Железная леди

–– Ты чего? – шепнул он, приподнимаясь на локтях.

–– Бессонница, – шепнула я в ответ.

Кирилл сел на кровати и потер лицо ладонями, пытаясь проснуться. Он снова взглянул на меня, пытаясь понять, чего же я от него хочу.

–– Дать снотворное? – наконец-то спросил он, а я покачала отрицательно головой.

–– Налей выпить, – попросила я, отступая от кровати.

Кирилл нахмурил лоб, но ничего не сказал. Поднявшись на ноги, он подошел к банкетке и, стянув с нее белые спортивные брюки, поспешно натянул их на бедра. Я, стоя неподвижно на месте, пялилась на его накаченную соблазнительную спину, заворожено и практически не дыша. Он повернулся ко мне и, кивнув, направился к выходу. Я последовала за ним.

Мы спустились на первый этаж и, преодолев расстояние от лестницы до больших раздвижных дверей из мутного стекла, вошли на кухню. Черный глянцевый гарнитур на фоне белых стен, потолка и пола смотрелся изыскано и строго. Подойдя к черному стеклянному столу, я села в белое бархатное кресло, стоящее на черных высоких ножках, и опустила руки на глянцевую столешницу, напоминая смущенную первоклашку. Кирилл тем временем извлек из стеклянного буфета бутылку рома и два невысоких стакана. Опустив их на стол и наполнив янтарной жидкостью, он сел напротив, придвинув один из стаканов ближе ко мне. Я залпом осушила его и, скривившись от крепости напитка, посмотрела в глаза Кирилла, которые неимоверно влекли своей бесцветностью. Он, глядя на меня, сделал небольшой глоток и вернул стакан на стол.

–– Ну как, полегчало?

–– Почти, – ответила я, придвинув стакан к бутылке, тем самым намекая на необходимость его наполнения.

Кирилл так и сделал, незамедлительно наполнив его ромом и кивнув мне. Я и в этот раз не стала тянуть время и быстро избавила стакан от обжигающей жидкости.

–– Сабуров позволяет тебе пить? – спросил неожиданно он, наблюдая за моей славной и стремительной попойкой.

–– Я не спрашиваю у него позволения, – холодно произнесла я и, ухватив бутылку за короткое горлышко, наполнила стакан до самых краев, подавая пример щедрости хозяину дома.

–– Так и спиться недолго, – вздохнул Кирилл, сделав очередной глоток рома.

Недовольно фыркнув, я опустошила стакан, наконец-то ощутив желанную легкость.

–– Перед исполнением супружеского долга тоже пьешь? – спросил он с улыбкой.

–– Нет. Мой муж слишком хорош в постели, чтобы разбавлять ощущения алкоголем, – сказала я лишь потому, что Кирилл попал в самую точку.

Он хмыкнул и опять же улыбнулся, всем своим видом выказывая недоверие к моим словам.

–– Так что тебе нужно от моего мужа? – не желая продолжения больной для меня темы, спросила я.

–– Твой муж многое на себя берет, – вздохнул Кирилл. – Невозможно усидеть на нескольких стульях одновременно…

–– Это все вода, – покачала я отрицательно головой, – я хочу конкретики.

–– Это мужские дела и тебя они не касаются, – попытался убедить меня он.

–– Если они меня не касаются, почему бы тебе вместо меня не похитить моего муженька? – раздраженно спросила я.

–– Он, не так красив, как ты, – Кирилл снова прищурил хитро глаза, привлекая к ним внимание.

–– Я не нуждаюсь в лести, – холодно произнесла я, придвигая бутылку ближе к себе, – Я знаю себе цену, знаю, что я красива, но вовсе это не значит, что я глупа.

–– Я ничего такого и не имел в виду… – растерялся он.

–– Тогда будь добр, посвяти меня в ваши дела, которые непосредственно коснулись меня, – перебила я Кирилла.

Он помолчал несколько минут, делая глоток за глотком, затем вздохнул и пристально посмотрел в мои глаза.

–– Твой благоверный совсем недавно на фальшивых торгах приобрел ликеро-водочный завод, на который я имел виды, – наконец-то соизволил объяснить Кирилл.

–– На фальшивых торгах? – не поняла я, от чего лицо мое приобретало постепенно хмурый вид.

–– Да, всех участников кинули, так как Сабуров, пользуясь своим служебным положением, приобрел завод еще до официального начала торгов. Я считаю это, по меньшей мере, несправедливо и непорядочно. Да дело даже не в порядочности и справедливости, – качнул он головой, – а в том, что эта мразь вконец оборзела. Этот беспредел уже достал меня. Когда-нибудь он отправится на нары, я все для этого сделаю.

Я пристально смотрела на злое лицо Кирилла, не веря своим ушам. Неужели есть надежда обрести свободу вновь, избавившись от мужа? Об этом можно лишь мечтать, даже не надеясь на исполнение этой самой заветной мечты. Нары уж точно не светят Сабурову, избавиться от него, похоже, возможно лишь с помощью осинового кола, вбив его в грудь этого дьявола. Но благодаря сказанным Кириллом словам, я поняла, что готова на многое, дабы помочь ему исполнить мечту одну на двоих.

–– Значит, моя цена – это какой-то заводишка? – спросила я, чтобы отвлечь себя от бесполезных иллюзий.

–– Этот, как ты выразилась, заводишка приносит в год такую прибыль, что даже твоему муженьку столько не снилось, – насмешливо хмыкнул Кирилл. – Так что, если ты ему действительно дорога, он заплатит очень большую сумму за твою свободу.

–– А если нет? – тихо спросила я, всматриваясь в его глаза.

–– Никакого «если» и быть не может…

–– Почему?

–– Существует легенда, – загадочно улыбаясь, начал Кирилл, – что Сабуров и душу Сатане продаст за свою жену.

–– Ему нечего продавать… – произнесла я почти шепотом, уставившись на свой осиротевший пустой стакан. – Это всего лишь легенда…

–– Сандра, – шепнул Кирилл, а я подняла на него глаза.

Он так и не решился больше ничего сказать, тяжело вздохнув. В его монохромных глазах отчетливо виднелась жалость, и от этого сердце сжимала ноющая хроническая боль.

Шел пятый день моего заточения во временной тюрьме, которая на самом деле стала спасением. Слова Кирилла о моем вечном каземате были истиной в последней инстанции. Я не могла представить себя в стенах ненавистного мне дома, но, если верить его словам, я очень скоро именно там и окажусь. Сабуров согласился передать завод Кириллу и уже готовил документы на его отчуждение. Хотелось выть от душевной боли, слушая этот жестокий приговор, но у меня не было права выбора, ведь пешку всегда первой подставляют под удар.

Вечером я вышла из комнаты в поисках хоть какого-то приключения. Снова двигаясь по коридору, я пристально смотрела на запертую дверь, которая манила своей громоздкостью и таинственностью. Оказавшись совсем рядом, я медленно опустила ручку и замерла. Дверь, поддавшись, приоткрылась. Не желая больше медлить, я вошла в просторную комнату, которая на самом деле оказалась обычным кабинетом. У большого окна стоял такой же большой антикварный стол, за которым сидел Кирилл. Отлучив взгляд от ноутбука, он уставился на меня, словно на привидение. Всматриваясь в лицо, он как будто все никак не мог поверить в то, что я – это я. Толкнув дверь, продолжая наблюдать за Кириллом, я подошла ближе к столу.

–– Это действительно ты, – шепнул он, словно в бреду, а я нахмурилась.

Кирилл повернул ноутбук ко мне экраном, демонстрируя фотографию с конкурса. Белоснежный купальник бикини на смуглом маслянистом теле и золотая девушка со штангой в руках напомнили о Сабурове и его подлости. Я подняла непонимающий взгляд на него, желая понять, что так поразило этого мужчину в данном ничем непримечательном фото?

–– Под твоей толстовкой действительно гора этих стальных мышц? – спросил Кирилл не в силах поверить своим же глазам.

Не произнося ни слова, я расстегнула джемпер и, стянув его с плеч, кинула себе под ноги. Затем я избавилась от футболки и спортивных брюк, оставшись лишь в спортивном нижнем белье. Дыхание Кирилла стало тяжелым и громким. Так обычно дышали мужчины, испытывая физические перегрузки либо сильное возбуждение. Поднявшись с кресла, он тут же оказался рядом. Его взгляд держал лицо в своей власти, лишая меня подвижности. Протянув руку, Кирилл коснулся моей щеки кончиками пальцев, всматриваясь в глубину глаз. Я все еще стояла неподвижно, испытывая сильное возбуждение от этого взгляда, полного вожделения, от его глубокого дыхания, от его желания… Ладонь скользнула вниз, коснувшись груди, затем пресса устремляясь к бедру. Я ощущала дрожь своего тела от прикосновений. Мое дыхание стало ускоряться, стараясь подстроиться под дыхательный ритм Кирилла.

Резко схватив меня за плечи, он дернул тело на себя и, прижав его к груди, впился поцелуем в губы. Я издала громкий стон блаженства, ощущая, как низ живота наполняется жаром. Кирилл продолжал целовать губы, скользя руками по рельефному телу, а я поспешно пыталась лишить его брюк, не в силах больше терпеть желание. Неожиданно он отстранился и, сжав в пальцах пульсирующее запястье, подвел меня к столу. Смахнув канцелярские принадлежности на пол, он развернул меня спиной к себе и, резким движением, вцепившись пальцами в шею, нагнул тело на стол, прижавшись своими бедрами к моим ягодицам.

Резкие грубые толчки сопровождались моими громкими бесконечными стонами. Пальцы до онемения сжимались на краю столешницы, а я кусала до боли губы, дрожа от неимоверного возбуждения, которого, казалось, никогда ранее не испытывала. Кирилл, впиваясь пальцами в косые мышцы живота, продолжал двигаться быстро, даря наслаждение и боль, которая поглощала без остатка и тело, и душу. Отстранившись, он развернул меня к себе и, усадив на край стола, снова прижался бедрами вплотную, вызвав блаженный стон. Я сжала пальцы до боли на его руках, а он, наклонившись к лицу, впился в губы, иногда покусывая их от сильного желания и страсти. Казалось, мое сердце просто разорвется в клочья от сумасшедшего ритма сокращений. Дыхание и вовсе не подчинялось, продолжая набирать обороты и причиняя боль легким. Кирилл пристально смотрел в мои глаза, а я кусала собственные губы, ощущая пик наслаждения, сдавливающего прессом мышцы до онемения и жжения. Еще несколько его движений и из моей груди вырвался громкий стон. Я откинулась на стол, чувствуя, что задыхаюсь, что легкие не способны поглотить большой объем кислорода, жадно вдыхаемый мной. Кирилл опустился сверху, прижимаясь своей мокрой кожей ко мне и касаясь губ поцелуем.

Совладав со сбившимся дыханием и отстранившись, он помог мне подняться со стола, сжимая пальцы на руке. Стоило моим ногам коснуться пола, как Кирилл вновь притянул влажное тело к себе ближе и заключил его в крепкие объятия. Горячие ладони продолжали скользить по телу, от чего его дыхание опять набирало обороты, ускоряясь. Касаясь изогнутой от возбуждения поясницы, его пальцы путались в моих волосах, струившихся по влажному и напряженному телу. Неожиданно мобильный Кирилла напомнил о себе, изображая какую-то знакомую мне мелодию. Тяжело дыша, он все же нашел в себе силы отстраниться и сдвинуться с места, обходя неудобно расположенный длинный стол. Стараясь не смотреть на меня, дабы иметь возможность принять, понять и усвоить доносимую информацию, Кирилл повернулся к окну, что-то тихо буркнув в микрофон. Спешно втиснув все еще потное от секса тело в поднятые с пола вещи, я покинула кабинет, вернувшись в комнату.

Упав на кровать, я закрыла глаза, наслаждаясь ощущениями, которые продолжали доставлять удовольствие, но это наслаждение было жестоко прервано негромким стуком в дверь. Не поднимая головы, я открыла глаза, взглянув на зеркальный потолок, отражающий всю комнату целиком. Дверь приоткрылась, и в помещение не торопясь вошел Кирилл, и сразу же устремил свой взгляд в сторону окна, наверно, чтобы не смотреть на недавно удовлетворенное им тело, все еще вызывающее сильное сексуальное желание. Он подошел к раздвинутым створкам и уставился на горные вершины. Его тяжелый вздох меня насторожил, пробуждая испуг, так долго дремлющий в своей берлоге. Кирилл так же неспешно повернулся ко мне и, оказавшись у кровати, опустился на самый ее край.

–– Сабуров передал документы… – тихо скал он, не глядя на меня. – Завтра утром ты вернешься к нему.

Кирилл поднялся с кровати, а я так и осталась неподвижно лежать, рассматривая испуг, застывший на лице, отражающийся в зеркальной потолочной плитке.

–– Отлично, – шепнула я, ощущая слезы в глазах.

Всю ночь я провела без сна. Бессонница лежала рядом, не желая оставлять меня наедине с гнетущими мыслями. Предстоящая встреча с мужем не позволяла расслабиться. «Неужели я надеялась на то, что Сабуров откажется от меня в пользу этого злосчастного завода?» – спрашивала я себя, мучая утомленное сознание.

Небо стало светлым, а вскоре и солнце показалось из-за горной вершины. Я лежала, все так же неподвижно, нервно покусывая нижнюю губу с каждым разом все сильнее сжимая ее кожу зубами. В дверь негромко постучали. Мое апатичное тело никак не отреагировало на звук, все так же лежа поверх красного покрывала недвижимо. Глаза всматривались с бледное лицо, на котором был так заметен страх перед неизбежностью. В комнату вошел Кирилл и, мельком взглянув на меня, подошел к окну, вот только в этот раз прекрасный пейзаж не заинтересовал его. Быстро потеряв к нему интерес, он вернулся к двери и, взявшись пальцами за ручку, бросил как-то небрежно:

–– Нам пора…

От охватившего тело испуга, я широко распахнула глаза и, усевшись на кровати, пристально посмотрела на Кирилла. Он старательно прятал взгляд, будто запрещал себе смотреть на меня, будто испытывал неловкость и стыд.

–– Ты отдашь меня ему? – неожиданно спросила я голосом, обнажающим панику.

–– Сандра, – тихо обратился он ко мне, все же скользнув взглядом по лицу, – я поставил условие, и Сабуров его выполнил… Я не могу…

–– А ты сомневался? – удивилась я, подскочив с кровати.

–– Я не знал, что его жена молодая и красивая…

–– Ты думаешь, он бывшую жену оставил бы тебе на растерзание? – не поверила я услышанному.

–– Нет, – снова посмотрел он в сторону окна, – мне было бы все равно…

Оказавшись рядом с Кириллом, я сжала пальцы на его руках и осмотрела лицо в поисках жалости к моей нелегкой судьбе.

–– Придумай что-нибудь, – попросила я дрожащим голосом.

Кирилл заглянул в глаза и, высвободив руки из моих дрожащих пальцев, отступил назад, качая головой.

–– Нет, я не хочу, – произнес он холодно, вновь пряча от меня взгляд. – Поехали, Александра, – добавил Кирилл, выходя из комнаты.

Я не могла поверить в происходящее. Все словно во сне. Какие-то жалкие обрывки воспоминаний навсегда въелись в память, словно ржавчина – в кусок металла, – его отстраненный взгляд, когда он садил меня в синий седан, закрывая дверь… его ревущий «Кадиллак», преследующий нас… и мое сердце, которое билось, ускоряясь с каждой минутой, приближающей встречу с тираном.

Седан, прижавшись к обочине безлюдной трассы, замер. Джип Кирилла пронесся мимо и, резко затормозив в метрах пяти от нас, свернул на еле заметную в траве проселочную дорогу. Я нервно продолжала кусать губу, сдерживая душащие слезы, не позволяя им показаться на глазах. Еще несколько минут ожидания и вдалеке показался «Тахо», а я перестала дышать, все еще не веря в реальность происходящего. Хотелось бежать без оглядки куда-нибудь в лес, который тянулся вдоль всей загородной магистрали.

Джип Сабурова замер в нескольких метрах от нас. Из салона выбрался водитель в белоснежной рубашке и черном галстуке и, распахнув заднюю дверцу, сделал шаг в сторону. Когда я увидела Дамира, тело содрогнулось от ужаса. Водитель моего седана тоже оказался на улице и, распахнув дверь с моей стороны, равнодушно произнес:

–– Выходи.

Подчинившись и выбравшись из авто, я ощутила дрожь в ногах, словно после приседа со штангой. Мышцы сводило и жгло с такой силой, что я не могла сдвинуться с места. Все же мне пришлось направиться в сторону моей вечной тюрьмы с жестоким надзирателем. Сабуров двигался мне навстречу, стремительно преодолевая расстояние, которое всегда представляло для меня особою ценность. Оказавшись в его объятиях, я все же не смогла сдержать слезы. Естественно, Дамир решил, что плачу я от счастья и долгожданной встречи, а мне хотелось кричать на весь мир о том, что ненависть к нему дожирает мое тело, причиняя нестерпимую адскую боль. Когда Сабуров отстранил меня от своей груди, мой взгляд выхватил из густых зарослей леса «Кадиллак» Кирилла. Он, сидя неподвижно, крепко сжимал рулевое колесо, пристально глядя на нас исподлобья. Забыть этот взгляд негодования я уже никогда не смогу. То, что видели его глаза, несомненно, злило Кирилла, давая понять, что сам он не одобряет свой же поступок, что решение было принято им вопреки его желанию. Но его душевные стенания никак не могли облегчить мою участь.

–– Маленькая моя, не плачь, – с фальшивой нежностью в голосе, произнес Дамир. – Все хорошо.

«Нет. Не хорошо!» – крикнула я мысленно, глядя в его жестокие черные глаза.

–– Ты в порядке? – спросил участливо муж, поспешно осмотрев меня с головы до ног, словно надеялся обнаружить нехватку какой-то части тела. Не желая отвечать, я отстранилась от Сабурова и направилась к внедорожнику, сжимая кулаки, дабы унять сильную дрожь от раздражения. – Стерва, – зло прошипел он мне в спину, понимая, что ничего не изменилось в моем отношении к нему.

Войдя в дом, я замерла у двери, уставившись на снова жующую какую-то булку в сахаре Алию. Она с ненавистью посмотрела на меня и, брезгливо скривившись и сглотнув пережеванный кусок, прошипела зло:

–– А я надеялась, что ты сдохнешь в плену. И на кой черт отец приволок тебя снова сюда? – задала она непонятно кому вопрос, давясь собственным ядом.

–– Заткнись, сука, – прошипела я с ненавистью, глядя на ее толстые розовые щеки, не в силах больше держать свои эмоции в узде.

–– Надеюсь, тебя держали, как собаку на цепи, в сыром грязном подвале, – продолжала извергать яд она, – без еды и воды…

–– Я убью тебя! – повысив голос, я успела сделать всего пару шагов в ее сторону, как моя рука оказалась зажатой в горячих человеческих тисках.

–– Замолчи, стерва! – прошипел мне в затылок Сабуров, с силой сжимая пальцы, больно впивающиеся в нежную кожу.

Лицо Алии светилось от счастья, а меня это жутко бесило, снова заставляя подрагивать.

–– Когда-нибудь твой папочка не успеет спасти тебя… – снова прошипела я, с отвращением взглянув на ее круглый живот.

Дамир дернул мое тело, резко развернув к себе. Его взгляд, полный ненависти, уничтожал нервные клетки, делая из меня озлобленное запуганное существо.

–– Ты не стоишь тех денег, что я отдал за тебя, – произнес он, продолжая сжимать пальцы на стремительно немеющей мышце. – Не смей даже приближаться к ней, иначе я закопаю тебя в саду, под будкой твоей тупорылой псины.

–– Давай, – зло улыбнулась я, глядя в его глаза с вызовом. – Надеюсь, он сожрет тебя, когда ты пьяный придешь помянуть меня на могилу…

Взбесившись от этих слов, Сабуров замахнулся и, ударив меня по лицу ладонью, прошипел сквозь зубы:

–– Иди к себе! – указал он рукой в сторону лестницы.

Одарив его, а затем и Алию, злобным взглядом, я стала быстро подниматься по ступеням, желая оказаться наедине с собой. Весь оставшийся день я не выходила из комнаты. Уткнувшись в подушку, я плакала горько и отчаянно, мечтая о свободе, которая, похоже, вообще не существовала на этой земле.

На город опустилась ночь, накрыв бархатным черным сукном его жителей с головой. Сегодня Сабуров не пришел ночевать в нашу комнату, а меня это только обрадовало. Дождавшись, когда обитатели серпентария уснут, я вышла из комнаты и, спустившись вниз, направилась на кухню. Распахнув холодильник, я достала большое зеленое яблоко и длинную палку колбасы, которую наверняка в дом приперла беременная курица, Алия. Она вечно ела всякую гадость, толстея на глазах и раздуваясь вширь, словно воздушный шарик.

Распахнув двери, ведущие в сад, я вышла на улицу и подняла лицо к звездному небу. Приятно пахло прохладой и влажностью. Подойдя к будке, у которой лежал черный алабай с белоснежной грудью, я опустилась на газон рядом с ним. Барон тут же поднял голову, с каким-то человеческим удивлением взглянув на меня.

–– Привет, – шепнула я ему и протянула палку колбасы.

Он аккуратно изъял ее из моей руки и положил на траву, у своих громадных лап. Барон лизнул мою руку горячим влажным языком, уткнувшись в нее носом.

–– Если б ты сожрал его, нам с тобой не пришлось бы, вечно сидеть на цепи, – тихо произнесла я, глядя в его глаза с человеческой грустью.

Барон фыркнул носом, и принялся пожирать колбасу, чавкая от удовольствия. Сабуров всегда побаивался пса и практически никогда к нему не подходил. Будучи пьяным, он имел неосторожность приблизиться к алабаю, который на дух не переносил запах алкоголя. Барон в гневе сорвался с цепи, кинувшись на Дамира и вцепившись ему в руку клыками. Сабуров успел выхватить пистолет и выстрелить в пса. Я никогда не забуду, как Барон, словно разъяренная машина для убийств, мертвой хваткой сжимал руку Дамира, рыча то ли от боли, то ли от злости. Оттянули его трое ребят из свиты Сабурова, принудительно разжав пасть. Только благодаря мне пса оставили в живых. Дамир хотел его пристрелить, как дикое животное, но мои слезы его тронули, и он оставил ни в чем неповинное животное в покое. С тех пор Барон любил меня до безумия, никого к себе не подпуская. Вся забота о нем легла на меня. Я помню, как ночами выходила в сад, чтобы сменить повязку на его ранении, а он вылизывал мои руки и лицо в знак благодарности. Да, я могла бы спустить его с цепи и, указав рукой на Сабурова, произнести заветное «Фас!», но я не могла придать Барона, послав на верную гибель. Он бы вмиг порвал Дамира в клочья, но не прожил бы после этого и нескольких минут, так как был дан приказ: убить при очередном проявлении агрессии.

В очередной раз откусив кусок от яблока, я взглянула на Барона, уничтожившего колбасу и блаженно облизывающегося слюнявым розовым языком. Протянув ему оставшуюся половину яблока, я улыбнулась, глядя как его большущие клыки впиваются в сочную хрустящую мякоть. Он снова принялся чавкать, жуя сладкий плод и заглушая аппетитным звуком стрекотание сверчка, держащего осаду уже не первый месяц куста розовой гортензии. За спиной послышалось шуршание газонной травы, а я поспешно обернулась. Ко мне приближался Ник с двумя кружками чего-то парящего в руках.

–– Привет, – сказал он тихо, усаживаясь рядом со мной.

–– Привет, – вздохнула я, глядя, как Барон напрягся всем телом, наблюдая за Никитой. – Нельзя, – сказала я псу и опустила руку на его большую безухую голову.

Ник протянул мне кружку с ароматным кофе, пар которого устремлялся вверх, к фонарю. Сделав глоток, я с ожиданием взглянула на него.

–– Ну, как ты? – спросил он, поглядывая на хищный взгляд алабая.

–– Лучше и быть не может, – соврала я, отпив кофе из кружки.

–– Как тебе Хромов? – прищурил Никита хитро карие глаза.

–– Кто?

–– Кирилл Алексеевич, – хихикнул отчего-то он.

–– Ах, этот… – задумалась я, ощущая боль при воспоминании о Кирилле. – Никак.

–– Он с тобой хорошо обращался? – не унимался Никита, продолжая допрос явно не для протокола.

–– Отвратительно. Держал на цепи, как собаку, – снова соврала я, грустно взглянув на Барона. – Слушай, – начала я, гоня грустные мысли прочь, – не знаешь, когда Сабуров едет в очередную командировку?

–– Знаю, – Ник довольно улыбнулся, – через три дня летит во Владивосток на неделю.

–– Отлично, – обрадовалась я.

–– Ты что задумала? – он насторожился, все сильнее щуря глаза.

–– Ничего особенного, – пожала я плечами, – хочу напиться до положения риз в баре, ну, или в клубе, без разницы.

–– Я в этом не участвую, – замотал головой испуганный Никита. – Алия следит за нами, ты не заметила? – шепнул он как можно тише. – Словно что-то подозревает. Потом все папочке доложит. Не хочу, чтобы Сабуров меня под будкой Барона закопал, – кивнул он в сторону спящего пса.

–– Это вряд ли, – вздохнула я тяжело, – он мне обещал это место, – улыбнулась я, коснувшись колена Ника.

–– Дура, – недовольно скривился он, – нашла чему радоваться.

–– Скорее бы эта курица разродилась… – мечтательно начала я свою речь, а Никита меня перебил с нетерпением.

–– Для чего?

–– Как только ребенок появится на свет, я смогу укоротить поводок Алии метра эдак на два, как минимум…

–– Когда тебя не было, она искала документы в вашей комнате, – шепнул он, наклонившись как можно ближе к моему уху. – Папаша ее застукал за этим грязным делом, ей несладко пришлось, – Ник игриво подмигнул.

–– Ну, как можно быть такой идиоткой? – искренне удивилась я. – Неужели она, и правда, думает, что я компромат прячу под носом Дамира?

Барон настороженно поднял голову и уставился за наши спины, мы резко замолчали, обратив внимание на оживившегося пса. Он поднялся на лапы и стал рычать, приподнимая щеки и обнажая острые блестящие клыки, глаза его светились в свете фонарей каким-то неоново-синим цветом.

–– Успокой свою псину, пока я не пристрелил ее, – послышался угрожающий голос Сабурова за нашими спинами.