Последняя секунда Вселенной

У Рии были прямые пшеничные волосы, заплетенные в косу, такие длинные, каких Шелл еще не видела.

Немного из лекции Шелл все же поняла. Например, то, что разница между физикой и магией не имеет смысла, особенно в мирах, которые находятся ближе всего к Великому аттрактору. Знакомые слова, почти понятные, почти имеющие смысл. Ключевое слово – почти.

После Шелл подошла к Рии. Она хотела спросить о пороге. Как оказалось, тема интересовала многих – вокруг той собралась целая толпа студентов. Шелл подошла поближе к столу, чтобы послушать вопросы.

– А как вы путешествуете между мирами? – спросила темноволосая молодая девушка – такая ужасно знакомая, что стало больно, – но голос утонул в море других голосов.

Что-то из прошлой жизни выплыло откуда-то из глубин и коснулось поверхности сознания.

Она пригляделась к девочке. Изящная, худенькая, в грубой льняной одежде, она казалась совсем хрупкой.

Рия что-то ответила, но Шелл не расслышала.

Слишком много людей. Слишком много вопросов. В ушах шумела кровь.

Они спрашивали о других мирах, о других существах, об архипелаге миров. Спрашивали жадно, потому что хотели понять. Хотели увидеть. Если бы они только знали…

Она забыла почти все, но все лучше и лучше могла переходить пороги. Хотели бы они этого?

Где-то с полчаса Шелл простояла в аудитории, но когда поняла, что поток людей не спадает, вышла на улицу.

Снаружи было прохладно, солнце уже почти опустилось за красные черепичные крыши высоких каменных домов.

Шелл села на скамью рядом с университетом и попыталась собрать мысли в подобие упорядоченной кучи.

Она помнила Зелу, которая явно не была человеком. Помнила дракона. Даже то дерево, которое нашептывало разговоры влюбленных.

И больше ничего.

– Вы в порядке? – услышала она и подняла голову.

Перед ней стояла та самая темноволосая девушка. Теперь на ней была кожаная куртка. Позади нее стояла Рия Брейхер, кутаясь в меха.

– А? Что? Да. Конечно, – рассеянно отозвалась Шелл.

– Вам понравилась лекция? – спросила Рия.

– Математика слишком сложная. Я не все поняла.

– Это лекция в основном для математиков. Вы учитесь на факультете физики или математики?

– Нет. Я уже отучилась.

Ответ пришел сам собой, и Шелл поняла, что это, видимо, правда. Что-то же она должна была знать. Чем-то же должна была увлекаться. Заниматься. И вряд ли этим чем-то была семья.

Внутри кольнуло.

Или все-таки семья?

– Темнеет, – сказала девушка, кутаясь в свою курточку. – Ночь будет холодной. Вас, наверное, стоит подвезти? А то у нас тут… – она замялась.

Шелл указала на себя пальцем и вопросительно приподняла брови.

– Да, вас.

– На чем?

– У меня машина. Тут недалеко, пойдемте.

Пока они втроем шли вдоль темнеющей улице, в трехэтажных кирпичных домиках зажигался свет. Из труб начинали виться струйки белого дыма. Рия шла позади, и Шелл показалось, что той не особо хочется говорить. Поэтому она спросила у девушки:

– А вам понравилось?

– Очень. Но я тоже не все поняла. Потому что я еще не студент, – она вздохнула.

– Удивительно, – вмешалась в их разговор Рия. – Вы задавали очень хорошие вопросы.

– В этом году не прошла по квоте. Брали тридцать человек. Я была тридцать второй. Не так обидно, как если бы была тридцать первой, – она улыбнулась. – Но в следующем году я пройду. И тогда смогу жить здесь. – Она окинула затихающий темнеющий город рукой.

– Кстати, как вас зовут? – снова поинтересовалась Рия.

– Аннабель. – Это имя! Важное имя. Очень важное имя. – Но все зовут меня Белль. А вас?

– Шелл, – прошептала она.

– Отлично! – Белль заулыбалась.

– Красивое имя, – сказала Рия и повернулась к Аннабель. – Так вы хотите переехать в город?

– Да, – ответила она застенчиво. – Там, откуда я, совсем мало людей. Я хочу чего-то другого. Относительно близко к дому, но при этом настолько далеко, что не придется каждую неделю плавать с отцом на его ржавой посудине. Мы ловим рыбу, – пояснила Белль.

– Значит, вы с севера? – уточнила Шелл, которая пыталась разобраться в географии этого мира.

– Вы слышали о землях Дану[9]?

– Возможно, – сказала Шелл, хотя и не была точно уверена.

– Это острова на северо-западе континента. Не Северный Калотт[10], а дальше, гораздо дальше в море.

И она начала рассказывать.

Перед глазами Шелл раскинулось холодное серое море, по которому бежала крупная рябь. Ветер там никогда не утихал, волны бились о камень, а на утесах гнездились птицы, невозможно много, не сосчитать, не охватить взглядом. Солнце показывалось редко, очень редко, просвечивало сквозь рваную ткань облаков, светило, но не грело. В том краю никогда не становилось тепло – лишь пару-тройку дней в году можно было скинуть куртку.

Она представила себе земли Дану как наяву.

Все встало на свои места. Какой-нибудь далекий потомок перешедших фейри. Капля способностей, щепотка сочувствия и непреходящая тоска по далеким землям. Такие нигде не могли прижиться. Им приходилось постоянно странствовать. Их не хотели принимать. Она таких знала. Точно знала.

Может, она и сама была такой.

Шелл не могла вспомнить. Только почувствовать.

– Вот она.

Девочка не соврала. У нее действительно была машина, которая выглядела и даже была… винтажной? Шелл не знала, почему подумала так. Когда-то она видела такой транспорт. Когда-то давно.

Белль уселась на место водителя, Рия села сзади, и Шелл решила сесть на переднее сидение.

– Куда вас отвезти? – спросила Белль.

– Я… не знаю.

Та не удивилась, просто завела машину и тронулась с места.

– Так откуда вы? – спросила Рия. – Ваша речь. Вы ведь не отсюда.

– Пожалуй. Я не отсюда и…

– Значит, вы из другого мира?

Шелл кивнула.

– А откуда? – поинтересовалась Белль.

– Я… – голос осип, а на языке появилась горечь. – Я не помню. Когда-то я знала, куда иду. Но это было давно.

Иногда Шелл записывала. Когда она начала писать, то не думала, что нужно что-то пояснять. А потом стало понятно, что пояснять уже поздно – она и так все забыла.

Кто она, откуда она, за что она.

Иногда казалось, что она вот-вот вспомнит. Но каждый раз ощущение обрывалось.

– Значит, вы не помните, откуда пришли? – уточнила Рия.

Шелл осторожно пожала плечами.

– Иногда я спрашиваю других об их мирах, они отвечают, и в их словах я нахожу крупицы своего знания. Какие-то имена, названия, даже цвета. Поэтому, если вы не возражаете, госпожа Рия, скажите мне, откуда вы?

Та спрятала лицо в мехах, и Шелл поняла, что ее отвращает сама мысль носить на себе мертвый мех для красоты. Это было важно для нее когда-то.

– Я живу в мире, который находится очень далеко. Там особо нет людей. У нас простая жизнь. Мы смотрим на звезды и наблюдаем за Вселенной.

– Но сейчас вы здесь, – сказала Шелл.

– Я хочу, чтобы мой брат вернулся в семью. Не более того, – Рия улыбнулась. – Ради этого я и приехала.

– А сейчас мы едем к ведьме, которая живет на севере, – проговорила Белль.

– К ведьме?

– Да, – Белль кивнула.

Шелл тут же увидела молодую черноволосую женщину с глазами древними, как мир. Она сидела в кресле с массивными подлокотниками, заставленными едой и напитками. В тонких белых руках она держала кубок. Взгляд ее отрешенно блуждал… пока не наткнулся на Шелл. На губах ведьмы появилась еле заметная улыбка.

– Возможно, она сможет помочь, – продолжила Белль. – Но…

– Но? – спросила Шелл, затаив дыхание. Видение рассыпалось, распадалось на тонкие белесые ниточки, увядало.

– Она берет плату.

– Плату? Какую?

– Тебе придется отдать что-то равноценное, – сказала ведьма и окончательно растаяла.

ПАРАДОКС

Все дни поездки Эйрик ругался с Карнакским университетом. И с руководством по телефону, и с профессорами, которых взял с собой. Магистранты и аспиранты не спорили и не ругались, а просто благоговейно смотрели на него и в основном сторонились. Некоторые особо смелые пытались заговаривать с ним в вагоне-ресторане. Но ему было не до того. Он самозабвенно ругался и всегда был раздражен.

Карнакский университет и Эйрик решали, кому принадлежит озеро. Как делить водный бассейн, как и кому исследовать какую часть, делиться ли найденным и все такое прочее.

Айвин, Аннабель и Саншель остались не у дел.

Эйрик через пару дней рассказал, что та бедняжка пикси не смогла улететь и умерла, а тело даже не вернули ее соплеменникам. Саншель предполагала, что теперь всем займутся таксидермисты. Ну а через год, когда уляжется шум, в музее естественной истории Аньесхеде появится новый экспонат. Если кто-нибудь не выкупит, чтобы порадовать свою молодую жену. Ну, или мужа.

Аннабель считала это отвратительным. И если раньше она просто возмущалась в кругу близких, то теперь поняла, что пришло время что-то менять. Видимо, в себе.

Официально они с Айвином жили в разных вагонах, но в итоге перебрались в купе к Аннабель – поближе к вагону-ресторану.

Кормили в поезде бесплатно, ведь всем заправлял Эйрик. Отличная поездка. Не каждый вечер ты ешь красную рыбу на ужин. Студенты всегда садились поближе к Айвину – его магия завораживала. Привораживала. Один магистрант с факультета экологии постоянно караулил Айвина рядом с выходом из купе. Делал вид, что любуется проносящимися мимо пшеничными полями, но на самом деле… Аннабель не знала, что на самом деле.

Однажды вечером Айвин проводил того мальчика в его купе и долго не возвращался. Аннабель в это время лежала в постели и под мерный успокаивающий стук колес пыталась понять, что происходит в третьей главе его книги. И практически ничего не понимала. Ей постоянно нужна была помощь.

Айвин пришел поздно и уткнулся ей в плечо.

Стоило что-нибудь спросить. Но что?

– Несчастная история любви, – коротко ответил Айвин.

Аннабель кивнула. Обычная история среди студентов. Даже у нее такое случалось. Дважды.

Чем ближе они подбирались к месту назначения, тем больше усиливалось предчувствие чего-то большого, даже глобального. Аннабель пыталась убедить себя, что это просто обычное беспокойство, свойственное всем людям, но сама в это не верила. И с каждым часом, с каждой минутой, с каждой секундой ощущение усиливалось.

Она рассказала об этом Айвину, и он с серьезным видом выслушал ее.

Аннабель запуталась. Ее внутренний компас сбился. И, казалось, все вокруг было важнее предчувствия. Суета, подготовка к исследованию, споры, люди – все это вертелось вокруг в непонятном ей хаотическом движении. Она чувствовала себя лишней. Или, вернее, она чувствовала лишними всех остальных. Они только мешали, сбивали ее настройки, не давали ей почувствовать. Слишком много людей там, где их так давно не было. Да и не должно было быть.

От того места, куда они направлялись, веяло древним холодом. Не смертью, нет. Чем-то иным. Чужим. Древним. Чем-то за гранью понимания.

ПРОРОЧЕСТВО

Последнюю часть пути им пришлось идти пешком. Четыре дня по лесу, частично в гору, частично по ущельям. Еще стояло лето, но некоторые деревья уже начали покрываться желтизной. Четверо ученых, шестеро студентов и четырнадцать помощников, которые несли оборудование и палатки.

Айвин шел один, поодаль.

Он вдыхал запахи леса – цветов, травы, сухой коры, влажной земли, мха… и озера, которое становилось все ближе. Ближе.

В воздухе разливалось древнее волшебство. С каждым шагом он чувствовал, как волшебства становится больше. Больше. Больше. Чувствовал, как оно заполняет его легкие, поры кожи.

Оно пьянило. Айвин чувствовал, что озеро – или то, что было в озере – зовет. Зовет. Ноги сами несли его. Он откуда-то знал, какая прохладная там вода. Как озеро становится глубже. Глубже. И как он сможет погрузиться туда. Совсем скоро. А еще он вспоминал то, чего совсем не хотел вспоминать. Никогда. Но магия приближалась, и его память возвращалась – сначала кусками, бессмысленными и вырванными совершенно будто бы случайным образом. Но они складывались, как мозаика на полу древнего храма.

Когда команда в очередной раз сделала привал, Аннабель подсела к нему. Как обычно. Глядя на нее, он хотел писать стихи, и в его голове постепенно складывались строчки:

Твой первый, мой последний вечер,А впереди столетья. сотни тысяч лет.И если я тебя когда-нибудь не встречу,Свети, звезда моя. пусть вечным будет свет.

Свет. Он повернулся к Аннабель. Ее темные волосы на солнце отливали рыжиной, а белая кожа светилась. Она вся была светом.

– Ты не устал?

Айвин мотнул головой и спросил:

– Ты чувствуешь?

– Магию? Да. Очень. Даже идти легче. Ноги сами несут. Как ты думаешь, что там? – прошептала Аннабель.

– Что-то древнее.

– Как в Кавалоне?

Айвин задумался. До этого вопроса он об этом не думал, но теперь…

– Что бы ни было, оно создано еще в то время, когда миры находились дальше друг от друга.

– Или там кого-то заточили, – вклинилась в разговор Саншель Дорн. Тоже как обычно.

Она села рядом с ними на покрывало и отпила воды из своей фляги. Куда же без Саншель?

– Вы ведь слышали легенду о чудовище из озера? – продолжила она, и глаза ее загорелись. – Что если это правда?

– Рано делать выводы, – Айвин пожал плечами. – Даже если там не будет чудовища, нам найдется что изучать. А тебе – о чем написать.

Саншель расплылась в улыбке, но тут же устало вздохнула.

– Уже недолго осталось, – улыбнулась ей Аннабель.

– Да, конечно. Я знаю.

Видимо, она уставала из-за своего низкого роста. Вроде бы среди людей это имело значение. Его старшая сестра была ниже, но могла бегать так, как человеческие бегуны и мечтать не могли.

Айвин и Аннабель сидели плечом к плечу и ели специальную высококалорийную пищу из тюбиков.

Айвину казалось, что им остается все меньше времени вместе. Он не понимал, страх это или предчувствие. Не понимал.

А еще он чувствовал такую свободу, которой не могло быть ни в одном городе. Здесь даже дышалось легче. Здесь он чувствовал то, что говорила ему старшая сестра когда-то давно, на руинах древних замков, на вересковых холмах под низким серым небом.

– Я выросла в подобном месте, – сказала Аннабель. – Ты говорил про развалины замка – у меня ведь было нечто подобное. Замок моей семьи тоже разрушается. Нужен ремонт, нужны деньги, которых никогда не было. Поэтому меня и пытались выдать замуж. До сих пор пытаются.

– Понимаю. Но поверь, это не худшее, что могут сделать родственники, – сказал Айвин и тут же спохватился: – Не подумай, я не сравниваю.

Саншель, и без магии почувствовав напряжение, тут же сменила тему:

– Как ты думаешь, Айвин, мы найдем там что-нибудь ценное?

– Не знаю насчет ценного. Но что-то точно найдем.

– Там есть что-то такое, чего мы, люди, не можем понять, – добавила Аннабель. – Не хватает оборудования. Но не только. Мы слишком узко мыслим.

– Эйрик боится, что мы можем там что-нибудь повредить, – кивнула Саншель. – Я слышала, он говорил об этом вчера.

– А то, что там может быть оружие, он не боится? – поинтересовалась Аннабель.

– Этот вариант мы тоже рассматривали. Поэтому Эйрик здесь. Как самый лучший инженер-пацифист, которого они смогли найти.

Айвин улыбнулся. Он не мог избавиться от чувства ностальгии. Где-то это все уже было. Возможно, в другом мире. Возможно, в другом времени.

Саншель ушла, и они снова остались вдвоем.

– Эйрик кое-что мне рассказал о тебе, – Аннабель положила руку ему на плечо. – Про твою семью. Надеюсь, ты не против.

– Нет, все в порядке.

– Я думала о твоей матери, которая тебя похитила. Это ужасно.

– Я ее почти не помню. Сестра говорила, что мать танцует в лунном свете, пьет амброзию и ворует у людей молоко.

– А отец? – осторожно спросила Аннабель.

Она впервые интересовалась его семьей. До этого они сохраняли дистанцию в разговорах о родственниках. Видимо, пришло время. Если и было когда-то правильное время говорить об этом.

– Я плохо его знаю. Он был… чем-то очень… – Айвин запнулся. Он вдруг понял, что не может подобрать слов. Отец казался темным пятном – абсолютно черным телом[11], поглощающим все мысли, все слова, которыми можно описать его. – Не знаю. Он был… Нет. Я не могу говорить о нем.

– Наверное, он владеет магией, – предположила Аннабель.

– Да, вероятно.

– А отношения у тебя были? – спросила она. – Вернее, я понимаю, что, конечно, были. Но? может, был – или есть – кто-то особенный?

– Да, конечно. Были особенные люди. И самая особенная женщина.

Аннабель замолчала, глядя вдаль, а потом все же произнесла:

– Ты ее все еще любишь? Или не ее, а кого-то другого? Или – не знаю? – их всех.

– Все сложнее. Я не люблю никого из этих людей. Но я люблю память о них.

Айвин почувствовал, что Аннабель стало грустно – однажды он будет любить лишь память о ней самой.

Может, и не стоило им вообще начинать эти отношения?

– Все в порядке, – Аннабель улыбнулась. – Я понимаю, что мы с тобой очень разные. И время воспринимаем тоже по-разному. Я просто надеюсь, что эти месяцы мы провели хорошо. Ну и… Ты все еще остаешься здесь минимум на пару лет. Ну, мне Эйрик рассказал. Так что кто знает, как все обернется через год?

Через год, подумал он. В груди будто что-то заледенело. Что будет через год? Он видел только пустоту.

– Это были прекрасные месяцы, – Айвин взял руку Аннабель в свои и провел пальцами по тыльной стороне ее ладони. Тонкая изящная ладонь пестрела небольшими тонкими шрамами.

Айвин видел появление каждого. Попытка залезть на дерево, на скалу, падение, падение, падение. И снова попытки, попытки, попытки. Аннабель была упорной.

– Ты сломала себе ключицу, – пробормотал он.

– Было дело. Ты можешь это видеть?

Айвин кивнул. Шрамы могли рассказать о человеке многое. Случайные, намеренные – любые.

– Послушай, – шепнула Аннабель. – Я думала о твоей семье и о том, как тебя прокляли. Это ужасно, но в крайнем случае мы что-нибудь обязательно придумаем. В крайнем случае, есть другие миры, в которые ты можешь уйти. Я читала, что чем дальше ты от источника проклятья, тем оно слабее. Разве не так?

– Путешествия тоже требуют определенного навыка. И ресурсов.

– Все лучше, чем проклятье.

Айвин улыбнулся. Все лучше, чем проклятье.

Через несколько минут они продолжили путь.

ПАРАДОКС

На следующий день, не успело еще стемнеть, как они вышли к озеру. Аннабель увидела бирюзовую воду сразу, еще сквозь ярко-зеленую листву деревьев.

Она схватила Эйрика за руку, и они вдвоем просто смотрели, пока остальные спускались с холма.

– Что такое?

– Ты чувствуешь? – спросила она шепотом.

– Магию? Нет, не чувствую. Я же не маг. А что чувствуешь ты?

– Мне грустно.

– Может быть, дело не в озере, – мягко сказал Эйрик.

Аннабель вдруг почувствовала, как защипало в носу.

Она вспоминала то, что не хотела вспоминать, в груди рождался и креп ужас. Нет, не сейчас. Только не сейчас.

Не здесь. Не сейчас. Еще не сейчас.

Еще рано.

Это было больно. Намного больнее, чем раньше.

Рука Эйрика сжимала ее руку, но сейчас это не помогало.

Никуда не убежать. Никуда, никогда.

– Пойдем, – сказал он и двинулся вперед, но Аннабель сильнее вцепилась в его ладонь.

– Нет! Мы не должны.

Она повернулась к Эйрику, схватила его предплечье и потянула назад.

– Сворачивай все. Это не остановить, я знаю, но это даст нам время!

– Время на что? Белль, о чем ты? – Эйрик нахмурился, внимательно глядя на нее: – Мы добрались, а тебя немного шокирует магия, вот и все.

– Нет! – выкрикнула она, и все обернулись. Плевать. – Не шокирует. Я просто поняла, что мы не должны быть здесь и…

Она отвлеклась от Эйрика, увидев, как Саншель идет к бирюзовой воде безымянного озера. Идет. Идет. И никто не собирается ее остановить. Никто. Никто.

Время стало тягучим.

На Аннабель были треккерские ботинки, на спине рюкзак. Сейчас ей нужны легкие марафонки. Где они сейчас? Небось выкинула уже пару лет назад. Зря. Очень зря.

Она больше ничего не слышала. Молча скинула со спины рюкзак, следом за ним куртку. И побежала.

Побежала по песку так быстро, как только могла. Как в детстве, когда за ней гналось чудовище. Или ей казалось, что оно гонится.

– Саншель! – закричала она.

Та обернулась с легкой улыбкой, помахала рукой, но продолжила путь к воде.

– Шелл! – заорала Аннабель, срывая горло.

Нельзя, нельзя, чтобы она подходила к воде. Иначе все начнется снова. И снова, и снова, и как оно уже было. Всегда-всегда-всегда.

Аннабель была уже почти у берега, когда Саншель остановилась у кромки воды. Почти.

– Такая прозрачная, – услышала Аннабель завороженный голос.

Саншель наклонилась, чтобы потрогать воду.

Аннабель не успевала. Не успевала.

Не успела.

Глава 3,5

Рия смотрела на спящего Эвана и ничего не чувствовала. Раньше ей казалось, что она его ненавидит. Но нет. Она просто смотрела на того, кого отец называл ее старшим братом, и совершенно ничего не ощущала.

Прошло то время, когда она его ненавидела. Прошло то время, когда она мечтала о его внимании. Все прошло.

Каждый раз одно и то же. Одно и то же.

Возможен ли накопительный эффект?

Она села в кресло рядом с его кроватью и глянула в открытое окно. Светило искусственное солнце, ветер приносил запахи вечно цветущих в этом мире покрытосеменных, пение птиц, которых они с отцом выводили тысячелетиями, шум океана.

– Аннабель придет, как приходила всегда, – сказала она. – Мне даже интересно, какой она будет на этот раз. Недавно я видела одну из них. Выглядит молоденькой, но на самом деле прожила в служанках у ведьмы уже несколько сотен лет и сама не заметила.

Рия усмехнулась. До чего странной и изворотливой бывает психика разумных существ. Они становятся заложниками обстоятельств, чувств, отношений и забывают об этом, быстро забывают. Это случилось с отцом, с Эваном, с ней самой.

– Я знаю, что ты придумал меня раньше отца. Я читала. Ты хотел хорошую сестру. Что ж, я тебя понимаю. Но я не хорошая сестра и не хорошая дочь. Я просто инструмент. Хотя чего уж? Ты тоже инструмент. Не знаю, кому из нас хуже. Наверное, мне. Или все же тебе? Нет, я не знаю. Обычно я вспоминаю раньше тебя. – Она встала, глядя в окно, обняв себя руками. – Я устала от этого. Отец начал превращаться в того, в кого должен был превратиться годы назад. Иногда я слышу, как он поет песни холмов. Безумие подкрадывается к нему. То самое безумие, которое поглотило твою мать. Отец меняется. Разрушается. Почему, если ты такой всесильный, ты не можешь защитить нас от безумия? Эван, я так устала.

Рия присела на край его кровати.

– Как ты думаешь, мы можем изменить правила? Хоть раз. Мне бы этого хотелось. А тебе? Давай все изменим? – прошептала она. – Давай в этот раз все будет по-другому? Проснись, Эван! Проснись!

Но он спал своим зачарованным сном.

Как всегда.

Рия – кажется, впервые во всех ее долгих жизнях – почувствовала, как глаза ей жгут слезы. Она ведь не умела плакать, не должна была уметь. И все же…

Она плакала о разрушающихся мирах, об этой странной Вселенной, о себе и об отце, но больше всего – о Великом аттракторе. Вся горечь, вся боль выливалась из нее со слезами.

– Не плачь, – услышала она и вскинула голову.

Эван проснулся. Впервые за многие-многие жизни.

Глава 4

ПРОКЛЯТЬЕ

Ведьма сидела на троне, вырезанном из цельного куска горного хрусталя. Она выглядела именно так, как в видении.

Молодая женщина с волнистыми темными волосами, белой кожей и глазами, которые видели все на свете. Она была в длинном синем платье, полы которого струились по ступеням постамента вниз, вниз, вниз и дальше по полу, прямо к ногам Шелл. Как вода, как море, как океан.

– Я ждала тебя, – сказала ведьма звучным глубоким голосом. – У меня давно не было новых посетителей. Что же привело тебя ко мне?

Ее замок находился в горах, так высоко, что сложно было дышать. Шелл пришлось несколько раз останавливаться, несколько раз спускаться ниже, чтобы привыкнуть. Рия поднималась быстро, ее дыхание не сбивалось, и вскоре Шелл сказала, чтобы та не ждала. Долго убеждать ее не потребовалось. Рия бодро пошла дальше, размашистым механическим шагом, словно была и не человеком вовсе, а какой-то неутомимой машиной. Вскоре она скрылась из иду, и Шелл осталась одна на горной тропе. Сколько же времени она шла? Но все же она оказалась здесь, в Белом замке. Рии не было видно. Наверное, она уже закончила свои дела с ведьмой. Интересно, чего она пожелала?