Полная версия
Златан Ибрагимович. Только бог может судить меня
– Нам было скучно бегать по одним и тем же улицам, и мы искали способ развлечься, – говорит Златан. – Скука ужасна, она отбивает желание заниматься делом. Если я когда-нибудь стану тренером, то приложу все силы для того, чтобы мои тренировки не были бы скучными. Любая тренировка должна быть проникнута соревновательным духом: или ты соревнуешься с другими, или же с собой вчерашним. Можно было бы бегать наперегонки или хотя бы разнообразить маршрут, но не превращать пробежку в унылую рутину. Иногда случалось так, что я пропускал тренировки по разным причинам личного характера. Девятнадцать лет – это девятнадцать лет, футбол стал делом моей жизни, но нельзя сказать, что я жил только футболом и у меня не было других интересов. Отсутствию на тренировках в «Мальмё» не придавали большого значения, если, конечно, они не приобретали систематического характера. «Мальмё» – не «Барса», которая по своим порядкам похожа на монастырскую школу, «Мальмё» – это клуб, и атмосфера там клубная… (Смеется.) Но ко мне было особое внимание, и моим прогулам придавалось особое значение, несмотря на то что я не выпадал из тренировочного процесса и всегда был в хорошей форме.
* * *Сам Златан тренировался не только на стадионе, но и во дворе – оттачивал мастерство дриблинга, чрезмерное увлечение которым тренеры ставили ему в вину: «Футбол – это не только дриблинг, парень, прежде чем вести мяч, нужно его заполучить». Дворовые тренировки проходили с участием подростков. Тому, кто ухитрялся отобрать мяч у Златана, наш герой выплачивал небольшую премию. Чаще всего Златану не приходилось раскошеливаться, потому что к восемнадцати годам он стал корифеем дриблинга.
Дебютом Златана в составе взрослой команды «Мальмё» стала игра с футбольным клубом «Хальмстад», состоявшаяся 19 сентября 1999 года. Играли в Хальмстаде[20], на поле противника. Судьба «Мальмё» решалась в этом матче – в случае проигрыша клуб становился кандидатом на вылет из высшего дивизиона (откуда он в конечном итоге вылетел). Нужна была победа или ничья, а в таком случае команда играет на оборону, а не нападение. Ничего удивительного – психология. За пятнадцать минут до конца игры капитан «Мальмё» Хассе Маттиссон[21] получил травму, а следом за этим ничейный счет один – один изменился в пользу «Хальмстада». Главный тренер «Мальмё» Роланд Андерссон, по чьей инициативе Златан попал во взрослую команду, решил выпустить его на поле.
* * *– Я был полон энергии и хотел показать себя с наилучшей стороны, – вспоминает Златан. – Судьба в лице Роланда дала мне шанс, и я был обязан им воспользоваться. К моему огромному сожалению, мяч, пущенный мною в ворота «Хальмстада», попал в перекладину. Я был настолько уверен, что сейчас забью гол, что в первый момент не поверил своим глазам – после удара о перекладину мяч пролетел над воротами. Казалось, что игра проиграна, но судья добавил минуты и под самый конец назначил пенальти в ворота соперников. Момент был ответственнейшим, а игроки изрядно вымотались, поэтому никто не хотел рисковать, хотя обычно желающих пробить пенальти бывает несколько. Роланд не вмешивался – он ждал, пока кто-то вызовется. Вызвался Тони Флюгаре, пришедший в команду вместе со мной. Я был занозой в заднице, а Тони – всеобщим любимчиком, на которого Роланд возлагал большие надежды. Удар у Тони был поставлен как надо, но пенальти – не просто удар по воротам. Это психологический поединок игрока с вратарем. Взять мяч, отправленный в ворота с одиннадцатиметровой отметки, можно лишь в том случае, если еще до удара угадаешь его направление. Нога касается мяча – а вратарь уже прыгает в угол. Для того, чтобы переиграть вратаря, нужен опыт, которого у Тони не было. Но, как говорят на Балканах, «в чорбе бедняка морковь заменяет курицу»[22] – другого желающего не нашлось, и Роланд отдал пенальти Тони, который не смог переиграть вратаря…
– А сам ты не хотел воспользоваться шансом?
– Златан Ибрагимович наглец, но не идиот. Я прекрасно понимал, что шансы мои низки, кроме того, впечатление от неудачного удара по воротам еще было совсем свежо. У меня не было вдохновения, а без него ничего хорошего не получится. Взятый вратарем пенальти лишил Тони ореола восходящей звезды – есть ошибки, которые помнят очень долго. Теперь восходящей звездой стал я. Роланд стал регулярно выпускать меня на поле, так я сумел принять участие в последних играх клуба в высшем дивизионе и успел привлечь внимание болельщиков. Когда тебя замечают болельщики, твои акции сразу же возрастают. В одном из интервью Роланд назвал меня «бриллиантом, требующим огранки». Сказать, что я был на седьмом небе от счастья, означает не сказать ничего, потому что наш главный тренер был довольно скуп на похвалу. Другой бы на моем месте возгордился бы и повторил судьбу Тони, не достигшего тех высот, к которым он стремился, но я устроен иначе. Главное для меня – не разочаровать тех, кто в меня поверил. При таком отношении похвалы не побуждают к тому, чтобы почивать на лаврах. Нет, каждая похвала становится стимулом к дальнейшему развитию.
– А как ты относишься к критике в свой адрес? К чему она тебя подталкивает?
– Все зависит от того, справедлива критика или нет. Людей, которые у всех на виду, нередко критикуют из зависти или для того, чтобы поднять свою самооценку, – я настолько крут, что критикую самого Златана Ибрагимовича. С несправедливой критикой в мой адрес следует быть осторожным, поскольку я могу проигнорировать выпад, а могу ответить на него резко и жестко. Если же критика справедлива, то я принимаю ее к сведению и делаю выводы, но я не склонен публично каяться и признавать свои ошибки, как это делают некоторые знаменитости, использующие любой повод для привлечения внимания к своей персоне.
– О да – ты можешь выражаться резко. Сожалеешь ли ты после?
– Иногда думаю, что можно было бы выразиться и помягче. (Смеется.) Но когда внутри все кипит от обиды или возмущения, с языка срываются те слова, которые первыми пришли на ум. В марте 2015 года после игры ПСЖ с «Бордо»[23], в которой я забил два гола, я был сильно возмущен отвратительным судейством и сказал: «За пятнадцать лет я не видел таких никудышных судей, как в этой дерьмовой стране, которая не заслуживает ПСЖ». Французские патриоты сразу же начали кампанию против меня, а депутат Мари Ле Пен поставила вопрос о моей депортации. При этом многие незнакомые французы подходили ко мне на улице и говорили, что я прав, Франция такая и есть. Но после того как эмоции улеглись, я понял, что перегнул палку – не стоило переносить впечатление от судейства на всю страну, и попросил прощения у тех, кого задели мои слова. Но то, что судейство во Франции отвратительное, а в том матче оно было наихудшим, я считаю до сих пор.
– Каково было играть во втором дивизионе после дебюта в высшем?
– Приятнее, конечно же, было бы продолжать играть в Аллсвенскане, но все определял один нюанс: если «Мальмё» находился в упадке, то Златан Ибрагимович пребывал в состоянии подъема. Моя популярность потихоньку росла, и я работал над задачей, которую поставил себе, – за три года стать настоящим профи. Сразу скажу, что мне это удалось, но пришлось изрядно попыхтеть. (Смеется.) Я – фанат тренировок, но, пожалуй, никогда я не тренировался так активно, как в те годы. К существовавшим стимулам добавился еще один – на смену Роланду пришел Мике Андерссон[24], и я должен был доказать новому главному тренеру, что я чего-то стою, что недаром его предшественник называл меня «бриллиантом». Надо сказать, что отношение Мике ко мне поначалу было весьма прохладным. «Да ему просто повезло», – говорили за моей спиной, списывая все мои достижения на благосклонность Роланда. Это приводило к конфликтам, а конфликты плохо сказывались на моей репутации, убеждая всех в том, что хулиган из Русенгорде так и остался хулиганом. Но в клубе был один человек, который относился ко мне так же, как и Роланд, – спортивный директор Хассе Борг. Спортивный директор – это стратег, связующее звено между руководством клуба и главным тренером. Когда Хассе предложил мне продлить контракт с клубом, точнее – заключить мой первый взрослый контракт, который уже подписал я сам, я заколебался. Мике, судя по его поведению, собирался держать меня на скамейке запасных. Мариноваться на скамейке запасных во втором дивизионе – вот уж счастье так счастье! Я немного прощупал почву и был уверен, что меня возьмут в один из клубов высшего дивизиона. Отъезд из Мальмё меня не пугал, тем более что уезжать пришлось бы недалеко и со мной поехал бы мой отец – самый главный фанат Златана Ибрагимовича. Но Хассе привел два довода, которые меня убедили. «В Суперэттане у тебя будет отличная возможность показать себя, – сказал он. – А кроме того, Мике скоро вернет клуб в высший дивизион, можешь мне поверить». Был и еще один довод, не высказанный, но витавший в воздухе. – «“Мальмё” открыл тебе двери в большой футбол, неужели ты оставишь клуб в тяжелую минуту?» Я подписал контракт, и уже в следующем сезоне «Мальмё» вернулся в высшую лигу.
* * *Златан говорит скромно: «Я подписал контракт, и уже в следующем сезоне “Мальмё” вернулся в высшую лигу», – не подчеркивая того вклада, который он внес в это возвращение. А ведь за сезон, проведенный во втором дивизионе, Златан забил двенадцать голов, опередив других игроков. Возросшая популярность дала Златану возможность пересмотреть свой контракт, в частности – включить в него десятипроцентные «отступные» при трансфере. Пересмотр был весьма своевременным, поскольку к Златану начали присматриваться иностранные клубы. Слава нашего героя перешагнула через границы Швеции. Это было большое достижение, показавшее, что Златан сумел выполнить свою программу по превращению в крепкого профессионала.
* * *– В какой-то момент я осознал, что если останусь в «Мальмё», то меня так и будут считать «хулиганом из Русенгорда», – говорит Златан. – Надо было сменить обстановку, сменить клуб, тем более что свой должок я вернул – «Мальмё» снова играл в высшем дивизионе. Решение о трансфере принимал не я, а руководство клуба, но все знали, что я не прочь «уйти на сторону». Клуб же одним камнем убивал двух птиц – избавлялся от «неудобного» игрока и получал за это хорошие деньги, которые ему были очень нужны. Хассе, как спортивный директор, руководил процессом – вместе с ним мы посещали клубы, проявлявшие ко мне серьезный интерес. Первым «сватовством» стало посещение «Арсенала», оказавшееся неудачным. Хассе поддержал меня: если вы проявляете интерес к Златану, то давайте договариваться без дополнительных просмотров. Дело не в том, что мне лень лишний раз выйти на поле (я только за!), дело в отношении. Мы приезжаем в Лондон для обсуждения возможной сделки, приезжаем как равноправные партнеры, и вдруг нам заявляют о просмотрах, то есть – ставят в подчиненное положение. Но мы никому не навязываемся. Да – да, нет – нет, на «Арсенале» белый свет клином не сошелся. Футбольный мир тесен. Я еще не успел никому рассказать о том, что произошло, а всем уже стало известно, что Златан Ибрагимович знает себе цену. Что ж, мне это было только на пользу…
* * *Златан бравирует, пытается показать, что его не особо волновали результаты «сватовства», но на самом деле все было не так. Первый трансфер играет очень важную роль в судьбе молодого футболиста, он показывает, чего реально стоит игрок и стоит ли он вообще чего-нибудь. Счастливы те, кто, подобно Лионелю Месси, проведшему более двадцати лет в «Барсе», не испытывал в молодости подобных волнений. Игрок находится в подвешенном состоянии: с одной стороны, клуб дал понять, что готов с ним расстаться, а с другой – будущее покрыто мраком. После, когда репутация уже устоялась, трансферы воспринимаются рутинно-спокойно, но первый трансфер – особенный.
C января 2001 года Златан начал выступать за сборную Швеции в составе молодежной команды, объединяющей игроков, не достигших двадцати одного года (Златану на тот момент было девятнадцать лет). 7 октября 2001 года Златан забил свой первый гол за сборную в ворота сборной Азербайджана в отборочном матче чемпионата мира 2002 года. Будучи наполовину боснийцем и наполовину хорватом, Златан мог бы выступать за сборные Боснии и Герцеговины или Хорватии, но он выбрал сборную Швеции.
* * *– Дело не в корнях, а в связях с футболом той или иной страны, – говорит Златан, объясняя свое решение. – Я играл в футбол в Швеции и знал большинство шведских футболистов из высших дивизионов, в Швеции знали меня, здесь я, несмотря ни на что, чувствовал себя своим, а в Боснии или Хорватии я был бы чужаком, которому пришлось бы зарабатывать репутацию с нуля. Я сын боснийца и хорватки, который считает своим домом Швецию, и этим все сказано. Опять же – в боснийскую или хорватскую сборные меня не приглашали. Если вдуматься, то станет ясно, что выбор шведской сборной был предопределен. Я горжусь не тем, что «дослужился» до капитана сборной, а тем, что установил рекорд забитых голов за сборную – шестьдесят два мяча!
– То есть голы для тебя важнее регалий и званий?
– Конечно, ведь голы определяют все остальное. Меня часто спрашивают: «В чем секрет Златана Ибрагимовича?» (не понимаю, почему журналистам так нравится этот вопрос). Я отвечаю: «В том, чтобы забивать как можно больше мячей». Но на самом деле меня волнует не только количество голов, но и их красота. Я – эстет и люблю забивать красиво. Красивый гол радует меня втройне…
* * *За невероятные акробатические удары по мячу итальянцы прозвали Златана «Ибракадаброй». В этом прозвище также слышится намек на бунтарский характер нашего героя. Ибракадабра непредсказуем, непредсказуем во всем, кроме одного – во время каждой игры он чем-нибудь да удивит. «У Ибры три ноги», – шутят шведские болельщики, намекая на то, что Златан любит забивать мячи головой. Но у этой шутки есть и другая сторона: Златан способен «играть в воздухе» не только головой, но и ногами. Безупречная техника и поистине «пушечная» сила удара сделали Златана Ибрагимовича одним из лучших нападающих XXI века. По регалиям он уступает таким суперзвездам, как Лионель Месси и Криштиану Роналду, но по мастерству может считаться равным им. Слава игрока зависит не только от его мастерства, но и от его имиджа, а вот с этим у Златана всегда были проблемы: то он, высказываясь о французских футбольных судьях, «проедется» по всей Франции, то пообещает сломать обе ноги игроку, упрекнувшему его в грубом стиле игры, то угрожает избить тренера, если тот не отпустит его из клуба (и кому угрожает – самому Пепу Гвардиоле!)[25]. Но Златан не из тех, кто подстраивается под окружающих. Он считает, что всегда надо быть самим собой, иначе перестанешь себя уважать, а Златан Ибрагимович, скажу вам по секрету как хоть и дальний, но родственник, очень себя уважает и дорожит самоуважением больше, чем мнением окружающих. Такой уж он, наш Ибра.
В числе клубов, обративших внимание на Златана, был амстердамский «Аякс», самый титулованный клуб Нидерландов, в настоящее время находящийся на девятнадцатом месте в рейтинге УЕФА (но бывало и выше). Во второй половине девяностых годов «Аякс», лишившийся практически всех ведущих игроков, переживал не самые лучшие времена.
«Аякс» предложил Златану контракт, согласно которому наш герой должен был получать в месяц в четыре раза больше того, что он получал в «Мальмё». Приятным бонусом стал новый «мерседес», который клуб собирался приобрести для Златана. Начиналась совсем другая жизнь, которая казалась девятнадцатилетнему парню сказочной. На радостях Златан немного накуролесил, правда, на этот раз не нарушая закона, – он заключил помолвку со своей подругой по имени Миа, но вскоре ее разорвал, поняв, что шаг был необдуманным.
* * *– Что сейчас делает Миа? Вы общаетесь?
– Нет, не общаемся. Одно из моих основных жизненных правил – никогда не оглядываться назад. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, что прошло – то прошло навсегда.
Глава четвертая
Аякс в «Аяксе»
На поле Златан Ибрагимович выглядит истинным Аяксом, не столько из-за своего высокого роста, сколько из-за напористости. «Снаряд, который невозможно остановить» – так называлась одна из статей о Златане в нидерландской прессе, а еще была статья «Аякс в “Аяксе”».
* * *– Когда ты достигаешь своей заветной цели, – говорит Златан, – то получаешь ощущение всемогущества. Да, создается такое впечатление, будто для тебя нет ничего невозможного. «Аякс» заплатил за меня восемьдесят пять миллионов крон[26], рекордную сумму для клуба, значит, я стоил этих денег. Нужда, сопровождавшая меня с самого рождения, научила правильному отношению к деньгам. Я понимаю, что деньги – возможности, и стремлюсь зарабатывать как можно больше для того, чтобы у меня и моих близких было как можно больше этих самых возможностей. Но при этом я знаю, что деньги не делают человека счастливым. Я не забыл, как ложился спать голодным, и потому охотно помогаю людям, но не всем подряд, а только тем, которых считаю достойными такой помощи.
– Как ты выбираешь достойных?
– У меня два критерия. Во-первых, в жизни случаются катастрофы, когда люди теряют все, что имели, и им нужна поддержка для того, чтобы вернуться к нормальной жизни. Во-вторых, я помогаю людям, которым деньги нужны для того, чтобы изменить свою жизнь. Тем, кто ничего не хочет изменить, а хочет просто получать деньги, ничего не делая, помогать не имеет смысла, я так считаю…
– Как тебя встретили в «Аяксе»?
– Настороженно – мол, что это за птица? (Смеется.) Определенную роль в этом сыграли статьи шведских журналистов, в которых говорилось, что меня переоценивают и на самом деле ничего особенного я собой не представляю, ну разве что умею поразить зрителей красивым голом. На момент моего прихода в «Аякс» главным тренером был Адриансе[27], который выпускал меня на поле редко. Не знаю, он присматривался ко мне или же считал меня неудачным приобретением, но я делал все возможное для того, чтобы доказать, что восемьдесят пять миллионов крон «Аякс» выложил не зря. Вскоре Адриансе сменил Рональд Куман[28], который всерьез был нацелен на то, чтобы вернуть клубу былую славу. Часто бывает так, что у одного не получилось, а другой в тех же условиях добился успеха. В таких случаях принято сравнивать профессионализм и опыт, но в первую очередь нужно сравнивать мотивацию. Мотивация – основа всего. Куман был замотивирован на все сто процентов, чего нельзя было сказать об Адриансе, которого игроки считали, мягко говоря, странным из-за его методов[29]. Иногда на тренировках я думал: «Куда я попал?», но помалкивал, потому что хотел остаться в клубе и как можно чаще выходить на поле. В Мальмё я был «черной овцой»[30] среди шведов, но не был совсем уж чужим, потому что родился и вырос здесь, а в «Аяксе» я был абсолютным чужаком, и с этим приходилось считаться. Странный тренер с диктаторскими замашками? Ладно – потерпим. Вместе с Куманом, в качестве его ассистента, в «Аякс» вернулся Руд Крол[31], местная легенда, которого очень тепло встретили игроки. Команда и я словно воспрянула духом, но поначалу Куман в отношении меня продолжил тактику Адриансе – держал меня на скамейке запасных, потому что считал, будто я не играю в полную силу. На самом деле это было не так. Я старался изо всех сил, но, как говорится, «первое мнение – самое крепкое». Дело едва не дошло до конфликта, когда Куман выгнал меня с тренировки, – зачем ты тут нужен, если не стараешься? Столь явная демонстрация недовольства глубоко задела меня, но я сдержался и ушел молча, выразив свои чувства только взглядом. Провал в «Аяксе» грозил обернуться утратой места в национальной сборной Швеции – полный крах для меня…
– Давай поговорим о сборной отдельно, чтобы не перескакивать с одной темы на другую.
– Хорошо. В общем, ситуация сложилась непростая. Было ощущение, что во мне разуверились все – и тренеры, и болельщики. Вот что бы там ни говорили футболисты, но симпатии болельщиков крайне важны, иначе игра на чужом поле была бы такой же комфортной, как и на своем. В такой ситуации недостаточно быть хорошим игроком. Нужно быть суперигроком, таким, кто затмевает других. Я старался, но у меня не всегда получалось показывать лучшую игру, потому что я сильно нервничал. В одном из интервью Куман озвучил свою позицию в отношении меня: «Златан – наш лучший нападающий, но этого мало для того, чтобы играть в “Аяксе”, и я очень сомневаюсь, что он сможет закрепиться в команде». К этим словам добавились заявления насчет того, что если со мной решат расстаться, то мне, конечно же, найдут хороший клуб. Дело было не в заботе, а в желании вернуть вложенные средства, хотя бы с наименьшими потерями, ведь хорошие деньги за игрока может заплатить только хороший клуб.
– Наша история подходит к судьбоносному переломному моменту…
– Такой момент наступил 12 мая 2002 года, когда в финале Кубка Голландии мы играли с «Утрехтом»[32] в Роттердаме. На семьдесят восьмой минуте, когда счет был два – один в пользу «Утрехта», Куман выпустил меня на поле. Первый мой мяч попал в штангу, но в дополнительное время, когда счет был ничейным, два – два, я забил гол левой ногой после еще одной неудачной попытки…
* * *Златан правша, то есть рабочая нога у него правая, но он одинаково хорошо владеет обеими ногами. И соперник никогда не знает, с какой ноги будет пробит удар.
* * *– Главным событием стал не сам гол, – продолжает Златан, – а то, что после него Куман сказал мне спасибо. В этот момент я понял, что все мои старания не пропали даром – я наконец-то стал в «Аяксе» своим. Вся суть заключалась в том, что я смог изменить ход игры в тот момент, когда казалось, что ничего изменить невозможно. Но невозможное возможно, разве не так? Не без моего участия «Аякс» стал чемпионом Эредивизи в сезоне 2001–2002 годов, и в последующие достижения клуба я тоже вносил свою лепту. Не могу сказать, что я считал «Аякс» идеальным клубом, идеального в моем представлении вообще не существует, но это был клуб, в котором я не прочь был провести несколько лет. Почему бы и нет? Ведь в меня здесь поверили. Но для того, чтобы понять дальнейшее развитие событий, нужно вернуться к делам сборной. 18 августа 2004 года сборная Швеции играла в Стокгольме против сборной Нидерландов. Наша сборная играла напористо, желая взять у голландцев реванш за недавнее поражение в четвертьфинале чемпионата Европы по футболу, когда мы проиграли по пенальти. Четверо игроков голландской сборной, в том числе и мой товарищ по «Аяксу» Рафаэль ван дер Ваарт[33]. Я сам не понял, что задел Рафаэля по ноге. Он упал, с поля его унесли на носилках, а затем на меня посыпались обвинения в том, что я намеренно разбил его лодыжку. Намеренно? Как бы не так! Я несколько раз пытался объяснить ему, что он ошибается, принес извинения, хотя и не считал себя виноватым, но он продолжал упорствовать: «Златан сделал это намеренно, и все тут!» Мои объяснения на него не действовали. Возможно, в пылу игры ему что-то подобное показалось, но после, в спокойной обстановке, следовало задаться вопросом – а зачем Златану Ибрагимовичу намеренно травмировать капитана клубной команды, в которой он выступает?
– Может быть, имела место какая-то застарелая неприязнь?
– Между нами не было никакой неприязни. Мы вообще не общались за пределами стадиона. Рафаэль принадлежал к элите, его называли «преемником Йохана Кройффа»[34], болельщики буквально молились на него, а руководство клуба всячески его опекало. Я же был иностранцем, в обоснованности приобретения которого часто сомневались. Рафаэль не унимался, и руководство клуба потребовало от Кумана положить конец конфликту. Куман собрал нас и вел к тому, чтобы мы помирились, но Рафаэль продолжал стоять на своем, и все нидерландцы его поддерживали, в то время как большинство иностранцев было на моей стороне. Я долго терпел, но тут не выдержал и сорвался, точнее – взорвался. «Ты прекрасно знаешь, что у меня не было дурных намерений, – сказал я Рафаэлю. – Все произошло случайно. Но если ты еще раз обвинишь меня в том, чего я не совершал, я сломаю тебе обе ноги, на сей раз – намеренно». Это было сказано в сердцах, без желания что-то сделать, но нидерландцы, державшие сторону Рафаэля, сразу же начали возмущаться, будто бы я всерьез собирался исполнить свою угрозу. На меня навесили ярлык агрессивного психа, а в конфликт пришлось вмешаться Луи ван Галу[35], техническому директору[36] «Аякса». Ван Гал в ультимативной форме потребовал, чтобы мы с Рафаэлем помирились и играли, как раньше, но чаша моего терпения уже была переполнена, и я сказал: «Нет! Вместе мы уже играть не будем – или он, или я!»
– Неужели ты думал, что руководство клуба предпочтет тебя, а не Ван дер Ваарта?
– Ну я же не идиот! Конечно же не думал – уж слишком были неравны наши «весовые категории». Я понимал, что уйти придется мне, но другого выхода у меня не было. Добрая половина команды была настроена против меня, капитан просто вызверился, и в такой ситуации мне нельзя было оставаться в клубе. Любая случайность будет выдаваться за намеренное членовредительство, более того – меня могли бы провоцировать… Да что тут объяснять? В нейтральной обстановке играть можно, во враждебной – нельзя. Нидерландская пресса поддерживала Ван дер Ваарта, а меня всячески поносила. Сильно насмешила одна статья, в которой меня назвали «шведским монстром». Да, я не ангел, но до монстра мне все же очень далеко.
