Проклятие Черного орла

Внизу, в каминном зале, все уже было готово к ужину. А две его любимые женщины, в ожидании мужа и отца, сидели в кресле возле камина. Он остановился в дверном проеме, облокотившись плечом на торец дверной створки, и молча наблюдал.

Мирам была полностью поглощена изучением лежащего у нее на коленях пергаментного свитка, а Фий-Этт, мечтательно прикрыв глаза, полулежала на высокой спинке кресла.

– Вот, видишь! – воскликнула Мирам и толкнула мать локтем. – Здесь, в пятнадцатой строфе, он вновь ее упоминает: «и огонек в окне печальном рисует образ на стекле…»!

– Ну, с чего ты взяла, что он поет о ней? – явно подначивая дочь, спросила Фий-Этт и, открыв глаза, также склонилась над свитком. – Читай дальше: «старик не внемлет от отчаянья, и роза чахнет на руке».

– «Соединив сердца и души, терзает плоть, палит огнем. И не бывать любви счастливой пока корона на челе»! – торжественно дочитала Мирам. – Он же явно снова пишет про королеву и шута, что пока король на троне, они не смогут быть счастливы!…

– Так, вот, значит, на что ты променяла законы пропорционального смешения стихийных энергий, – голос Сэнджела строгий и холодный заставил Фий-Этт вздрогнуть, а Мирам и вовсе замерла словно каменное изваяние, боясь пошевелиться. – Я буду удостоен рассказа о том, что произошло по пути?

Он спокойно прошел в зал, но Фий-Этт благоразумно пошла ему на встречу и уже возле стола, не дав подойти к дочери, заключила в объятия.

– Любовь моя, нет совершенно никаких поводов для беспокойства, – улыбнулась она, нежно поцеловав его в щеку. – Мирам ездила за книгами в селение по моей просьбе, но упала с лошади, когда та чего-то испугалась на дороге и взбрыкнула.

– Ты снова ее оправдываешь, – холодно возразил он. – Мирам нарушила мой приказ, без разрешения сбежала из дома, не выучила данное ей задание, еще и тебя подговорила. Предлагаешь мне закрыть на все глаза?

– Хватит, Монрат! – она с нарастающим раздражением хотела оттолкнуть его, но он довольно жестко сжал ее руку.

– Фий-Этт, – он словно пушинку отодвинул колдунью в сторону и подошел к Мирам.

Девушка медленно встала. Ее ясные голубые глаза были широко распахнуты, но зрачки сузились до маленьких черных точек от панического ужаса. Он еще ничего не успел сделать, когда она надрывно вздохнула и, зажмурившись, быстро сказала:

– Я сама без разрешения уехала из замка на Хронасе, и в селении, когда уже возвращалась домой, он меня скинул.

Она закрыла лицо ладонями и добавила.

– Я ездила за сборником сочинений менестрелей…

– Хорошо.

Все такой же спокойный голос Сэнджела вывел ее из нервного оцепенения. Она медленно убрала от лица руки и исподлобья посмотрела на отца. Он все также стоял перед ней, скрестив на груди руки, но глаза его улыбались. Мирам медленно приблизилась к нему и словно маленький зверек положила ладони на его руки и прижалась щекой к его груди.

– Даже не пытайся обещать, что больше не будешь, – предупредил Сэнджел и она почувствовала, как незримые руки так и не сжав шею, обняли ее за плечи.

– Не буду, – она, наконец, подняла взгляд на отца и осторожно улыбнулась. – Но мне, правда, жаль.

– Не ври.

– Так не честно! – воскликнула она, отстранившись, ее глаза наполнились влагой, губы задрожали. – Ты можешь хотя бы мысли мои не читать?!. – сквозь слезы простонала она и, отвернувшись от отца, выбежала из зала.

– Даже не вздумай! – сердито предупредила Фий-Этт, тут же встав перед ним. – Ты и так ее измучил! Она твоя дочь, а ты обращаешься с ней, как с безродной студенткой!

– Вот, именно. Она МОЯ дочь, – Сэнджел продолжал говорить спокойно и тихо, но воздух в зале вибрировал от напряжения. – Будь она безродной студенткой, мне не было бы дела до того, чем она занимается и где шляется. Но, раз уж ей не повезло, быть моей дочерью, ей придется соответствовать. Ты и сама прекрасно знаешь, к чему может привести ее безрассудство.

– О, боги! Сэнджел! – застонала Фий-Этт и устало опустилась на стул возле стола. – Нельзя все время думать только о плохом. Скоро уже двадцать лет, как все спокойно, с чего ты взял, что что-то обязательно случится? В ордене все хорошо, в замке тоже полный порядок… А Мирам и так из шкуры вон лезет, чтобы тебе угодить…

– Заметно, – он сел рядом за стол и налил в бокал немного вина.

– Вспомни, я тоже сбегала из замка, – она примирительно улыбнулась. – У меня-то детства нормального не было, а Мирам вообще из-за книг не вылезает…

– Только не делает того, что ей велят.

– Нет! Ты невыносим!

Она встала, чтобы уйти, но Сэнджел удержал ее за руку и, притянув, усадил к себе на колени.

– Прости, я просто устал, – он крепко прижал ее к себе, и она привычно положила голову ему на плечо. – Студенты сначала довели, а дома еще Мирам… на нее у меня уже не хватает терпения.

– Лучше б у тебя не хватало терпения на твоих студентов.

– Со студентами проще, они меня боятся и делают все, что им говорят…

– Ты думаешь, Мирам тебя не боится?! – Фий-Этт отстранилась и заглянула ему в глаза. – Да, она сегодня в ужасе была, когда пришла ко мне и рассказала, что упала с лошади. Ты же никогда не даешь ей шанса все рассказать самой! Еще немного и она возненавидит тебя!

– Я хочу, чтобы она была сильной, меня мало волнует, как она ко мне относится.

Фий-Этт одним рывком встала с его колен, отошла в сторону и, не скрывая злости и раздражения, заявила:

– Брут прав! Ты невероятный, невыносимый эгоист! Ты говоришь, что переживаешь за нас с Мирам, а на самом деле тебя волнует только твое собственное спокойствие! – она пристально на него посмотрела и вдруг рассмеялась. – Вот! Я же вижу, ты и сейчас хотел бы просто завладеть моей волей и разом прекратит этот спор! Не выйдет! – выкрикнула она, и огонь в камине мгновенно погас от пронесшегося по залу резкого порыва ветра. – Я уже вполне могу постоять за себя!

Ветер вихрем закрутился вокруг Сэнджела и он, не без удовольствия, отметил, что противостоять заклинанию колдуньи не так уж и просто. Позволяя ей насладиться своим торжеством, он встал, но не сделал и шага в ее сторону. Нарастающий вихрь начал ощутимо сдавливать грудь, мешая свободно дышать, а Фий-Этт неотрывно смотрела ему в глаза, все усиливая заклинание. Наконец, невыносимо яркое огненное кольцо резкой вспышкой, словно круги на воде, разбежалось в разные стороны от колдуна к самым стенам зала, но тут же вновь сжалось обратно, с силой толкнув Фий-Этт к Сэнджелу.

Она охнула от неожиданности, мгновенно прервав свое заклинание, а он уж вновь держал ее в объятиях.

– Потерпи еще семьдесят лет, – улыбнулся он. – Обещаю, на площади схваток я позволю тебе довести заклинание до конца.

Ее глаза сначала потрясенно расширились, потом их вновь наполнил гнев.

– Сэнджел, ты!..

– Знаю, – прервал ее он, еще крепче прижав к себе, не давая вырваться или что-то сказать.

Когда она немного успокоилась и перестала сопротивляться, он добавил:

– Прости, я действительно слишком давлю на вас, – он нежно поцеловал ее в лоб и заглянул в серо-зеленые глаза. – Я поговорю с Мирам.

– Хорошо, – Фий-Этт глубоко вздохнула. – Я хочу, чтобы она относилась к тебе, как ты к Майреду в своем детстве. Пусть она лучше восхищается своим отцом, а не боится его.

– Согласен, хотя, второй вариант значительно проще.

***

Не смотря на то, что сразу после ужина Фий-Этт поднялась в спальню, Сэнджел еще довольно долго сидел в любимом кресле возле камина, всеми силами оттягивая разговор с дочерью. Разумеется, он не боялся этого разговора, скорее пытался подобрать правильные слова, чтобы еще больше не оттолкнуть ее. Почему-то ему казалось, будь на месте Мирам ее брат, найти с ним общий язык было бы значительно проще. Но обнаружить сына он не смог ни сразу после его исчезновения, ни по сей день. Кто-то или что-то скрывало его. Не смог найти он и Даррелла. А в том, что портной был причастен к пропаже Майреда, сомнений не оставалось.

Но, все это потом. Сейчас действительно необходимо было поговорить с Мирам. Он затушил камин и, не спеша, вышел в зал приемов и поднялся по широкой парадной лестнице на второй этаж. Здесь, в конце длинного коридора, в бывшей комнате Фий-Этт, жила его дочь.

Подойдя к спальне дочери, он, против обыкновения, постучал.

– Да? – послышалось из комнаты.

Сэнджел отворил дверь и встретился с удивленным и несколько встревоженным взглядом Мирам, сидевшей за небольшим письменным столом под окном. Комнату освещала масляная лампа, она отбрасывала на лицо девушки тени, от чего оно казалось печальным.

– Я знаю, что должна была выучить законы пропорционального смешения энергий еще утром, но мне осталось немного, я уже разобрала стихии воды, воздуха и земли… – затараторила она, опустив глаза к раскрытой книге, лежавшей на столе. – Я пока немного застряла с огнем…

– Мирам, – остановил ее Сэнджел и, пройдя в комнату, сел на кровать. – Иди сюда, сядь.

Девушка настороженно нахмурилась, но подошла и села рядом с отцом.

– Если это из-за того, что я сбежала…

Сэнджел усмехнулся, чувствуя, как Мирам вздрагивает от волнения. Но увидев улыбку на лице отца, она лишь еще больше напряглась. А он взял ее руку и положил ладонью вверх к себе на колено. Ничего не говоря, он накрыл ее ладонь своей рукой и медленно поднял вверх. На ее ладони остался гореть огненный шарик. Сэнджел обвел шарик ладонью по кругу, создав внутри него небольшой вихрь. Огонь приобрел синий оттенок и зашипел крохотными искрами. Задержав руку сверху, он сжал пальцы в кулак и на шарик упало несколько капель воды. Капли смешались с синей огненной материей и шарик застыл переливаясь белым инеем. Сэнджел разжал кулак и сверху шарик припорошил рыжий песок. Он еще раз обвел шарик рукой по кругу, и он моментально рассыпался по ладони Мирам нежными белыми цветочными лепестками.

– Земля – это то, из чего все исходит, и куда все возвращается в конце концов. Воздух – дыхание, душа. Вода – жизнь. Огонь – это энергия, движение, – спокойно сказал он и дунул на ее руку, от чего по комнате разлетелось несколько белых ажурных бабочек.

Бабочки некоторое время порхали, потом одна за одной незаметно растаяли в воздухе.

– Важно знать теорию, это несомненно, – он посмотрел на дочь, лицо которой теперь светилось искренним детским восторгом, – но куда важнее чувствовать. Я тоже в твоем возрасте далеко не все понимал, но я никогда не боялся силы. А ты боишься. Ты не веришь в себя. И в этом есть часть моей вины, – он обнял ее за талию и притянул к себе. – Но ты должна знать главное, абсолютно не важно, что думают о тебе другие, все ли у тебя получается идеально. Без проб и ошибок невозможно ничему научиться. И поверь, я не лучший пример для подражания, поэтому мое мнение также не должно играть для тебя решающей роли…

– Хотя, слушаться отца в твоих интересах, – добавил он, когда она осторожно положила голову ему на плечо.

Мирам обняла его своими тонкими руками и глубоко вздохнула.

– Я знаю, что ты любишь меня, – сказала она почти шепотом. – Знаю, что заставляю тебя переживать…

– Весьма, – согласно кивнул он. – Я уже терял однажды твою мать, и не позволю, чтобы что-то подобное случилось вновь с ней или с тобой. Вы обе слишком слабые…

– Может, это ты слишком сильный? – предположила Мирам, снизу вверх заглядывая ему в глаза.

Сэнджел удивленно вздернул брови. Эта простая мысль никогда не приходила ему в голову, но она явно не была лишена смысла. Сегодняшняя неожиданная схватка с разозлившейся Фий-Этт показала ему, что колдунья действительно уже весьма опасный соперник для большинства магов ордена. Но, что же касалось Мирам, девушке было еще очень далеко даже до матери.

– Интересный ход мысли, – тем не менее согласился он. – Но, к сожалению, тебе не повезло родиться именно моей дочерью.

– Знаю, придется соответствовать, – грустно вздохнула она, заставив Сэнджела усмехнуться.

– Завтра в Черный орел приедет Брут, я хочу, чтобы он стал твоим наставником.

– Зачем?! – удивилась она, отстранившись. – Я разочаровала тебя настолько, что ты больше не хочешь учить меня?

– Нет, – он вновь притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Мать права, я слишком давлю на тебя. С Брутом тебе будет проще.

– Но маму же учил ты! – обиженно воскликнула Мирам, вскочив на ноги.

– Поверь, она была бы рада, если б ее учил кто-то другой. К тому же, Фий-Этт колдунья, и мой излюбленный рычаг воздействия я с ней использовать не могу.

Мирам неприятно поежилась, передернув плечами, вспоминая свои ощущения, когда отец управлял ее волей.

– У меня действительно скверный характер, – Сэнджел встал и взял ее за руки. – С Брутом тебе будет проще, – повторил он. – Но, если тебе будет нужна моя помощь, я всегда буду рядом.

– Ты самый лучший, – она неожиданно рванулась к нему и крепко обняла.

– Надеюсь, я никогда не разочарую тебя, – улыбнулся он и вышел из комнаты, оставив девушку одну.

На душе стало спокойнее, и что-то говорило ему, что не только у него одного.

Когда он зашел в их с Фий-Этт спальню, колдунья уже спала. Она лежала на боку, спиной к нему и тонкая шелковая простыня, которой она укрылась в эту душную летнюю ночь, отчетливо очерчивала каждый изящный изгиб ее тела. Ее некогда пшеничные, как у их дочери, а ныне пепельно-серые волосы искрящимся в лунном свете потоком рассыпались по пышной пуховой подушке.

Сэнджел тихо разделся и лег рядом. Аккуратно сдвинув волосы, он оголил ее бледную шею и нежно провел рукой от уха вниз до плеча и дальше по руке до самого запястья, окольцованного широким золотым браслетом.

Возможно, он действительно слишком сильно пытается их контролировать, подумалось ему, но он тут же отбросил эту мысль в сторону. Заклятие единовластия устроило бы его еще больше, но в данных обстоятельствах оно влекло за собой слишком много неудобств, так что девятнадцать лет назад пришлось довольствоваться лишь обручем-оберегом. Правда, маг из ордена Красного дракона, нанятый им еще десять лет назад для охраны замка, изрядно добавлял ему спокойствия.

Когда речь шла о безопасности Фий-Этт и Мирам, не могло быть ничего лишнего.

Он лег на спину, закрыл глаза и послал в пространство мысленный импульс, в тысячный раз пытаясь нащупать хоть какие-то следы Майреда. Но пространство вновь отозвалось звенящей пустотой, что-то как и прежде упрямо мешало увидеть его.

ГЛАВА 2

Проснувшись далеко не с первыми петухами, Кай все же не сказал бы наверняка, что именно стало причиной его пробуждения: то, что он действительно выспался, или то, что всю его спину, хуже ревнивой женщины, исцарапала колючая солома в сарае, где он, с позволения доброй матери Кристофа, провел уже вторую ночь подряд. Но так или иначе, проснувшись, он сперва несколько минут с наслаждением чесал спину и только после этого надел уже довольно несвежую рубашку и вышел на залитый солнцем двор.

Судя по всему, до полудня была еще пара часов, а значит, торговля на рынке шла полным ходом. Конечно, Кай не пропустил мимо ушей рассказ Кристофа про местные порядки, касающиеся нарушителей закона, но и упустить возможность улучшить свое материальное положение он никак не мог себе позволить. Тем более, что Кристофа нигде не было видно, а значит к голосу разума взывать будет некому.

Он вышел на улицу и лениво направился в сторону площади, откуда уже из дали слышались крики многочисленных торгашей.

Селение рядом с Черным орлом, как он и ожидал, оказалось настоящей золотой жилой. Оно было самым крупным в округе, и в праздники сюда стекалось немало народа из соседних сел. Поэтому мысль побывать здесь именно в дни летнего праздника урожая давно будоражила ум. Хотя отец и запретил ему даже думать об этом. Что в свою очередь было крайне странным, так как даже допуская, что он был осведомлен о здешних традициях, он, слава богам, был избавлен от знания о не самых благовидных талантах своего сына.

Кай нащупал рукой небольшой золотой медальон под рубашкой и почувствовал укол совести перед отцом, искренне полагавшим, что его сын в данный момент поехал к кожевенникам за новой партией сапожной кожи, деньги на которую он давно спустил в тавернах, коварно заманивавших его в каждом селении и каждой деревне на пути к Черному орлу. Так что уехать сегодня, так и не восполнив свои потери, было по меньшей мере глупо.

Оказавшись на центральной площади селения, он сразу окунулся в суету и сутолоку праздничного рынка. Торговцы вовсю предлагали свой товар, лоточники совали под нос то яркие ленты, то печеные крендели, а под ногами то и дело шныряли шумные веселящиеся дети. Кай преодолел всего пару рядов, а за пазухой у него уже было два ловко срезанных кошелька. На ходу ссыпав монеты в карман, он незаметно закинул опустевшие кошельки под ближайший прилавок и продолжил охоту.

Продвигаясь дальше по рынку, в очередном ряду, как нельзя кстати, показалась лавка кожевенника. Не тратя понапрасну время, он подошел ближе и принялся рассматривать искусно выделанные шкуры.

– Отличная кожа, – без тени ложной лести признал Кай, когда хозяин лавки отпустил очередного клиента и, широко улыбаясь, подошел к нему.

– Высочайшего класса! – подтвердил кожевенных дел мастер и, приподняв верхнюю шкуру, обратил внимание Кая на аккуратный боковой срез. – Ты только глянь, лучшей выделки ты не найдешь во всей округе! Это лучший, мягчайший чепрак на всем свете!

– И сколько хочешь за шкуру?

– Ну, если цельным куском, отдам за пять серебряных монет.

Кай демонстративно присвистнул и поцокал языком.

– Сможешь заплатить шесть и я прибавлю еще и отличный кусок замши на пару девичьих туфель, – со знанием дела предложил лавочник.

– Ну…

Кай сунул руку в карман и выгреб от туда все до единой монеты. На ладони у него на удачу оказалось ровно шесть серебряных монет и штук пятнадцать медяков.

– Договорились! – он протянул кожевеннику монеты и тот, спрятав их в кошелек на поясе, начал умело сворачивать обе шкуры в один рулон.

– С тобой приятно иметь дело… – улыбнулся хозяин лавки, но осекся на полуслове, когда к лотку с готовой обувью, подошла девушка в дорогом белом плаще с глубоким капюшоном, защищавшим лицо от солнца, и тонкая рука в золотом браслете указала на пару замшевых женских сапожек.

– Посмотри, Марта, – она обернулась назад, оставаясь спиной к Каю, – как? Думаю, тебе будут в самый раз.

– Не стоит, госпожа, – стоявшая рядом женщина лет пятидесяти явно смутилась.

– Глупости! – решительно заявила девушка. – Отправь в замок, – велела она, обратившись к хозяину лавки.

– Конечно, госпожа, – хозяин тут же почтительно поклонился и убрал сапожки с прилавка.

А девушка вновь отвернулась и пошла дальше вдоль рядов. Кай тут же схватил подмышку купленную кожу и направился следом за ней. Девушка неспешно блуждала от лавки к лавке, иногда подходила ближе, указывала то на отрез шелка, то на набор фарфоровых тарелок, то вовсе на корзину ярких сочных яблок. И все это тут же убиралось с прилавков и отдавалось в руки мальчишек-посыльных.

Когда же девушка вышла из очередного торгового ряда, а следовавшая за ней женщина несколько отстала, он рванулся вперед и, аккуратно удержав девушку за кисть руки, окликнул:

– Госпожа! Рад, что судьба улыбнулась мне встретить вас вновь…

Слова застряли у него на языке, когда он встретился с холодным надменным взглядом серо-зеленых глаз.

– Мы знакомы? – голос девушки был несколько раздражен и она тут же вырвала у него свою руку.

– Еще секунду назад, я был готов поклясться, что да… – растерянно признался Кай. – Прошу простить мне мою ошибку, – он поклонился девушке.

– Неужели, ты тот самый виновник падения Мирам? – удивленная своей догадкой, спросила она.

– К сожалению, я не успел узнать, как звали мою таинственную незнакомку, – он галантно раскланялся и вновь незаметно скользнул рукой по запястью девушки.

Но манивший Кая золотой браслет так и остался на ее тонкой руке. Слегка прищурившись, словно молодая затаившаяся лиса, она приблизила лицо к уху Кая и тихо сказала:

– Осторожнее, мальчик, – голос ее был мягким словно бархат, – завязывай с этим, иначе судьба вновь организует нашу встречу, но тебе она вряд ли понравится.

Она снисходительно улыбнулась и, отвернувшись, направилась дальше вдоль торговых рядов. Кай проводил ее взглядом и в последний момент заметил бегущую следом за девушкой женщину по имени Марта.

– Постойте, – он удержал пробегающую мимо женщину за локоть, – кто эта девушка?

– Девушка?.. Это леди Фий-Этт, супруга лорда Монрата, – сказала Марта таким тоном, будто не знать этого было непростительно.

Она отстранила от себя руку Кая и поспешила следом за хозяйкой Черного орла, оставив Кая стоять потрясенным посреди дороги между торговыми рядами. Наконец, женщины исчезли из вида, поглощенные рыночной толпой, и Кай с рулоном выгодно купленной кожи пошел к выходу с площади. И хоть веселый праздничный люд манил своей беспечностью, промышлять здесь дальше, после встречи с женой колдуна, почему-то резко расхотелось.

Выйдя к дому Кристофа, он застал юношу, идущего ему на встречу с двумя пустыми ведрами.

– Ты с рынка? – предположил Кристоф, взглядом указывая на сверток под мышкой у Кая.

– Да, купил отличную кожу, так что могу смело возвращаться домой, – он перекинул рулон на плечо. – Только надо бы телегу найти, наверняка кто-то в наши края скоро поедет.

– Ну, это просто, – усмехнулся Кристоф. – Если ты на Южном склоне живешь, в ту сторону точно поедут плотники из Болотной рощи, я еще вчера слышал, как один из них говорил, что они нанялись к тамошнему заводчику лошадей конюшню новую строить. Они в гостевых комнатах при таверне остановились, так что, если они еще не уехали, ты их, наверняка, там застанешь.

– Отличная новость, – улыбнулся Кай и протянул руку своему юному рыжеволосому другу. – Спасибо за приют. У вас невероятно уютный сарай. Буду в Черном орле в следующий раз, обязательно остановлюсь на вашем же постоялом дворе!

– Будем рады приютить, – ответил Кристоф и от души рассмеялся. – Был рад знакомству! – он пожал протянутую руку. – Хорошо тебе добраться до дома!

– Да, уж! Меня ждет четыре дня увлекательнейшего пути, отбитая напрочь задница и несравненное общество плотников! – воскликнул Кай и, махнув на прощанье рукой, побрел в сторону таверны.

***

Все было готово к приезду Брута еще накануне, так что отказать себе в прогулке по праздничному рынку, Фий-Этт была не в силах. К тому же, новым достойным портным Черный орел так и не обзавелся, работавшее в лавке Даррелла недоразумение, называвшее себя портновских дел мастером, умело шить лишь простые крестьянские платья, да холщовые штаны. Но праздничный рынок был настоящим спасением, ибо все приезжие купцы, зная о предпочтениях госпожи, чуть ли ни в драку лезли, предлагая супруге лорда наряды, свезенные со всех концов света.

Но сегодня Фий-Этт воистину улыбнулась удача! Она не только нашла дивное парчовое платье точь в точь по своей фигуре, но еще и наняла швею, создавшую это чудо, на службу в замок.

И теперь она горделиво спускалась по парадной лестнице, изящно придерживая длинную юбку богато украшенного золотой вышивкой ярко-бордового платья. Высокий корсет выгодно приподнимал упругую грудь, большую часть рук скрывала плотная ткань, но от локтей на длинной оборке рукава начинался разрез, открывающий тонкие бледные руки, а резко очерченные ключицы над широким вырезом воротника оставались соблазнительно открытыми.

Сэнджел подал Фий-Этт руку, когда она дошла до нижней ступени, а Брут восхищенно раскланялся.

– Леди Фий-Этт! Вы, как всегда, утонченно прекрасны! – произнес он.

– Рада видеть тебя, Брут, – улыбнулась в ответ колдунья. – Ты слишком редко стал бывать у нас, – укоризненно добавила она, жестом приглашая гостя пройти в каминный зал.

– В этот раз я рассчитываю погостить у вас подольше, так что успею еще и утомить всех своим присутствием! – рассмеялся маг. – К тому же, я подумываю о том, чтобы восстановиться в университете при ордене. Дэрик еще весной поступил на первый курс лектория и я осознал, что мне теперь невероятно скучно на Вердже, – пожаловался он, усаживаясь за празднично накрытый стол. – И раз уж в ордене установился какой-никакой порядок, я вполне мог бы вернуться к преподаванию.

– Я с радостью назначил бы тебя на кафедру магических манипуляций, – заметил Сэнджел, усадив Фий-Этт и сев рядом во главу стола. – Но, боюсь, после многолетнего отдыха на Вердже тебе это будет в тягость…

– Ну, почему же… – попытался перебить Брут, но Сэнджел поднял руку, останавливая его.

– У меня есть для тебя работа поинтереснее – ученица, весьма талантливая, – пояснил Сэнджел. – К сожалению, ее нынешнему наставнику не удается раскрыть всего ее потенциала. И я намерен воспользоваться своим правом магистра и принудить тебя взяться за ее обучение.