Причина остаться

Старик слушал меня внимательно, не перебивая, но на секунду мне показалось, что он вот-вот уснет: нависшие веки то и дело опускались, как будто он слишком медленно моргал. Наконец он сказал:

– Томпсон – подлый, дурной человечишка, так что советую держаться от него подальше. Если у вас с ним и правда какие-то делишки, я это скоро выясню и, скажу прямо, ничего у нас не выйдет.

– Понимаю, – ответила я, хотя очень хотелось спросить, почему он так думает и что между ними произошло.

– Что-то в тебе есть, Эмма, так что, думаю, стоит попробовать. – И он перешел сразу к делу. – Я не люблю бобы и не переношу сладкую выпечку, а в остальном в еде непривередлив. Работы по дому не так много – только пыль протирай да полы мой, и все остальное время можешь тратить как тебе вздумается. Раз в неделю придется ездить в город за покупками и лекарствами, если тебя устраивает…

– Меня все устраивает, – поспешила заверить я, хотя перед глазами так и вертелась ухмылка Акселя, не предвещавшая ничего хорошего. – Я буду вам очень признательна.

– Ну, будет тебе. Тогда по рукам. И смотри, не донимай меня расспросами, где что лежит: я и сам не знаю. Анна покажет, или сама найдешь.

Меня удивило, что мистер Хейз так быстро согласился принять меня и даже не попросил предоставить документы, но это было мне только на руку. Мы обсудили жалованье – куда более достойное, чем в баре, хотя и скромное, в какой день недели мне хотелось бы взять выходной, какой у него распорядок дня и прочие детали.

Даже странный разговор с участием Акселя не смог испортить того радостного предвкушения, которое охватило меня при мысли, что скитания окончены хотя бы на какое-то время. Здесь меня никто не найдет. Здесь можно переждать эти два месяца. Я решила, что, если все сложится хорошо, надо будет заехать к Лидии и привезти ей коробку конфет в качестве благодарности за помощь. В конце мистер Хейз недвусмысленно намекнул, что внебрачные внуки ему не нужны (я покраснела до корней волос, осознав, что он имеет в виду), и попросил вернувшуюся Анну показать мне дом.

Она с воодушевлением принялась выполнять поручение и в первую очередь повела меня наверх, в комнату, которую можно было занять.

– Я бы попросила Акселя помочь перенести вещи, но он сегодня не в духе, – сказала она, пока я рассматривала свою новую спальню.

Это была большая мансарда под крышей – довольно уютная, если не считать толстого слоя пыли на всех поверхностях, от туалетного столика до каркаса широкой деревянной кровати. Дверь закрывалась на не самую прочную щеколду, и я решила при первой же возможности попросить разрешения сменить ее на замок.

– Ничего, у меня их не так уж и много, – ответила я, не сомневаясь, что его «не в духе» напрямую связано со мной. Плевать, что он думает обо мне. Судя по тому, что сказал его отец, ему нет особого дела до происходящего в доме.

– Он неплохой парень, – вдруг сказала Анна, словно хотела оправдать Акселя в моих глазах. – Просто у них сейчас тяжелые времена.

«Поэтому он проводит ночи за игрой в покер, бросив больного отца на попечение соседки», – подумала я. Меньше всего Аксель был похож на «неплохого парня» – скорее на эгоистичного и своенравного мальчишку.

На мансарду вела отдельная шаткая лесенка со второго этажа, все двери на котором, кроме душевой, были заперты: спальни Хейзов и вторая ванная располагались на первом. Это было очень кстати – меньше работы.

– Тут спальня Эдварда. – Анна указала на ближайшую к гостиной открытую дверь, когда мы спустились. В этой комнате было темно, и оттуда пахло лекарствами, как из больничной палаты. – А та – Акселя. Не думаю, что он позволит тебе заходить туда.

Дверь в спальню Акселя была в самом конце коридора. На ней разве что не висела табличка с надписью «выметайся».

После этого Анна провела мне короткую экскурсию по кухне, показала, где лежит бытовая химия, посуда и всякие хозяйственные мелочи. Кухня, на удивление, была чистой, хотя я ожидала, что работы будет непочатый край. На холодильнике висел график приема лекарств мистера Хейза – это был довольно внушительный список.

Когда мы вышли из дома, я тихо спросила, чем именно болен мистер Хейз.

– Рассеянный склероз, – вздохнув, сказала миссис Грин; я попыталась вспомнить, что вообще слышала об этой болезни. Кажется, ничего конкретного, кроме того, что она неизлечима. – Пока еще не худшая стадия, хотя он сильно страдает. Скорее психологически – оттого, что не может работать как прежде, ходить, плохо видит. И у него проблемы со слухом. Если ты рядом, голос можно не повышать, но с пяти ярдов он тебя не услышит. Я купила бо́льшую часть их земли, остался лишь клочок в самом начале поля. – Она повела подбородком в сторону грядок, засеянных кукурузой, но я не увидела никаких границ участков. – С тех пор как сбежала его жена, мать Акселя, все стало куда хуже.

Сбежала. Я почему-то решила, что если и была «миссис Хейз», то она умерла. Мне вдруг стало жаль и мистера Хейза, и Акселя.

– А Аксель? Сколько ему?

– Минуло двадцать два в марте.

В прошлой жизни я непременно полезла бы в интернет, чтобы узнать о совместимости наших знаков зодиака. Не в романтическом плане, конечно, – просто посмотреть, насколько велик шанс, что мы уживемся под одной крышей.

– Он бросил колледж, чтобы ухаживать за отцом, когда началось обострение болезни, – пояснила Анна, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что он может услышать нас. – Эдвард давно болеет, но на первой стадии болезнь почти не проявляла себя. Сейчас он в ремиссии, но со склерозом не угадаешь, в какой момент случится рецидив.

Я задумалась над тем, какова же болезнь в худшем ее проявлении, если столь сильный тремор считается ремиссией.

– Если ему вдруг станет хуже, звони мне. Акселя может не оказаться дома, и я помогу отвезти Эдварда в больницу.

– Поняла, – кивнула я, надеясь, что такой ситуации не случится.

Мы пересекли лужайку и дошли до деревянной постройки – крытого хлева или чего-то в этом роде.

– За лошадьми ухаживает Акс, – сказала она, кивнув в сторону двух гнедых, стоявших в стойле. – Они иногда выезжают в летний лагерь неподалеку, катают детей. Для работы на земле мы нанимаем рабочих, тут тебе не о чем беспокоиться; куры мои. А вот и кролики.

Несколько пушистых белых комочков скакали по клеткам и с любопытством принюхивались, просунув розовые носы через прутья.

– Какие милые, – едва не взвизгнула я от восторга. – Можно?

После одобрительного кивка я открыла клетку и достала одного крольчонка. Он барахтался у меня в руках и норовил выскользнуть.

– Не советую к ним привязываться, – сказала она, поняв почему, я только крепче прижала к себе пушистое дрожащее тельце.

Этот пункт работы на ферме мог стать одним из самых неприятных. Надеюсь, мне никогда не доведется увидеть, что с ними делают.

– Там еще несколько клеток. – Она указала направление.

После объяснения, как и чем нужно кормить кроликов, как часто менять воду и чистить клетки, Анна повела меня за дом, где располагался небольшой огород для личного пользования хозяев.

– Сегодня я принесу вам мою фирменную лазанью, Эдвард очень просил, – сказала она. – Так что можешь не беспокоиться об ужине и заняться обустройством своей комнаты. Приходи ко мне потом на чай, посплетничаем. – Миссис Грин хихикнула, совсем как девчонка. – Общество мужчин жутко утомляет. Мои сыновья не часто меня навещают, но и они порядком поднадоели за этот месяц. Как-то я привыкла быть одна, да и в город выбираюсь, потом сплетен хватает на полгода вперед. И кстати, напомни мне дать тебе резиновые сапоги. Сейчас начинается сезон дождей, они тебе пригодятся.

Она рассказала мне, что родилась и выросла в этом самом маленьком белом доме с голубыми ставнями, что с детства дружила с мистером Хейзом, что овдовела десять лет назад и что один ее сын учится в престижном университете на юриста, а другой – в военном училище.

Миссис Грин оказалась очень словоохотливой женщиной, и я слушала ее с большим интересом, хотя мысли мои крутились преимущественно вокруг семьи Хейзов. Мне очень хотелось спросить, почему здесь так не любят Томпсона, но я решила отложить этот разговор на другой раз.

Мы сердечно распрощались, и она снова напомнила, что я могу звонить или заходить к ней в гости в любое время.

– Эмма! – позвал меня мистер Хейз. – Тебе все показали?

– Да.

– Славно. Сделай мне лимонад.

Его повелительный тон нисколько меня не смутил, и от чувства благодарности за то, что он дал мне шанс, я готова была сделать хоть сто галлонов лимонада и с утра до ночи начищать кроличьи клетки. До сих пор пребывая в радостном возбуждении от мысли, что все наконец стало налаживаться, я пошла на кухню.

В кухонной кладовке обнаружился такой запас цитрусов, что хватило бы для победы над цингой для целой армии. Мама в прежние времена часто делала лимонад и вообще с раннего детства учила меня готовить, так что в своих кулинарных способностях я не сомневалась.

Вспомнив, что видела за домом кусты мяты, я вышла на улицу. Солнце припекало, словно никакого дождя и в помине не было. От духоты я вмиг вспотела и решила при первой же возможности отправиться в душ. Может быть, позже получится спуститься к реке, посмотреть, как там? Я чуть не вскрикнула от испуга, потому что, перебирая в руках веточки ароматной перечной мяты, не заметила Акселя, поджидавшего меня на кухне.

Он стоял у столешницы, на которой были разложены лимоны, разделочная доска и нож, закрывая ее собой, словно во что бы то ни стало решил не допустить меня до них.

– Что ты делаешь? – спросил он так, будто я начала танцевать перед ним чечетку и напевать гимн.

– Лимонад, – ответила я.

Стоя на пороге кухни и с вызовом глядя ему в глаза, я гадала, не способен ли он на какую-нибудь подлость. Что-то мне подсказывало, что способен.

– Что ты делаешь здесь? – По ударению на последнем слове я поняла, что избежать вопросов не удастся.

– Я, кажется, говорила, что искала работу. С баром не задалось, но, по удачному стечению обстоятельств, выяснилось, что мы с твоим отцом можем быть полезны друг другу.

В голове бешено запульсировало сомнение, не прозвучала ли эта фраза несколько двусмысленно. Я, кажется, неплохо справлялась с ролью уверенной в себе девушки, которой нечего скрывать, хотя внутри у меня все сжалось от напряжения.

Аксель хмыкнул и отвел взгляд первым. Он успел надеть майку – слава богу! Слишком сложно спорить с обладателем такого тела, пусть он и полный кретин. Однако он стоял, поигрывая бицепсами, словно демонстрируя свою силу. От этого зрелища мне было смешно.

– Мне здесь не нужны шлюхи Томпсона.

Я глубоко вздохнула и, мысленно досчитав до пяти, улыбнулась ему самой дружелюбной из своих улыбок. Токсичная маскулинность – последнее, что может меня напугать.

– Во-первых, меня нанял твой отец, и любые возражения по этому поводу тебе стоит предъявить ему. Во-вторых, – я подошла к нему вплотную, и он приподнял бровь… – Во-вторых, если я услышу еще хоть одно подобное оскорбление, вместо лимонов нашинкую твои яйца.

Аксель был почти на голову выше меня и намного крупнее. Мне было до трясучки страшно стоять в паре дюймов от него и изображать храбрость и невозмутимость. Но я давно уяснила, что с теми, кто сильнее тебя, нужно сразу обозначить границы и не проявлять признаков слабости. Так или иначе, они одержат победу, но, по крайней мере, не такую быструю и приятную, как если сдаться в самом начале.

Я протянула руку, не отводя от него взгляда, и взяла нож, а затем протиснулась к столешнице, заставив его отступить. Он снова усмехнулся, но продолжил стоять так близко, что я чувствовала запах геля для бритья, леса и табака, исходящий от его тела.

– Ты не местная. Держу пари, ты не привыкла вставать до зари и ни дня не пробыла на работе вроде этой. Когда девчонка твоего возраста приезжает в такое место совсем одна и соглашается жить в глуши с незнакомцами, это, видишь ли, выглядит несколько подозрительно. А я ненавижу, когда мне лгут или что-то скрывают.

– Это твои проблемы, не мои. – Я вонзила лезвие ножа в мясистую цедру первого лимона. – Если у тебя пунктик на Томпсоне, разбирайся с ним сам. Рассуждать насчет того, кто я и кем работала, можешь подальше от меня.

– Ты здесь надолго не задержишься, – сказал он издевательски елейным тоном. – Сама не выдержишь, или я помогу.

– Это не тебе решать, – ответила я, всем видом показывая, что разговор окончен.

Аксель вдруг наклонился к моему уху – так близко, что я почувствовала его дыхание на коже и замерла. Стало невыносимо жарко, и отнюдь не из-за солнца, бьющего через окно мне в лицо.

Как можно быть таким красавцем и таким хамлом одновременно?

– Не смей прикасаться к моим вещам, подходить к моей комнате или моим лошадям.

– Спасибо, не очень-то хотелось стирать твои подштанники, – фыркнула я, сжимая нож так, что побледнели костяшки пальцев.

Я никогда не смогла бы бороться с ним всерьез, но мой запал для словесных баталий еще не был исчерпан. В конце концов, всегда можно сбежать, но бежать отсюда мне пока не хотелось. Слишком устала.

В обиду я себя больше не дам, но и как вести себя с ним, я понятия не имела. Было очевидно, что жалоба мистеру Хейзу на сына не решит проблему, а может, даже усугубит ее. Да и настраивать отца против сына в первый же рабочий день казалось не лучшей идеей. Поэтому я решила по мере возможности игнорировать его нападки и ждать, пока Акселю это надоест и он оставит меня в покое. Скоро он убедится, что я ничего не замышляю, не дружу с Томпсоном, отлично делаю свою работу и вообще никого не трогаю, если не трогают меня.

Он вышел из кухни и направился, судя по всему, в гостиную. До меня доносились их голоса, но слов разобрать так и не удалось. Аксель говорил с отцом на повышенных тонах, и это добавило очков в копилку моей неприязни к нему.

Лимонад вышел отменный. Я взяла графин, один стакан – черта с два я буду подавать напитки этому высокомерному засранцу – и пошла в гостиную, прислушиваясь. Кажется, мое появление не осталось незамеченным, потому что, прежде чем я пересекла порог, голоса стихли.

– Разговор окончен, – твердо сказал мистер Хейз.

Аксель метнул в мою сторону сердитый взгляд и вышел.

– На удивление вкусно, – вынес свой вердикт старик, когда я отдала ему стакан с позвякивающими кубиками льда. Его руки по-прежнему тряслись, но он не пролил ни капли. – Я бы добавил водки, жаль, она не сочетается с моими таблетками.

– Я рада, – ответила я. – Могу я еще что-то для вас сделать?

– Нет, иди делай что хочешь. Тебе повезло: ужин мне обещала Анна, так что твою стряпню отведаем завтра. Верхом ездить умеешь?

– Нет, – честно ответила я, вспомнив предостережение Акселя насчет лошадей.

– Стоит поучиться. Попросишь одного из сыновей Анны: тот, который вояка, крепко в седле сидит.

Я не совсем поняла, к чему мне это умение, – надеюсь, не придется ездить за продуктами верхом? – но почему-то не уточнила. Мысли мои были заняты другими делами.

– Я хотела бы привести в порядок спальню, которую вы мне выделили. Где я могу взять матрас?

– Матрас? – нахмурился мистер Хейз. – Ну, поищи где-нибудь. В спальне наверху был новый матрас, но не ручаюсь. Она закрыта. Спроси у Акселя, где взять ключ.

О, прекрасно.

– Ты, кстати, на колесах?

– Что, простите?

– И кто из нас глухой? Я говорю, ты сюда не пешком дошла?

– Нет, у меня есть машина.

– Ну, тогда тебе надо объехать дом с правой стороны и поставить ее под навес за огородом. Иначе, если ночью будет дождь, до осени выехать не сможешь.

Сказав это, он снова включил телевизор и нарочно прибавил звук, недвусмысленно намекая, что в моем обществе не нуждается.

Я забрала со стола чашки и, вымыв их на кухне, стала собираться с силами, чтобы найти Акселя и выбить у него чертов ключ, который, я была уверена, он так просто мне не отдаст. И зачем им запирать двери в собственном доме?

Для начала я решила отогнать машину и перенести в комнату свои немногочисленные пожитки, которые умещались в одной спортивной сумке, и только потом отправилась на поиски парня.

– Уже уезжаешь?

Аксель сидел на террасе и курил. В этот раз он не застал меня врасплох: я заметила клубы дыма через окно, еще до того как вышла на улицу.

– Не дождешься, – бросила я ему, собираясь уже пойти дальше, как вдруг вспомнила о ключе.

– Твой отец сказал, ты знаешь, где ключ от спальни на втором этаже.

– Знаю.

– Дашь его мне?

– В твои обязанности входит совать нос куда не следует? Я так и думал.

Я вздохнула, едва сдерживая раздражение. Аксель премило мне улыбался.

– Мне нужен матрас.

– Матрас? Понятия не имею, о чем ты. Мы спим на мешках, набитых сеном. Так и быть, можешь взять себе немного, – он кивнул в сторону груды тюков сена.

– Ты всегда ведешь себя как болван? – не удержалась я.

– Только с теми, кто мне не нравится.

Прямолинейность его ответа ощутимо задела меня, хотя я никогда не причисляла себя к людям, которые дорожат мнением едва знакомых и тем более неприятных личностей.

– Ясно. Что ж, придется выломать замок, – я сердито зашагала к машине.

Покосившиеся ворота, за которыми я оставила машину, оказались такими тяжелыми, что я провозилась с ними минут десять, прежде чем створки поддались. Аксель по-прежнему сидел на террасе – я не видела его лица, но не сомневалась: он смотрит и, наверное, насмехается надо мной. Наверняка он отказался бы помочь, даже если бы я попросила. Но просить я не собиралась.

Ко всему прочему двигатель с трудом завелся только с пятой попытки. Я решила, что бензин на ближайшей заправке был не самым качественным и что при первой же возможности нужно съездить в город и найти дельного механика. Человек, который продал мне этот «Додж», клялся, что он в полном порядке и вынесет даже самые дальние поездки безо всяких проблем. Жаль, у меня не было возможности вернуться и ткнуть его носом под капот, который громыхал так, словно там орудовала стая мышей.

Как только мотор загудел, Аксель встал и направился к постройке с лошадьми. Я въехала во двор и еще столько же времени провозилась, закрывая за собой ворота.

Когда Анна показывала мне огород за домом, я не увидела там гаража или навеса, где можно было оставить машину. Но теперь, проехав дальше по дороге, огибающей участок, я заметила, что она не заканчивается у забора, а идет вдоль насыпи мимо реки. Там, под размашистыми кронами высоких дубов, стоял большой амбар с треугольной крышей и без дверей. По стенам были развешены инструменты, на устланном соломой земляном полу стояли канистры, мешки, полные зерна, и всякие инструменты вроде плуга, покрытой паутиной газонокосилки и старых автомобильных двигателей.

Под навесом рядом с ним обнаружился старый белый пикап и пустое место для еще одной машины. Припарковавшись, я забрала с заднего сиденья сумку с вещами и, рассудив, что деньги лучше держать при себе, вытащила из тайника свою заначку.

Дома, возле лесенки, ведущей в мою новую комнату, стоял прислоненный к стене большой матрас. Он был упакован в полиэтиленовую пленку и покрыт пылью, так что по краям отчетливо виднелись следы пальцев. Очевидно, мистер Хейз не смог бы донести его сюда сам, а кроме Акселя, сделать это было некому.

Может, все не так уж плохо и мы поладим, решила я про себя и, открыв дверь, принялась затаскивать матрас внутрь.

Глава 3

Как оказалось, моя уверенность в том, что именно Аксель оказал мне услугу, принеся к дверям комнаты матрас, была безосновательной.

Я успела прибраться в своей новой спальне, вымыть ванную на втором этаже и протереть в коридоре окна, когда веселый голос миссис Грин – «зови меня Анной» – пригласил меня ужинать. Она принесла мне комплект приятно пахнущего, хрустящего от крахмала постельного белья. Я попыталась отказаться, но Анна не хотела слушать возражения.

– Вряд ли у них есть такое, – шепнула она мне так, чтобы хозяин дома не услышал.

Когда мы сели за стол, она сказала:

– Надеюсь, матрас подошел к кровати. Я купила его в прошлом году – думала, пригодится для гостевой, если кто-то из рабочих останется на ночь. Сэмми помог донести. Жаль, вы с ним не пересеклись, он очень торопился на какую-то онлайн-встречу. Целыми днями торчит в телефоне, словно не к матери приехал…

– За матрас я тебе денег не дам, так и знай, – перебил ее мистер Хейз.

– Мне и не надо, – обиженно произнесла Анна. – Ну, как тебе тут, Эмма?

За столом сидели только мы трое, Акселя не было. Миссис Грин не только приготовила лазанью, но и испекла булочки, яблочный пирог (мистер Хейз фыркнул и отодвинул оба блюда подальше от себя), а еще принесла вареную кукурузу. Я почувствовала неловкость, что мою работу кто-то сделал за меня, так что вынесла к столу лимонад и расставила посуду, чтобы хоть чем-то помочь. А затем набросилась на еду с таким аппетитом, что едва принимала участие в разговоре: готовила Анна отменно.

– Очень красиво, – ответила я, решив, что она имеет в виду окрестности, потому что насчет дома я того же сказать не могла. – Тут поблизости есть еще фермы?

– Да, чуть южнее – пастбища Уилксов и свекольные поля Хиггсонов. И еще две семьи с кукурузными плантациями, побольше, чем наши, однако…

В целом ужин прошел очень непринужденно и даже весело, если не считать ворчания мистера Хейза. Я заметила, что Анна по-доброму подшучивала над ним, но относилась с бережным, ненавязчивым вниманием. Мистер Хейз же всеми силами пытался показать, что в помощи и сострадании он не нуждается, но все же бросал на нее теплые, полные благодарности взгляды. Из-за этого я в какой-то момент почувствовала себя лишней за столом, но они оба начали забрасывать меня вопросами, так что это ощущение быстро исчезло.

– И как тебя занесло в «Старый лис»? – вдруг спросила Анна. – Местечко то еще.

– Я… увидела объявление в газете и приехала туда вчера, чтобы устроиться на работу, – осторожно ответила я. – Мистер Фокс недоплатил мне, так что у нас не сложилось.

– И правильно, что ушла, – решительно кивнула Анна, – приличной девушке там делать нечего. Да и мальчишкам, если на то пошло. – При этих словах она бросила многозначительный взгляд на мистера Хейза, намекая, вероятно, на Акселя. – Я сыновьям сразу сказала: даже не думайте в этой дыре ошиваться по ночам.

– А Эрни Уилкс-то, кстати, там был? – спросил мистер Хейз. – Рыжий такой, у него еще… – Он помахал ладонью перед лицом.

Мистер Хейз почти не ел – мне показалось, из-за боязни уронить еду в присутствии Анны.

– Да, он тоже был на покере, – сказала я после короткой паузы. Не доставит ли мой ответ неприятностей Эрни?

– Вот как. Думал, он завязал, пройдоха. Как ферму отца еще в карты не проиграл, ума не приложу…

– Ну, будет тебе, – неожиданно мягко осадила его миссис Грин. – Это уж они сами разберутся. Итак, Эмма, а сколько, ты говоришь, тебе лет?

Я набрала в легкие побольше воздуха, приготовившись врать. Разговор продолжился в том же духе. В конце вечера, когда Анна отправилась домой, а я убирала со стола и мыла посуду, мистер Хейз сказал мне:

– На завтрак мы предпочитаем яичницу с беконом, и не позднее семи утра. Посмотри, сколько продуктов осталось: нужно съездить в город, пополнить запасы.

– Без проблем, – согласилась я. – Что-то еще?

Он замолчал, словно раздумывая, какую еще работенку мне подкинуть. Я решила, что даже к лучшему, если день будет занят так, чтобы ни о чем не думать и к вечеру устать настолько, чтобы сразу отключиться.

– Там посмотрим, – наконец сказал он. – Помоги-ка мне подняться.

Я подала ему руку. Мистер Хейз стиснул зубы, вставая со стула, – судя по всему, это движение причиняло ему боль. Глаза его судорожно вращались в глазницах, и, не привыкнув к этому, я избегала смотреть ему в лицо. Он взял трость и вполне уверенно выпрямился, хотя его тело то и дело непроизвольно подергивалось.

– Через два часа я иду спать, так что не топай у себя, – сказал он в качестве напутствия перед сном.

Оно показалось мне странным: нас разделял целый пустой этаж, да и дом был таким большим, что вряд ли можно было что-то услышать, но я только вежливо улыбнулась в ответ.

– Вам нужно принять лекарство, – напомнила я.

– Без тебя знаю, – беззлобно огрызнулся он.

Манера общения мистера Хейза могла показаться слегка грубоватой, но я не видела в ней попытки задеть меня, скорее старческое напоминание «я мудрее». Должно быть, болезнь давалась ему нелегко, и это желание почувствовать себя главным я вполне могла понять и принять.

Вместо того чтобы занять свое привычное место в гостиной, он заковылял к двери на улицу. Там мистер Хейз уселся в кресло-качалку и, тяжело вздохнув, уставился вдаль, не обращая на меня внимания. Я вышла за ним следом и отправилась кормить кроликов. Акселя в загоне для лошадей не было, так что я скорее из вредности подошла и погладила гриву гнедой кобылы. Она уткнулась в мою ладонь мокрым носом, явно требуя угощения.