом, но тоже получилось, нужно срочно подремонтировать их и нормально все будет,– решил он для себя, – ими давно не пользовались. Никита поймал себя на чувстве что приехал в свой старый дом который его долго ждал и сейчас оглядывался совсем по-хозяйски, думая сразу же о том, что в первую очередь нужно сделать здесь, а что и переделать. Даже засмеялся над собой, вот ведь жизнь такая смешная штука, он приехал в заброшенное село и радуется, что ему позволили жить в старой развалюхе. Никита оглядел покосившиеся крыльцо которое венчало округлая крыша, покрытая ржавым железным листом, низенькая щелястая дверь с амбарным замком ждала, когда он откроет ее. Видно, что старик приглядывал за усадьбой, дом не выглядел заброшенным, скорее неухоженным,– но это я быстро поправлю,– решил Никита. Может даже старик сюда пускал постояльцев на время,– продолжал размышлять Никита,– дом выделяется от остальных своим бравым видом и двор относительно чистый. С крыльца вход в небольшую холодную терраску затем дверь в дом. Никита пару минут повозился с древним замком, ключ шел туго, -замок тоже нужно смазать пока он не купит другой. Дверь в дом тоже была низенькая, но поосновательнее из толстых досок и без щелей,– хотя утеплить и надо ее будет,– подумал Никита отворяя дверь с заметной натугой и скрипом. – И смазать петли тоже,– добавил он себе еще одну зарубку на память.

Никита знал, что в селе нет электричества и купил еще по дороге несколько упаковок дешевых свечей и сейчас сразу же прихватил их с собой в дом. Если на улице еще что-то было видно, то дом его встретил кромешной тьмой. Войдя осторожно и боясь споткнутся о что-либо в темноте Никита сразу же зажег одну свечу и только тогда огляделся. Пристроил свечу на криво стоящий стол выплывший из темноты навстречу ему. Не торопясь он зажег еще пару свечей, чтобы оглядеть дом.

– М-да,– не думал он что ему придется когда-либо жить в таком жилище, но это всяко лучше, чем ночевать на улице. – К тому же как уберусь в доме, будет намного лучше, – мысленно утешал себя Никита оглядывая комнату и морщась от нежилого запаха пыли и запустения, сырости и какой-то безнадеги. – Да, безнадега тоже имеет свой запах, и она с ним теперь надолго,– снова промелькнуло в голове у него.

В доме была всего одна просторная комната. Громоздкая печь посередине сильно уменьшала пространство, топчан за печью обозначал закуток спальни, у входа в дом алюминиевый пошарпанный рукомойник вполне себе целый на вид и под ним даже ведро помойное сохранилось. В доме очень грязно, пыль на полу и подоконниках толстым ковром, стекла в окнах сто лет не мытые мутные, но хоть целые, почти, некоторые в трещинах. Никита облегченно вздохнул увидев главное, что крыша и полы целые и печка тоже рабочая. В доме казалось холодней чем на улице и тянуло сыростью, так всегда бывает в домах в которых долго никто не живет. Никита с тоской глянул на печь нужно ее протопить, да скорее. Его знобило уже давно, долгая дорога вымотала и хотелось спать, но прежде нужно было навести хоть какой-то порядок, иначе здесь и ночевать невозможно. Ему бы по уму отлежаться в тепле несколько дней, но вот беда времени у него как раз и нет. Нужно срочно обживать дом и делать запас на зиму как сурку и осмотреться здесь в селе, понять, как здесь люди выживают, чем занимаются. Никита похвалил себя что додумался купить в Красноярске несколько ведер, пару эмалированных и штук пять пластмассовых, но где ему сейчас взять воду. Эх растяпа и старика то он не спросил. Вроде во дворе было что-то вроде колодца, да и дрова нужно собрать пока совсем не стемнело, и он зашевелился быстрее стараясь не обращать внимание на боль по всему искалеченному телу. Никита быстро хромая вышел во двор,– поленница была рядом с крыльцом и чудо дрова в ней были, но совсем немного. Никита быстро стал собирать что там осталось. Крыша над поленницей разрушилась и дрова были сырыми, но и выбора то у него не было. Он таскал дрова складывая их у печи, сегодня дом обязательно нужно прогреть и немного оставить чтоб хоть на завтрашнее утро на растопку что – то было, а там уж дальше пока не загадывал. Дров днем он насобирает, лес рядом и сушняка то он точно натаскает. Закончив таскать дрова, схватил чистые эмалированные ведра и пошел к обветшалому колодцу который плотно был закрыт деревянными створками. Никите с трудом и ломом из машины удалось их открыть, надо же у колодца внутри на приступке даже цепь с цинковым помятым ведром сохранились. Никита кинул в колодец ведро и пробив тонкий лед зачерпнул немного воды. Вытянул ведро и понюхал воду, вроде чистая и ничем не пахнет. Колодец то уже давно никто не чистил, но он и закрыт был, плотно. Мусор в колодец не попадал так что вроде и нормально должно быть. Главное, что в колодце вода прозрачная без запаха, а не мутная или зеленовато – болотная. Никита быстро заполнил все ведра, что у него были и перетаскал их в дом. Ночью на улице было опасно оставаться, все инстинкты охотника вопили об этом. Ведь в брошенном селе ночь время нечисти. Да и темнота над селом которую он заметил подъезжая сюда с сумерками сжималась, собиралась над живыми домами становясь осязаемой даже для обычного человеческого взгляда. Странные вещи здесь творятся, ведь Никите еще не разу не доводилось встречаться с таким проявление тьмы, и он даже не слышал о таком явлении. Конечно место это давно заброшенное, люди, живущие здесь боятся своей тени и может поэтому здесь такой разгул чертовщины. Ведь люди, живущие здесь несут на себе печать невезения, потерь, болезней и … наверняка здесь и смерти были может и насильственные о которых никому не сообщали. Никита закрыл колодец, так надо было сделать обязательно, он хоть и нервничал, торопился, но знал это необходимо. Нечисть может испортить воду, ведь все то что не прибрано в ночь они считают своей добычей, и питьевая вода как раз из этого списка. Вода была чистой, и он очень не хотел, чтобы ее испортили. Даже стоящие в доме ведра или бочки с водой обязательно держали прикрытыми в старину, что бы нечисть не плюнула, не нагадила, не испортила воду. Особенно живущие в деревнях крестьяне всегда соблюдали эти нехитрые правила, это уже современные люди не помнят и не соблюдают таких примет … оттого может и болеют часто. Никита быстро захватил несколько сумок из машины с самым необходимым и тоже ее запер. Завтра разберет все свертки и пакеты что в ней лежат, за долгую дорогу он сам уже не помнил, чего накупил по дороге. Пока ехал брал все что казалось ему нужным для выживания, но бессистемно, так же, как и свечи к примеру,– в каком-то поселке зашел в магазин, увидел их купил и радуется теперь что они ему попались на глаза. Приехать сюда с небольшим фонариком на батарейках было бы смешнее, он у него где-то в машине кстати есть. Затем забежав в дом с явным облегчением Никита запер дверь на терраску за собой. Изнутри на двери терраски был такой хороший засов из толстого куска стали. Дверь в дом так же закрывалась и на засов, и на большой, тугой, самодельный крючок. Никита как будто спрятался от чего-то страшного, сразу же легче на душе стало, когда он дверь захлопнул и запер. Ведь пока крутился во дворе было неприятное чувство что кто-то страшный наблюдает за ним и ждет момента ухватить. Теперь нужно растопить печь, хоть Никита был горожанином, но умел делать многое. Охотников учили всему в том числе и печи топить, а при необходимости простые очаги складывать из того что под руку попадется, – камни, глина, железки шли в ход на занятиях. Охотникам частенько приходилось жить в полевых условиях, к примеру, в заброшенных хижинах, в охотничьих землянках или срубах в лесах. Как только и где они не мотались в поисках своих целей, так что всяко жить приходилось и выкручиваться тоже.

– Ну да, ну да, – переживал Никита укладывая в печку дрова,– одно дело несколько дней в лесу в палатке или охотничьей избушке, а потом домой в благоустроенную квартиру или теперь здесь в глуши где даже за помощью в случае чего не обратится. Сюда в глушь даже скорая не поедет к человеку, мертвое место и ему здесь жить. Кроме того, ему ведь теперь постоянно нужно где-то добывать дрова и воду, а то иначе он просто не выживет. Это ему еще повезло, что морозов сильных нет, а вот скоро колодец замерзнет и где он воду то брать будет, но это все потом, а сейчас печь топить нужно, пока он тут не околел. Пока он быстро двигался во дворе возясь с дровами и водой да таскал все в дом вроде тепло ему было, а теперь Никиту снова морозить стало, купание в Москва – реке ему даром не прошло, и он ведь толком подлечится не успел, сразу уехал. Предупреждают только раз, а его хотели убить, если б не его закалка охотника, он бы из реки не выплыл никогда. Никиту всего аж передернуло, как только он вспомнил черную ледяную воду над головой и боль в легких горящих огнем. Никита достал из сумки топор и стал расщеплять полено на лучины. За окном уже было темно, а свет свечи мрак почти не разгонял. Холодный дом играл тенями, давил на непрошеного гостя, выгонял его, а холод и грязь вокруг давили безнадегой. Костерок из лучин вспыхнул в печи и дом тут же наполнился тяжелым сырым дымом. Никита от неожиданности глотнул дыма и натужно до боли в легких закашлялся, слезы хлынули ручьем ослепляя его.

– Ой как плохо то,– испугался Никита, – если труба забита я здесь сегодня же или замерзну, или от удушья умру,– заговорил он сам с собою, пытаясь успокоится и найти выход. Старик сказал печка точно рабочая, значит это он что-то не так делает. Никита открыл входную дверь настежь на терраску и стал торопливо осматривать печь,– вот дурень да здесь же несколько заслонок,– ругал он себя громко.

Он их все быстро по открывал и печь сразу же ровно загудела и стала ощутимо нагреваться.

– Ну, вот дело пошло,– обрадовался Никита, с потеплевшей печью сразу стало уютнее.

Одно ведро он приготовил под мойку полов. Плеснул в него воды, огляделся вокруг, тряпки с собой у него не было, а в машину за ветошью бежать было неохота и страшно. Стащил с топчана какую – то тряпку и бросив ее в ведро стал убираться в доме. Он сам еле- еле держался на ногах от усталости, но тряпкой елозил споро, а что делать,– в такой пыли даже одну ночь невозможно провести. Нашел закаменевший веник у порога, обмел паутину где увидел, протер все поверхности оставив жирные разводы. Здесь еще мыть и мыть, но сегодня необходимо хоть как-то пока грязь прибить. На полу высыхая, потянулись за тряпкой грязные дорожки, видимые даже при таком освещении, но дышать сразу стало легче и стало как-то уютней что ли, или не так ужасно. Теперь это уже был не брошенный дом, а просто пока неопрятный. Никита стал доставать из сумок привезенные вещи,– пара кастрюль, веселенький чайник, разнокалиберная пестрая посуда смотрелись инородно в грязной избе, как и новое постельное белье. Не распакованный комплект белья резал глаза яркими цветами, Никита пока его нераспечатанный бросил на серый, старый топчан накрытый каким-то тряпьем. Консервы сложил в угол, крупы на стол пока вдруг мыши объедят, а выкидывать или подъедать за ним он не мог, Никиту даже передернуло от брезгливости. Разложив все что принес Никита присел на колченогую табуретку и прислушался к дому, что-то его беспокоило. Сначала он не поверил своим ощущениям, а затем четко почувствовал, что в доме еще жив Домовой и он очень сердит на всех людей. Брошенные в старых домах хозяевами домовые умирают, мучительно, долго, а этот надо же выжил. Видимо, потому что старик присматривал за домом как за своим и тем продлял агонию Домового. Никита почувствовал, что этот домовой верой и правдой служил бывшим хозяевам, а они бросили его и за долгое время одиночества обида на всех людей заполнила его до краев.