Легенда о Саргоне. Путешествие в Сирамарг. Том I

Екатерина Мартина

Легенда о Саргоне. Путешествие в Сирамарг. Том I

Вадиму Алексеевичу. Сын, ты – весь мой мир!

Глава 1. Рождение и детство

Саргон родился в самую длинную и снежную декабрьскую ночь в году. За рождение здоровых детей в такую чёрную ночь славили Ассура, божество отваги, мужества и бесстрашия. Ибо дети эти не побоялись появиться на свет и бросить вызов самим тьме и холоду. Ночь была неспокойной, беззвёздной, ледяной и пронизывающей. В окна билась взбешённая вьюга, заваливая город Эреду снегом, которого никто ещё никогда в этих краях не видывал.

Саргона, крепкого здорового малыша, обмыли, пуповина его была перерезана. Ребёнка окутали в тёплое одеяло и положили на ослабевшие руки матери, царевны Хамаль. Черноволосая молодая женщина, измученная долгими родами, возлежала на огромной кровати с шёлковым полупрозрачным балдахином. Вокруг неё пчелиным роем гудели повитухи. Пока красавица Хамаль пыталась отдышаться, а её новорождённый первенец кряхтел и обнажал миру свой розовый и пока ещё беззубый рот, по дворцу, а затем и по всему городу неутомимым соколом разлеталась радостная весть: у брата царя, доблестного военачальника Кадира, родился крепкий здоровый сын!

Воистину счастливая и долгожданная новость. Кадир был умён, мужественен, ловок и любим народом за бесчисленные победы в битвах и заботу о людях. Саргон давал надежду на продолжение царского рода. У царя Мамагала тоже имелся сын, на два года старше Саргона. Слабый здоровьем. А царица Ира́да не спешила дарить царю более здорового наследника.

У Кадира было всё: любовь народа, доблесть, красавица Хамаль и крепкий сын. У Мамагала – поклонение народа, ибо он родился старшим, и трон, по праву принадлежавший ему. Мамагал мог повелевать и законно сидеть на своём золотом стуле. Но он не мог повелевать любовью народа Эреду так, как его младший брат мог повелевать их сердцами. А сердца жителей славного города-государства Эреду было очень непросто завоевать.

Царь Мамагал поздравил брата и расцеловал в обе щеки. Но сложно сказать, как отнёсся Мамагал к рождению своего племянника на самом деле. С первых минут жизни Саргона, едва услыхав его новорождённые крики, Мамагал начал глядеть на своего брата-военачальника иначе: настороженно и исподлобья.

Мамагал помрачнел ещё больше, когда услышал предсказание старой придворной ведьмы: этот новорождённый мальчик – Солнцелик! Согласно древним легендам, царский род Уту происходил от божества Солнца, Шамаша, и его супруги Ишмерай Изумрудноокой. И если в роду Уту родился солнцеликий ребёнок, ему будет подвластна великая сила Шамаша, и ему суждено творить великие дела и встать на защиту не только Эреду, но и всей земли Элассарской.

Испугавшись гнева, омрачившего лицо царя Мамагала, ведьма торопливо опровергла своё же предсказание и попросила простить её за ошибку, но государь Эреду с каждым годом становился всё более подозрительным. Он затаил на невинного ребёнка злобу.

Саргон, не подозревая о настроениях своего венценосного дяди, не придавая им никакого значения, быстро рос на радость отцу и матери. Царевна Хамаль, наделённая природой чутким сердцем и проницательным умом, едва оправившись от родов, уехала с сыном к своему отцу, царю другого города-государства, в далёкий Ила́м. Там она некоторое время жила в мире и покое, не беспокоясь о настроениях Мамагала, иногда видясь с навещающим их мужем. Там она растила Саргона в любви и заботе.

Вечно тёплым казалось солнце Илама, цветущими и прекрасными его сады, богатым был отцовский дворец, а царь Илама – Сели́м – любящим дедом. Каждое утро Хамаль и Саргон просыпались под мягкий шум прибоя и каждую ночь засыпали под его же песнь. Каждый день Хамаль брала Саргона и племянника-младенца, Хани́ша, сына брата своего, и спускалась по каменной лестнице к солёным водам Тиаму́ль. Саргон и Ханиш отъедались, плескались в море. Саргон обожал всё, что видел, пока ему не исполнилось три года: беспокойные соседи, давно завидуя райскому Иламу, пошли на Селима, царя иламского, войной.

Саргон запомнил ту ночь на всю жизнь: прекрасное лицо матери, её чудесный голос, волшебная убаюкивающая песнь, а затем резкий грохот, крики, шум и страшная неразбериха.

На рассвете был убит его дед, царь Илама, затем наследный царевич. Без вести пропали супруга царевича и сын их Ханиш. Был беспощадно разграблен царский дворец, похищено всё золото и драгоценные камни, а самое главное – безвозвратно украдены сотни человеческих жизней. Пальмы озаряли тёмные улицы горящими коронами, словно факелы. Безмолвный ковёр из множества мёртвых тел устлал белые улицы, широкие мостовые и золотые пески сказочного Илама. Тёплые воды Тиамуль жадно омывали окровавленный берег и навсегда забирали погибших в бездонное царство.

Пал райский Илам. И прекрасная Хамаль убежала со своей родной солнечной земли с маленьким сыном на руках, в сопровождении всего лишь дюжины человек из личной охраны царя и небольшим кругом друзей и приближённых отца. Она жалобно оплакивала отца своего, брата, его жену и сына, народ свой всю дорогу до Эреду. На полпути до Эреду их встретило войско Кадира: из Илама за Хамаль велась погоня, но теперь царевна Илама и Саргон были в безопасности. Кадир защитил их.

Враги не посмели бросить вызов войску Кадира и отступили обратно, в захваченный Илам. Хамаль погрузилась в траур. Некуда ей было отныне деться из дворца царя Мамагала, а об его начинающемся безумии уже давно ходили слухи. Хамаль боялась за судьбу мужа и сына и каждый день молила супруга уехать из Эреду подальше: неспокойно было её чуткое сердце, страшные мысли роились в её разумной голове. Жену иламского царевича и сына его Ханиша так и не нашли.

Через несколько месяцев после падения Илама враги нарушили покой Эреду. Отчаянно бились воины Кадира, снова проучили врага, который понёс страшные потери. Но в битве смертельно был ранен любимец Эреду – славный военачальник Кадир. Его, умирающего, привезли во дворец. Он наказал брату своему старшему, царю Мамагалу, обеспечить благополучие сына и жены, простился с маленьким Саргоном, сказал несколько слов красавице Хамаль и умер на её любящих руках. И на покойное лицо его горьким неудержимым ручьём полились её слезы.

Трудно было представить, что чувствовала безутешная Хамаль и как пережила она очередную утрату. Весь Эреду тяжело переживал гибель Кадира, славного воина и справедливого помощника царя. А Мамагал, словно успокоившись, заверил Хамаль, что он будет надёжной опорой ей и Саргону. Всё, что принадлежало Кадиру, он отдал его вдове во владение вечное, включая внушительное имение, слуг и немалое количество золота и серебра.

Так и жила Хамаль богатой вдовой вместе с единственным своим утешением, Саргоном, крепким и здоровым мальчиком. Бежавшие вместе с ней из Илама друзья и приближённые её отца поддерживали их и не позволяли сдаться. С трёх лет Саргона окружали лучшие учителя Илама. Одного из них Хамаль удалось вывезти в Эреду. Звали его Закку́р. Это был уже немолодой седовласый мужчина, но ещё достаточно крепкий и бодрый. Саргону казалось, что это самый мудрый человек из ныне живущих. Заккур учил мальчика письму, счету, стихосложению, истории и другим наукам. Музыке его учила мать. Военному искусству, владению мечом, верховой езде его учил друг отца и его приближённый – могучий и ловкий Асмар.

Вскоре после гибели мужа Хамаль удалось взять себя в руки и запретить страху туманить разум. Её родимый дом был уничтожен, отец, брат и муж убиты. Она долго чувствовала себя покинутой, но у неё оставалась она сама и сын, которому была необходима её сила.

К ней часто наведывался царь Мамагал. Разодетый и самодовольный, вносил себя царь Эреду в дом красавицы-вдовы своего брата. По приказу Хамаль царя вкусно угощали, развлекали музыкой. Мамагал был сдержан и очень внимателен к ней, Хамаль была любезна и гостеприимна, но от этих визитов у неё кровь стыла в жилах – что царю нужно было от неё и как добиться того, чтобы визиты эти происходили как можно реже?

Но визитов меньше не стало. Вскоре в дом иламской царевны от щедрой руки царя потекли реки даров: невероятных цветов шелка, густые меха, дорогие каменья, и по Эреду поползли слухи – царь Мамагал завёл себе ещё одну царицу. Эти слухи оскорбляли Хамаль: она боялась Мамагала, ожидала от него самого худшего. Она всё ещё оплакивала покойного супруга, оставалась ему верной женой и чтила священный закон Эреду, Илама и множества других земель. Закон, который Мамагал явно намеревался нарушить: не брать вдову брата своего в жены.

Хамаль держала сына подальше от тревог и забот, но Саргон унаследовал чуткое сердце матери и трезвый ум отца. Ему исполнилось всего семь лет, однако мальчик всё видел, чувствовал, понимал и отчаянно жаждал помочь матери, но не знал как.

– Если однажды меня не станет, Саргон, – как-то раз перед сном сказала ему Хамаль, – я хочу, чтобы ты помнил всё, чему я учила тебя и чему учили тебя твои учителя. Всё, что я делаю в этой жизни, я делаю ради тебя. Ибо нет никого в этой жизни для меня дороже. Помни славного, мужественного и справедливого отца своего – Кадира из рода царского Уту. Помни меня, свою несчастную мать, Хамаль из рода царей Айя. Помни, кто ты. Помни имя своё, ибо в имени твоём – главная сила. Верь только себе и сердцу своему, Саргон. Будь сильным. И пусть сила эта и память обо мне и отце твоём будут твоей путеводной звездою даже в самые тёмные ночи. Ибо ночь всегда сменяется рассветом. Да озарит путь твой солнцеликий Шамаш. Да будет проводником твоим Ишмерай Изумрудноокая, жена его. Пусть мудрая Нини́б, дочь их, дарует ясность уму твоему. Я более всего на свете люблю тебя, мой мальчик, и благословляю.

Прекрасная Хамаль, вдова военачальника Кадира, более не вышла замуж, решительно отвергла ухаживания царя Мамагала и покинула этот мир, сражённая ужасной болезнью, когда Саргону едва исполнилось десять лет.

Так Саргон из царского рода Уту остался сиротой. Царь Мамагал тотчас забрал племянника в свой дворец и оставил при нём единственного человека из его прежнего окружения – иламца Заккура, верного и мудрого друга его матери.

В царском дворце мальчика приняли с почтением, помня заслуги его отца перед Эреду, красоту и добрый нрав его матери. Однако Мамагал к племяннику отнёсся настороженно, но встретил с улыбкой. Повелел отнестись к нему, как и полагает относиться к кровному родственнику. И отдал просторные покои. Оставил при нём иламца Заккура и соратника покойного Кадира, могучего Асмара. Назначил мальчику опекунов, своих близких друзей, чету Асага и Шеду. У них росла дочь Галла, девочка девяти лет с чудесными белокурыми волнами волос и яркими голубыми глазами. И подружились дети, часто играли вместе. Так и зажил в царском дворце Саргон, племянник царя Мамагала, сын доблестного военачальника Кадира и прекрасной царевны иламской Хамаль.

Глава 2. Пустошь Дагаб

– И вышла Праматерь Рештаретете из вечной тьмы, из звёздной пыли и густого газа, и ступила в тёмный новорождённый мир, содрогаемый землетрясениями, покрытый голым камнем и исполинскими горами, выплёвывающими к небу огонь. Долго жила в своём одиноком мире Праматерь Рештаретете, пока не решилась всё изменить, – голос Саргона затих, он поднял глаза на белокурую Галлу, отдыхающую под огромным дубом в царском саду.

Девочка возлежала на изумрудной траве и водила по ней босыми ногами, с аппетитом грызя огромное спелое яблоко и слушая чтение Саргона. Он улыбнулся, вновь мягко и таинственно повёл свою историю:

– Она дунула на одну плюющуюся огнём гору, дунула на другую, и вулканы начали остывать. Из застывающей лавы и горных пород Рештаретете создала своего первого сына, Нергала. И стал он землёю. Собой покрыл он весь мир. Из того же куска лавы и звёздной пыли Рештаретете создала своего второго сына, Шамаша, и поднялся он солнцем на чёрный небосвод, и развеял он тьму, и небо стало лазурным, а мир позолотил солнечный свет…

– Боги, как скучно, – вздохнула девочка, села и прислонилась спиной к грубой коре дуба.

– Это легенда твоего края, слушай и не перебивай, – Саргон вновь поднял на Галлу свои миндалевидные светло-серые глаза, затем продолжил читать: – И сказала она сыновьям своим: «Я дала жизнь вам. Дайте ныне вы жизнь этому миру». Братья тотчас принялись за дело. Рештаретете положила руки на плечи своим сыновьям. Шамаш взмахнул рукой, и наполнился новорождённый мир, названный Элассаром, солнечным светом. И заискрились золотом реки и волны морские, и воздух потеплел. Взмахнул рукой Нергал. И сквозь камни начали пробиваться изумрудные травы, стволы деревьев, цветы. И наполнился воздух густым ароматом хвои. Затрепетали листья на тёплом ветру, заблагоухали цветы. Элассар увидел свою первую весну.

Галла поднялась и начала медленно пританцовывать вокруг Саргона, задумчиво опустив голову. Девочка продолжала слушать его.

– Полюбил Нергал свою землю, и из глины, лесной почвы, камней, воды пресной и морской…

– Ох, хватит! – отмахнулась Галла.

– Твой учитель велел тебе выучить легенду о сотворении мира, – спокойно ответил Саргон. – Как ты её выучишь, если даже не читала?

– Ничего не хочу учить. Мне это не нужно.

Галла, двенадцатилетняя красивая девочка, засмеялась и закружилась в лёгком танце. На ней было лёгкое платье из светлого шёлка с короткими рукавами, на щиколотке тонкий золотой браслет с пятью подвесками в виде роз. На запястье ещё два браслета. В ушах – золотые серьги. Саргону не хотелось отводить от неё глаз.

Зимой ему исполнилось тринадцать лет. Он был крепок и хорошо сложен. Волосы чёрные, как у матери, иламской царевны Хамаль. Это был спокойный, молчаливый, замкнутый мальчик. Учитель Заккур оставался строгим, но справедливым другом, и он многое передал мальчику, чего не могли дать Асаг и Шеду, которые только и делали, что доносили царю Мамагалу на любого, кто был им неугоден, в том числе и на ни в чём не повинного сироту Саргона.

Саргон продолжал заниматься грамотой, счётом, историей, географией Элассара, астрономией, забросил лишь музыку. Асмар научил его превосходно держаться в седле и хорошо управляться с оружием. Однако, опасаясь мести Мамагала, придворные боялись открыто поддерживать и доброжелательно относиться к его племяннику.

Златокудрая Галла много времени проводила с Саргоном. Он помогал девочке с уроками, в то время как сама Галла считала, что обучение ей ни к чему. Она умела читать, писать и считать, учиться большему не хотелось, а родители, занятые доносами, лишь поощряли её лень. Галла должна была уметь красиво танцевать и улыбаться, чтобы наследник престола, сын царя Мамагала, здоровый и избалованный пятнадцатилетний Талар, не передумал жениться на ней.

Как только Саргон представлял Талара на троне Эреду, ему становилось тревожно за свою родину, а когда он думал о том, как красивая Галла становится супругой Талара, ему делалось горько. Беспринципный Талар мог обидеть её. Поговаривали, что наследник страдает умственным расстройством. Как такой человек мог сесть на трон? Саргону не хотелось, чтобы Галла досталась безумцу.

– Не тебе думать об этом, – тихо и грустно посоветовал учитель Заккур, когда Саргон поделился с ним тревожными мыслями. – Оставь это царю.

– Это мой дом, я тоже из рода Уту, мои предки царствовали здесь! Как не думать о будущем своей земли? – возмутился Саргон.

Заккур стукнул жилистым кулаком по столу, и мальчик замолчал, удивлённо глядя на строгого учителя. Мужчина подался вперёд через стол, за которым они сидели, и процедил:

– Не смей говорить такие слова никому, если хочешь жить! Асаг и Шеду следят за тобою постоянно. Они докладывают царю каждый шаг твой. А почему Галла, их дочь, крутится вокруг тебя целыми днями? По их же указке!

– Галла – мой друг, – уверенно и с достоинством возразил Саргон.

– Галлу прочат в жены Талару. Но Мамагал не забывает присматривать дочерей владык других земель для своего сына. Ищет, как бы выгоднее женить его. Армия Эреду ослабела без железных рук твоего отца. Мамагалу нужен надёжный союзник. Такой, у кого воинов побольше и земля побогаче. Асаг и Шеду мечтают услужить Мамагалу, чтобы он женил на их дочери своего сына. Сколько выгод сулит им этот брак!

– Все это так низко, учитель, – выдохнул Саргон, помрачнев.

– Это жизнь при дворе, Саргон. И не забывай, что ты ходишь по слишком тонкой и туго натянутой нити. У Мамагала нет других сыновей. И ты – второй наследник престола после Талара.

– Я не собирался отнимать трон у брата и дяди.

– Ты и не сможешь, – отозвался Заккур. – Мамагал скоро найдёт сыну достойную невесту, и она родит ему сына, продолжит прямой царский род. И тогда ты нужен более не будешь. Даже если ты отыщешь сторонников в Эреду, долго противостоять царю тебе не удастся.

– Талар не принесёт счастья и богатств народу, – уверенно заявил Саргон. – Он думает только о своих личных удовольствиях.

– Тогда у тебя будет два пути: попытаться заявить свои права на трон Эреду, быть обвинённым в заговоре и сложить голову на плахе либо жить в изгнании в чужих землях. Твоя мать хорошо понимала, какая опасность тебе грозит, и увезла тебя в Илам к своему отцу, едва ты родился. Но в Иламе тебе не будут рады: ты внук царя, который был убит другим царём, ныне восседающем на том троне. Я обещал твоей матери, что защищу тебя, не усложняй мне задачу, ибо больше за тебя некому заступиться: судьба лишила тебя родителей, а Мамагал – верных друзей. Есть только я и Асмар.

– Почему царь так ненавидит меня? Я – сын его брата. Мы одной крови, – горечь в голосе Саргона была настолько искренней и детской, что Заккуру стало жаль его, хотя он дал себе обещание никогда не жалеть мальчика.

– В тебе есть то, чего нет в его сыне – достоинство, сила и мужество. Таким качествам не научить. Они либо есть, либо их нет. В тебе из царского рода Уту гораздо больше, чем в самом Мамагале и Таларе. Но не смей возгордиться этим.

– Я не чувствую в себе ни достоинства, ни силы, ни мужества, – горько ответил Саргон. – Как могу я быть сильным, достойным и мужественным, если вы научили меня жить в страхе перед моим дядей?

– Твоя мать наказывала мне заботиться о тебе, чтобы ты выжил. Я всегда верно служил её отцу, её брату и ей самой. Я любил их. И я буду служить единственному потомку истинного царя Иламского, пока не испущу дух. Я не учу тебя жить в страхе. Я учу тебя осторожности и осмотрительности.

– Вчера я столкнулся в коридоре с царской ведьмой, – сказал Саргон. – Она назвала меня солнцеликим. Ко мне не впервые обращают такие слова. Что это значит?

Заккур вздохнул и ответил:

– Есть легенда о солнцеликом царе Эреду. Он спасёт Эреду и весь Элассар от страшной войны, примирив восточные и западные земли, будет править долгие годы и станет родоначальником великих царей и героев. Враги будут бояться его, а подданные любить. Выкинь из головы, Саргон. Этот нелепый слух принесёт тебе больше бед, чем пользы. Да и западные земли просто так не сделать союзниками востока. Там, в Кунабуле, согласно легендам, живёт Нергал, брат Шамаша, и супруга Нергала, воинственная и коварная Эрешкигаль. Они живут в подземном дворце из ляпис-лазури, Иркалле, и повелевают целой армией демонических порождений. Когда-нибудь Нергал и Эрешкигаль натравят армию эту на Элассар. И тогда земли людей покроют их же останки и прах. Всё это легенды, мой мальчик. И тебе лучше о них забыть.

Так и жил Саргон царской крови, из домов Уту и Илама, в тени родственников своих. Мамагал однако всегда заставлял племянника сопровождать его во всех поездках и во многих делах. Мальчик всегда сидел по левую руку от Мамагала и Талара на празднованиях, службах в храмах, присутствовал на важных собраниях. В отличие от старшего брата своего, Саргон внимательно вслушивался во все донесения царю, во все новости и переговоры. Так учил его мудрый Заккур.

Саргон выезжал с дядей, братом и многочисленными придворными на охоту. Рядом с ним всегда держался доблестный Асмар и охранял от неприятностей. Если Саргону удавалось подстрелить косулю, утку или кролика, а Талар при этом возвращался с пустыми руками, то Саргону приходилось прятаться от безудержного гнева старшего брата. Если Талару не удавалось побить младшего брата, доставалось слугам. Кулак у царского сына был тяжёл.

– В чём я провинился перед братом? – однажды спросил Саргон Заккура, вытирая кровь, ручьём лившуюся из подбитого носа. – Свою добычу я сам хотел отдать Талару, чтобы он не злился.

– Это зависть, друг мой, – со вздохом отвечал Заккур, засовывая ему в ноздри обрывки материи, чтобы остановить кровь. – Чудовищное чувство! Оно разъедает душу заживо. Уничтожает всё, до чего коснётся.

– Почему возникает это чувство?

– Зависть – это злость за то, что у тебя есть что-то, чего нет у Талара. И он отчаянно желает это иметь, но не признается себе в этом.

– Но у меня ничего нет! – искренне удивился Саргон. – У Талара есть отец и мать. Мои мать и отец умерли. У него много друзей. У меня – только Галла, ты и Асмар.

– Уважение и любовь окружающих, – вот что у тебя есть, – последовал загадочный ответ. – Многие помнят отца твоего и мать, видят, с каким достоинством ты держишь себя, и относятся к тебе соответствующе. Они готовы услужить тебе, даже если ты этого не просишь, и они не льстят тебе, не заискивают перед тобою, не раболепствуют. Им приятно служить тебе. Избалованного Талара они боятся. Боятся его непредсказуемости, его отца, втайне ненавидят их обоих. Талара окружают не друзья, а льстецы и трусы. Как и Мамагала.

Саргон мрачно усмехнулся и сказал:

– Даже если они уважают меня, они никогда не пойдут против царя и сына его, не встанут на сторону мою. Пока у меня не будет армии и достаточно золота.

– Если Талар не перерастёт своё безумие, а Мамагал не будет помогать народу выбраться из бедности, в которую Эреду катится, как знать, Саргон… Как знать…

Саргон всегда внимательно слушал своего учителя. Но Заккур иногда забывал, что говорит с юным учеником, заговаривался, и Саргон переставал его понимать.

Порой мальчику снились сияющие волны могучих и прозрачных вод Тиамуль. По белому песку шла босоногая красавица Хамаль, царевна Иламская, распустив тёмные толстые косы свои. Льняная юбка, как у простолюдинки, белая рубашка с закатанными рукавами, загорелая на солнце кожа. В руках несла она корзину со спелыми апельсинами, улыбалась сыну через плечо белозубой улыбкою. Сын нёс в руках её сандалии с тонкими кожаными ремешками и торопливо перебирал маленьким ножками, чтобы поспеть за ней.

«Если однажды меня не станет, Саргон, – слышал он голос матери, – я хочу, чтобы ты помнил всё, чему я учила тебя и чему учили тебя твои учителя. Всё, что я делаю в этой жизни, я делаю ради тебя. Ибо нет никого в этой жизни для меня дороже…Помни, кто ты. Помни имя своё, ибо в имени твоём – главная твоя сила…»

Солёные воды морские намочили юбку её. Саргон бежал за ней, едва поспевая. В каждом сне своём останавливался он у воды. Хамаль поднималась по тропе на пригорок ко дворцу отца своего, исчезая в хвойной рощице. Там она всегда любила отдохнуть от дневного зноя, на мгновение появляясь наверху, входя во дворец. В здание ударила яростная молния, его охватило пламя, и Саргон, вздрагивая, просыпался в поту и с дорожкой слёз на щеках…

Саргону часто снилось падение Илама, царства его деда. И возжаждал он мести в столь юном возрасте за убийство деда и дяди, родных его матери, которых он не помнил. И чувство это порой не давало ему покоя.

– Что такое война? – спросил Саргон однажды своего учителя.

Заккур удивлённо посмотрел на ученика.

– Ты знаешь, – последовал ответ. – Конфликт между царствами, применение военной силы.

– Почему убили моего деда и дядю, царя и царевича Илама?

– Дабы захватить власть над Иламом.

– Зачем им нужна была эта власть?

– Чтобы овладеть и распоряжаться богатствами Илама, его ресурсами, землёю благословенной. Ныне Илам подчиняется Калаха́ру. Царь Калахара, завоевавший Илам, посадил младшего брата своего наместником.

– И теперь дядя Мамагал желает установить с Иламом, а значит, с Калахаром, торговые отношения? – процедил Саргон. – Торговые отношения с убийцей моего деда и дяди?

– Верно, Саргон, – кивнул Заккур, пристально глядя на мальчика. – Такова политика. Мамагал – царь, а царство переживает не самые удачные времена, ему нужен достойный союзник. Да и младшая дочь калахарского царя может составить Талару хорошую партию.

– Неужели мой брат женится на дочери убийцы моих родных?

– Женится. И глазом не моргнёт.

– Но я не понимаю… – возмутился Саргон.

– И не поймёшь. Ты не готов это понять. И не готов мстить. Смирись. Будет утро – будет пища.

«Если я приму это, я предам свою мать, её отца и её брата, – день и ночь думал мальчик. – Я предам все заветы её и любовь её».