Царица Египта

Это был лучший боевой корабль “Афродита”, из флотилии Рима, предоставленный Помпеем Магном, под командованием капитана Онисия. В Эфесе фараон с дочерью остановились на постой при храме Артемиды. Служители, жрецы храма, были осведомлены о свергнутом фараоне и оказали хороший прием ему и дочери.

Наступил 56 год до нашей эры, сенат энергичными стараниями Помпея и щедрыми подкупами протестующих сенаторов, наделил Авла Габиния консульством и назначил его наместником Рима в Сирии. Это было необходимо, чтобы приблизить восстановление царствования Птолемея XII. В умах знатных мужей Рима витала идея заполучить Египет, как свою провинцию с возвращением фараона на престол. И это событие могло произойти уже в этом 56 – м году, но боги Олимпа воспрепятствовали этому свершению, отложив на неопределенный срок возврат трона Птолемею XII. Зевс сказал свое слово ударом молнии в статую Юпитера в храме на Альбанской горе. Жрецы храма обратились за толкованием этого зловещего предзнаменования к Сивиллиным книгам. Конечно, не обошлось без подкупа жрецов в пользу противников решения Римского сената о возврате фараона на престол Египта. И коллегия жрецов, хранившая Сивиллины книги, нашла толкование этому:

” Если египетский царь обратится за помощью, не отказывайте ему в дружбе, но и не давайте войска, ибо подвергнете себя многим трудностям и опасностям”.

Такое толкование было на пользу противников, препятствующих скорейшему возврату Птолемея XII на престол, и, конечно же, не обошлось без их вмешательства. Дебаты в сенате велись без конца, предлагались все новые и новые решения. Лентул, которому несколько месяцев назад поручили восстановить Птолемея на троне, уже уехал в провинцию Киликию в Малой Азии и с нетерпением дожидался окончательного решения. Его доброжелатель Цицерон регулярно посылал ему письма в эту далекую горную страну. Но как бы он этого, ни хотел, не мог сообщить ничего утешительного. Запуталась ситуация, так много было разных суждений в сенате, что даже этот знаменитый ритор и философ, к которому прислушивались, не мог сдвинуть с места упрямства у большинства сенаторов. Между тем время неумолимо двигалось вперед…

Птолемей XII просыпался рано до восхода солнца. Его лучи еще не окрашивали колоны храма Артемиды, когда он прогуливался морской набережной порта. В утренней дымке у пристаней, стояли суда из разных стран. Здесь в Эфесе на стыке морских торговых путей, которыми следовали купцы, шла бойкая торговля. Эфес своим процветанием во многом был обязан Риму, и, в частности, полководцу Гнею Помпею Магну, избавившему Средиземное море от пиратского господства. Все побережье Киликии было очищено от этого зла и это дало всплеск торговли не только в Эфесе, но, и в самой Римской республике, так как в Рим потянулись купцы со всех приморских стран. Китайские шелка и персидские ковры, украшения из Индии, японский фарфор и многое, что необходимо в повседневном быту появилось тут…

Авлет любил совершать прогулки портом. На нем была надета белоснежная туника, на ногах сандалии, в руках он носил неизменные четки. Перебирая черные крупные жемчужины четок, легче думалось и мысли приходили в порядок. Спать долго он не мог. Его тянуло в Египет. В свой дворец к любимому занятию игре на флейте перед поющим хором. Он скучал по развлечениям и по дворцу. О народе, о его нуждах этот правитель Египта не думал.

Солнце медленно поднималось из-за морского горизонта, окрашивая мачты кораблей и убранные паруса на них в розовый оттенок, который постепенно становился ярче и ярче и уже пылал янтарным цветом. Солнце взошло. Туман с моря развеялся, открывая четкую линию горизонта. Свежий морской бриз шевелил седые волосы Авлета, глаза наполнялись влагой, когда он думал о потерянном престоле, и досада в эти минуты захлестывала его естество, заползая в душу возбуждая там дремавшую ненависть. В такие минуты, когда сенат утвердил решение о поддержке Авлета и помощь войсками для возвращения его на престол, велись бесконечные дебаты. На этом все зависло в пространстве, пришлось действовать самому. Хорошо, что перед отъездом сюда ему удалось согласовать свои действия с Помпеем Магном, который пообещал направить командиров войск в Сирии к нему в Эфес. И вот который месяц с момента переезда сюда он каждое утро до восхода солнца выходит к пристани порта в ожидании корабля из Рима. Портовые рабы уже привыкли видеть по утрам фараона Египта, застывшего, как статуя на пирсе пристани с взглядом, устремленным в сторону Запада, где-то там есть Римская республика, которая пришлет ему спасительных освободителей.

Вдалеке проплывали разные корабли и рыбацкие шхуны, но боевого Римского корабля все еще нет.

– Хозяин, уже довольно поздно, пора уходить ужинать. – Мягким вкрадчивым голосом сказал подошедший к Авлету телохранитель, что неустанно тенью, следовавший за ним по пятам.

– О, Мемфис, ты, как всегда, здесь со мной? – Авлет покорно повернулся к охраннику и двинулся в сторону храма Артемиды, что виднелся своими мраморными колоннами на возвышенности, нависая над городом, как гарант защиты города небом. Смуглый высокий египтянин с боевым луком и колчаном стрел на плече вооруженный коротким мечом на боку со щитом из панциря морской черепахи прикрывающем спину, шел следом, охраняя фараона.

В это июльское утро проконсул Сирии Авл Габиний явился перед Авлетом в полном воинском обличии с двумя подчиненными ему командирами. Один был начальник конницы Марк Антоний, второй командир пехоты сын Красса Публий. Оба были опытны в сражениях, знали свое дело, и на них можно было положиться сполна.

После пышного обеда, который устроил Птолемей XII в честь высоких Римских гостей, Авлет отвел Габиния в сторону и сказал:

– Я выплачу тебе10 тысяч талантов, когда ты вернешь меня на престол. – Авл, не ожидал такого предложения.

– Авлет, ты же знаешь, что сенат не определился с командиром войск по возврату тебя на престол, как это будет выглядеть? – встревожился Габиний. Свежи еще были в сенате слова жреца из коллегии, хранителей Сивиллиных книг, о запрете посылать войска в Египет. Он, Габиний, сейчас уважаемое лицо в Римском сенате. Его избрали проконсулом Сирии, и он доволен своей должностью. Но с другой стороны 10 тысяч талантов, это огромная сумма, равноценна богатству, и отказываться от покровительства фараона, когда Египет станет провинцией Римской республики, а он, Авл, будет тем, избранный самим фараоном, командиром, что вернет ему престол и можно уже ему, Авлу, претендовать стать проконсулом Египта. Птолемей почувствовал, что Габиний колеблется.

– Авл мне донесли мои преданные мне люди в Египте, что Береника вышла в очередной раз замуж теперь уже за Архелая, жреца из Коман в Понте, который называет себя сыном воинственного царя Митридата Эвпатора. И еще, что Архелай собирает войска, чтобы напасть на Сирию, показать могущество Египта перед Римом и присоединить Сирию в свое царство. – Со вздохом сказал Птолемей Авлет, – Теперь он возомнил себя фараоном Египта. Если ты возьмешься нанести первым удар, сделаешь два дела сразу, разобьешь неугодного Риму завоевателя и вернешь Египту угодного Риму правителя.

– А, ты, знаешь Птолемей Авлет, ты прав. Я просто не владел информацией. Пока мы сильны не будем давать Архелаю крепнуть. У меня еще к тебе просьба, Публия отзывают в Рим, тебе придется двигаться с главным корпусом войск. Мы сможем выступить не раньше марта пятьдесят пятого года. Необходимо укрепить доверие Рима к нам, этим сейчас занимается Гней Помпей Магн и сенатор Цицерон.

– Когда завершим компанию, и я вернусь в Александрию, я хочу сам наказать заговорщиков. Если ты возьмешь их в плен заточи их до моего возвращения. Они должны погибнуть от моих рук, особенно Береника, Теодот, и этот обладатель мерзкого запаха, трясущий жиром евнух…

Клеопатра молилась в это время перед статуей Артемиды, богини плодородия и семейного очага, когда к ее плечу мягким прикосновением легла рука. В храме в это время никого не было, и принцесса вздрогнула от неожиданности. Сердце, ее бешено заколотилось, она резко обернулась и увидела перед собой Марка Антония. Воин стоял перед ней и улыбался своей ослепительной белоснежной улыбкой.

– Вот ты где, принцесса. А я думал, что тебя больше уже не увижу.

– Я молюсь Артемиде, чтобы мой отец поскорее вернул себе трон, и мы возвратились в Александрию.

– Я тебе обещаю, что не ранее марта пятьдесят пятого года мы введем войска в Египет и вернем вам трон. Когда сенатом будет принято решение на ввод войск в Египет, мы заберем Птолемея Авлета и тебя с нами и с войсками доставим во дворец в Александрию.

– Я не верю. Не верю еще и потому, что сейчас июль пятьдесят шестого года. Чудес не бывает, но если боги будут на нашей стороне, то будет, по-твоему. – Эти слова 13-ти летняя Клеопатра произнесла с уверенностью, так как считала хорошей приметой и знаком появление в храме начальника конницы во время молитвы богине плодородия и семейного очага Артемиде.

– Принцесса, я понимаю твое беспокойство, но нам надо подготовиться потому, что полномочий вступать в Египет сенат ему не давал, их у нашего полководца Авла Габиния нет.

Из храма они вышли уже ожидавшим их Авлету, Авлу и Публию. Когда корабль отплывал от пристани порта, Клеопатра помахала им рукой на прощание, обращаясь мысленно к богине Артемиде: ”О! Могущественная богиня, хранительница очага, сделай, так как хочет мой отец. Пусть придет удача к нам"…

Помпей Младший впал в уныние. Клеопатра уехала, не попрощавшись с ним. Как-то сразу опустел дом, превратился в огромную клетку. Мальчик, которому в этом 57-м году исполнилось14 лет, чувствовал себя повзрослевшим и одновременно одиноким. Одиночество стало непереносимо для влюбленного в столь прекрасную девушку, коей уже была, не смотря на свой возраст, принцесса Клеопатра. Он незаметно от служанок, следивших за комнатами для гостей, часто пробирался в спальню Клеопатры и вдыхал ароматы благовоний, что еще оставались напоминанием о постоялице, что совсем еще недавно обитала здесь. Он представлял, как они вместе и подолгу гуляли по двору в саду и затем плескались в теплой, прозрачной воде бассейна. Как приятны были прикосновения к ее гладкой коже, особенно когда он прикасался к ее обнаженному телу в воде бассейна, и при этом принцесса вздрагивала и отбивалась от Помпея своими изящными движениями рук, и они оба смеялись. Им было хорошо вдвоем. Он представил на мгновение, что этот взрослый и сильный воин Марк Антоний, тогда, когда вытаскивал Клеопатру из бассейна, так вожделенно смотрел на нее, что Помпей решил драться с ним, но все обошлось без последствий, и принцесса ушла с Помпеем к гостям. Этот случай ни на минуту не выходил из памяти подростка, возбуждая бурную ревность, заставляя в эти минуты одиночества мучительно страдать по Клеопатре…

Помпей Старший редко общался с сыном, так как был занят, сенатскими разбирательствами и ему просто было не до сына.

Летом 56 года в Эфесе Птолемей XII Авлет принял Авла Габиния, следовавшего в Сирию. Авл Габиний получил обещание Авлета, что выплатит 10 тысяч талантов, если Габиний восстановит его при помощи сил, которые имелись в его распоряжении. Эти деньги он решил снова взять взаймы у ростовщика Рабирия перед отъездом в Эфес, который с радостью согласился. Ростовщик понимал, не вернется Авлет на престол, не получит Постум Рабирий деньги обратно, слишком были высоки ставки, от которых отказаться уже не было никакой возможности…

Глава 20

– Отец, – обратился Помпей Младший, как-только Гней переступил порог дома, – отправь меня в Эфес. Я хочу участвовать в кампании восстановления престола Птолемею XII.

– Как я могу отправить тебя, когда там будет вестись война? – категорическим тоном, в котором слышались нотки отказа, смешанные с недовольством заданным вопросом сыном.

– А дочь Птолемея, что ей можно? – не сдавался Помпей Младший.

– Ты понимаешь, что ты говоришь? Дочь Птолемея, это одно и то же, не вернет фараон свой трон, не будет он жить, то же произойдет и с его дочерью.

– А, что нельзя ее пока оставить у нас? – с болью в глазах спрашивал сын.

Гней не ответил. Его пошатнувшиеся репутация, в связи с оглашенным в сенате не в его пользу, уполномоченным жрецом от коллегии жрецов пророчества Сивиллиных книг, да еще, если предположить, что он отправит и сына в Эфес к фараону, добавит большего недоверия сената к Помпею. Сочтут его частную заинтересованность в восстановлении фараона на престоле, а не во благо Римской республики.

Помпей Младший, понял, что отцу не до его сердечных ран и перестал надоедать своими вопросами. Это в какой-то степени помогло Помпею Старшему взять инициативу в сенате под свой контроль, и он добился того, что Габинию был продлен срок управления Сирией еще на один, 55 год. Когда Габиний узнал об этом, он прибыл на виллу Помпея, чтобы лично высказать благодарность. При их встрече консул Габиний сказал ему:

– Теперь я твой должник, Помпей. – Протянул и пожал ему руку.

– Не стоит благодарности, теперь ты можешь смело заняться Египтом. К сожалению, я не могу взять командование войском в Сирии, так как мне предстоит стать консулом, и я занят этим сейчас в это горячее время. Мне еще предстоит наместничество в Испании, там неспокойно сейчас, но бунтов пока нет.

– Как я могу без постановления сената вести войну с Архелаем? – встревожился Авл.

– Тебе разве не передавал Марк Антоний, начальник конницы под твоим командованием, что Сирийскому побережью грозит опасность со стороны флота египтян. А море наполняется пиратами, которым Береника и Архелай дают повсеместно убежище, укрывают их и всячески поддерживают, поощряя разбойные нападения на мирные суда купцов. И вынашиваются планы захвата Сирии у Рима.

– Поскольку я наместник Сирии и мой статус продлен еще на один год, я вынужден защищать территорию Сирии от посягательств Береники и Архелая без постановления сената.

– Ты имеешь полное право в угоду Риму разбить армию самозванцев и заодно вернуть на престол Птолемея XII. Это твоя обязанность, кроме всего прочего, ростовщик Рабирий подтвердит и то, что тебе сказал Авлет в Эфесе, что фараон выдаст тебе десять тысяч талантов, которые он ссудил ему для тебя, когда ты вернешь ему трон. – Говорил Авлу Габинию проконсулу Сирии Гней Помпей у себя на вилле на Альбанских холмах.

– Сейчас середина февраля пятьдесят пятого года. – Продолжал Помпей, – Онисий ждет тебя в Неаполе. Зайдешь в Эфес, заберешь Птолемея и Клеопатру с собой в Сирию. Войска, выделенные сенатом Птолемею, уже в Сирии дожидаются твоей команды. Да помогут тебе боги Олимпа. – Помпей поднял кубок с вином и выпил до дна вместе с Авлом Габинием. Затем сказа:

– Вот сын мой, Помпей, написал Клеопатре, прошу, возьми это письмо, передай ей. – С этими словами Гней протянул папирус Авлу свернутый в трубочку и перевязанный розовой ниткой. Авл принял послание от сына Помпея Клеопатре и сунул в кожаную сумку, что висела у него на шлее через плечо, с которой он не расставался даже за столом.

Утром следующего дня, Габиний в сопровождении трех римских всадников, выделенных Гнеем Помпеем для личной охраны, отправился с виллы Помпея, что на Альбанских высотах, в Неаполь…

Порт Эфеса в те времена представлял собою вымощенную камнем набережную, к которой могли подходить прибывающие суда. В это предутреннее рассветное время, когда солнце еще не успело взойти, а тьма уже развеялась, и вдалеке линия горизонта еще была скрыта светлеющим небом, так похожим на водную гладь моря, что отличить небосвод от морской глади невозможно, над тишиной еще спящего города раздавалось пение флейты. Тягучая и грустная мелодия разносилась над мачтами мерно качающихся кораблей у причала порта и над морем, словно звала кого-то ушедшего в далекое плавание.

– Снова воет флейта. – Сказал лежащий на пирсе раб, своему товарищу. Он держал руки за головой и смотрел в небо, прикидывая, какая будет днем погода. Второй его сосед, еще спал на боку, затем спросил сонно:

– Что, Антей, пора вставать? – затем, повернулся к товарищу бородатым лицом и сказал, – Неудобно спать на камнях. А этот жрец фараон из храма Артемиды опять тянет свою заунывную мелодию.

– Не зря ему дали прозвище Авлет (Флейтист). Говорят, что других занятий у него не было кроме игры на флейте, да развлечений. – Ответил Антей.

– Ну, знаешь, друг, мы тоже с тобой ничем не могли заниматься, как подрядились на пиратский корабль, кроме грабежей этих мирных и жирных богачей, что везли морем товары.

– Да, бывали времена. – Со вздохом протянул Антей. – И спали мы не на камнях, а вон там, – он кивнул в сторону полуразрушенной пиратской крепости, – когда делили добычу.

– Да, были деньки. – Второй тоже протянул тяжкий вздох, так, что Антей сочувственно взглянул в его сторону, добавив:

– Мы не смогли укрыться в подземелье тогда от римлян, вот и остались живы.

– Да, всех тогда завалило, страшный грохот с огнем был. Ты говорил Антей, что это китайцы продали “плевок дракона" римлянам и они уничтожили крепость огнем.

– Это называется по-китайски “живой огонь", или порох. Это ты придумал “плевок дракона". – Сказал Антей. – Я ходил туда на развалины, когда римляне ушли, нашел этот живой огонь.

– Что же ты не рассказываешь? – почти возмущенно упрекнул его товарищ.

– Да, что тут рассказывать, – Антей вдруг посмотрел на море, – ну, вот легки римляне на помине. Там военный фрегат держит курс сюда в эту рань и прямо к нам.

В период, когда побережье Киликии было захвачено пиратами, всех мастей и Эфес был их укрепленной базой, с которой пиратские корабли преграждали торговым судам путь, требуя деньги за право прохода в сторону Римской республики и тем, кто следовал к городам Египта. С этим злом раз и навсегда, как казалось Римской республике, справился Гней Помпей, сумевший Римской флотилией и с Римской армией на суше Киликии разбить пиратский флот и их отряды. Средиземное море было очищено от этого зла, а Сирия присоединена к Риму став римской провинцией. Но со свержением фараона Египта Птолемея XII и воцарением Береники IV с ее замужеством за Архелаем, жрецом из Коман в Понте, который называл себя сыном Митридата Эвпатора, морские пираты снова стали появляться у сирийских берегов.

” Афродита” причалила к причалу порта Эфеса. Авл Габиний сбежал по мостику с Онисием на каменную набережную.

– Авлет снова играет, слышна флейта. – Сказал Онисий.

– Я сейчас его обрадую, передам приятное известие. – Улыбаясь, ответил ему консул.

– Подожди, Авл. Мне надо ему передать товары. Здесь военная амуниция, перед отплытием он должен будет одеться как римский легионер, командующий своим войском.

Онисий увидел двоих рабов, подошел к ним:

– Хотите заработать талант? – обращаясь к Антею, спросил.

– О, капитан, это для нас целое богатство, мы готовы. – Оба раба вскочили на ноги, показывая всем видом, что приступят в любую минуту к работе.

– Вон там стоит тот знатный римлянин, что прибыл со мной. Надо два свертка отнести с ним в храм Артемиды, что высится на той горе.

– Можешь нам не рассказывать, где храм. Давай сначала талант, и мы понесем свертки. – Отвечал Антей. Его безбородое лицо египтянина вытянулось в хитрую гримасу, а глаза сузились до щелок. Застыв в ожидании ответа.

– Я, капитан вон того корабля, – Онисий указал рукой на “Афродиту”, мерно покачивающуюся на волнах, – и не привык платить за не выполненные приказы.

– Да, простите моего напарника, торопливо вмешался бородатый раб. Он не совсем доверяет из-за частых обманов. Говорите, куда идти за свертками? – с готовностью спросил он.

– Идите за мной, потом последуете вон с тем римлянином. – Онисий указал на римлянина Авла Габиния стоявшего невдалеке.

– Хорошо, хорошо! – скороговоркой заговорил бородач. Вскоре они по шаткому мостку с двумя свертками на плечах сбежали к Авлу. И Габиний двинулся с двумя носильщиками в сторону храма …

Глава 21

– Киньте здесь, – указывая пальцем на порог храма Артемиды, сказал Габиний носильщикам. К ним вышел жрец распорядитель, ведающий имуществом храма.

– Приветствую тебя консул в нашем святом месте. Птолемей тебя заждался. Уже места не находил. Дочь, правда, спокойно переносит изгнание.

– Передай вот это письмо Клеопатре от Помпея Младшего. – Авл извлек папирус из сумки, отдал хранителю. – Скажи, что мы фараона ждем с дочерью на корабле, пусть оденется вот в это и дочь тоже наденет подобающее ей. Сегодня отплываем. Я буду ждать их на Афродите с капитаном Онисием.

С этими словами Авл Габиний повернулся и стал уходить, не обращая никакого внимания на носильщиков, вопросительно заглядывающих ему в глаза.

– Мы подрядились за талант, где наши деньги? – обратился к Авлу Антей. Он сказал эти слова громко, так, чтобы услышал жрец храма. Служитель остановился с двумя свертками на плече, решил посмотреть, что будет дальше. Авл небрежным движением кинул талант носильщикам под ноги. Антей с песком сгреб монету в свою ладонь и отстал от римлянина, который быстрыми шагами спускался из храмовой горы к подножью, где виднелся порт.

Жрец с двумя узлами на плече подошел к дверям кельи, откуда слышалась заунывная мелодия флейты. Он остановился, прислушиваясь к звукам, затем сделал три условных стука в дубовую поверхность двери. Флейта умолкла, и дверь со скрипом открылась. Показалось бритое лицо флейтиста.

– Это ты Эпитар, входи. – Авлет широко открыл дверь, посторонился, давая пройти жрецу хозяйственнику.

– Ты принес товары для меня и дочери? – Птолемей, увидев два узла на плече служителя, спросил.

– Это с корабля Афродита, доставил Авл Габиний. Он сказал, что вы должны переодеться в это одеяние и с дочерью отбыть на этом корабле в плавание с ними сегодня. – Сказав это, Эпитар поклонился и закрыл за собой дверь, затем снова открыл, – Я совсем забыл, вот возьми, передай Клеопатре, это для нее. – Он протянул сверток папируса, передавая Авлету послание Помпея Младшего.

– Отец, давай скорее мне. – Из-за спины Авлета показалась Клеопатра, забрала папирус, стала тут же читать, и улыбаться при чтении письма. Было видно, что письмо Помпея Младшего обрадовало принцессу. Она тут же сочла необходимым ответить письмом. Авлет знаком подозвал к себе дочь:

– Да, отец? – подойдя к Авлету, спросила дочь.

– Мы немедленно отбываем в Сирию, там уже стоят войска в ожидании команды вторжения в Египет. – Он посмотрел на дочь, – Вот, когда вернемся во дворец, тогда напишешь письмо Помпею Младшему. А сейчас облачайся в одежды принцессы, а я в одежду командующего войском римлян. – С этими словами фараон развернул узел, стал доставать военное снаряжение. Принцесса Клеопатра надела царские атрибуты своей одежды, в которой обычно выступают во дворце царственные особы на приеме послов.

– Отец, зачем в этот солнечный день носить эти наряды, ведь нам надо плыть морем?

– Клеопатра, тебе подходят эти наряды?

– Да, отец. – Ответила дочь.

– Тогда сними их, сложи в сундук, жрецы отнесут на Афродиту наши вещи, а сама надень тунику. Я же не буду снимать свою военную амуницию. Все должны видеть во мне командующего римскими войсками и правителя Египта, которому доверено ввести легионы Рима в Египет.

Афродита отошла от пирса порта в сторону Сирии, в шестом часу пополудни с Птолемеем XII и принцессой Клеопатрой…

Римляне правильно оценивали боеспособность египетских войск. Они знали, что война с ними не представит особых трудностей, сложнее всего будет добраться до пограничной крепости Пелусий и овладеть ею. Путь к этой крепости от Газы шел вдоль побережья по песчаной и безлюдной местности. Впереди во главе конницы продвигался Марк Антоний. Он действовал быстро и успешно, в чем была большая заслуга иудейского сановника по имени Антипатр. Антипатр организовал доставку продовольствия и воды, а позднее, когда конница Антония в бездействии стояла у ворот Пелусия, оказал римлянам еще большую услугу: убедил гарнизон, состоявший в основном из иудеев, сдать крепость. Таким образом, ворота Пелусия, а, следовательно, и всего Египта оказались открытыми. Правда, гарнизон едва не поплатился за свою капитуляцию жизнью – двигавшийся с главным корпусом римлян Птолемей потребовал поголовного уничтожения всех солдат. Только решительный отпор со стороны Антония вынудил царя отказаться от этого намерения. В самом Египте римляне продвигались двумя корпусами. Архелай пытался оказать сопротивление. Он приказал всем мужчинам в Александрии рыть укрепления перед стенами города. Но горожане разошлись по своим домам, любезно посоветовав царю поручить это дело кому-нибудь другому. Отдельные отряды и личная охрана остались верны Архелаю. Кое-где произошли небольшие стычки. Вскоре Архелай погиб. По поводу его смерти существуют две версии. Согласно одной, царь попал в руки Габиния и был сразу убит. По другой – он пал на поле боя и по приказу Антония был облачен в царскую порфиру и достойно похоронен. Авлет возвращается в Египет и убивает Беренику на глазах у своей 14-летней дочери Клеопатры…