Рука в перчатке

Фольц покачал головой:

– Ты ведь знаешь… чтобы избавиться от фазанов… и установить сигнализацию потребуется куча денег. Мы это уже проходили. Но в любом случае… кто бы это ни был, он отъявленный шельмец…

– Боже правый, это не может продолжаться до бесконечности! Это… – Сильвия содрогнулась. – Отвратительно! Конечно, рано или поздно их все равно убили бы, но в этом есть что-то жуткое…

В разговор вмешалась Дол Боннер:

– Мы об этом и говорим. Хочешь послушать, как я инструктирую Пратта, и высказать свое мнение?

– Но, Дол, у тебя ведь есть Делк… и тот, другой, с золотыми зубами… – Сильвия остановилась и села обратно. – Ну ладно, выкладывай.

Дол Боннер дважды коснулась крошечного черного пятнышка на гладкой коже щеки под правым ухом. Это была не старомодная мушка, которую некогда наклеивали дамы, а просто-напросто симпатичная крошечная родинка, скорее отличительная особенность, нежели физический изъян. Дол повернулась к маленькому человечку в конце стола:

– Пратт, доставай блокнот. Записывай. Мартин Фольц. Вот этот человек. В двух милях к северо-западу от Огоувока, на Каслтон-роуд. Вольфрам де Руд. – Она произнесла имя по буквам. – С одиннадцати вечера до пяти утра, начиная с сегодняшнего дня. Итак… – Дол развернулась лицом к Пратту. – В своем поместье Фольц среди прочего держит фазанов и кроликов. Он занялся их разведением ради развлечения, однако в последнее время стал зарабатывать на этом деньги, а точнее, пытался зарабатывать. В поместье четверо приходящих работников, не считая шофера и Вольфрама де Руда… запишите… управляющего. В прошлом мае один из рабочих как-то утром обнаружил в открытом вольере двух мертвых фазанов. Они были подвешены за шею с помощью провода, привязанного к столбам сетчатого ограждения. Птиц задушили умышленно. Скользящий узел был затянут так, чтобы помешать квохтанью фазанов, но достаточно свободно, чтобы жертвы подольше помучились; они потеряли массу перьев. Фольц и де Руд попытались провести расследование. Безуспешно. В расследовании им помогал некий мистер Циммерман, друг Фольца, гостивший в поместье. Через неделю все повторилось, причем на сей раз были задушены уже три фазана. Фольц организовал охрану вольера в ночное время…

– А Циммерман в то время еще гостил в поместье? – писклявым тенором спросил Силки Пратт.

– Да. Хотя это вас не касается. Ваше дело – наблюдение, а не умозаключения. Циммерман – старый и очень близкий друг Фольца. Друг детства. По прошествии двух недель охрану сняли. Десять дней спустя де Руд обнаружил уже шесть задушенных фазанов. Все было точно как в прошлые разы. Они поставили…

– А что это был за провод?

– Я бы попросила. Разве я не сказала, что это вас не касается? Все следы обрывались. Они заперли домики для фазанов и обратились в полицию. Полицейские покрутились вокруг и благополучно отчалили. В начале июля были обнаружены два кролика, задушенных аналогичным образом. Кролики. Для них требовалось больше подготовки, поскольку кролики способны верещать как днем, так и ночью, но никаких звуков никто не слышал. Это записывать не нужно. Просто вы должны понимать ситуацию. Пришлось запереть все клетки и вольеры. Три недели спустя были убиты четыре фазана и той же ночью еще три кролика. Не спрашивайте меня о ключах. Они хранились там, где их при желании мог найти даже посторонний человек. Естественно, это мог сделать любой, кто находился в поместье. Де Руд мог. Даже сам Фольц мог. Мартин, в чем дело?

Она скосила на него свои золотисто-карие глаза в обрамлении черных ресниц.

– Да, я мог бы, – раздраженно ответил Мартин. – Мог бы, если бы ходил во сне. Это какой-то кошмар!

У Мартина поникли плечи, и Сильвия погладила его по руке.

Тем временем Дол Боннер продолжила вводить Пратта в курс дела:

– Это произошло шесть недель назад, когда наша фирма уже открылась. Мисс Раффрей уговорила Фольца обратиться к нам. Я убила на это кучу времени, но ни на шаг не продвинулась. Тогда я наняла Делка и еще одного человека, поручив им установить наблюдение. Это сложно, поскольку некоторые клетки и вольеры переносные, а территория занимает несколько акров. Слежка – дело дорогостоящее. Когда к концу месяца ничего не случилось, мы отозвали наших людей. До вечера прошлого четверга все было тихо-спокойно. В пятницу утром рабочие обнаружили двух задушенных фазанов. Тогда решили повесить новые замки, а старые выбросить за ненадобностью. А вчера ночью убили еще четырех фазанов. В сетке была прорезана дыра, причем достаточно большая, чтобы через нее мог пролезть человек. Фазанов обнаружил де Руд. Он вам все покажет, если вы захотите лично удостовериться.

У Пратта заблестели глаза.

– Я бы хотел узнать побольше об этом Циммермане, – жалобным голосом произнес он.

– Забудьте о Циммермане. Я же сказала, что ухлопала впустую уйму времени на изучение обстоятельств дела. Единственный прокол нашей конторы. Вы отправитесь туда за счет фирмы, потому что Фольц потратил кучу денег, ничего не получив взамен… Нет, Мартин, спорить бесполезно. Нам необходимо поймать его… или ее… а ты заплатил достаточно. Итак, поезд от вокзала Гранд-Сентрал отправляется в двадцать сорок восемь, а в Огоувок прибывает в двадцать один сорок, еще засветло. Де Руд встретит вас на станции в Огоувоке. В коттедже, где живет де Руд, есть чердачное окно, из которого открывается прекрасный вид на вольеры и загоны. В условиях кромешной тьмы вы мало что увидите, но в ясную ночь или более-менее ясную определенно сумеете разглядеть идущего человека. Никто, кроме де Руда, не должен знать, что вы там. Вы будете покидать пост еще до того, как проснутся работники. Днем можете спать, сколько вашей душе угодно, поскольку вся работа придется на ночное время. Оплата как за восьмичасовой рабочий день плюс дополнительные сто долларов, если сумеете его поймать.

Пратт, посмотрев исподлобья на Дол, облизал губы:

– И все же, босс. Чердачное окно. Допустим, я действительно его увижу. Какая тактика? А если он будет далеко?

– Пристрелите его! – взорвалась Сильвия.

Он поднял руки ладонями вверх:

– В темноте, мисс? Я не настолько хорош.

– Спуститесь с чердака и разбудите де Руда, – предложил Фольц.

– Шататься в темноте… – скептическим тоном начал Пратт.

– Не выпускайте его из виду, – заявила Дол Боннер. – Вы наверняка увидите, как он будет забираться в вольер, а значит, у вас в запасе будет какое-то время. Приготовьте веревку, чтобы спуститься прямо из окна. Держите под рукой фонарик и ствол. Подберитесь как можно ближе. Если он побежит, вы имеете право стрелять, но цельтесь пониже.

– Если я прицелюсь пониже, то попаду ему в живот.

– Даже и не думайте стрелять ему в живот! – Глаза Дол Боннер вспыхнули. – Да и вообще, куда бы то ни было. Просто напугайте его. А затем догоните. Он, скорее всего, жуткий трус, если крадется в темноте и душит… – Дол вздрогнула. – Вы ведь сможете его поймать, да?

– Попытаюсь. – Силки с тяжелым вздохом поднялся на ноги. – Не по душе мне всю ночь напролет сидеть на жердочке. Сроду таким не занимался. – Он направился к двери, но остановился. – Скажите, а поместье Фольца, случайно, не возле Берчхейвена, поместья Сторрса, куда я в тот раз ездил за чемоданом?

– Да, оно граничит с Берчхейвеном. Но не советую делать поспешных выводов. – Дол Боннер, встав с места, положила руку на плечо оперативника. – Поймайте его. Хорошо, Пратт?

– Хорошо, босс. До встречи!

– Погодите! – Дол повернулась к Сильвии. – Что скажешь? Это будет стоить денег. Ты ведь у нас казначей.

– Боже мой! – Сильвия, оторопев, замерла с беспомощным видом. – Ой, Дол… я кое-что должна тебе сообщить… Дол, дорогая. И вообще… а у нас есть деньги в банке?

– Конечно есть. Та тысяча, которую ты положила на счет в среду.

– Хорошо. Продолжай. Если только… Нет, продолжай.

Дол с сомнением посмотрела на свою партнершу и после секундного колебания кивком отпустила Силки Пратта. Когда дверь за ним закрылась, Дол направилась к своему месту. Со стороны могло показаться, что она плывет по воздуху, а не преодолевает его сопротивление. Наблюдая за ее движениями, люди невольно расслаблялись, ведь было так приятно видеть эту бьющую через край энергию и непринужденную грацию. Дол села, выпрямив спину, дотронулась кончиком пальца до черного пятнышка на щеке и положила руку на стол:

– Итак? Три пункта не сработали?

– Не сработали. – Сильвия, схватив перчатки, швырнула их на пол; за перчатками последовала сумочка из страусиной кожи, тяжело приземлившаяся поодаль; Фольц, наклонившись, поднял перчатки, затем встал, чтобы подобрать сумочку, и вернулся на место, после чего Сильвия с горечью добавила: – Я была готова его сожрать.

– Но… – Дол была явно сбита с толку. – А он может на шесть месяцев лишить тебя доступа к деньгам?

– Конечно нет. Впрочем, не знаю. Он не станет. Дело не в этом.

– Тогда… – Дол помахала рукой. – Хорошо. Во сколько это тебе обойдется?

– Дорого.

– Например?

– Я не должна поддерживать никаких отношений, ни финансовых, ни личных, с этим треклятым детективным агентством.

– Понимаю. Значит, вот оно как. – Дол поджала губы и, замерев на секунду, казалось, перестала дышать. – Ладно. Тогда ты больше не детектив. Должно быть, хорошо, когда рядом есть мужчина, который говорит тебе, что нужно делать. Ты ведь знаешь, я не могу вернуть твои вложения… по крайней мере, прямо сейчас.

– Ох, Дол! – с несчастным видом вздохнула Сильвия.

Фольц вскочил:

– Если я мешаю…

Сильвия велела ему остаться, на что Дол сказала:

– Мартин, это еще не все. Скоро наступит твоя очередь говорить ей, что делать. Останься и отдай дань восхищения такой добродетели, как покорность.

– Дол Боннер! – Сильвия залилась краской. – Ты не имеешь права так говорить! Ни один мужчина не сумеет добиться от меня покорности!

– Не люблю мужчин.

– Я тоже! По крайней мере… многих из них. Но здесь совсем другой случай. Пи Эл не говорил мне, что делать. Он сказал, что если я останусь здесь вопреки его воле, он ничего не станет предпринимать и не станет… меньше меня любить. В этом-то и весь ужас. – В ее голосе появились горькие нотки. – Вот как умно придумано. Он отлично знает, что я не потерплю, чтобы мне кто-то приказывал. Даже он. А еще он заявил, что не рассчитывает на мою благодарность, так как я от природы неблагодарная и от меня можно не ждать выражения признательности, даже если я и обязана это сделать. Но… – Сильвия внезапно рассвирепела. – Он также знает, что более пятнадцати лет вел себя идеально по отношению ко мне и у меня достаточно здравого смысла это понимать, а еще что я очень честная и мягкосердечная. И кроме того, его фотография… и статья о нем в «Газетт»… Это было ужасно.

– Честная? А по отношению ко мне это честно? – сухо спросила Дол Боннер, но тут же добавила: – Нет, беру свои слова назад. Достаточно честно. Если бы у меня и были претензии, а у меня их нет, то, скорее, к себе самой. За то, что дала себя уговорить… Как тебе известно, я собиралась заняться детективным бизнесом в одиночку, в маленьком кабинетике в дешевом здании…

Фольц неуверенно вступил в разговор:

– С твоего позволения… это, конечно, не мое дело… но меня всегда удивляло… почему ты выбрала детективный бизнес? С твоими способностями… с твоими связями… ты могла бы заниматься чем угодно…

– Мартин, я знаю. – Дол проявляла терпение. – Я могла бы получить работу стилиста или секретаря-референта. Открыть, например, шляпный магазин или маркетинговую фирму. Нужно ли говорить, что я этого не захотела? К тому же я не потерплю над собой никакого начальства. Ни мужчину, ни даже женщину. Поэтому я составила список видов деятельности, которой смогу заниматься самостоятельно. И все они оказались нудными и неприятными, за исключением двух-трех, и я подбросила монетку, чтобы выбрать между детективным агентством и ландшафтным дизайном. Чтобы получить лицензию, пришлось проглотить гордость и попросить об одолжении у одного мужчины. У меня не было семьи, мой отец умер банкротом, и мне следовало просто для начала занять у Сильвии тысячу долларов. Но я проявила слабость, позволив ей стать совладельцем. – Дол обвела рукой сверкающую хромом желто-голубую комнату и, пожав плечами, бросила взгляд на своего бывшего партнера по бизнесу. – Сильвия, дорогая, выходит, все пошло прахом? Это конец?

– О, Дол… – с несчастным видом пролепетала Сильвия.

– Ладно. Я на четыре года старше тебя. Мне следовало знать заранее. – Дол открыла ящик стола и вынула листок бумаги с напечатанным текстом. – Я ничуть не удивлена и не глупее Пи Эл Сторрса, да и люблю тебя ничуть не меньше, чем он. Сегодня утром я подвела баланс. Из пятнадцати тысяч долларов, что ты собиралась вложить в дело, ты уже внесла девять тысяч, которые ушли на мою зарплату, меблировку офиса, зарплату сотрудников, арендную плату… Все отражено в бухгалтерский отчетах. Я дам тебе копию. У нас есть…

– Дол, прекрати сейчас же! – Сильвия залилась краской. – Не сыпь мне соль на раны!

– Я вовсе не сыплю тебе соль на раны. А отчитываюсь как президент фирмы. Мы заработали семьсот двенадцать долларов восемьдесят три цента. Дебиторская задолженность – девятьсот сорок девять долларов десять центов. Но это нормально. Они не спешат платить, так как знают, что ты не нуждаешься в деньгах. На нашем банковском счете одна тысяча сто шестьдесят четыре доллара тридцать пять центов. Стоимость наших активов составляет семь тысяч двести девятнадцать долларов восемьдесят восемь центов, правда включая стоимость мебели, хотя, конечно, когда мы ее продадим…

– Продадим мебель! – ахнула Сильвия. – Дол! Продать эту чудесную…

– Ну конечно продадим. Сильвия, дорогая, ты и понятия не имеешь, откуда берутся деньги. Ты по-прежнему веришь, что деньги приносит аист и бросает в каминную трубу… Только в твоем случае потребуется целая стая аистов. Неужели ты думаешь, я могу все это себе позволить? Одна лишь арендная плата составляет тысячу восемьсот долларов. Я пока не знаю, что будет с договором аренды, но для ликвидации фирмы понадобится адвокат, которому тоже придется платить… Ну-ну! Убирайся отсюда!

Фольц с Сильвией на секунду оторопели, но тут же сообразили, что приказ убираться относится не к ним, а к новому посетителю. Дверь кабинета распахнулась настежь, и на пороге появился олимпийский чемпион, но не из числа афроамериканцев. Высокий, ладно скроенный, кожа на открытых участках тела загорелая, точно у нудиста. Не обращая внимания на остальных, он стремительно подошел к креслу Дол Боннер и, остановившись, с чувством продекламировал:

Не убоялся он когтей тигрицы,Не убоится и зубастой пасти львицы!

Он схватил Дол за плечи, поднял с кресла высоко над столом и, подержав так секунду, посадил на место.

Дол даже не пыталась сопротивляться, а спокойно, но с чувством сказала:

– Ты самый настоящий садист. Я ненавижу, когда меня трогают, и тебе это отлично известно.

Посмотрев на нее сверху вниз, молодой человек покачал головой:

– По-твоему, я садист? Знаю-знаю, откуда у тебя подобные мысли. Все дело в задушенных фазанах Фольца. Ей-богу, я вполне мог тебя задушить! Не надейся, что я на это не способен. Ну а если ты ненавидишь, когда тебя трогают, тебе следует получше это скрывать, поскольку искушение – такая штука, устоять перед которой невозможно. В любом случае других подходов я не знаю, и в один прекрасный день женщина, которая таится в тебе, расцветет пышным цветом, и ты смиришься. – После этой тирады он решил засвидетельствовать свое почтение присутствующим. – Привет, Фольц. Привет, Сильвия. Тебе будет интересно узнать, что, когда я захочу кого-нибудь по-настоящему задушить, моим первым клиентом станет твой опекун Пи Эл Сторрс? И я не шучу. Этот гад ползучий добился, чтобы меня уволили. – Он снова повернулся к Дол. – Мне нужна работа. Я хочу к вам присоединиться. – Обнаружив стул, который освободил Силки Пратт, он сел и глубокомысленно заметил: – Впрочем, я могу с таким же успехом стать детективом, а не убийцей.

– Лен, проваливай! – Дол была непреклонна. – Мы разговариваем.

– Обо мне?

– Нет. Ты еще и эгоист. Убирайся!

– Ну и куда прикажешь идти? В кредитную компанию? На биржу труда? В Армию спасения? Ты разве не поняла, что меня уволили?

– Откуда уволили?

– Из «Газетт». После той рекламы, которую я тебе устроил, думая только о…

– О деньгах, которые ты за нее получил. Я знаю. Так ты хочешь сказать, что мистер Сторрс на тебя пожаловался?

– Я хочу сказать, он поднял целую бучу. Угрожал вчинить иск за клевету, и они сделали меня козлом отпущения. – Лен ударил себя кулаком в грудь. – Леонард Чисхолм – козел. Я практически банкрот и взбешен куда сильнее, чем может показаться с первого взгляда.

– Да. Тебе не следует сдерживать эмоции. Ты все равно взорвешься. – Дол откинула волосы назад. – Мистер Сторрс – просто милый старый дурак. Разве нет? Ничуть не мстительнее Эла Смита.

– Неправда! – вмешалась в разговор Сильвия. – Пи Эл вовсе не мстительный. Дол, я тебя уверяю! Он разозлился, что можно понять, да и ты сама всегда говорила, что Лену самое то работать в подземке. И вообще, Сторрсу нравился Лен… Когда-то нравился. Лен, послушай, сегодня днем мы собираемся поиграть в теннис у Мартина. Поужинаем и отправимся в Берчхейвен на партию в бридж. Ты поедешь с нами… если, конечно, Мартин…

– Само собой, – одобрительно кивнул Фольц. – Лен, присоединяйтесь.

– Потом мы двинем в Берчхейвен. Ну а там посмотрим. Если ты сумеешь вести себя как представитель человеческой расы, все будет в порядке. Пи Эл вовсе не мстительный.

Чисхолм посмотрел на Сильвию с сомнением в глазах и, подумав, покачал головой:

– Ой, кажется, дождь собирается.

– Да брось, Лен! Та заметка в «Газетт» была ужасной.

– Я банкрот. Пришлось заложить свой теннисный костюм.

– А вот и нет. Тебе все равно за него ничего не дали бы. К тому же мы не будем переодеваться. – Сильвия подошла к Лену и тронула его за рукав. – Лен, сделай это ради меня. Чтобы я не мучилась.

– Берегись! Шутки в сторону. – Чисхолм устремил на Дол Боннер негодующий взгляд. – Господи! Неужели ничто на свете не может заставить тебя ревновать?! Разве ты не видишь, как она и ее жених меня обрабатывают? – Лен повернулся к Сильвии. – Ладно. Садись на место. Я поеду. Но ты даже не знаешь зачем. Ты ведь слышала, как я обещал придушить этого старого хвастуна? Грех упустить такую возможность. Я загоню его под ломберный столик и использую вместо скамеечки для ног.

– Советую вести себя с ним полюбезнее, – сев на место, нахмурилась Сильвия. – И это ты берегись, чтобы он тебя ненароком не придушил. У него руки чешутся кого-нибудь убить. Он сам мне об этом утром сказал.

– Только не меня. – Чисхолм демонстрировал оптимизм. – Уж лучше бы мне умереть. Из-за него я банкрот. Значит, наш милейший Пи Эл жаждет крови? Интересно чьей? Курьера? Что-то непохоже. Спорим, он охотится за Дол. Я буду ее защищать.

– Не знаю, кто его так достал. – Сильвия продолжала хмуриться. – Разве что Стив Циммерман.

– Стив? – удивился Фольц. – Почему Стив?

– Ой, да это я так, к слову! Ты ведь знаешь, что Пи Эл недолюбливает Стива. И не способен изменить свое отношение даже ради тебя, Мартин. Сегодня утром я столкнулась со Стивом в коридоре возле кабинета Пи Эл, и Стив вел себя…

– Стив? Ты что, встретила там Стива? – Фольц, похоже, не верил своим ушам.

– Да. А почему бы и нет? Раз уж он появился в том же месте и в то же время, что и я, мы неизбежно должны были встретиться. Хотя, должна признаться, я удивилась не меньше твоего. Он говорил как-то очень забавно… Я знаю, это ему свойственно. Впрочем, чего еще можно ожидать от ученого с таким выдающимся интеллектом? Правда, мне показалось, будто он бредит… Например, он нес какую-то ахинею про смертельное ранение и про жертву во имя преданности. А затем стремительно убежал, оставив меня стоять с разинутым ртом. А когда я вошла в кабинет Пи Эл, то застала его в абсолютном трансе. Он даже не предложил мне стакана воды. Потом сжал кулаки, заявив, что способен голыми руками убить человека.

– Тогда это или курьер, или Стив Циммерман, – кивнул Лен Чисхолм. – Но наверняка не Мартин. Ведь Мартин для Пи Эл – все равно что пузырек шампанского. Ну и, конечно, не я. Пи Эл знает, что я запросто сверну ему шею. Мартин, что тебя гложет?

– Ничего. – Фольц дернулся в сторону Лена. – Разве что… Стив – мой старый друг, и иногда он действительно ведет себя нелепо… Вот я и гадал…

– Да тут и гадать нечего. Стив отправился к Сторрсу, чтобы нанести тому смертельное ранение, а Сторрс решил отплатить ему той же монетой. С этим все ясно. Подобные вещи назревают и рано или поздно лопаются, как нарыв. Совсем как моя работа. Я угробил целый год, чтобы устроиться в «Газетт». Ну да ладно! – Он повернулся к Дол Боннер. – Давай сходим на обед.

Дол покачала головой:

– Ты ведь банкрот.

– Нет. Это просто фигура речи. В любом случае у меня открыт кредит у «Джорджа и Гарри». Да и сегодня вечером я выиграю целое состояние в бридж, если ты станешь моим партнером.

Она снова решительно покачала головой:

– Я занята. А теперь вы все можете выметаться. Вас здесь никто не держит. Сильвия, я отправлю тебе по почте копию официального отчета.

– Ты о чем? – Сильвия встала с места. – Дол, не валяй дурака! Кстати, Мартин, как ты сюда добрался? На поезде, да? Ладно. У меня большая машина. Мы все вместе чего-нибудь перекусим, а потом поедем к Мартину. Вперед, друзья!

Все встали, кроме Дол Боннер.

– Счастливого пути и попутного ветра! – помахала она рукой.

Сильвия резко развернулась:

– Дол… Дол, дорогая… ты разве не едешь?

– Нет. Я серьезно.

– Ты меня ненавидишь?

– Нет, конечно. Я тебя обожаю. Ты мне нравишься. Я не могу поехать в Берчхейвен, потому что веду Дика на дневной спектакль. В понедельник он уезжает в Грешем. По крайней мере… Полагаю, что так. – Дол пожала плечами и улыбнулась. – Вздор! Конечно уезжает.

Сильвия, поджав губы, застыла на месте.

– Боже правый! – с трудом выдавила она. – Теперь ты убедилась, какова я на самом деле. Я напрочь забыла о Дике. Хотя Дик определенно не имеет никакого отношения к детективному агентству, а потому нет никаких оснований…

– Нет, Сильвия. – Глаза Дол вспыхнули. – Ты ведь знаешь… Я ничего не приму, даже от тебя.

– А почему нет?! – возмутилась Сильвия. – Почему я не могу помочь? Не будь эгоисткой. Только потому, что у тебя есть братик, которым ты гордишься, а у меня вообще никого нет… Ты ведь собиралась оплачивать чертову учебу из своей зарплаты. Ведь так? Но теперь, когда с Грешемом все устроилось, я несу за него такую же ответственность, как и ты…

– Нет! – Дол была непреклонна. – Он мой брат и больше ничей. И я действительно эгоистка. Мне не следовало об этом говорить. Я справлюсь.

– Пожалуйста! – Сильвия умоляюще всплеснула руками. – Ну пожалуйста!

Дол покачала головой:

– Я ничего не приму даже от тебя, Сильвия. Ты ведь знаешь, как пострадала моя гордость два года назад. И теперь мне приходится всячески оберегать ее от новых ударов. Нет, нет и еще раз нет. Даже от тебя. – Решение было окончательным и обжалованию не подлежало.

Сильвия беспомощно смотрела на подругу. Секунду спустя Дол отрывисто произнесла:

– Ладно. Вам, ребята, пожалуй, пора двигать. А тебе, Сильвия, наверное, стоит сказать этому кабинету: «До свидания».

– Не хочу! Не хочу на это смотреть. Я… – Сильвия подошла к письменному столу, заглянула в золотисто-карие глаза своей бывшей партнерши и, взорвавшись, спросила: – Дол, неужели я настоящая дрянь? Вот черт! – Сильвия повернулась и выбежала из комнаты, Фольц последовал за ней.

Дол внимательно посмотрела на бывшего репортера:

– Давай, Лен, проваливай!

Чисхолм наградил ее сердитым взглядом:

– Только вместе с тобой. Пойдем поедим.

– Лен Чисхолм… – В голосе Дол послышались ледяные нотки. – Тебе нужна эта работа. Нужно быть прагматиком. Беги!

Лен размашисто зашагал к двери, затем повернулся, словно нищий, протянул свою длинную руку и гнусаво заныл:

– Сестрица, подай, Христа ради, десять центов на пропитание! – С этими словами он распахнул дверь и был таков.

Дверь за ним захлопнулась, и Дол, уже не таясь, вздрогнула. Дождавшись, когда стихнут шаги в приемной и закроется дверь в коридор, она положила руки на голубую лакированную столешницу и уронила на них голову. Нет, она не плакала, поскольку ее красивые плечи, обтянутые тонким шерстяным желто-коричневым платьем, и голова под шапкой светло-каштановых волос оставались неподвижными.

В таком положении она находилась минут десять, как вдруг кто-то тихо постучал, а потом осторожно приоткрыл дверь.

Дол резко выпрямилась:

– Войдите. – (В кабинет вошла секретарша.) – Да?

– Какой-то мужчина хочет знать, будете ли вы на месте в час дня. Сейчас без двадцати час.