Царица Египта

Книга 2. Сокровища Оракула

Глава 1

Клеопатра вошла в тронную залу к отцу, когда он подписывал свои решения, что подавал ему Рабирий. Суммы внушительные значились на финансовых папирусах, которые фараон подписывал, не вникая в содержание. Вошедшая дочь терпеливо ждала у двери, когда отец, наконец, закончит подписывать папирусы и Рабирий Постум выйдет. Казалось, бесконечность стоит за спиной медлительных движений казначея, и этому не будет конца. Клеопатра не выдержала, подошла ближе:

– Отец, караван дожидается. Уже полдень, а мы договаривались отбыть ранним утром.

– Дела задержали меня, как видишь. – Птолемей с улыбкой взглянул в глаза Рабирию, в них промелькнули искорки насмешки. Полное лицо ростовщика, при этом, расплывалось в довольной и угодливой улыбке.

– Ваше божественное величие, вы уезжаете? Куда, держите путь, позвольте полюбопытствовать?

Авлет улыбнулся, выжидательно всматриваясь в маленькие хитрые глазки Постума. Тот не выдержал взгляд фараона, молча, поклонился и быстро вышел из зала.

Вызов Тео прозвучал в тот самый момент, когда Кшатр разбирал способ извлечения золота из Абсолюта (Эфира) в рукописи, остатки, которой, ему удалось извлечь из пепла сгоревшей библиотеки в Александрии. Рукопись обрывалась на технике пения особой священной мантры под звуки флейты, подобно той, на которой играет Верховный Бог Кришна, как показано в священном писании “Бхагавадгита”. На картине Кришна изображен играющим на флейте среди райской растительности, что растет в вечнозеленом саду на его божественной райской планете.

"Приветствую вас Кшатр. Это Тео".

"Я весь внимание Ваше Верховенство”. – Ответил жрец.

"Жду вас, есть проблема, которую надо нам решить на внешней поверхности. Когда можете прибыть?”

"Через тридцать минут буду”. – Ответил Кшатр. Телепатическая связь прервалась, воцарилась тишина в кабинете двухэтажного особняка Кшатра, где на втором этаже располагался его рабочий кабинет.

Ровно в обозначенное время Кшатр открыл дверь в представительстве Верховного Куратора цивилизации Солнечной Системы галактики Млечный Путь.

В комнате с розовым мягким и ровным свечением, куда провели Кшатра два робота охранника, восседал за письменным столом длинноволосый седой мудрец.

– Приветствую вас, Ваше Верховенство! – войдя, сказал Кшатр.

Куратор взглянул на вошедшего жреца. Тщедушная невысокого роста фигура Кшатра, каждый раз, когда он переступал порог филиала Представительства, вызывала недоумение во взгляде Тео. Куратор никак не мог привыкнуть к такому несоответствию огромной силы этого человека с его слабой на вид внешностью. После незначительной паузы, Тео ответил:

– Приветствую. Проходите, присаживайтесь, и извините, что вызвал вас, Кшатр, сюда к себе в представительство, но вопрос крайне важен и не для посторонних ушей…. С этими словами Тео изложил суть проблемы, с которой Кшатр должен был справиться и решить. Жрец выслушал внимательно, что от него требовалось, затем ответил:

– Как же я выступлю в роли Онисия, когда Помпей напишет приказ и отправит капитана с “Артемиды” к Птолемею XII? – удивленно спросил жрец.

– Вам, Кшатр нет смысла, беспокоится. Там, где вы предстанете перед фараоном, Рим будет далеко, а в охране его божественного величества, к тому времени, уже не будет ни одного римлянина. Ваше же имя Онисий, беспрепятственно поможет вам проникнуть в шатер фараона. Там завяжется диалог с Авлетом, и он вас примет, и утерянный Александром Великим амулет, вы вручите фараону. Вы примкнете к каравану. Ваша миссия сводится к тому, чтобы не дать злым умыслам повернуть колесо истории Египта против воцарения Клеопатры после Птолемея XII Авлета, ее отца…

– Ведь не зря Бог Шива в ночь полнолуния накануне весеннего равноденствия танцует свой знаменитый танец Тандаву…– Тео перебил его, подхватив, репликой:

– Танец разрушает демоническую силу, уничтожает порождения зла.

– И в таком случае, Амонийская религия, являлась антиподом или противоположностью индуизма, а жрецы – это предки изгнанного с Индостана племени…

– Предками, этого племени, являлись асуры и демоны. – Добавил снова Тео.

– И храмы Амона в древнем Египте всегда были носителями культа черной магии…

Авлет решил избежать смуты из-за бесчинств римлян, их самоуправства, из-за вынужденного назначения им римского богатого торговца на пост царского казначея. Это назначение было продиктовано огромными денежными долгами Авлета, которые он набрал у Рабирия в изгнании для подкупа сенаторов Рима. Постум Рабирий, став полноправным хозяином Египетской казны, грабил народ, облагая неподъемными налогами всех и каждого египтянина. Недовольство народа возрастало с каждым новым сбором налогов, накаляя беднеющие народные массы Египта, которые рано или поздно могли взорваться бунтом. Предвидя надвигающую угрозу своему правлению. И, чтобы умилостивить суеверный народ, страстно веровавший в справедливость богов правящих Египтом. Авлет объявил о паломничестве в оазис верховного бога Амона. Объявив чиновникам, что едет за советом Оракула храма Амона в оазис Сива, и, призвав своих приближенных соблюдать благоразумие, отбудет в оазис Амона. Подобно Александру Македонскому, посетившему в свое время Оракула в оазисе, фараон намеревался спросить, что ожидает Египет после его возвращения и воцарении на трон. Но на самом деле Птолемей XII хотел избежать потери власти, предвидя надвигающуюся смуту, давая возможность народу сбросить иго римлян и уже вернуться в Александрию, очищенную от легионеров Рима. Так и произошло, ещё до конца 54 года народное восстание изгнало Рабирия из Александрии, но лишь после того, как он изрядно обогатился и поместил нажитое в надёжное место за морем. Враждебно настроенная по отношению к нему партия в Риме отдала Рабирия под суд. Цицерон защищал Постума Рабирия, и его речь сохранилась до наших дней. Однако история не сохранила, каким был вынесенный ему приговор.… Между тем, весной 54 года, снарядив караван с многочисленной охраной и слугами, фараон отправился в дорогу. Для охраны Гней Помпей приказал Антонию обеспечить сопровождение Птолемею XII и охранять его в пути. По этому случаю Авлет не желал, чтобы его окружали римские легионеры, и отказался от римской охраны, набрав отряд из египтян, зарекомендовавших себя при вторжении в Египет. Антоний остался в Александрии, и вскоре отбыл в Сирию, так как предстоял суд самоуправному проконсулу Сирии Габинию. Территория Сирии оставалась без должного римского контроля. Узнав об отказе Авлета в римской охране, Помпей негодовал. Он зло ходил в зад-перед по своей вилле, нагоняя страх на слуг и рабов, обслуживающих этот красивый дом-убежище и символ его могущества, где велись переговоры и приемы с нужными и влиятельными людьми, облаченные не только римской властью, но и подвластных Риму территорий соседних государств. Гней Помпей, каким-то интуитивным чутьем улавливал, что не просто фараон устремляется в отдаленный оазис, только с целью паломничества в храм Амона, чтобы отдать почести Оракулу и спросить о своей дальнейшей судьбе и судьбе Египта. Но то, что Авлет отказывается принять охрану Рима, подтверждает и то, что паломничество в оазис Амона совершается фараоном с иной целью. Каково истинное посещение храмового комплекса Амона Ра в оазисе Сива? Эта загадка не давала покоя Помпею. И, чтобы узнать обо всем, что связано с поездкой Птолемея XII, Гней Помпей решил отозвать из своей флотилии капитана судна “Афродита” Онисия, лучшего из лучших своих воинов и поручить ему, сопровождать караван фараона. Он долго думал и терзался этой идеей и даже приказал капитану явиться к себе на загородную виллу, перед предписанием капитану, явится в Александрию во дворец Птолемея XII, Помпей решил провести с Онисием обсуждение миссии. Когда консул обрисовал вкратце, что требуется от капитана, тот ответил:

– Я простой солдат твоего флагманского боевого корабля “Афродита”, выполню любой твой приказ, командор. Но до меня дошли слухи, что Авлет отказался от охраны конников Рима во главе Антония, которому ты повелел сопровождать караван фараона, в оазис Сива? – уточнил Онисий.

– Это правда. – Подтвердил Помпей.

– Я хочу подчеркнуть, командор, что ваше достоинство выше капризов Авлета, и ваша честь будет спасена, если я не стану сопровождать караван фараона.

– Да, ты, как всегда, прав, Онисий. – С глубоким вздохом сказал Помпей, – Возвращайся в Неаполь на свой корабль….

– Ты не хочешь включить в охрану даже нами испытанного верностью воина Антония? – узнав об отказе отца Помпею, отослав Марка Антония, командира римской конницы в Рим, сказала отцу Клеопатра. На что Авлет ответил:

– Это не понравится Оракулу. Там святилище Амона Ра, и священное место Оракула, что хранит Египет от чужеземного разорения. Как я могу брать с собой римлян, в качестве охраны?

– Отец, но ты его можешь взять без его конников, одного Антония, как наемника, сделав начальником твоей личной охраны, состоящей из опытных воинов-египтян. – Настаивала дочь, – Я видела, как он стреляет из лука, как управляет конницей. Это отважный воин и, к тому же, он служит под командованием проконсула Рима Гнея Помпея, спасшего твой трон и тебя. Антоний предан тебе равно, как и Риму! – горячо протестовала дочь решению отца.

– Я не возьму ни одного римлянина. – Твердо стоял на своем Авлет.

Клеопатра не отставала, досаждая отца:

– Ты же знаешь, как, это будет почетно для него и тыл твой будет под надежной охраной от врагов, которые желают твоей смерти и хотят покорить Египет.

Птолемей, немного подумал и, чтобы смягчить как-то свое решение, неопределенно ответил дочери:

– Да, дочь, ты очень умна и с каждым годом становишься все умнее. Египет будет в надежных руках при твоем правлении.

Клеопатра слегка покраснела, затем поклонилась и вышла с тронного зала дворца….

Богато снаряженный караван из многочисленной охраны на двенадцати навьюченных верблюдах отбыл из Александрии побережьем Средиземного моря в направлении Ливии, к египетскому городу Мерса-Матрух.

Этот город-порт расположен на берегу подковообразной бухты Средиземного моря, которая с лева вливается в залив Эль-Гарам, отгороженный от вод моря природной дамбой. И в этом отдаленном от Александрии городе-порту, еще были сильны традиции египтян, воспринимать власть фараона, как власть божества на земле, данную небом, для процветания и могущества Египетского царства. Поэтому Авлет был встречен с почестями и подношениями знатных чиновников, которым льстил визит столь дорогого правителя.

Прежде чем двинуться караванной тропой Сахары к оазису Амона, сопровождающие караван слуги сменили верблюдов, и через три дня, которые фараон провел в городском дворце, где были устроены покои для высокородных гостей, и, раздав указания местным чиновникам, что не преминули пожаловаться на непосильные налоги царской казны, ранним утром отправился в путь…

Двенадцать верблюдов неторопливо двигались каменистой пустыней друг за другом, ведомые водителем-проводником, египтянином греческого происхождения Креоном. На одном из верблюдов закреплен на четырех бамбуковых подпорках навес. Шелковые занавески, легкие, как крылья бабочки, прикрывали принцессу Клеопатру от лучей пустынного солнца. Закутанная с ног до головы в синюю с вышивкой одежду женщин провинции Аммония, что расположена в оазисе Амона, пятнадцатилетняя Клеопатра была надежно предохранена от жарких лучей. Конный отряд отборных египетских воинов с колчеданами стрел и боевыми луками за спиной шли пешей ходой со своими лошадьми след в след с верблюдами. Лошади, люди, и шесть овец, неспешным шагом двигались караванным путем Мерса-Матрух – оазис Амона. Впереди каравана на белом гнедом в яблоках, в белом арабском балахоне с вышивкой золотыми нитками снизу у самых пят и в белом тюрбане, укрывающем полностью голову, лоб, лицо, кроме глаз, ехал фараон. Его вороной скакун Орхидей шел следом, на привязи за узду к седлу фараона без сбруи. Птолемей берег скакуна, зная, сколько ему, пришлось потратить физических и душевных сил в изгнании, чтобы вернуть себе престол, а в дальнем пути пустыней всякое может статься, и может быть так, что последней надеждой на спасение его и дочери станет верный Орхидей. По обе стороны от фараона вели за узду свои лошади два воина, в белых длинных одеждах и тюрбанах. Три всадника посланы вперед на разведку. Торговые караваны часто подвергались нападениям грабителей, на этом отрезке пути, так как город Мерса-Матрух, в те времена, был богатым торговым портом, где шла бойкая торговля товарами со всего Средиземноморского бассейна…

Глава 2

В одежде путешественников караванными тропами пустынь Птолемей XII совершал это паломничество к Оракулу оазиса Амона, только с одной целью – утверждения себя на престоле, возродив веру народа в любящего и справедливого правителя сына Зевса-Амона, назначенного богами править Египтом. Его караван уже достиг местечка Секкет Эль-Султан, когда наступили сумерки. В пустыне темнота приходит внезапно, стоит только солнцу скрыться за барханами, а пока диск светила еще висит у линии горизонта и его лучи красноватые, как медь, окрашивают величественные головы верблюдов и поклажу, все еще светло.

Первые глиняные мазанки жителей показались невдалеке. В этом местечке водитель каравана знал, где можно напоить лошадей охраны, пополнить запасы воды и обустроится на ночлег. Передовые воины прибыли к фараону с докладом, сообщив ему, что шатер, который они взяли с собой, уже установлен и территория осмотрена и безопасна. Все жители предупреждены и не будут выходить из своих домов, пока Секкет Эль-Султан не покинет фараон. Командор охраны приказал готовиться к ночлегу, напоить коней, а слугам развести костры и приняться за приготовление пищи. Погонщики верблюдов сняли грузы с животных и, разложив сено перед ними, тростью, стали подгибать ноги верблюдам, не давая животным лечь на бок. Животные, при этом, недовольно ворчали, размещаясь погонщиками перед охапками сена. И вскоре, уже мирно пережевывали сено, отдыхая от пути.

В отблесках костров наступила ночь. Незаметно к шатру фараона подошла чернокожая женщина в парандже. Ее сгорбленная спина и дрожащие руки, выдавали преклонный возраст. Лицо было испачкано пылью, прикрывавшей глубокие морщины вокруг глаз, что сверкали, как угли, отражаясь в бликах языков пламени костров.

– Ты куда старая кляча! – крикнул на египетском наречии ей один из двух охранников, стоявших у входа в шатер фараона.

– Скажи Авлету, что с ним хочет поговорить кормилица Клеопатры, Онисия. – Скрипучим голосом с персицким акцентом ответила женщина.

Охранник с минуту колебался, затем вошел в шатер.

Авлет в это время смывал со своего лица пыль. Он наклонился над медным тазом, а его шею поливала водой из золотого кувшина белокожая рабыня. Царь фыркал, разбрызгивая воду на ковер во все стороны. Охранник терпеливо ждал. Наконец Авлет взял полотенце из рук служанки, вытерся и только теперь обратил внимание на охранника.

– Что у тебя Дионисий, говори, тебя слушаю?

– О, Божественный сын неба, к вам хочет пройти старая рабыня кормилица Клеопатры. – Низко кланяясь, и припав на одно колено, сказал охранник, не поднимая склоненной головы от ковра, укрывающего глиняную землю в шатре.

– Как имя ее?! – строго спросил Авлет.

– Она назвалась Онисией. – Ответил Дионисий.

Авлет насторожился. Припомнилось имя капитана римского военного корабля “Афродита”, которого звали Онисий. В памяти возник высокий крепкого телосложения капитан. Смуглый орлиный профиль этого закаленного в боях воина, внушал уважение и уверенность фараону тогда, когда проконсул Рима Гней Помпей взял под свою опеку его и Клеопатру, и переправил их на “Афродите” из Сирии в Неаполь, капитан произвел на Птолемея хорошее впечатление.

“Наверняка это капитан, присланный Помпеем, с каким-то важным тайным донесением, это вынудило его явиться ко мне в образе несуществующей кормилицы моей дочери”. – В слух громко приказал:

– Скажи пусть войдет! – громкий голос фараона прозвучал так, чтобы было слышно его и за шатром.

Услышав имя кормилицы, из зашторенной половины шатра выбежала Клеопатра, переодетая в белоснежную римскую тунику.

– Отец у меня никогда не было кормилицы. Меня кормила мать своей грудью! —настороженно с удивлением сказала дочь, стараясь говорить, как можно тише, почти шепотом.

– Не беспокойся, дочь, это ко мне доверенное лицо с донесением. – Ответил фараон, стремясь успокоить ее. В это время в шатер вошла сгорбленная сухонькая преклонного возраста невысокого, почти карликового роста женщина. Она настороженным и колким взглядом осмотрелась и уставилась в принцессу. Птолемей некоторое время с удивлением стал смотреть на гостью. Затем, решив удовлетворить свое любопытство неожиданным появлением незнакомой гостьи, жестом приказал дочери уйти на свою половину. Клеопатра крайне удивилась этому визиту, но страхи не покидали ее, даже тогда, когда Авлет сказал ей, кем на самом деле является Онисия. Жизнь Клеопатры во дворце, где случился заговор и предательство в ее семье. И теперь без осведомителей сберечь власть ее отцу было невозможно. С этим Клеопатра поспешно скрылась за шторой. Визитерша ни слова не произнесла, пока прислуга не вышла из шатра. Как-только последняя служанка покинула опочивальню фараона, женщина сняла паранджу, стерла сажу с лица ладонью, и пред Авлетом возник сухощавый загорелый с медным оттенком кожи, невысокий мужчина. Под паранджой на нем были одежды и снаряжение египетского воина, на груди болтался на черном кожаном шнурке странный амулет.

– Приветствую тебя, Птолемей. – Приложив правую ладонь к груди, и низко кланяясь, стал говорить вошедший. – Я послан к тебе небом, чтобы обезопасить твой путь к Оракулу Амона Ра. Меня зовут Кшатр, я жрец храма бога Шивы Натараджы, что находится в Индостане. Я здесь потому, что ты совершаешь паломничество в храм Амона к жрецам, предками, которых, были асуры и демоны. Они были изгнаны из земель Индии. Я здесь, чтобы уберечь род Птолемеев от замыслов недоброжелателей, посягающих на твой трон. Я следую с твоим караваном из Мерса-Матрух. В пути мне довелось присмотреться ко всем из сопровождающих тебя. Врагов не заметил. Будь спокоен, путь твой безопасен. – Снова, поклонился Кшатр.

Авлет кинул ему мокрый холст из мягкого льна:

– Кшатр, вытри твое лицо, оно испачкано сажей, как у демона из страны теней на берегу Стикса. – Кшатр, поймав на лету влажную ткань, стер сажу с лица:

– Я вижу, что ты родом из юга Египта и никак не выдашь себя за инородца. Но, то, что ты жрец, я не вижу доказательств. – Авлет сделал паузу, выразительно смерив пришельца с ног до головы своим взглядом, – Ты явился сюда, как гость, и путь мой в святилище Амона Ра не должен быть омрачен ничем, поэтому я оставляю тебе жизнь. Я считаю, что бог Амон Ра прислал тебя, чтобы путь мой был удачен, это знак свыше. Скажи слугам, которые готовят пищу, пусть накормят тебя.

– О, наместник бога Амона Ра на земле, не стоит твоего божественного беспокойства обо мне, я не голоден. А вот, что мне велено передать тебе могущественными небесными силами, охраняющими твой путь к святилищу Оракула этот амулет, открывающий путь к усыпальнице Александра Великого и к его несметным богатствам лабиринта под землей храма Амона Ра. – С этими словами Кшатр, снял амулет и вручил Птолемею. Фараон положил дар Кшатра на свою ладонь, внимательно осмотрел его. Это был металлический ключ из незнакомого материала. С одной стороны ключа закреплена пластинка с зазубринами в виде мелких выступов. С противоположной, державка упиралась в полукруг, закрепленный средней выпуклой частью в канавке стержня-державки. Птолемей обратил внимание на слом края этого полукруга, похоже было на то, что кто-то умышленно отломил половину кружка от державки ключа.

Авлет вопросительно взглянул Кшатру в глаза, взвешивая в уме его истинные намерения. Загорелый, почти темный оттенок кожи придавал ему вид жителя с верховьев Нила. И никак не производил впечатления служителя храма бога Шива Натараджы с земли Индостана. Кшатр поспешил сказать:

– Этот ключ даст тебе уважение Оракула, власть и богатство, какого еще не знали правители Египта, о, великий наместник бога Зевса-Амона на земле.

"О, да! Это было бы кстати. Ведь мне сейчас так нужны деньги, из-за которых назревает смута в Египте”. – Подумалось фараону, вслух же сказал, – Как дальше ты будешь вести свою миссию? – напуская на себя величия и важности, проговорил, давая понять гостю, что тот принят в караван.

– Мне нет никакого смысла оставаться с тобой. Будет полезно, если я сегодня ночью выеду в оазис и там разузнаю и разведаю все, что необходимо знать для безопасного твоего пребывания в столице Агурми оазиса Амона. – Сказав это, Кшатр выжидательно стал смотреть фараону в глаза. Авлет молчал. Надев на шею амулет, он спрятал его у себя на груди, стал вдумчиво рассматривать пришельца. Его удивляла гордая осанка и смелость во взгляде пронзительных черных глаз, как он смотрел прямо на фараона, что не могли позволить себе простолюдины и слуги, и воины из его охраны. Это был человек свободный и независимый, об этом говорило его поведение с властителем Египта, одного жеста, которого было достаточно, чтобы голова этого тщедушного с виду человека мгновенно слетела с плеч, прояви ночной гость, хоть намек на враждебность к неприкасаемой персоне царя. Пауза затягивалась, фараон продолжал, молча смотреть на визитера. Затем медленно проговорил:

– Ты прав Кшатр, так будет благоразумнее. Но, ответь мне, как ты собираешься пересечь пустыню за оставшиеся пять дней пути, да еще и в одиночку?

– Я согласен с тобой повелитель. Все эти пять дней я буду с караваном. Оставшийся отрезок дороги, спустя пять дней пути, я уйду первым и выполню намеченную миссию. – Важно ответил гость.

Авлет был смущен гордыней, которую он наблюдал в поведении пришельца, и, чтобы не привлекать внимания охраны уходом из шатра гостя, сказал ему:

– Ты можешь выйти из шатра незамеченным, пройдем со мной. – Авлет подвел гостя до задней стенки шатра к висевшему на стене ковру. Откинул полог ковра, сказал: – Смотри, здесь в шатре устроен незаметный выход, открыть его можно только изнутри, отодвинув вот эту бамбуковую жердь. – Авлет обхватил пятерней бамбуковую подпорку шатра, потянул на себя. В шатре мгновенно образовался проем. Кшатр быстрыми движениями надел на себя паранджу и со словами Авлета: – Я распоряжусь, чтобы тебя приняли в слуги-повара, будешь при кухне весь отрезок пути.

Кшатр кивнул головой фараону в знак благодарности, и тенью выскользнул в образовавшийся ход, скрываясь в ночной тьме лагеря.

Когда разговоры гостя с отцом стихли, и шатер наполнился тишиной, Клеопатра, терзаясь мыслями об Антоние, решилась выйти к отцу.

– Я не могу спать.

Авлет налил себе в чашу пальмового вина, пригубив, сказал:

– Так всегда бывает на новом месте.

– Почему-то в Риме я засыпала быстро, отец.

– В Сирии и Риме ты была еще ребенком. Сейчас же ты молодая и красивая принцесса. Тебе уже, дочь моя, пятнадцать лет. Это расцвет юной девушки. А в твоем возрасте молодые принцессы редко засыпают спокойно. – Сказал Авлет, догадываясь причину бессонницы дочери.

– Отец поиграй мне на флейте, под ее чудесные звуки беспокойство и страхи проходят, мысли успокаиваются и навиваются приятные сновидения…

Кшатр, крадучись, пробрался к углу стенки шатра, где был вход в опочивальню фараона и взглянул на маячившую в темноте фигуру охранника, что стоял там. В это время из шатра раздались мелодичные звуки флейты.

Дионисий, услышав нежное звучание флейты, пробасил в ночь, как ему казалось, своему напарнику, караулившему вместе с ним вход в шатер:

– Не зря фараона двенадцатого из Птолемеев прозвали Авлетом. Он даже в пустыне не расстается с флейтой. – Но его напарник уже не слышал. И Дионисий громче сказал товарищу:

– Григорис, чего не отзываешься, когда тебе старший караульный говорит?!

Григорис в это время не мог слышать его. Он разлегся на холодном песке, положив голову на щит из панциря морской черепахи, и уже крепко спал, согреваясь возле жарких углей костра, и отозвался лишь громким храпом, забыв о своих обязанностях беречь божественного наместника бога Зевса на земле, фараона Египта Птолемея XII Авлета. Дионисий не стал будить товарища. А небо над шатром, барханами пустыни, спящими верблюдами и лошадьми посреди площади городка – сияло бесконечным множеством звезд.

Кшатр, осмотревшись вокруг, быстрыми неслышными шагами ушел к жевавшим сено верблюдам, где поодаль стоял его ослик с двумя мешками на спине. Он снял мешки и сказал что-то на ухо ослику. От этого животное стало на передние колени, затем, подогнув задние ноги, опустилось на песок. Кшатр положил два снятых мешка под ноги, чтобы не лежать на холодном песке, туловище прислонил к теплому боку ослика и задремал.