Последняя секунда Вселенной

За окном справа виднелись горные хребты, далекие, бесконечные, снежные.

– Чем дольше я иду, тем больше забываю, – ответила Шелл. – Я знаю, что у меня были друзья. Я написала это в тетради, которую взяла с собой. Я знаю, что путешествовала с троллихой, чьих детей подменили. Но я ничего этого не помню.

Ведьма подалась к ней и, казалось, стала ближе. Намного ближе. Будто бы постамент, на котором стоял ее трон, опустился на несколько ступеней.

– Так чего ты хочешь?

– Вспомнить.

– И что же ты готова отдать мне?

– У меня ничего нет, – честно ответила Шелл.

Ведьма прищурилась.

– У тебя все еще есть кое-что.

Где-то внутри затеплилась надежда.

– Что же? – спросила она, затаив дыхание.

– Твое имя.

Сердце забилось сильнее.

– Но если я отдам свое имя, что останется у меня?

– Память.

– Но ведь… Если у меня будет память, значит, я вспомню свое имя.

– Верно. Но оно уже не будет твоим.

Шелл попятилась, но ведьма становилась все ближе.

– Тебе нечего терять. Разве твое имя так важно тебе?

Имя. Просто имя.

Что такое имя? Что оно значит? Почему оно так важно?

Оно значило. Без имени она бы перестала быть собой. Она вспомнила бы свою жизнь, но эта жизнь была бы чужой. На это она не была готова.

Шелл отступила на шаг.

– Если ты сейчас уйдешь, то никогда больше меня не увидишь. Ведьму времени и пространства можно увидеть лишь раз.

Чего еще ожидать?

Всегда есть подвох. Всегда.

– Подумай хорошенько, – ведьма оказалась лицом к лицу с ней. Так близко, будто бы они были лучшими подругами. А вдруг и были, и Шелл просто все забыла?

От ведьмы пахло лесом – цветами, травой, сухой корой, влажной землей, мхом и… водой. Ручьями, реками, лесными озерами. А еще старыми-престарыми книгами.

– Тогда не хочу вспоминать, – произнесла Шелл тихо.

Ведьма улыбнулась.

– Чего же ты хочешь?

– Забыть. Я хочу все забыть. Тогда, возможно, я перестану цепляться за свою прошлую жизнь и начну заново.

Ведьма протянула руку и коснулась длинными пальцами щеки Шелл. Это должно было быть страшно, но не было. У ведьмы были холодные-холодные руки.

– И что ты готова сделать для этого?

Шелл пожала плечами.

– Все.

Ведьма стояла рядом. Рука Шелл касалась ее щеки. Ведьма улыбалась. Отдалялась.

– Спасибо, – сказала она. – Я знаю о тебе. Я знаю все. Я могу рассказать, если ты…

Шелл помотала головой.

– Однажды ты вернешься к тем, кого любила. Это мой маленький подарок тебе. Ты забудешь об этом, но чувство останется глубоко внутри.

Ведьма коснулась ее лица кончиками пальцев. Шелл удивленно посмотрела на нее.

И… все перевернулось.

Гостья отшатнулась, удивленно-счастливо улыбаясь. Опустила лицо, и длинная челка скрыла темные глаза.

– Спасибо тебе, ведьма времени и пространства. Ты исполнила мое желание.

– И что ты отдала за него? – спросила ведьма рассеянно.

За окном слева виднелись горные хребты, бесконечные, снежные.

– Бессмертие.

– Кто проклял тебя? – спросила ведьма.

– Никто, – она рассмеялась, и смех ее был похож на острый лед.

– Как это?

– О, я лишь прошла порог, не будучи подготовленной. Путешествия между мирами для простого человека – это, знаешь ли, опасно. Но теперь все изменилось. Теперь я знаю, что делать.

– Значит, ты возвращаешься домой? – спросила ведьма.

Было грустно. Почему-то.

Почему?

Гостья поправила кожаную сумку на поясе.

– Да. И нет.

– Как это?

– Моего дома больше нет.

* * *

Она ушла, а ведьма осталась в замке одна.

Вскоре Белль привела к ней троллиху, чьих детей подменили, а вместо них подложили подделки. Казалось, ведьма уже слышала эту историю. Когда-то давно. Но от кого?

Взамен она попросила ее рассказать о верованиях троллей. Она ждала гигантских пантеонов, многосложные архетипы, целый ворох нового символизма, но услышала лишь о великой богине, у которой одиннадцать с половиной тысяч ушей и которая существует только по четвергам. Эту историю ведьма тоже уже где-то слышала. Наверное, от других гостей. Или из книг. В замке было много книг.

Ведьма всегда много читала. Жизнь на вершине горной гряды располагает к долгим вечерам с книгой, когда звезды становятся чуть ближе, а земля скрыта толстыми одеялами туманов.

Троллиха Зела вернулась к своим детям.

Белль часто приводила новых и новых гостей, каждый из которых хотел чего-то для себя.

Ведьма по-своему любила Белль и позволяла ей появляться в замке, хотя обычно люди приходили сюда лишь единожды. Но она пришла, как и много раз до этого.

Однажды, когда Белль была совсем маленькой, она заблудилась и попала в этот замок. Ведьма позволила ей остаться. Почему? Она уже не помнила, будто это сделал кто-то другой.

Белль нравился замок. Нравилась библиотека. Нравилось бродить по темным холодным коридорам и смотреть на заснеженные горы зимой и зеленые луга летом. Именно она привела девушку по имени Шелл. Саншель Дорн.

– Ты помогла ей? – первым делом спросила Белль, когда пришла в очередной раз.

Ответить на этот вопрос было сложно. Она помогла. Но, кажется, немного не так, как планировалось.

Странно, но она мало что помнила. Та девушка пришла, потому что забывала себя. И ведьма помогла ей. Сделала что-то. Что именно?

– Я… помогла ей, – ответила ведьма.

Белль некоторое время ходила по залу, разглядывала фрески на стенах, на потолке.

– Рисунки меняются… – прошептала она. – Почему они меняются?

Ведьма сидела на троне, который стоял на постаменте, и не могла разглядеть фрески в подробностях.

– Я хочу отпустить тебя, – сказала ведьма.

– Отпустить?

– Да. Ты сможешь поступить в университет, как и хотела. Ты будешь свободна.

– Свободна? Я никогда не была твоей пленницей.

– Ты не права. Ты всегда была пленницей этого замка. С тех пор, как попала сюда и открыла первую книгу. Ты помнишь, что это за книга?

Белль побледнела. Ее губы дрогнули.

– Я не… Я помню символы, которые постоянно менялись. Я не могла уследить за ними. И тогда ты сказала, что я обязана приходить. Я обязана приводить людей, которые потерялись. Почему я забыла?

Ведьма пожала плечами.

И тут Белль вскрикнула, зажав рот рукой. Отступила.

– Ты не она! Она сделала это с тобой. Я не думала, что она это сделает. Я отправляла к ней людей, чтобы ведьма помогала им. Но не так же. Не так!

Ее голос отразился от расписанных стен.

Ведьма присмотрелась к ближайшей фреске.

На ней был изображен город. Город, который убегает от моря по бесконечной железной дороге.

– Ты была там? – резко спросила Белль, обернувшись.

Ведьма лишь развела руками.

– Возможно, я про него слышала. Или читала.

– Читала?! Про лес ты тоже читала? Про озеро? – она указала на потолок, где была самая большая фреска. Рисунок менялся на глазах.

Узкую дорожку из неровной каменной плитки, деревянное строение с вычурной крышей, невысокие кривые деревца, обмотанные шелковыми лентами, обволакивали тяжелые дубовые и еловые ветви, заполняла вода.

Белль вскрикнула и выбежала из зала. Ведьма знала, что та больше не появится в этих стенах. Что ж. Это казалось честным. Сколько десятков, сколько сотен лет она приводила сюда людей? Сколько людей она привела? Ведьма не помнила, словно это случилось с кем-то другим.

На фреске ведьма увидела Саншель Дорн у невозможно бирюзовой воды. Та стояла у берега лесного озера, которое не имело названия, а рядом виднелась смутная фигура. Ведьма узнала это озеро. Но откуда она знала о нем?

Наверное, читала где-то.

ПАРАДОКС

Кажется, было больно. Темно и больно. Холодно, темно, больно и страшно. Невозможно дышать, будто бы в легкие проник лед.

– Все в порядке. Ты в безопасности.

Мягкий голос. Знакомый голос.

Аннабель открыла глаза.

Знакомый потолок с дубовыми балками. Ее комната в резиденции Кенельмов.

Слева от кровати сидел Эйрик. Выглядел он изможденным. Глаза запали, щеки ввалились, цвет лица казался серым. Или это просто отсвет от плотных серых штор. На его коленях лежала сшитая стопка листов. Рукопись Айвина.

– Эйрик? – позвала Аннабель. – Что случилось?

Он закрыл книгу и бездумно уставился на нее. Казалось, он не брился уже дня два. Такого с ним не случалось со времен второй сессии на третьем курсе.

– А что ты помнишь?

– Озеро. – Аннабель приподнялась на локтях и тут же почувствовала, как сильно хочется спать. И что-то еще. Очень-очень странное. – Где Саншель? Где Айвин?

Казалось, Эйрик еще больше побледнел.

Ей вдруг стало очень зябко.

– Где они? – спросила Аннабель так спокойно, что сама поразилась.

– Шелл пропала.

– Как пропала?

Эйрик выдохнул.

– Никто не знает. Ее не нашли. Она подошла к озеру. И… что-то началось.

Аннабель села на подушках. Это оказалось тяжелее, чем она думала – голова закружилась, а в руках появилась слабость.

– Что началось?

Эйрик развел руками:

– Я не помню. Никто ничего не помнит. Но когда мы очнулись, озера уже не было. Как и Саншель. Ты и Айвин просто отключились. А потом появилась девушка, которая сказала, что она сестра Айвина.

– И что ты сделал?

– А что я мог сделать? – горько спросил Эйрик. – Она дала снадобье и обещала, что скоро ты проснешься. Но сказала, что сон Айвина – совсем другой. Что он вобрал в себя почти всю магию озера и что только в одном мире он сможет исцелиться.

Она не верила, что все так просто. Не верила.

– Но ведь он пытался убежать от своей семьи! – Аннабель замотала головой. – Он не хотел возвращаться. Ты не должен был позволять ей…

– Я растерялся, – перебил ее Эйрик. – Я был сбит с толку.

Она медленно вдохнула. Выдохнула.

– Кто-то еще пострадал? – спросила Аннабель.

Эйрик покачал головой.

– Ты уверен?

– Да. Все целы.

– А что она сказала про Шелл?

– Что мы найдем ее, если отпустим Айвина.

– Мне нужно идти. – Аннабель решительно откинула одеяло и опустила ноги на пол.

К головокружению добавилась тошнота, но она знала, что нужно идти.

– Куда же?

– За Саншель.

Их взгляды встретились, и Эйрик тяжко вздохнул. Что он мог сказать? Когда ей было семнадцать или даже двадцать, он еще мог как-то на нее повлиять. Но не сейчас. Не сейчас.

– Ты думаешь, что сможешь ее найти?

– Ее и Айвина. Обоих.

Эйрик долго молчал, а затем медленно произнес:

– Мы пойдем вместе.

– Нет.

– Что? – Эйрик выглядел по-настоящему изумленным. – Я не ослышался?

Аннабель покачала головой. Не ослышался.

– То есть ты хочешь пойти искать их одна?

Ответом ему был уверенный кивок. Она чувствовала, что это правильно.

– Но почему? Мы всегда были вместе. И я не могу оставить тебя, чтобы ты… Я обещал заботиться о тебе.

– Кому? Моим родителям?

– Себе. К тому же, я не могу представить, что будет, если я… ошибся, отдав ей Айвина.

Аннабель потрепала его по волосам.

– Ты и правда был сбит с толку. Ты не виноват. Но я пойду одна. Ты будешь задерживать меня.

Головокружение отступало, и она встала на ноги. Впервые за долгие годы Аннабель почувствовала себя… сильной?

– Послушай, Эйрик. Я хочу сказать спасибо. Правда. Ты всегда был рядом и всегда помогал мне.

– Конечно. Я же твой брат.

– На один с половиной процент.

– Плевать на проценты.

Аннабель улыбнулась.

Даже минута на ногах принесла дикое ощущение усталости. Она снова села и положила голову Эйрику на плечо.

– Это его книга. – Он взял со стола рукопись и положил Аннабель на колени.

Она сглотнула и осторожно коснулась белой поверхности кончиками пальцев. Кольнуло электричеством. Слабо, очень слабо. Бумага все еще хранила отпечаток его личности. На этой бумаге писал он. Айвин.

Это был роман на языке другого мира, пропитанный древней магией, дышащий морем, лесом, мхом и холодом причудливых мегалитов.

На самодельной картонной обложке был изображен дом. Обычный деревянный дом с распахнутыми окнами, откуда лился золотой свет. Если приглядеться, то можно было разглядеть внутри фигуру. Аннабель узнала стиль Эйрика. Он рисовал редко, но его рисунки всегда отличались техничностью и самобытностью. Будто бы жесткий каркас обволакивала мягкость и магия. В конце концов, не зря же он стал инженером.

На корешке снизу он нарисовал герб Кенельмов – ракушку, в которой без труда можно было разглядеть золотое сечение. Теперь она стала логотипом арт-резиденции Эйрика.

Книга называлась «Источник света» или просто «Свет». Но об этом Аннабель узнала позже, когда Айвин, которого на самом деле звали другим именем, начал учить ее своему языку.

– Я ничего не понимаю, – произнес Эйрик. – Буквы меняются. Когда я пытаюсь переписывать, получается совсем другое. Вернее, сначала мне кажется, что я пишу верно, а потом буквы меняются.

– Они не меняются. Меняется все вокруг, – прошептала Аннабель. – Так говорил Айвин. Вселенная постоянно меняется, и только их язык остается константой. Как… как скорость света.

– Скорость света не константа. Ты должна это понимать.

– В идеале это константа. В идеальном вакууме.

– Только идеального вакуума не существует.

Аннабель кивнула. Идеального вакуума не существует. А уж сколько сред, в которых даже электроны могут двигаться быстрее фотонов. И все же фотон – единственная частица без массы покоя. По крайней мере, единственная открытая на данный момент.

Некоторое время они листали рукопись. Аннабель сходила в душ и оделась. Затем они заказали еды и пообедали.

После она почувствовала себя лучше. Силы возвращались к ней.

В доме Эйрика, на территории порога, она крепла быстрее, чем в каком-либо другом месте. Наверное, поэтому он и привез ее сюда, а не в больницу.

Как только Саншель оказалась у кромки воды, что-то случилось. Но что?

Берег. Кромка воды. Порог.

Она что-то чувствовала. Начинала понимать. Сестра Айвина сказала, что он вобрал в себя почти всю магию озера. Видимо, что-то досталось и Аннабель. А основной удар приняла на себя Саншель. Бедная-бедная Шелл.

Она пропала и теперь она где-то далеко. В другом мире. Где-то в таком месте, где Аннабель практически не могла почувствовать ее. Что это значило?

Она не могла поверить, что Саншель больше нет. Нет. Было что-то третье. Аннабель не могла понять, что именно.

Если бы они могли повернуть время вспять и не ехать к тому озеру. Тогда Саншель и Айвин все еще были бы здесь. Рядом с ней, рядом с Эйриком.

Но Аннабель знала, что так это не работает. Одного желания недостаточно, чтобы переместиться в прошлое. Знала она и другое. Ее возможности помогут найти их обоих.

Эйрик пока оставался рядом, хотя она понимала, что дальше их пути расходятся. Аннабель понимала, что сейчас каждый из них должен быть один, и другие будут лишь мешать. Она должна идти одна, а Эйрик должен остаться здесь. Иначе у них совсем не останется времени.

Проблема заключалась в том, что Аннабель никогда не была одна. Семья, партнеры или друзья – всегда кто-то был рядом.

И даже сейчас.

Они с Эйриком искали подсказку в рукописи Айвина.

Она прочитала три главы, когда они отправились к озеру и сейчас читала четвертую. Аннабель взяла с собой одну из копий рукописи. Оригинал она решила оставить Эйрику.

Когда она уходила, Эйрик спал в своем кабинете. Полулежал на диване с папкой документов в руках. Она хотела разбудить его, чтобы попрощаться, но в последний момент передумала.

Но Эйрик не был бы Эйриком, если бы так просто отпустил ее.

– Ты знаешь, куда идти? – спросил он, открыв глаза.

– Нет. Может, попробую найти семью Айвина.

– И ты думаешь, что сможешь справиться с ними одна?

– Не знаю. Может быть, я смогу их уговорить отпустить его.

Эйрик покачал головой.

– Я найду их, – сказала Аннабель. – Я смогу найти их обоих, и мы вернемся домой. Все будет хорошо.

Аннабель осторожно поцеловала Эйрика в лоб и шагнула за порог. В другой мир.

ПРОКЛЯТЬЕ

Немало времени понадобилось, чтобы все понять.

Она не ведьма, вернее, не всегда была ведьмой. Но и та, что сидела на этом троне до нее, когда-то раньше тоже не всегда была ведьмой.

Как и другие до нее, она стала пленницей. Ведьмы сменялись, одна за другой. Вечный круговорот. Всех их объединяло что-то. Что именно?

Однажды и ее одолеет тоска по миру. Тогда она заставит кого-то другого занять ее место.

Кого?

Страшно представить, что она будет способна на это. Но она представляла, как десятилетия, столетия, тысячелетия могут изменить человека. Даже годы, месяцы или дни могут все изменить. Но теперь у нее было много времени – гораздо больше, чем у обычного человека. Все время мира. И чуть-чуть больше.

Она почти не могла двигаться – платье не позволяло. Каждый день оно меняло цвет и ткань. Чаще всего оно было из фиолетового шелка. Тяжелого, очень тяжелого. Оно скрывало ступени постамента, на котором стоял трон, и мозаику на полу.

Перед ней появлялись книги. Теперь она могла читать на множестве языков, живых и мертвых.

К ней приходили люди и не только люди. Они отдавали свою магию, свою молодость, свое призвание. Что угодно. Но ни у кого ведьма не просила свободу.

В прошлой жизни она была совсем другой. Она слишком сильно ценила свободу. Сильнее всего прочего, наверное. Хотя нет. Была одна вещь важнее свободы. Но она не могла вспомнить, что именно.

Она не знала, кем была раньше. Та ведьма заставила забыть, как она и просила. Но она все же видела фрески на стенах и самую большую на потолке. Отрывки ее прежней жизни. Зачем? Зачем они были здесь? Она не понимала, зачем показывать ту жизнь, которую у нее забрали? А ведь когда-то так же забрали жизнь той ведьмы. Бесконечный круг, из которого невозможно вырваться.

Кто же нарисовал эти фрески?

ПРОБУЖДЕНИЕ

Эйрик забросил все свои дела, передал свою часть чертежей по передвижению Аньесхеде другим людям, пытаясь разобраться в том, как работает этот странный меняющийся язык. Иногда казалось, что вот-вот, уже почти, но что-то постоянно ускользало.

Он сидел у себя в кабинете, окруженный книгами, исписанными и скомканными листами, уставший и одинокий. Рядом не было ни Аннабель, ни Саншель. Никого.

Эйрик остался один. Как раньше.

Как когда-то давно, когда он был еще ребенком.

Именно тогда оно проникло в его дом. Оно пришло тихо, в полночный час, когда он глотал кофе и пытался, пытался, пытался понять язык Айвина.

Эйрик не спрашивал, как оно попало в дом. В конце концов, его дом был порогом. Его дом стоял над спиральной мегалитической конструкцией, вокруг которой и построили город. Потребовалось очень много работы, чтобы поставить эту древнюю землю на рельсы.

Оно возникло из ниоткуда в его кабинете и спросило детским голосом, выглянув из-за его плеча:

– Скучал по мне?

ПРОРОЧЕСТВО

Он открыл глаза.

Большая незнакомая комната. Просмоленные деревянные стены. Из окна лился солнечный свет. Пахло ромашками и еще какими-то цветами, названия которых Айвин давно забыл.

Светловолосая девушка сидела на полу и плакала навзрыд. Он знал ее. Рия, младшая сестра по отцу. Они не виделись много-много лет, но он не хотел, чтобы ей было грустно.

– Не плачь, – прошептал он.

Она подняла голову, и на ее лице появилась мягкая улыбка.

Она совсем не постарела. Почему? Айвин помнил, что у нее не было магии. Тогда почему? Как?

– Что случилось? – спросил он.

– А что могло случиться? Тот мир прогнал тебя. Ты ему не понравился.

Прогнал? Айвин не сразу понял, о чем говорила сестра.

– Где мы сейчас?

– В том месте, о котором всегда говорил отец. Помнишь? Теперь и ты тут. С возвращением.

Айвин осторожно убрал руку и сел в постели.

– Я ничего не помню.

– Это не страшно. Тебе не нужно помнить. Мы дома, где твои сородичи по матери, – Рия брезгливо поморщилась, – нас не побеспокоят.

Дома.

Он вглядывался в ее лицо и не мог понять.

– И что теперь?

– Теперь у нас будет много-много времени, Эви.

* * *

Этот мир отличался от остальных. Здесь Река-между-мирами впадала в океан сингулярностей, в бесконечные звездные колыбели, даже в те червоточины, которые не были связаны с архипелагом, и еще в миллионы морей и океанов, пока недостаточно изученные для путешествий. Звездные приливы и отливы каждый день меняли это небо, а галактики кружились друг вокруг друга бесконечно, быстро-быстро, и такого просто не могло существовать в других мирах. Это было красиво.

Он лежал ночью на траве, слушал, как поют цикады, как шуршит трава, как бежит по камням ледяная вода ручьев.

Айвин чувствовал, что голова затуманена, но ему здесь нравилось.

Этот мир находился слишком далеко от всех остальных. В этом мире – как сказала Рия – у них будет много-много времени. И чем дальше, тем сложнее Айвину было почувствовать зов. Он потерял что-то. Кого-то. Совсем недавно. Кажется, он снова потерял ее. Надо было рассказать ей всю правду. Сразу, без лишних отговорок. Без боязни того, как она может к этому отнестись. Без страха потерять ее.

Он опоздал. Как всегда и происходило. А теперь ему все сложнее было использовать магию. Айвин знал, как это бывает. В этом отдаленном мире время текло, как самый густой мед. Здесь магия его матери и ее народа не работала. Это значило, что он не сможет выбраться и до него тоже невозможно будет добраться. Чем дольше он находился здесь, тем больше его кровь по материнской линии хотела спать. Возможно, скоро он совсем превратится в того, кем был отец. Хорошо это или плохо?

Из этого мира невозможно было сбежать. По крайней мере, он не знал способа. Он больше не видел порогов, не ощущал ткани пространства, не чувствовал слабых мест, где одна реальность наслаивалась на другую.

Он пытался писать. Но у него не получалось. Приходилось продираться через каждое слово, через каждое предложение. А ведь раньше все было так легко. Тексты лились рекой из-под его руки. Когда-то давно. Но здесь его дар не работал. Что бы он ни писал, это не сбудется.

Однако в библиотеке отца была карта архипелага миров. Не спрятанная где-то в закромах, нет. Карта была нарисована прямо на стене. Будто бы отец хотел его подразнить. Примерно одиннадцать с половиной тысяч миров.

Конечно, она была неполной. Сколько еще миров не открыто, сколько позабыто, сколько разрушено и заброшено.

Всё началось вчера. Или сто лет назад. Часы в разных мирах показывали разное время и шли с разной скоростью. Время шло вперед, время стояло на месте, иногда даже – очень редко и только по особым случаям – шло назад.

Порой ему казалось, что времени мало. Порой – что времени не осталось. И все чаще – что времени вдоволь.

Карта не показывала всей правды. Но у архипелага было то, что можно назвать центром. Все миры, даже самые отдаленные, бесконечно стремились к одной области пространства.

Имя ее – Великий аттрактор.

ПАРАДОКС

В этом мире было сложно дышать – разреженный воздух раздирал, обжигал легкие холодом. Но она смотрела только на небо. Смотрела широко раскрытыми глазами, пускай даже это было больно.

На этом небе каждая звезда выглядела гораздо больше солнца. Светила сверкали – белые, желтые, зеленые, красные, голубые и даже фиолетовые. Бесконечные звезды. Аннабель осталась бы здесь навсегда и просто смотрела бы на то, как рождаются новые светила. Но сейчас у нее были другие, более важные дела.

– Я еще вернусь сюда, – прошептала она. – Но сейчас я должна идти дальше.

Она зажмурилась и сделала шаг.

– Где вы? Как мне найти хоть кого-то из вас?

Стало еще холоднее.

В этом мире стояла ночь, но звезды были совершенно обычными – маленькие мерцающие точки, прорезающие небосвод, острые, колючие, далекие. Аннабель стояла у дверей гигантского замка, белизна которого поражала даже ночью.

«Что я здесь делаю?»

Скрипучая массивная дверь открылась перед ней. Будто бы Аннабель прочитала заклинание.

Ее приглашали внутрь. Ничего плохого в этом она не увидела. В крайнем случае всегда можно перейти в другой мир. Ну, она надеялась, что в замке это тоже будет возможно.

Она пообещала себе, что однажды вернется в тот мир, где каждая звезда на небосводе размером с солнце. Ведь это был тот самый мир, где рождаются новые светила в своих звездных колыбелях.

Глава 4,5

– А вы не знаете, где здесь книги по лингвистике? – услышал Айвин. – Я немного… потерялась.

Он поднял голову и увидел темноволосую бледную девушку, которая комкала в руках бесполезную карту. Вид у нее и правда был растерянный. Официальный серый костюм придавал ей одновременно строгий и забавный вид. Кажется, она была человеком.