Рука в перчатке

– Она здесь. Вот у нее и спросите, – насмешливо блеснул глазами Чисхолм.

– Лен, не глупи. Скажи ему, – послышался голос Дол.

– Ну ладно. Она сказала, ей позвонил Пи Эл Сторрс и пригласил в гости.

– А она говорила, что Сторрс приезжал к ней в офис?

– Насколько я помню, нет. У меня не было с собой блокнота. Ведь я больше не репортер.

– Да, вас уволили. Вы говорили, что злились на себя, так как приехали сюда без мисс Боннер. Вы что, ее старый друг?

– Довольно старый. – Лен бросил взгляд на Дол, державшую за руку Сильвию, и, моргая от падающего из окна у них за спиной яркого света, прищурился на прокурора. – Я влюблен в мисс Боннер. И тщетно пытаюсь убедить ее, что наши чувства взаимны. – Сделав паузу, он сердито буркнул: – Она единственная женщина во всем мире, которая хоть что-то для меня значит. Задайте мне этот вопрос через год, и я отвечу вам так же.

– Сомневаюсь, что в следующем году мне придется задавать вам этот вопрос. Надеюсь, что нет. Но раз уж вы были злы на весь мир, почему все же явились сюда без мисс Боннер?

– Я уже объяснял. Мисс Раффрей предложила мне приехать и попробовать умаслить Сторрса. Я хотел получить свою работу обратно.

– Значит, умаслить Сторрса было не вашей идеей? А вот намерением, о котором вы объявили во всеуслышание…

– Полегче на поворотах! – Лен поднял руку ладонью вверх. – Я ведь просил вас больше не напоминать о моей угрозе задушить Сторрса. И вообще, чем дольше вы будете играть со мной в кошки-мышки, тем меньше будете знать. Я позволил вам продолжать исключительно потому, что солгал вам прошлым вечером и должен загладить вину.

Шервуд собрался было ответить, но ему помешал Бриссенден. Наклонившись через стол к окружному прокурору, полковник потребовал:

– Отдайте его мне! Хочу кое-что попробовать.

Шервуду снова помешали ответить. В дверь постучали, и в комнату вошел полицейский с приплюснутым носом, тот самый, которому Дол вчера вечером объясняла, о чем свидетельствует проволока, намотанная спиралью на ствол. Дождавшись кивка Шервуда, полицейский поставил на стол между окружным прокурором и своим непосредственным начальством потрясающий набор трофеев. Плоская корзинка была доверху набита перчатками всех цветов и фактур, мужскими и женскими. Свирепо посмотрев на корзинку, Бриссенден рявкнул:

– Какого черта?!

– То, что вы просили, сэр, – ответил полицейский. – Вот это из помещений для прислуги. Все остальное принадлежит членам семьи, кроме двух пар с бирками. Мы нашли их в стенном шкафу в передней, но дворецкий и горничная не знают, чьи они. Ни одна пара перчаток не использовалась для натяжения проволоки. Здесь есть перчатки для верховой езды с характерными отметинами, явно оставленными не проволокой. Парни заканчивают обыскивать второй этаж. Кое-какие вещи – чемоданы и ящики – дворецкому открыть не удалось. Что мне делать? Всех отпустить?

– Здесь командует мистер Шервуд, – с горечью заметил Бриссенден.

– Нет, думаю, что… – Окружной прокурор осторожно потрогал перчатки. – Раз уж вы все осмотрели, можно вернуть перчатки на место. Если, конечно, полковник не захочет лично проверить. – Шервуд повернулся к миссис Сторрс. – Мэм, не соблаговолите ли отпереть ящики и проследить, чтобы их снова заперли? Или нам попросить вашу дочь? Полагаю, наш долг – произвести тщательный обыск.

Миссис Сторрс осталась сидеть как изваяние.

– Это бесполезно, – изрекла она. – Я вас предупреждала. Доказательство дураков. Я, конечно, все сделаю, хотя это бесполезно. Я вдоволь наслушалась ваших глупостей. Неужели вы рассчитываете провести Шиву с помощью пары перчаток? Что значат какие-то презренные факты перед лицом его великой мудрости, если он сам создает факты? Что значат стрелки часов или глаза глупого юноши? Я знаю, что цикл уже завершен!

Шервуд нетерпеливо кивнул:

– Хорошо, миссис Сторрс. Предоставьте это нам. Мы знаем, что цикл мог завершиться после четырех сорока, а быть может, и раньше. Что понятно даже таким непросвещенным дуракам, как мы. Если вы пройдете с сержантом и отопрете ящики… Квилл! Де Руд, тот парень из поместья Фольца, случайно, не приходил? Хорошо. Впусти его сюда. А потом я хочу побеседовать с помощником садовника. И еще… – Он посмотрел на Лена. – Полковник Бриссенден желает с вами пообщаться. Не могли бы вы пройти с ним в соседнюю комнату?

Лен обреченно пожал плечами:

– Он только и знает, что лаять на меня. Ну а я буду лаять в ответ.

– Так вы пройдете или нет?

– Естественно. Постараюсь держать себя в руках.

Шервуд снова повернулся к собравшимся:

– Мистер Циммерман, вы мне тоже понадобитесь. Примерно через полчаса. Пожалуйста, далеко не уходите. Я за вами пришлю. – Затем окружной прокурор обратился к Мартину: – Мистер Фольц, если хотите, можете возвращаться домой, но не дальше своего поместья. Я побеседую с вами позже. Просьба ко всем остальным – не покидать территорию. Пока не знаю, надолго ли… Да, Квилл! Передай всем этим репортерам, что я передумал, и гони их взашей. Они могут подождать у меня в офисе. Миссис Сторрс, надеюсь, вы не против?

Глава 8

Дол Боннер не выспалась, и теперь у нее болела голова. Приветливым солнечным сентябрьским утром она шла по огибающей восточный склон тропинке в надежде успокоить головную боль. Накануне вечером ей так и не удалось поужинать, и сегодня утром она буквально умирала с голоду, а потому съела на завтрак два крупных персика из здешнего сада, овсянку, копченую пикшу и рогалики. Пока она пила кофе, ее вызвали к Шервуду в игральную комнату, в связи с чем ей так и не удалось выйти на террасу полюбоваться утренним солнцем. Но вот теперь, когда солнце слепило глаза, головная боль еще больше усилилась.

Дол продолжала убеждать себя, что она детектив. На самом деле она приехала в Берчхейвен именно как детектив, нанятый Пи Эл Сторрсом. И хотя желание плюнуть на все значительно окрепло, упрямство мешало ей это сделать. Она отлично понимала абсурдность того, что красивая молодая женщина – ее уверенность в себе отнюдь не страдала оттого, что она решительно отрицала свою привлекательность, хотя зеркало свидетельствовало об обратном, – выбрала себе подобную карьеру, но уже после первой недели работы в агентстве «Боннер и Раффрей» перестала об этом думать. Будучи реалисткой, Дол прекрасно понимала, что придется хорошенько потрудиться, чтобы преуспеть на выбранном поприще, или признать, что она села в лужу. Что для Дол Боннер было неприемлемо. Поэтому она энергично атаковала проблемы, которые должна была решить, даже такие запутанные случаи, как дело Лили Ломбард и Харольда Айвза-Битона.

И вот смотрите, куда это привело: она, Дол, по уши увязла в деле об убийстве. Да и дело-то, собственно, ее не касается, и тем не менее.

Проходя мимо раскидистого куста, Дол внезапно обратила внимание на нечто темное и чужеродное – цвета коричневой кожи, – не вязавшееся с живыми ветками и зеленой листвой. Дол сошла с тропинки и, раздвинув ветви, обнаружила пустое птичье гнездо. «Столь пустяшное происшествие, а сердце уже готово выскочить из груди», – мысленно упрекнула себя Дол. И все же! Она неосознанно выискивала взглядом пару перчаток. Ведь так? Что на этих необъятных просторах было бы непосильной задачей для целой толпы полицейских и детективов, не говоря уже об одной слабой женщине. Не то чтобы Дол осудила свой порыв с профессиональной точки зрения. В любом случае попытка не пытка, даже если и обречена на провал.

Решив посмотреть, как будет выглядеть дерево и укромный уголок у пруда при ярком дневном свете, Дол начала спускаться с холма. Однако, оказавшись возле пруда, Дол решила не идти на место преступления. Во-первых, под свисающими ветвями дерева стоял полицейский, задумчиво жевавший жевательную резинку. Цербер. Во-вторых, внимание Дол привлекли доносившиеся со стороны пруда голоса, и она увидела топтавшихся там мужчин. Дол подошла к самому краю, туда, где некогда была вода. Мужчины не заметили девушку, поскольку были всецело поглощены странным занятием. Пруд практически полностью осушили. Тысячи рыбешек, в основном представленных синежаберным солнечником и окунем, отчаянно бились в мелких лужицах, а вооруженные граблями мужчины, потея, чертыхаясь и обмениваясь саркастическими замечаниями, героически прокладывали себе путь сквозь ил и тину. На противоположном берегу стоял седовласый мужчина в выцветшем комбинезоне и негодующе попыхивал трубкой. Это был Ватруз, старший садовник Берчхейвена.

Дол уныло побрела обратно к вершине холма. Похоже, не ей одной пришла в голову мысль, что убийца мог легко сунуть в каждую перчатку по камню и бросить перчатки в пруд. Впрочем, не так уж и легко! Поместье содержится в образцовом порядке, и вокруг нет даже мелких камешков. А если вы только что повесили человека и стремитесь побыстрее скрыться, у вас практически не остается времени на поиск подходящих камней, если только вы не припасли камни или груз заранее, что, как ни крути, кажется маловероятным.

Проходя мимо огромного роскошного розария, Дол заметила двоих мужчин в черных котелках и темных костюмах. С лопатами в руках, они подныривали под кусты роз в поисках свежевскопанной земли. Дол отправилась на конюшню и, поздоровавшись с конюхом, получила разрешение погладить лошадей, на одной из которых пару раз ездила верхом. С чердака доносились ругань и хриплые голоса. Судя по всему, полицейские ворошили вилами, а затем вручную перекидывали сено.

– Искать иголку в стоге сена, – пробормотала Дол.

С этими словами она вышла наружу. Свернув в сторону, она пролезла через просвет в изгороди из тиса прямо в огород и зашагала по посыпанной торфом центральной дорожке. Похоже, огород тоже тщательно обыскали: головки сельдерея скрючены, вьющиеся стебли арбуза растоптаны, перцы и баклажаны повреждены, – однако поблизости никого не было видно. Дол прошла в самый конец, к сложенным из кирпича низким компостерам, и бросила взгляд на свежую компостную кучу: отшелушенные кукурузные початки, гнилые томаты, листья и кочерыжки капусты, верхушки сельдерея, хвостики моркови, арбузная мякоть, бледно-розовая и незрелая…

Увиденное навело Дол на грустные мысли: «Еще недавно все это было живым, росло и зеленело, а сейчас годится разве что на компост». Она прижала руки к вискам. Солнце отнюдь не облегчало головную боль. Дол решила вернуться в дом.

В прихожей ей преградил дорогу сержант Квилл, выросший, словно из-под земли:

– Мисс Боннер! А я вас уже обыскался. Багажник вашей машины заперт. Если не возражаете…

– Что? – Головная боль явно мешала соображать. – Ой, ну конечно! Ключи в бардачке.

– Я знаю, где лежат ключи. Я их там видел, но будет лучше, если вы пройдете со мной.

Пожав плечами, Дол послушно последовала за полицейским по главной террасе, а оттуда – по гравийной площадке. Квилл распахнул дверь машины и отошел в сторонку. Дол выудила из бардачка ключ, отдала сержанту и стала наблюдать, как он, открыв багажник, методично достает оттуда вещи: свитер, «кодак», два теннисных мяча, кожаную куртку Сильвии, экземпляр книги Огдена Нэша и третий том «Заката и падения Римской империи» Э. Гиббона… Под конец Квилл извлек небольшой, но элегантный и прочный кожаный чемоданчик из светлой свиной кожи с хромированными замками и выгравированными золотом инициалами «Т. Б.» чуть ниже ручки. Чтобы не поцарапать чемодан, сержант поставил его на расстеленный на земле свитер и открыл. Дол почувствовала, что невольно краснеет. К внутренней стороне крышки были пристегнуты пистолет «холком» с рукояткой из вороненой стали и коробка с патронами.

– Ну конечно, вы же детектив, – мрачно проронил сержант.

– У меня есть лицензия! – огрызнулась Дол. – Я имею в виду пистолет.

Квилл кивнул и продолжил осмотр. Оценив по достоинству содержимое чемоданчика, он восхищенно пробормотал:

– Что б мне пусто было, полный набор!

Дол поняла, что еще немного – и она даст ему хорошего пинка. Чемоданчик не являлся собственностью агентства «Боннер и Раффрей», а принадлежал лично Дол. Подарок от Сильвии, которая не поленилась проконсультироваться с двумя инспекторами полиции Нью-Йорка, чтобы точно определить его содержимое. Сильвия, возможно, слегка перестаралась, но в этом она вся.

Сержант потрясенно таращил глаза:

– Танин, соляная кислота, три увеличительных стекла, порошок для снятия отпечатков пальцев, растворитель, подушечки – ух ты! – лакмусовая бумага, конверты – видимо, для улик, – пустые склянки – никогда не знаешь, когда они понадобятся, – марля и клейкая лента… отличный фонарик… – Он поднял глаза на Дол. – Но ваш ствол… Конечно, это нормально хранить его вот так. Но по-моему, когда расследуешь мокрое дело лучше держать его при себе…

– Положите ключ на место, когда закончите. – Дол повернулась и пошла прочь.

Шагая по извилистой дорожке к теннисному корту, она подумала, что не стоит придавать особого значения инциденту, поскольку она и так уже всей душой ненавидела мужчин. И моментально выбросила разговор с сержантом из головы.

Возле корта в двух ярко-желтых креслах расположились Мартин Фольц и Сильвия Раффрей. Сильвия сидела, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза руками. Мартин разговаривал со стоявшим перед ним мужчиной – обладателем весьма незаурядной внешности. От шеи и дальше вниз человек этот чем-то смахивал на огромную обезьяну в костюме и туфлях. Именно такое впечатление создавали нависавшие над грудью мощные плечи; вставленные в туловище, словно у гигантской шарнирной куклы, ноги; гипертрофированные мышцы, не позволяющие выпрямить спину. Однако если поднять голову, то можно было увидеть живое интеллигентное лицо нервного и умного человека лет шестидесяти. Судя по покатым плечам, человек этот был ненамного выше Мартина Фольца.

Мартин, прервав беседу, сказал:

– Сильвия, пришла твоя подруга. Дол, я рад, что ты здесь. Де Руд хочет спросить тебя о том мужчине, которого ты отправила…

– Дол, дорогая, какая же ты непоседа! – Сильвия убрала от лица руки и выпрямилась; ее глаза, некогда сверкавшие боевым задором, запали, а чудесная кожа лица посерела. – Вечно ты исчезаешь. Какого черта ты вытворяешь?!

Положив руку на плечо подруги, Дол заглянула ей в лицо:

– У меня разболелась голова. Вот и все. Полагаю, это у нас общее. – И, обращаясь к Мартину, добавила: – Ты имеешь в виду Силки Пратта, которому я велела сторожить фазанов? Я думала о нем вчера вечером. Это показалось мне… нелепым. Де Руд, а он что, приехал? Вы встретили его в Огоувоке?

– Да, мисс. – У де Руда был хриплый, гортанный голос. – Мне не удалось провести его на чердак, как планировалось. Когда мы приехали, у нас было полным-полно полицейских. Они допрашивали наших работников. Допросили и вашего человека, и меня тоже. Тем не менее ночью он уже был на посту. Я сказал, что сегодня вы дадите ему дальнейшие указания. Хотя, на мой взгляд, это пустой номер. Ведь теперь все о нем знают.

– Полагаю, что так. – Дол наморщила лоб. – Мартин, а ты как думаешь?

– Ну… даже и не знаю, – замялся Фольц. – Если ты говоришь, что берешь все расходы на себя…

– Короче, по-твоему, мы пускаем мои деньги на ветер? Или, точнее, деньги Сильвии. Ладно, продолжай. Полагаю, нам всем кажется, будто мы оказались в эпицентре землетрясения. Но раз уж мы начали, нужно довести дело до конца. – Дол посмотрела на де Руда. – Я позвоню ему и скажу, чтобы приезжал тем же поездом. Встречайте его в Огоувоке.

– Дол, это ужасно глупо! – взорвалась Сильвия. – После того, что случилось… заставлять человека всю ночь сторожить фазанов… – Она запнулась, но затем решительно продолжила: – В любом случае в слежке больше нет никакого смысла. Мы с Мартином сегодня утром обсудили этот вопрос. И решили больше не тянуть и избавиться от фазанов.

– Поживем – увидим, мисс Раффрей, – пробормотал де Руд.

– Нет! – Сильвия посмотрела на него в упор. – Хватит с нас этих глупостей, де Руд! Вы чертовски упрямы, а у Мартина уже и так нервы вконец истрепаны. Ой, да знаю я, что вы служите этой семье уже пятьдесят лет, а может, и все сто, что вы катали Мартина на спине и вытирали ему сопли, что вы ненавидите меня, но, если вам так дороги эти фазаны, забирайте их себе и скатертью дорога!

– Мисс Раффрей, я вовсе не питаю к вам ненависти. – Лицо де Руда мучительно исказилось. – Но вы еще слишком молоды. И я вовсе не обязан позволять вам вмешиваться…

– Де Руд!

– Да, мистер Мартин?

– Не смей пререкаться с мисс Раффрей!

– Слушаюсь, сэр. – По телу де Руда пробежала судорога, но он тут же успокоился. – Сэр, не я первым начал.

– Нет, вы, – продолжала стоять на своем Сильвия. – Вы сказали «поживем – увидим». Тут и думать нечего. Все решено.

– Да, мисс Раффрей… Так это уже решено, сэр?

– Святые угодники! – Мартин воздел руки к небу. – Ты все слышал. Отстань от меня. Иди домой. Поговорим позже.

Де Руд перевел глаза на Дол:

– Мисс Боннер, а как насчет вашего человека? Так мне встречать его сегодня вечером?

– Да. Если ничего не изменится. Я дам вам знать.

Управляющий повернулся и пошел прочь, не слишком быстро, но и без каких-либо признаков старческой немощи. Дол проводила его взглядом: мускулистые покатые плечи, размашистый шаг сильных ног, – после чего сказала, ни к кому, собственно, не обращаясь:

– Какой все-таки странный зверь, этот человек. – Она повернулась к Мартину. – На твоем месте я бы отослала его прочь вместе с фазанами. Он безумно ревнует тебя к Сильвии. Вряд ли они уживутся в одном доме. С каждым разом он ведет себя все хуже и хуже. В любом случае он слишком долго тебе поклонялся. Пусть немного передохнет. – Она села на подставку для ног шезлонга Сильвии, потрепав подругу по лодыжке. – Ну что, Раффрей? Как дела?

– Спасибо, Боннер. Паршиво.

– Кто бы сомневался! Ты еще так молода и была совсем ребенком, когда умерли твои родители. Это первый серьезный удар, который нанесла тебе жизнь.

– Дело не только в этом. – Сильвия глубоко вдохнула и судорожно выдохнула. – Пи Эл был выдающимся человеком… Тебе ведь известно, как много он для меня значил… И это ужасно, что он мертв. – Она прикусила губу, посмотрела на свои дрожащие руки и подняла глаза на подругу. – Все не просто ужасно, а еще хуже. – Она снова прикусила губу и неожиданно взорвалась. – Разве они не знают, кто его убил? Почему они не арестуют этого человека? Почему не отпускают нас домой? Ненавижу это место!

– Да будет тебе, Сильвия! Успокойся, – наклонился к ней Мартин.

Дол, продолжая ласково поглаживать лодыжку Сильвии, сказала:

– Ты словно избалованный ребенок. Я тоже когда-то была такой. Тебе пора наконец понять, что не все в этом мире делается по щелчку твоего пальца. Дорогая, даже баловням судьбы иногда приходится глотать горькие пилюли. В свое время я получила такую и едва не подавилась, черт побери!

– Но вот так тянуть волынку… Заставлять нас сидеть и слушать его… и эту чокнутую женщину…

Дол покачала головой:

– Ты воспринимаешь все слишком буквально. Они не знают наверняка, что это сделал Рант. А даже если бы и знали…

– Ну конечно они знают. А кто еще это мог быть? Конечно знают!

– Нет, Сильвия, дорогая, – ласково произнесла Дол. – Ничегошеньки они не знают. Они здорово влипли. Они выбрали Ранта козлом отпущения, потому что у того был мотив. Но после показаний Лена им вообще не за что зацепиться. Существует очень веский довод в пользу Ранта. Если он вернулся туда после четырех сорока, чтобы убить Сторрса, то ни за что не оставил бы на траве столь важную бумагу. Конечно, он мог в панике покинуть место преступления, хотя это крайне маловероятно.

Сильвия во все глаза смотрела на подругу:

– Но я не сомневалась, что это он. А если это не он, тогда…

– Вот в том-то и дело, – согласилась Дол. – Если не он, то кто? Сторрса мог убить кто-то, о ком мы никогда не слышали. Однако Шервуд убежден в обратном. Убийцей могли быть и ты, и я, и Джанет, и миссис Сторрс, но Шервуд убежден, что женщине такое не под силу. Это мог быть Лен в приступе ярости, или Мартин, увидевший в Сторрсе соперника, или Стив – из профессионального любопытства… Так что, Раффрей, не гони лошадей. Я говорю отнюдь не ради того, чтобы покрасоваться или умножать сущности без необходимости. Я приехала сюда не как твой гость. Меня пригласил Пи Эл Сторрс. – Дол внезапно переключилась на Фольца. – Мартин, а ты что скажешь? У тебя, случайно, не появились новые варианты?

– Нет, не появились, – медленно покачал головой Мартин. – Надеюсь, мои нервы не настолько истрепаны, но я ничего не могу с собой сделать. Вчера вечером я был в таком шоке, что практически ничего не соображал. Когда полицейские попросили меня пройти к пруду и посмотреть… посмотреть на Пи Эл… А я не хотел идти, что даже вызвало подозрение, но это было выше моих сил. У меня слишком богатое воображение… Идти и смотреть на труп стало бы уже перебором. – Он закрыл глаза руками, затем снова посмотрел на Дол. – Мне, конечно, следовало быть посильнее. Возможно, чуть более мужественным.

– Мартин, я тебя умоляю! – отмахнулась от него Сильвия. – Ты – это ты. И такой, какой есть, ты все равно мой.

– Видит Бог, это так, – пробормотал Мартин.

Дол, не проявлявшая особого сочувствия к любовным излияниям – уж слишком свежи были болезненные воспоминания, – бесцеремонно прервала их воркование:

– Я хотела бы задать тебе – такому, какому есть, – пару вопросов. Можно?

– Ты это мне? – Мартин неохотно оторвал взгляд от Сильвии.

– Вам обоим. Но сперва тебе. Что произошло вчера в твоем доме?

– Что произошло? – Мартин задумчиво нахмурился. – Да, в общем-то, ничего. Мы немного поиграли в теннис…

– Но что-то должно было произойти, раз уж вы все пришли сюда поодиночке через лес. С большими интервалами. Сильвия говорила, что Лен плохо себя вел. Лен объяснил, что Сильвия тебя дразнила и ты просто дурак… Хотя погоди. Я, наверное, должна сказать тебе, что интересуюсь отнюдь не из дружеского любопытства. Я расследую убийство Пи Эл Сторрса.

Сильвия изумленно уставилась на подругу. Мартин, заикаясь, произнес:

– Ну да… конечно. Если ты хочешь знать…

– Мартин, не стоит ей потакать. Она замечательная, и я люблю ее, но она примадонна… Дол Боннер, ты ведь… Это… это неуместно.

– Наоборот, – спокойно возразила Дол. – Вполне уместно. Я просто хотела, чтобы Мартин все правильно понял и у него не возникло мысли, будто у нас исключительно приватный разговор и я не смогу нарушить конфиденциальность. Итак, я хочу знать, что у вас вчера произошло.

– И все-таки это неуместно. Вчерашний инцидент не имеет никакого отношения к смерти Пи Эл.

– Ладно, проехали. – Дол решительно поднялась. – Сильвия, не подумай, будто я рисуюсь. Фирма «Боннер и Раффрей», которая пока не ликвидирована, расследует убийство Пи Эл Сторрса. Если тебе это не нравится, прошу меня извинить. А насчет вчерашнего дня, пожалуй, поинтересуюсь у Лена Чисхолма. – Дол повернулась, чтобы уйти.

– Дол, минуточку, – простонал Мартин. – Боже мой, девочки! Да какая, собственно, разница, дружеское это любопытство или нечто другое? Вчера ничего страшного не случилось. Если не считать того, что мы все выставили себя форменными идиотами. Мы приехали ко мне домой около трех часов дня. Я совсем забыл о Стиве, и, когда мы появились, он был уже там, ужасно злой. Поэтому я битых полчаса его успокаивал. Когда я наконец вышел из дома, Сильвия, вероятно решив, что я ею пренебрегаю, захотела меня проучить. Сделав вид, будто не замечает никого, кроме Лена Чисхолма. Полагаю, я выразил недовольство подобным обращением, и Лен отпустил парочку замечаний в мой адрес. Ну, я, естественно, в долгу не остался. Лен взорвался и ушел по лесной тропинке в сторону поместья Сторрса. Мы с Сильвией даже поцапались из-за этого – признаюсь, я вел себя как последний придурок, – и в скором времени она тоже ушла. Я немного подулся, затем поискал Стива, но безуспешно и тогда отправился сюда через лес. Услышал на теннисном корте голоса Сильвии и Лена, но не захотел к ним присоединиться, а потому, обогнув хвойники, вошел в дом с южной стороны, через оранжерею, и направился в столовую, где налил себе выпить. Оказавшийся тут как тут Белден сообщил, что возле теннисного корта уже установлены столы со всем необходимым, и я решил, что пора присоединиться к остальным. Я вышел из дома, сел вон в то синее кресло, налил себе еще выпить и так и просидел до твоего прихода.

– А Стив уже был здесь? – уточнила Дол.

– Нет, он пришел через несколько минут после меня. Точнее, через четверть часа.

– А чем был недоволен Стив, когда вчера, вернувшись домой, ты застал его уже там? Если, конечно, ты готов рассказать.

– Да ничем конкретно. Ты ведь знаешь, какой Стив обидчивый. Он решил, что я забыл о его приезде. Впрочем, я действительно забыл.

– Он рассказывал о своем вчерашнем визите в офис Сторрса?

– Нет, ни словом не обмолвился. Я даже собирался спросить, что он там потерял. Но в суматохе как-то забыл.