Килл крик

Он отодвинул свой стул, собираясь уходить.

– Да что с вами, Сэм? Любой ваш студент за шесть банок пива пойдет и вынесет с ноги дверь дома сестер Финч. Не говорите мне, что современный автор хорроров боится… как вы выразились… детской страшилки?

Мор ждала, что попсарь со Среднего Запада заглотит наживку, однако этого не случилось. Сэм молчал.

Уэйнрайт повернулся к остальным:

– Мы могли бы провести интервью здесь, в библиотеке, могли бы провести его в каком-нибудь конференц-зале или в любом месте, где тупо ловится Интернет.

Он выдержал паузу – достаточно долгую, чтобы любой из писателей мог встать и выйти. Никто не двинулся с места.

– Я не могу вас принудить. Вы можете уехать сейчас. Или переночевать в Плазе – для вас забронированы комнаты в отеле – и уехать утром. – Он подался вперед в свете лампы, и на лицо его легли длинные тени. – Или можете поехать со мной на Кровавый ручей, и тогда первого ноября вы будете не просто самыми знаменитыми авторами романов ужасов на планете – вы будете самыми знаменитыми авторами на планете.

– Мы и так знамениты, – заметил Себастьян. Спина его напряглась.

Уэйнрайт медленно кивнул:

– Верно, вы, сэр, знамениты. У определенного поколения. Но что будет, если читатели вас забудут?

Он повернулся к Дэниелу Манниаку:

– Или перерастут вас?

К Мор:

– Или не поймут вас?

К Сэму:

– Или разочаруются в вас?

В зале повисла напряженная тишина. Никто не хотел признаваться, что уколы Уэйнрайта попали точно в цель.

«Да пошел он», – подумала Мор.

– Это бред собачий.

– Бред? – переспросил Уэйнрайт. – Или именно то, что нужно сейчас каждому из вас?

– Детка, ты не знаешь, что мне нужно, – ответила Мор. – А если бы даже и знал, то не сумел бы мне это дать.

Уэйнрайт издал отрывистый смешок. Не издевательский – ему и вправду было весело.

– Слушайте, я обещаю, вы отлично проведете время. Будет уютно. Дом на самом деле не такой уж ветхий. Рейчел Финч жила в нем до девяносто восьмого. Несколько дней назад там снова подключили воду. Электричество дает генератор. Сегодня после обеда команда уборщиков отправилась наводить внутри чистоту.

Дэниел Манниак привстал со своего места:

– То есть люди входили в дом?

– Только уборщики. Разнорабочий. Возможно, еще парочка трудяг.

– И ничего… не было?

– Вы о чем, дружище? О паранормальных явлениях?

Дэниел кивнул:

– Ну, от дома сестер Финч чего-то такого и ждешь.

Уэйнрайт покачал головой:

– Нет, ничего такого не было. Правда, люди были в доме всего пару часов и при свете дня.

Себастьян легонько побарабанил костяшками пальцев по столу.

– При свете дня, – повторил он. – Вы, выходит, намекаете, что ночью может случиться что угодно?

Уэйнрайт грубовато хохотнул:

– Слушайте, если вы хотите спросить, верю ли я, что в доме действительно есть привидения, ответ: нет. Если вы хотите спросить, не задумал ли я устроить так, чтобы казалось, будто там есть привидения, ответ будет ровно тот же самый. Честное слово, это интервью, шанс для зрителей заглянуть внутрь ваших гениальных голов в подходящем, так сказать, интерьере. Я специально обеспечил камерную обстановку. Только мы. Несколько камер. Простое звуковое оформление. Никаких понтов. Никаких излишеств. Я хочу, чтобы мои подписчики ощущали себя так, будто не сидят перед экраном, а находятся в доме с нами. Поэтому я максимально сократил производственную команду. В доме с вами будем только я и Кейт.

Уэйнрайт чуть тронул руку девушки.

Мор покачала головой. Он разрешил девчонке открыть рот.

Кейт одной рукой приподняла камеру. Глядя писателям прямо в глаза, она начала объяснять:

– Я буду документировать происходящее в доме при помощи нескольких закрепленных цифровых камер, а также буду снимать с руки. Стрим будет идти с начала интервью до его завершения. Если мы будем показывать зрителям каждую минуту, что проведем в доме, то только распылим внимание аудитории, превратим минуты в часы. Наша цель – создать видео, которое привлечет множество зрителей в прямом эфире, но при этом будет достаточно коротким, чтобы распространяться вирусно. Наша цель – охватить как можно больше людей и как можно быстрее. Остальной видеоматериал мы запишем на жесткий диск и отредактируем позже. Это не сериал «По следам призраков». Мы не будем расставлять по всему дому камеры ночного видения. Это видео о том, как вы проводите время вместе. О том, как вы беседуете с Уэйнрайтом. В центре повествования должны – и будете – находиться вы четверо.

– Спасибо, Кейт. – Ножки стула Уэйнрайта скрипнули, когда он встал. – Итак? Кто в деле?

– Я в деле, – объявил сгорающий от нетерпения Дэниел.

Мор скорчила гримасу:

– Кто бы сомневался.

– А что? – сказал Манниак. – Похоже, будет весело.

Себастьян втянул носом воздух и медленно выдохнул.

– Я тоже в деле, – сообщил он, хоть и с куда меньшим воодушевлением, чем Дэниел. – Почему бы не развлечься немного на старости лет, пока ноги еще ходят?

– Вы оба серьезно? – спросила Мор. Она посмотрела на Сэма. Тот потирал свою затейливо татуированную левую руку. – Вы-то хоть в это не полезете?

Сэм покосился на Мор, потом на Себастьяна Коула. Тот, казалось, был доволен своим решением – сидел со спокойным взглядом и прямой спиной. Перед Сэмом явственно забрезжил шанс насладиться обществом литературной легенды.

– Да к черту! Я в деле, – сказал он.

Мор фыркнула с нескрываемым отвращением.

Однако Уэйнрайт повернулся к ней, словно ничего не заметил:

– Мужчины согласны. А вы, мисс Мор?

Гораздо позже, когда их положение обрело чудовищную ясность, Мор вспоминала этот момент и проклинала себя за то, что не вышла из зала. Она хотела уйти. Никто ее не держал. Но так, как и остальных, что-то заставило ее остаться, что-то заставило ее сесть за стол и прилежно выслушать Уэйнрайта. Мор не могла говорить за других, но, когда она со всей строгостью спросила себя, что побудило ее принять участие в этом грандиозном фарсе, ответ оказался до тошноты простым и идиотским.

Она осталась потому, что остались мужчины. Осталась из гордости. Она не для того так яростно сражалась с этими высокомерными свиньями, чтобы встать и уйти.

Номер 819. Сэм вставил ключ-карту в щель замка и услышал щелчок. Он толкнул дверь.

Затхлый воздух ударил в ноздри. Он захлопнул дверь за собой. Бросил ключ-карту на комод, опустил сумку на пол и рухнул на кровать.

Минут десять лежал, уставясь в потолок, белизну которого портило пятно от протечки.

Сэм закрыл глаза.

Как все это глупо.

Комнату наполнило гудение кондиционера.

Пальцы медленно заскользили по обожженной коже левой руки. Из кондиционера под окном шел ровный поток прохладного воздуха.

Глубоко в горле Сэм ощутил пепел. Почувствовал тошнотворно-сладкий запах горелой кожи. Понял, что это его кожа. Но был и другой человек, там, в огне, пламя пожирало его…

Сэм сел на кровати.

Он взял мобильный, экран зажегся. Новых сообщений не было. А кому он на хрен сдался? Илай мог бы поинтересоваться, как там его клиент. Эрин. Это вряд ли. Хотя Хэллоуин был их любимым праздником. Они брали в прокате кучу ужастиков, наполняли огромную миску конфетами для ряженых и выключали в доме свет, чтобы комнату озарял лишь мерцающий экран телевизора.

Уже 30 октября, а от Эрин ничего.

«Может, завтра, – подумал он. – Когда мы будем в доме».

Он знал, что она не позвонит. Она вычеркнула его из своей жизни.

Сэм поднялся и принялся мерить комнату шагами.

Что я здесь делаю? Я сейчас должен быть дома и писать. Или хотя бы пытаться писать. Надо было взять с собой ноутбук. Да нет, что можно написать, торча в доме с тремя другими литераторами? Возможно, ничего. А может, эта поездка разбудит во мне вдохновение. Может, именно в этом старом доме с привидениями у меня родится зачин романа. Первое предложение внезапно возникнет в голове, цельное, идеальной формы, как здоровое дитя.

На столе у окна лежали блокнот с эмблемой отеля «Фэйрмонт» и шариковая ручка. Сэм схватил их и запихнул в сумку. Выдохнул. Вот так. Ему немного полегчало. Одна проблема решена. Остался еще миллион.

Он покопался в сумке и вытащил маленький несессер. Расстегнул молнию. Внутри лежала дорожная таблетница, а в ней – три зеленые таблетки. Сэм закинул одну из них в рот и проглотил не запивая.

Без четверти семь вестибюль «Фэйрмонта» выглядел так же, как любой гостиничный вестибюль, – пристойно полутемный, вычурно отделанный и битком набитый командированными. В воздухе разносилась легкая джазовая музыка.

Войдя в вестибюль, Сэм огляделся и почти сразу же заметил Себастьяна Коула. Тот примостился у барной стойки, небрежно сжимая в руке стакан – судя по виду, с односолодовым виски. Коул смотрел в окно позади стойки: снаружи темнота уже начинала завладевать городом. Бескрайнее синее небо усеяли звезды, еще недавно белые облака зарделись, словно кто-то надавал им пощечин. В Плазе одна за другой загорались витрины магазинов, зазывая к себе продрогших покупателей. По улице неспешно ехала запряженная лошадьми карета, машины терпеливо тащились сзади.

Неподвижный взгляд Себастьяна был устремлен в пространство.

– Надеюсь, я вам не помешаю.

Голос Сэма застал Коула врасплох. Он резко обернулся.

– Простите, – продолжил Сэм. – Если вы хотите побыть один…

– Вы нисколько мне не помешаете. – Себастьян радушно улыбнулся. – Прошу. Выпейте со мной.

Сэм устроился на соседнем табурете и заказал себе пива. Бармен наполнил бокал до краев.

– Надо же, – сказал Сэм, отхлебнув долгожданный глоток, – куда нас занесло.

– Кто бы мог подумать.

Сэм взял из лежащей неподалеку стопки салфетку для коктейля и принялся скручивать ее в трубочку. «Давай решайся, – велел он себе. – Непринужденно сказать не получится, так что говори как можешь».

– Мистер Коул, я…

– Пожалуйста. Себастьян.

Сэм кивнул:

– Себастьян. Я не сомневаюсь, что вы это слышите каждый день, но ваши книги сыграли огромную роль в моей жизни. Можно сказать, именно ваши книги побудили меня стать писателем. – Он нервно помял в руках салфетку.

– Не хочу показаться надменным стариком, Сэм… могу я называть вас Сэм?

– Конечно.

– Отлично. Да, фанаты и впрямь часто рассказывают мне, как они обожают мои книги, особенно «Едва заметную тень».

– Это классика, – выпалил Сэм и немедленно устыдился. Он вспомнил, как поморщился Себастьян, когда чуть раньше его назвал классиком Дэниел.

– Классика, – с меланхоличной улыбкой согласился Себастьян, – как и я сам. – Он сделал большой глоток виски. – Но похвала из уст такого писателя, как вы, Сэм, талантливого писателя, честного писателя, не пустой звук. Я верю, что вы умеете отличить хорошую историю от плохой. И если мои истории хороши, что ж, значит, я со своей задачей справился.

Сэм кивнул. Он поднес бокал к губам, но так и не отпил. Он должен был сказать еще кое-что.

– Я прочел «Едва заметную тень» в двенадцать. За два года до того умерла моя мать. Я не… Ну, скажем так, жизнь у меня была не сахар. Ваша книга, ваше творчество не просто вдохновили меня. Они… они меня спасли.

Себастьян медленно кивнул, но не произнес ни слова. Некоторое время двое мужчин пили молча.

– Я тоже читал ваши книги, Сэм, – наконец сказал Себастьян.

Грудь Сэма стиснуло невольное волнение.

– Они мне очень понравились, – продолжал Себастьян. – Вы очень искренни в своих романах, особенно в самом первом. Он – подлинный. Возможно, вам покажется, что это не самый эффектный комплимент на свете, но голос вроде вашего – живой голос – редкость в наши дни.

Настала очередь Сэма отвечать молчанием на похвалу. Одобрение Себастьяна значило для него неизмеримо много, однако три слова вспороли его самооценку словно ножом – «особенно в самом первом».

Сэм сделал длинный глоток, надеясь, что пиво, смешавшись с медленно рассасывающейся в желудке таблеткой, притупит его чувства.

– Что же касается остальных наших собратьев по перу… – Себастьян быстро окинул вестибюль взглядом и, убедившись, что никого из тех, о ком он говорит, в зоне видимости не наблюдается, продолжил: – Мистер Манниак пишет для подростков – для аудитории, которую я никогда не понимал и уже не пойму. А мисс Мор при всей своей бешеной популярности потакает… скажем так, специфической прослойке, полагающей, будто сексуальное раскрепощение заключается в том, чтобы дать демону трахнуть тебя в задницу.

Сэм чуть не поперхнулся пивом, но все же сумел проглотить его, прежде чем расхохотаться.

– Уж простите мне мою прямоту, – сухо закончил Себастьян.

За окном наконец стемнело, последние отблески заката скрылись за горизонтом. Бар словно бы обрадовался сумеркам, музыка сменилась с джаза на электронную, лампы, еле заметные днем, теперь расчертили красные стены узкими полосами яркого света. В вестибюле словно стало теснее, посетители начали перебираться ближе к барной стойке. Когда сюда успело набиться столько народу? Голоса гудели все громче и громче, наслаивались друг на друга, беспорядочная пьяная болтовня лилась отовсюду.

Сэм видел, как в темноте за окном кто-то движется. Он догадывался, что это люди, однако суетились они, совсем как насекомые, и, казалось, старались держаться в тени, подальше от глаз наблюдателя.

– Здесь ведь есть какая-то история?

Себастьян смотрел на руку Сэма. Понятно было, что старик спрашивает не о татуировках.

– Да.

– Вы кому-нибудь ее рассказывали?

Сэм покрутил в руке бокал с остатками пива:

– Кое-что рассказывал. Жене. Бывшей жене.

– Почему только кое-что?

– Иногда… – Сэм помедлил. Облако едкого серого дыма снова заклубилось у него в горле. – Иногда истории слишком сильны. Они меняют тебя в глазах других.

Старик кивнул:

– Это точно.

За столиком неподалеку компания предпринимателей в плохо сидящих готовых костюмах разразилась неожиданно громким хохотом.

Себастьян выпрямился на своем табурете, атмосфера беседы потеряла толику своей интимности.

– В любом случае будет крайне прискорбно, если вы так и останетесь автором четырех романов.

– Нет, я сейчас работаю над новой книгой. Дело движется.

«Врешь, – тут же выругал он себя. – Ты соврал своему кумиру».

Себастьян, похоже, уловил неискренность собеседника, его улыбка слегка поблекла.

– Сэм, агенты рассказывают друг другу всякое. В этом бизнесе ничто не остается тайным долго. Иногда писателю просто нужно сделать перерыв, чтобы перестроиться.

Сэм коротко рассмеялся, надеясь правдоподобно изобразить удивление:

– Не знаю, что вам говорили, но, клянусь, это просто слухи.

– Слухи – занятная штука, – мягко сказал Себастьян. – Неважно, правдивы они или нет, люди им верят.

Глава 9

Понедельник, 31 октября

Дэниел Манниак всегда был жаворонком.

Он распахивал глаза, стоило солнцу показаться на горизонте, даже когда спал дома, в своей постели, рядом с женой Сабриной. Он выбирался из кровати как можно тише, морщась, когда кровать, освобожденная до вечера от его туши, издавала скрип. Сабрину он не будил почти никогда. Она спала как убитая. Лежала, крепко свернувшись калачиком под одеялом, такая же миниатюрная, как в юности, когда только познакомилась с ним.

Поэтому для Дэниела стал немалым потрясением тот факт, что в гостиничном номере в городе, где он бывал всего-то пару-тройку раз, он ухитрился проспать.

Когда он разлепил веки, солнечный луч уже перерезал изножье кровати, точно ножом. Бросил взгляд на электронные часы на тумбочке – 10:14 утра. Рука, вынырнув из-под одеяла, потянулась к устройству. Только потрогав их, ощутив пластик корпуса своими толстыми пальцами, он смог поверить, что цифры на дисплее не врут.

– Ешкин корень…

Они условились встретиться в вестибюле в половине двенадцатого. После душа и одевания у него едва-едва останется время запихнуть в себя поздний завтрак.

Дэниел перекатился, чтобы подняться, но мягкий матрас как будто не хотел его отпускать, просев под чудовищным весом.

В голове мелькнула совершенно дикая мысль:

Ерш твою медь, я же встать не смогу.

Он ухватился за раму кровати, ища точку опоры. По пути рука задела и смахнула с тумбочки лежавшую рядом с часами книгу.

Дэниел посмотрел на пол.

Эту книгу ему прошлым вечером дала Кейт.

«Фантомы прерии».

Он заворчал сквозь зубы, злясь на самого себя.

Из-за книги-то он и проспал…

Поднявшись в номер из ресторана в начале десятого, он прекрасно понимал, что пора ложиться. Но книга заинтриговала его с того самого момента, как он взял ее в руки в библиотеке. Что-то такое было в обложке, обманчиво простой в сравнении с тем пакостным художеством, что красовалось на обложках его собственных романов. Сельский дом, тонущий в высокой траве, зловеще-мистический огонек в окне верхнего этажа. Он поднес книгу поближе к глазам. Тут чьи-то лица меж деревьев за домом? Сказать наверняка было сложно, но в изгибах теней между гладкими стволами чудилось что-то наподобие людских силуэтов.

Дэниел устроился в кресле у журнального столика под окном и раскрыл книгу.

«Подлинная история сверхъестественного кошмара», – гласил подзаголовок.

Он начал читать.

«Фантомы» были написаны журналистским слогом с уклоном в наукообразие, но встречались и красочные обороты, и их оказалось достаточно, чтобы Дэниел, пусть и немного стыдясь своей впечатлительности, перенесся из отеля в Канзас-Сити на Кровавый ручей, в мрачную сельскую глушь.

Он был с доктором Малкольмом Адьюделом, когда на пороге его встретила Рейчел Финч. Ее лицо покрывала лунная бледность, а волосы – разительный контраст! – были черны, словно беззвездная ночь. Вместе с парапсихологом Дэниел исследовал дом, комнату за комнатой, прислушиваясь к звукам призрачного ветра, наполняющего коридоры, точно воздух – легкие. Закрывая глаза, он видел зловещие черты Ребекки Финч – она уже умерла, когда Адьюдел явился в дом, однако ее присутствие здесь ощущалось так же явственно, как присутствие Рейчел. Несколько раз Дэниел подпрыгивал на месте, когда мимо его номера проезжала тележка горничной.

Он был уверен, абсолютно уверен, что слышит скрип колес кресла-каталки Ребекки Финч.

Он одолел две трети книги, когда понял, что читает уже четыре часа кряду. Шел второй час ночи.

Быстро вскочил с кресла, почистил зубы, натянул полосатую пижаму. И забрался в постель с твердым намерением спать. А книга подождет.

Но среди деревьев на обложке и впрямь скрывались чьи-то лица. Теперь Дэниел не сомневался, что ему не почудилось.

Когда он перевернул последнюю страницу, было почти четыре утра.

Он положил книгу на тумбочку рядом с часами. И уже хотел выключить ночник, когда голос в его голове закричал:

– Нет!

Это был не его голос. Он был мягче. Нежнее. Однако в нем была заключена невероятная сила.

Голос принадлежал его дочери, Клэр.

Его Клэр. Даже в шестнадцать с небольшим лет, по уши в переходном возрасте, она оставалась его якорем. Его надеждой. Смыслом его жизни.

Когда рука Дэниела остановилась в нескольких дюймах от выключателя, он еще чувствовал, как вибрирует голос, растворяясь в темноте.

Он был взрослым человеком. Он не собирался спать со светом. Но нельзя же допустить, чтобы эта паршивая жуткая обложка таращилась на него всю ночь.

Дэниел открыл ящик тумбочки и бросил книгу внутрь, к непременной отельной Библии короля Якова.

«Странное вышло соседство», – подумалось ему.

Оставалось надеяться, что старина Яков не даст призракам с обложки безобразничать ночью.

И вот теперь, в четверть одиннадцатого утра, он созерцал лежащую на полу книгу, которую он точно – совершенно точно! – положил в ящик тумбочки.

«Да брось, приятель, это тебя память подвела, – сказал он себе. – Поздно было. Ты устал».

– Ну да, – произнес Дэниел вслух. – Наверное.

Выкарабкался из постели, осторожно перешагнул через книгу и направился в ванную.

Оставил книгу лежать на полу, пока не пришло время выезжать.

Мор стояла на тротуаре, крепко сжимая ручку сумки и уставившись сквозь стекла темных очков на припаркованный в нескольких ярдах кошмар. За ее спиной с шипением отворились автоматические двери, и из них выбежал Дэниел, таща за собой объемистый чемодан. Даже морозным октябрьским утром его раскрасневшееся лицо покрывала испарина.

Увидев то, что увидела Мор, Дэниел тоже застыл на месте.

– Мы вот на этом поедем? – спросил он.

Мор провела языком по передним зубам.

– Увы, похоже, что да.

«Твою мать, – подумала она, – мы записались в бродячий цирк».

Боковая дверь древнего фольксвагеновского микроавтобуса была распахнута, являя взгляду кресла в центре и задней части салона. Кейт – в облегающих брюках и терморубашке с длинными рукавами – прислонилась к бледно-желтому боку машины. Сегодня она была уже без макияжа, на щеках кое-где виднелись следы от акне. Свои темные волосы девушка стянула в незамысловатый хвост на затылке. Камера свисала на ремне с ее плеча. Кейт о чем-то тихо беседовала с Уэйнрайтом, тот нарядился в темно-синие джинсы и черную кожаную куртку поверх белой футболки с треугольным вырезом. Легкий ветер трепал его густую шевелюру, пряди волос то и дело обрамляли оправу тонированных очков-авиаторов.

Карие глаза Кейт устремились на стоящих на тротуаре писателей. Она приветливо улыбнулась и машинально подняла камеру. Большой палец лег на кнопку «пуск».

– Утро доброе. – Кейт проворно навела фокус.

– С добрым утром, – отозвался Дэниел.

Уэйнрайт повернулся к писателям, лицо его в ярких солнечных лучах выглядело гладким и странно искусственным. Он похлопал ладонью по металлическому боку микроавтобуса:

– Что скажете? Красота, верно?

Мор тихо рыкнула.

– Давайте покончим с этим поскорее, – заявила она, подошла к машине и забралась в салон.

Дряхлый микроавтобус катил по шоссе.

Сэм глядел в окно. Лицо у него было осунувшееся, глаза усталые. Ночью он спал плохо. Нервы словно превратились в миллионы камертонов, гудящих на разных высотах.

«И вот я еду на автобусе в летний лагерь, – думал Сэм. – Как будто вернулся в детство. Ненавижу возвращаться в детство».

– У нас модель семьдесят пятого года, – крикнул Уэйнрайт с водительского места.

Никто ничего на это не ответил, и Сэм подался вперед в своем кресле в третьем ряду:

– Вы о чем?

– О микроавтобусе. Его выпустили в семьдесят пятом, в том самом году, когда сестры Финч въехали в дом на Кровавом ручье. И, если не ошибаюсь, в том самом году, когда мистер Коул опубликовал два романа: «В конце туннеля» и «Тьма перед рассветом».

– Все верно, – отозвался Себастьян. Было видно, что слова Уэйнрайта его несколько смутили.

Мор саркастически присвистнула:

– Да, мы поняли: Себастьян написал кучу книг за последние сто лет.

Себастьян добродушно хохотнул:

– Не переживайте, мисс Мор, «Тьма перед рассветом» была полным говном.

– А «Туннель»? – спросила Мор.

– А «Туннель», разумеется, был шедевром, – подмигнул ей Себастьян.

Сэм откинулся на спинку обитого кожей кресла и стал слушать, как шуршат колеса по асфальту. Дэниел Манниак сидел рядом с ним, сложив руки на коленях, точно послушный ребенок. Его обывательская зеленая рубашка поло была заправлена в рыжеватые брюки докерс с коричневым кожаным ремнем; поглядев на нависающий над брюками валик плоти, Сэм подумал, что ремень не мешало бы немного ослабить. Кожа на пухлых руках Дэниела была бледная, розовато-серая, как брюхо дохлой рыбы.

Поездка протекала относительно спокойно, хотя Уэйнрайт всеми силами старался это изменить. Каждые несколько минут он предпринимал попытку завести светскую беседу, однако каждый раз терпел неудачу. Сэм был этому только рад. Шоу, которое интернет-магнат закатил накануне, оказалось весьма утомительным мероприятием, и теперь Сэм чувствовал себя как с похмелья, хоть и выпил в баре всего три пива. Они проехали в молчании еще несколько миль. Сэм хотел сесть с Себастьяном, но Мор его опередила, и пришлось устроиться сзади, с Дэниелом. Оставалось лишь созерцать затылки Себастьяна и Мор в среднем ряду и Уэйнрайта и Кейт – впереди. Писатели погрузились в себя. Сэм подозревал, что все они сейчас придумывают оправдания своему участию в этой безумной поездочке.

– О’кей, настало время викторины, – объявил Уэйнрайт, решив опробовать новый подход.

– Господи, да что ж такое? – пробурчал Сэм.

Кейт развернула камеру над спинкой своего кресла и направила на них широкоугольный объектив. Из-за солнечных бликов казалось, что у линзы узкий вертикальный, как у рептилии, зрачок.

Сэм неуютно поежился под взглядом камеры.