Управленец

Александр Шахов

Управленец

Управленец

Глава 1. Предательство

– Доброе утро, господин управляющий! – вошедший помощник, престарелый, сутулый мужчина в старом, но стильном костюме обнаружил своего начальника уже вставшим с кровати.

– И тебе доброе, Боря! – бодро ответил тот, поправляя воротник на «парадном» костюме.

Скромная, но просторная комната управляющего фермы, служившая кабинетом, пребывала в лёгком беспорядке, свидетельствующем о том, что её обитатель встал уже давно, не смотря на вчерашнюю просьбу разбудить его именно к этому часу.

– Давно встали?

Высокая фигура худощавого человека повернулась к зеркалу спиной и встала в презентабельную позу. Попутно пальцы левой руки начали загибаться один за другим.

– Часа два назад, – прозвучал как бы виноватый ответ. – Ну как тут уснёшь, когда сам областной управитель к нам приезжает? Лучше скажи, как тебе мой наряд?

– Опять спите по нескольку часов, – попричитал старик. – Никогда бы не подумал, что вы согласитесь его надеть. Вы же терпеть не можете неудобную одежду.

Обтянутое красным праздничным облачением, тело, со скрипом сделало несколько шагов на месте.

– Ну да, неудобно. Но по такому случаю можно и потерпеть денёк.

Небольшое круглое зеркало снова захватило отражение своего хозяина. Короткие волосы были аккуратно уложены, в ярких зелёных глазах блестел восторг предвкушения. Края губ невольно подтянулись в попытке улыбнуться, но резко обрушились. Клочковатая, жиденькая бородка в очередной раз испортила настроение своему носителю.

Попытка пригладить нелепые отростки шерсти не увенчалась успехом, и пятерня длинных тонких пальцев медленно опустилась.

Брить бороду у народа земледельцев было не принято, однако ходить с этим недоразумением было просто невыносимо.

Борода как символ статуса прочно закрепилась в культуре. Любой мало-мальски важный чиновник отращивал большую окладистую бороду. Лишь у начальника крупнейшего сельхоз объединения в области это не получалось. То ли по природе, то ли по болезни.

В очередной раз взгрустнув по старой беде, управляющий сменил поток мыслей, и взбодрившись словно по волшебству, весело вышел из комнаты вместе с помощником. Сегодняшний визит «с верху» сулил ему что-то необычайно приятное. По крайней мере так лучшему из руководителей округа казалось.

Скрип деревянных дверей, начавшийся ещё до рассвета прекратился лишь с восходом солнца в зенит. Обход многочисленных цехов хозяйства занимал очень много времени, а потому проходил довольно редко.

Парочка чиновников посетила каждый коровник в коих много лет назад сами работали. Но ностальгировать было некогда, ибо важный гость должен был прибыть во второй половине дня и нужно было успеть привести всё в порядок. Заключительный этап обхода проходил уже в винодельне, где заранее приготовленный бочонок лучшего вина должен был присоединиться к общей куче подарков для дорогого гостя.

Дикая боль в ногах сбивала ход мыслей. Тесная обувь, хоть её и надели уже после обхода только ухудшала ситуацию. Оглянув выстроившуюся у здания управления толпу, руководитель решил ещё раз всё перепроверить.

– Боря! Музыканты готовы? Стол накрыли? Морс принесли?

Каждый вопрос сопровождался уверенным киванием головы помощника.

– Успокойтесь, господин управляющий. Мы всё перепроверяли уже дважды. Вон, смотрите! Уже подъезжает.

Лишь глаз уловил приближающуюся вдалеке карету как боль в ногах куда-то исчезла, и больная спина немедленно сделалась здоровой.

За десятком всадников, остановившихся перед толпой, встала большая карета. Невысокий бородатый мужчина, вылезший наружу сразу поймал взглядом управляющего.

С двух сторон заиграла музыка, состоящая из солянки примитивных простолюдинских дудок и трещоток. Несмотря на это звучание было довольно благозвучным, а самое главное приятным для ушей такого же выходца из простых работяг.

– Господин областной управляющий… – уважительный голос сопровождался широкой улыбкой и небольшим поклоном. – Добро пожаловать в наше скромное объединение.

– Нечего раболепствовать, Горий, – низкий голос пожилого дядьки звучал откуда-то из-под зарослей бороды. – Здравствуй, дружище!

Крепкие объятия низенького друга мгновенно вернули боль в спине. Не так просто обнимать человека на две головы ниже тебя.

Областному дядьке подали холодный морс, который тот с большой охотой проглотил измученный жарой в дороге.

Вся процессия прошла по прохладным коридорам здания и уселась в банкетном зале за тремя большими столами. Бородач и Горий уселись за отдельный стол для беседы.

– Ну, зачем тебя сюда заслали? – нетерпеливый голос нарушил недолгое молчание. – Ни за что не поверю, что ради обычной проверки самого тебя отправили. Всем же и так известно, что у меня образцовое хозяйство. Не томи! Хочешь взять меня на должность своего заместителя?

Лицо собеседника изрядно погрустнело.

– Ты извини, конечно, но я здесь по другому делу, – слова эти шли с большой тяжестью. – Неделю назад в главное управление пришёл пакет документов… по твоему объединению. А в них все сведения о реализации сверхплановой продукции. Теперь все знают, что ты продавал излишки производства налево, а вырученные деньги в казне объединения не числятся. А это значит ты забирал их себе.

– Стой, стой! – паника овладела всем телом, затронув и голос. – Этого не может… не может быть. Это навет!

– На бумагах твои печати и подписи. Торговцы, покупавшие у тебя излишки, были допрошены. Они подтвердили правдивость сделок, – бородатый взял друга за руку. – Горя, совет управления освободил тебя от должности. Ты уволен за воровство государственной продукции.

Стало трудно дышать, а тесный костюм и вовсе грозил бывшему управляющему потерей сознания. Резкий рывок воротника дал возможность вдохнуть. Несколько пуговиц упали на каменный пол.

– Тебе грозило повешение, но я вступился за тебя. В силу твоих прошлых заслуг тебе дозволено жить. Однако твой особняк, наверняка построенный на ворованные деньги, решено изъять. Я сам вызвался уволить тебя. Горий! «Дозволено жить» – это не просто свобода. Я должен арестовать тебя. Но ты «ускользнёшь от меня». Думаю, ты понимаешь, – видя судорожное дыхание друга и дикую смесь непонимания и гнева, он продолжал. – Конечно, наш брат ворует, но тихо, а тут… Тебя кто-то сдал. Собирал за тобой бумаги, копил, а потом сдал. Там сведения за последние два года.

Ровно столько Горий и промышлял левой торговлей, осведомляя об этом только свою любимую жену и… верного помощника Бориса.

– Уничтожу!

Чудовищная ненависть заставила молча встать и немедленно отправиться на поиски предателя. Бородач сначала схватил его за руку, но, взглянув в налитые кровью глаза друга, отпустил. Таким он не видел его ни разу за двадцать лет дружбы.

Быстро преодолев банкетный зал, преданный глава встал у места, где обычно во время трапезы сидел его помощник, но его там не оказалось. Вдруг сильная рука хватает его за плечо и разворачивает назад.

– Не найдёшь ты его. Думаешь, стал бы он сейчас дожидаться пока ты ему башку оторвёшь? Тебе сейчас нужно бежать. Хватай коня и скорее домой. Забирай жену и уходите. А о Борьке я позабочусь.

С трудом переборов эмоции, разум всё-таки взял вверх.

– Спасибо. Я не забуду тебе этого, – обнялись друзья. – И ему не забуду. Никогда!

Бородач ещё долго смотрел как тот, кого он должен задержать уходит в поисках коня.

– Что ж это я? Так нельзя. Пойду ка я в винодельню. Меня здесь не было… Я этого не видел, – быстрый взгляд пробежался по периметру. – Совершенно не видел.

***

Палящее солнце пекло голову, отказывающуюся верить в происходящее. Ещё час назад он был главой крупнейшего в области сельхоз предприятия, насчитывавшего одних только работяг с две тысячи человек, а теперь он преступник, несущийся прочь от места, коим он руководил более пяти лет.

– Ничего. Главное успеть забрать мою девочку. А там и видно будет, куда двинем.

Жена Гория была ощутимо младше его самого, однако супругам это не мешало. Сблизившись с молодой дочкой дворянина всего три года назад, мужчина уже не мог представить себе жизни без неё. Всё, что свершалось делалось ради неё. До встречи с ней тот, конечно, не был чист на руку, однако, когда дохода стало не хватать на прихоти избалованной аристократки пришлось находить новые способы обогащения. Больших трудов стоило увеличить производительность предприятия настолько, чтобы хватило и на выполнение плана, и на пополнение казны и на левую торговлю, которая, к слову, приносила баснословные деньги. Крупная прибыль быстро вытравила страх и совесть, мешавшие работать в первые месяцы. Вскоре масштабы этого дела позволили начать строительство дома мечты, коим руководила супруга. Разумеется, только оформление. За самой стройкой следил, ставший неизмеримо любимым, муж.

И хоть сейчас на него свалились большие неприятности, он точно знал, что ему делать дальше, ведь его любимая супруга носила под сердцем его дитя.

Вскоре среди бесконечного леса показался величавый особняк, выполненный из редкого для здешних мест синего дерева. Резные украшения трёхэтажного произведения искусства впечатляли своими масштабами… и стоимостью.

Страшная жалость сжало сердце. Придётся бросать. Всё нажитое столь тяжёлыми усилиями. Кроме того, каждый метр этого особняка включал труд его любимой женщины, которая иной раз лично принимала участие в работе, касающейся украшений.

Пробежавшись по саду, в котором жена должна была гулять в это время дня, обеспокоенный муж её не обнаружил. Какая-то тревога засела в душе. Кричать не позволяло странное предчувствие, будто стражи уже схватили его жену и поджидали его самого.

Тихий осмотр первого этажа ничего не дал, однако свежеприготовленная, наполовину съеденная еда ещё больше усилила тревогу. Обед был явно на две персоны.

Медленный подъем по лакированным ступеням прервался вздохами со стороны спальни. Стук сердца бил по вискам всё сильнее. «Только не это!» Повторял он себе. «Всё что угодно, только не это!»

С этой фразой муж одёрнул ткань и вошёл в спальню. Разбросанная по всему периметру одежда подтвердила опасения. Еще некоторое время Горий не мог поднять глаза на постель, с которой доносились истошные стоны и учащённое дыхание. Сил поднять глаза не хватило и вдруг режущие сердце животные звуки сменились женским криком.

– Ой! Горий! Что ты тут делаешь?

Двое оторвались друг от друга и уставились на пришедшего, прикрывшись одеялом. Только теперь он смог поднять глаза на жену и мужчину рядом с ней.

– Ты! – в этом мужчине узнавался барон Шремский. Крупный землевладелец некогда сватавшийся к его жене.

– Ты должен быть уже в тюрьме. Что ты тут делаешь? – негодяй посмел открыть рот.

Шок охватил Гория. А что он здесь делает? Ради чего пришёл? Долгое молчание сменилось проступающими слезами.

– Я… вас… убью…

Барон тут же встал на ноги и накинулся на хлипкого врага. Ему никак нельзя было попасться в таком виде и при таких обстоятельствах стражам, что вскоре непременно будут здесь.

Тяжелая нагая туша пыталась задавить своего противника, однако невменяемое состоянии того сменилось дикой яростью. Зверский крик вырвался из его груди, а за ним последовал звук нечто тяжёлого, падающего вниз по лестнице.

Накинув на себя простыню, жена выбежала из комнаты, где закричала от вида окровавленного любовника и нависшего над ним мужа. Тяжёлая ваза, размером с голову барона, вот-вот должна была встретиться с черепом.

– Стой! Не убивай его! – женский голос, переходящий на крик остановил его руку.

– Ты предала меня. Знаешь ли ты, что ты больше не жена управляющего? И этот дом больше не наш дом?

– Зна…знаю…

Гнев сменился очередным шоком.

– Это… я… я… отправила бумаги. – из-за слёз и истеричного заикания слова разбирались с трудом.

– Ты? Зачем? А Борис? Борис помогал тебе?! ОТВЕЧАЙ!

Ответом было подёргивающееся кивание.

Остался единственный вопрос, что его интересовал. Зачем? Зачем она предала его? Но вдруг взгляд жены перемещается с пола куда-то за спину мужа и воздух пронзает страшный женский крик. А потом резкая, всепоглощающая боль в спине и узор напольного ковра, ударившего в висок. Фигура окровавленного барона восстала над ним. В руке он держал кочергу от находящегося рядом камина. Ещё один удар… и темнота.

Глава 2. Сделка

Сознание медленно выплывало из темени отключки. Боль охватывала всю голову, но особенно сильно мучала висок и затылок. Видимо туда и были нанесены удары. Руки, попытавшиеся дотянуться до страшно ноющей головы, встретились с непреодолимым препятствием – кандалами, плотно охватывающими запястья. Осознание этого возымело ободряющий эффект и мгновенно привело Гория в чувства. Нахлынувшие волной воспоминания о случившемся немедленно добавили к физической боли ещё и душевную.

"Зачем же ты так со мной, моя девочка?" – вертелось в голове. На протяжении какого-то времени в холодной одиночной камере только эта мысль была его спутницей. Ни стража, ни кто-то ещё не появлялись. И заключённого это не волновало. Его вообще больше ничего не волновало. Он понимал безысходность своего положения и единственное, что ему оставалось – это ждать суда.

Он был так расстроен, что в голову врывались разные мысли, которые через время начали складываться в единую картинку: он вспомнил свой дом, все три этажа которого были из дорогого синего дерева, с резными окнами и большой дверью; именно там он всегда чувствовал себя безопасно и спокойно. Когда он приходил, уставший после работы, его встречала жена – одна мысль сменилась другой: жена, беременная жена, их общий ребенок, которого они так ждали. Хм… ребенок, общий ребенок. Его жена часто бывала одна, он поймал ее на предательстве и измене. Вопрос, какое-то время крутившийся в подсознании, стал явным: "а мой ли это ребенок?" Ответ был очивиден, а грусть и безразличие в сердце Гория усилились. Он понял, что уже несколько месяцев его старания были напрасны, а идеальная жизнь лишь иллюзией.

Ему вспомнился последний счастливый вечер в её объятиях. Когда накопленная за долгий день усталость не мешает провести грядущую ночь за более интересным занятием, чем сон.

"Это ж надо так притворяться!" – фраза, прогремевшая в сознании, была окрашена гневом, резко сменившим обуявшую его апатию. – "Отомщу!"

Вдруг раздался громкий скрип двери. В помещение зашли двое стражей.

– Наконец-то! – воскликнул узник, уже предвкушающий заседание суда.

Внезапно охватившая жажда мести вернула ему силы. Предстоящего суда бояться смысла не было, ведь судить его будет собрание управления, наполовину состоящее из, если не друзей, то хотя бы очень хороших знакомых. Примерно прикидывая состав совета, следуя по пути в зал суда, Горий репетировал речь, в которой можно было бы напомнить заседателям о старых долгах, припугнуть свидетельствами о их собственных тёмных делах и т.д. Впрочем всё это было не так важно. Даже после вынесения самого неблагоприятного приговора "пропасть" на пути в тюрьму было бы не трудно. Нужные связи имелись и там.

После открытия врат Горий сразу же узнал главный зал заседания областного управления. Самому приходилось пару раз бывать на этих заседаниях, правда по другую сторону решётки. Именно поэтому местонахождение оставалось загадкой до этого момента. Хорошо изученные пути, ведущие к трибунам, располагались напротив коридора, ведущего в глубины замка, темницу. По нему он хаживал впервые.

Лучи восходящего солнца, проходящие через расположенные по обе стороны от центра зала высокие окна, слепили правый глаз, мешая рассмотреть председателя, коим должен был быть его бородатый друг. Сконцентрировав взгляд удалось разглядеть – кресло занимал кто-то другой. В высокой худощавой фигуре узнавался заместитель областного управляющего.

– Где сам управляющий? – не дожидаясь разрешения открывать рот спросил подсудимый.

– Он ещё смеет издеваться! – раздалось со стороны кресла председателя.

Брови нахмурились в непонимании.

– Господин областной управляющий был зарезан подсудимым при попытке ареста, – голос обвинителя, коим выступал один из немногих не знакомых Горию людей, пояснял для заседателей суть дела, вызывая возмёщенные возгласы со всех сторон. – Тело было найдено в ЕГО кабинете.

– Что?! – озвученное казалось абсурдом. Теперь стало ясно, почему в камере его держали прикованным к полу как опасного преступника, а не простого, хоть и работавшего в промышленных масштабах, вора.

Шок подсудимого не находил отклика у собравшихся. Принимая реакцию на обвинения в убийстве друга за качественную игру, они продолжили возмущённо бубнеть. Поднялся шум, прекратившийся лишь после того как обвинитель продолжил свою речь, раскрывая новые подробности проведённого в кратчайшие сроки расследования.

Зал услышал подробности о вероломном убийстве, засвидетельствованом помощником Борисом и двумя рабочими, якобы бывшими очевидцами случившегося. По показаниям этих троих, Горий, услышавший об истинных причинах визита в его хозяйство, убил управляющего и пытался спастись бегством, отправившись в свой особняк. Показания лжесвидетелей продолжались вопреки громким выкрикам со скамьи подсудимых, что слышались вплоть до того, как на подсудимого было наложено сдерживающее заклинание.

Продолжившееся после этого заседание суда содержало выступление жены Гория. Вставшая за трибуну красавица так и не смогла за всё время своей речи взглянуть на супруга. Изрядное волнение и эпизодический плачь придали её словам особое значение. Не только её глаза источали горячие слёзы. Связанный магией и цепями вынужден был слушать как его любимая жена рассказывала о том, как она, "услышавшая от него о содеянном", приложила его кочергой, чем и обеспечила его нахождение в зале суда. Этим самым она делала себя совершенно непричастной к произошедшему, убеждая, что не была осведомлена о воровских делах мужа. А помощь в задержании в, свою очередь, и вовсе делала из неё настоящую героиню. Смотреть на "воплощение невинности" для Гория было невыносимо. Теперь, после его казни, она не будет нести клеймо вдовы вора, а преспокойно выйдет замуж за своего любовника барона.

Объявили перерыв. Удалившиеся в соседнее помещение судьи принялись думать. Происходящее с трудом укладывалось в голове. В наличии у подсудимого необходимости убивать лучшего друга сомневались многие. Однако, имевшиеся свидетели и широкая огласка убийства главного чиновника области не позволяли заинтересованным людям вытащить Гория из передряги. Позволять, обречённому на казнь товарищу, открыть рот – дать ему возможность перед неизбежной смертью сдать многих присутствующих. Тот был в курсе почти всех дел и в отместку за неспособность ему помочь мог озвучить слишком многое, чего, собравшимся со всей области, знать совсем не обязательно. Было принято нелёгкое и, слегка нарушающее правила проведения суда, решение вынести приговор о повешении не снимая заклинание, предварительно заслушав часть с обвинениями в воровстве.

– За убийство областного управляющего и воровство доходов государственного хозяйства, доверенного в управление, казнить, – спешно проговорил председатель и под всеобщее молчание дал отмашку страже уводить осужденного.

Снова говорить Горий смог лишь оказавшись снова в камере. Но говорить тут было не с кем. Буйство эмоций захлестнуло рассудок. Разум снова смог взять верх, лишь после того как совершенно измученное избиением каменной стены тело упало на пол. Попытка очистить окровавленные руки от каменного крошева не увенчалась успехом. Боль, от впившихся в тело частичек стены, была менее ужасной, чем боль от колупания одной посиневшей от ударов рукой в другой.

Отдав всё тепло холодному полу и окончательно околев от бессилия и отчаяния, смертник поднял руку вверх.

– Высшие силы, к вам обращаюсь, – струи крови, медленно змеились вниз по руке и уже готовились впитаться в оборванные рукава. – Если есть кто из Вас, способный помочь мне не умереть не отмщённым, восстановить справедливость, прошу, придите и помогите мне!

Сказав это, он дёрнул руку в сторону, окропив своей кровью угол камеры.

– Я тебя услышал, – едва капли крови принялись густеть раздался голос.

Испуганный Горий вскочил. В темноте того самого угла камеры стоял некто в плаще.

– Кто ты?!

– Я тот, кого ты звал, – продолжал спокойно незнакомец. – Тот, кто может помочь тебе.

В сверхъестественную природу своего собеседника он не поверил, так как никогда не был особенно религиозным человеком. Участие в регулярных обрядах почтения духов предков и сил природы, конечно, настигало его, но серьёзного энтузиазма не вызывало. А вот во что он действительно верил – смерть. Вот единственная всевышняя сила, достойная почитания и трепета. Пред ней бессильны и бедняки, и короли, и даже языческие боги всех мастей, что по слухам терроризируют дальние земли. И хоть, как известно бог смерти придёт за всеми, его всё же можно задобрить. И тогда, возможно, он сочтёт, что ты достоин пожить немного больше, чем пожалевший денег на жертвоприношение сосед.

Хотя, как показала практика, ежемесячные жертвы дают мало толку, учитывая нынешние обстоятельства.

– Ты от Савки? – Горий полагал, что его давний друг, получивший прозвище от большой любви к охоте на особый вид уток, всё же нашёл способ его освободить.

– Господин Эбур больше других ждёт твоей казни, – с нотками усмешки в голосе незнакомец озвучил настоящее имя упомянутого друга.

От смущения бросило в холод. Савкой господина Эбура звали только в кругу близких друзей. Ни подчинённые, ни прочие чиновники, не входящие в их круг, об этой кличке не знали. Сам же Горий, полагая, что общается со слугой друга, неосознанно употребил прозвище, а не имя и ещё не успел об этом подумать.

– Что ты имеешь ввиду?

– «Чёрная лошадь», – ответил пришелец и сердце начало биться так, будто вот-вот выскочит из груди.

Кровь, с дикой силой прогоняемая по венам к искалеченным рукам, вызывала в них сильную пульсирующую боль.

Под «Чёрной лошадью» подразумевался крупный конезавод, что вот уже несколько лет зарабатывает чудовищные деньги, поставляя породистых скакунов как для королевской кавалерии, так и для местной знати. Находящееся во владении господина Эбура предприятие имело маленький секрет. Принадлежало ему оно только на бумагах. А всё потому, что его возникновение и расцвет пришлись на те славные времена, когда ещё совсем молодой и хитрый на выдумку Горий занимал должность главы крупнейшей в области государственной конюшни. Он сразу же положил глаз на десяток элитных, привезённых откуда-то в качестве подарка рысаков. Пока руководство думало, как поступить с дорогостоящим, даже в масштабах государства, подарком, призванный за ним следить Горий нашёл ему применение. Скрестив их с местными отборными лошадками, умелец вывел маленький табун. Получившаяся помесь значительно превосходила по качеству даже лучших скакунов из местных ферм.

Со временем табун рос, а позже даже обзавёлся одним из десятка чистокровных рысаков, что, по официальным сведениям, сдох. Именно в тот момент Горий за «недогляд за казённым имуществом» сделал шаг назад по своей карьерной лестнице, уступив место более возрастному другу. Тот в конце концов дослужится до областного управляющего. Пониженный вовсе не был удручён своим положением. Приобрёл он от этого намного больше.

После продажи девяти оставшихся коней за границу прошло ещё некоторое время, прежде чем все забыли о том, что такие здесь вообще были. К тому времени конный рынок медленно стал захватывать конезавод некоего, ещё доселе неизвестного, фермера Эбура. Предприятие стало золотой жилой, однако, большая часть доходов шла в карман его истинного хозяина. Тот, будучи государственным чиновником, не имел права заниматься предпринимательской деятельностью, а, кроме того, встать во главе крупного частного конезавода, после всего случившегося, было бы равносильным чистосердечному признанию.

Из всего этого получалось, что после смерти своего делового партнёра господин Эбур становился полноправным хозяином конезавода и всех его доходов.

Об этом Горий подумал только сейчас, от чего впал в страшный гнев, смешавшийся с тихим ужасом. «Откуда ему это всё известно? – повторял он в голове. – Даже заместители Эбура были не в курсе, почему я так часто наведывался к их начальнику».

Возникшая на фоне всепоглощающего ужаса судорога не позволяла сглотнуть. Призыв сработал!

– Кто ты? – снова спросил заключённый, но на этот раз чувствовался вопрос совершенно иначе.

– Я Талльм, – голос, доносящийся из-под капюшона, полностью скрывавшего лицо, был совершенно обычным. Казалось будто с тобой говорит старый знакомый. – Я услышал твой зов.