Последний консул

Эта война обострила промышленный и аграрный кризис и осенью 1904 года по России прокатилась волна стачек и серьёзно запахло революцией.

В его родном Петербурге – зима уже в разгаре, день совсем короткий, в освещённых окнах домов видны наряженные ёлки. Нева, скорее всего, уже встала и весь город накрыт шапкой пушистого снега, и сияние газовых фонарей, отраженное снежным настом, кажется волшебным и, в этом сказочном мире, дома оживают, глядя вокруг своими яркими окнами-глазницами. Зимняя ночь быстро сменяет сумерки, морозит и, на затянутом дымкой и облаками небе, можно все-таки разглядеть неяркие звезды… Везде топятся камины, и их дым приятно щекочет нос… И так хорошо идти морозным вечером по Невскому, любуясь нарядной рождественской толпой, полётом саней, под крики извозчиков, кружась со всем этим невероятным мельканием снега и суеты его любимого, ослепительного Петербурга.

Алексей, хотя и родился в их Харьковском имении, считал себя петербуржцем. Он начал рассказывать Кири о Петербурге, об их доме на Екатерининском канале, об Александровском лицее, где он провёл шесть счастливых лет, а, потом и о странах, где ему довелось работать…

Они совсем забыли о времени, когда, внезапно, прибежал её тайский человечек и стал что-то возбужденно говорить. Кири сказала, поднимаясь, что уже далеко за полночь и её слуга Ком очень беспокоится – он ещё лечит её ногу специальными массажами, так что, она должна идти.

– Могу я надеяться увидеть вас еще? – спросил Дабазов.

– Я пока никуда дальше этой террасы не выхожу – из-за ноги… Я каждый вечер здесь, – легко солгала Кири.

Он обрадовался её маленькой хитрости – все эти дни они ни разу не встретились на террасе. Значит, она действительно хочет его видеть! А Кири продолжала:

– Отец очень-очень огорчен, что я повредила ногу. Я обязательно должна поправиться! Он сказал, что мы приглашены во дворец!.. А Вы любите шахматы, Алексей? – неожиданно спросила она.

Он, хотя и не играл с детства, ответил: – да! – ухватившись за эту спасительную мысль.

– Тогда мы могли бы поиграть завтра. Я учу mon petit Com, но он все время путает фигуры и я только сержусь… Вы могли бы прийти сюда после шести?..

Что же еще мог он ответить?! – Конечно, что завтра будет ждать её на террасе и, совершенно счастливый, откланялся.

6

Проходили дни. После службы Алексей, как на крыльях, летел в «Ориентал». Уже издали видел он её фигурку на террасе, или в саду.

Как же он был влюблен! И не скрывая от себя этого факта, – не пытался сопротивляться своему чувству и был счастлив. Сначала, по уже сложившемуся обычаю, они играли в шахматы, и в это время он думал только об одном – какое счстье видеть её, как прелестна и естественна она, какого необыкновенного зелёного цвета у неё глаза и в чем их секрет? Иногда эти глаза были цвета насыщенного изумруда, а то – отливали бархатом болотного мха, а иногда – смуглой желтизной тигрового глаза. И всё время эти глаза мягко светились, будто матовые драгоценные камни в оправе длинных загнутых ресниц – таких блестящих, как, если бы, их присыпали золотой пудрой.

Каждая клеточка его тела трепетала при одном лишь взгляде на неё, на её тело, убранное в шелковое платье; мысли его путались, и… он опять подставился под шах и – мат! Она радостно хлопала в ладоши, подтрунивала над ним, а он – проигрывал и радовался, что это доставляло ей удовольствие.

В этот вечерний час жара уже не так изнуряла, и в воздухе у реки ощущалось чуть заметное дуновение ветра. Вкрадчиво и томно благоухали боронии и розы в саду отеля. На всем лежала печать чудесной умиротворенности, какая ведома лишь тропическим широтам. Есть не хотелось, но Ком приносил им ужин, которого они едва касались, наливал им зеленого чая из огромного чайника и удалялся, покачивая головой.

Невозможно было покинуть этот рай и они то молча пили чай, то смотрели на реку или тихо беседовали о разном.

В один из таких вечеров Кири рассказала ему свою историю. Её отец происходил из аристократической семьи и, не смотря на то, что был значительно моложе короля Сиама Рамы IV, стал его близким другом и соратником.

Король Рама IV Монгкут, одним из первых, осознал, насколько изменился мир привычных азиатских представлений с приходом в Азию европейцев. Его Величество пожелал понять, какие силы движут белокожими людьми, и что они могут принести в его страну. Он сплотил вокруг себя группу ближайших родственников и молодых людей из знатных фамилий и вместе с ними принялся изучать западную культуру. Их учителями были глубоко эрудированные католические миссионеры из Европы и протестантские – из Америки.

Особое внимание Монгкут уделял изучению языков, европейской философии, математики и астрономии, истории и концепции государства, в то время, как его соратники, – составившие позже костяк новой администрации, – изучали военное дело, кораблестроение и европейскую медицину.

В это время отец Кири стал профессиональным военным и, после смерти в 1868 году Рамы IV, продолжал служить его сыну – Раме V. В 1884 году новый король направил его в Париж, где пятнадцать лет он служил военным атташе в посольстве Сиама. В Париже отец Кири жил один, – его многочисленные жены и двое взрослых сыновей оставались в Бангкоке. Его дочери умерли ещё во младенчестве и видимо, поэтому, когда он встретил в Париже мать Кири – французскую балерину, которая в 1886 году родила ему девочку, полюбил и признал как свою дочь.

Хотя статус не позволял ему жить вместе с матерью Кири, он купил им большую квартиру в Сен-Жермен де Пре и часто навещал, полностью обеспечивал и занимался воспитанием и образованием Кири. Она знала и любила отца с детства, а, когда в 1899 году, он закончил службу и вернулся в Бангкок, – стал ей писать.

Маленький таец Ком служил её отцу ещё в Париже, но, когда родилась Кири, – переехал к ним в дом и стал её няней, слугой и учителем. После отъезда отца, Ком продолжал жить в Париже и, благодаря ему, Кири хорошо говорила на тайском языке и знала их обычаи.

И вот, когда ей исполнилось 18 лет, отец пригласил её приехать на его родину и теперь – она здесь! К сожалению, она не могла жить в его доме. Пока что… Но отец снял ей самые лучшие апартаменты в «Ориентал» и недавно познакомил с братьями, а на следующей неделе, на новогоднем приеме во дворце, она будет официально представлена ко двору.

7

В начале декабря, когда нога её совсем зажила, Кири сказала Алексею, что отец разрешил ей опять сесть на лошадь. Её с детства учили верховой езде и она неплохо держалась как в дамском седле, так и по-мужски. В клубе были хорошие чистокровные лошади и Алексей пригласил Кири покататься там вечером в парке.

В Бангкоке наступило самое приятное время года и жара, особенно к вечеру, уже не была столь изнуряющей. Когда Дабазов ещё только подходил к клубным конюшням, то издали увидел Кири, одетую для поездки верхом – в бриджах и сапожках, она стояла рядом с осёдланной лошадью. Вот она – ловко, без помощи Кома, – вскочила в седло и пустилась галопом по кругу.

Алексей вывел своего, уже взнузданного коня, и помчался вслед.

Желание обладать ею никогда еще не было в нем так остро, так неотступно, как в этот миг. Он уже почти догнал её, и к счастью – эта бешеная скачка возвратила ему привычное самообладание…

– Кири, подождите меня, пожалуйста! – крикнул он.

Она повернула свою лошадь и еле удержала на месте, когда та заплясала от нетерпения. Совладав с лошадью, Кири кивнула ему, и вместе они молча сделали пару кругов галлопом по ипподрому.

– Как жаль, что здесь нет такого леса, как в Булони! – заметила она, но Алексей вспомнил, что к юго-востоку, сразу за дорогой Ратчадамри, начинались поля Саладаенг и предложил отправиться туда.

Это были ещё не освоенные королевские земли: рисовые поля, дикие пустоши, пересеченные сетью каналов, среди которых росли сады и, изредка, попадались деревянные домики.

Кири молча кивнула и они углубились в довольно однообразную местность, держась берега небольшого клонга, чтобы не потерять направление назад. Довольно долго они ехали рядом и молчали. Вот уже и пора было возвращаться – в тропиках темнеет внезапно, – но они все шли и шли вперед, будто околдованные этой таинственной внезапной темнотой.

Вдруг, Алексей резко остановил свою лошадь и соскочил на землю, протянув руки к Кири, – приглашая и её спуститься с седла. Стало уже совсем темно и запрокинутого к нему ее лица было не разглядеть. Кири спешилась и он осторожно, одной рукой, обхватил её талию, а ладонь другой легла на её плечо, скользнула на затылок, и гребнем погрузилась в её душистые волосы.

Алексей прижал Кири к себе так крепко, словно боялся, что она ускользнёт, а он ещё не успел, толком, ни понять, ни осмыслить, что же это за невероятное чудо – зеленоглазая Кири!

Её руки, в нетерпении, взлетели и обвили его шею, а он нашел её мягкие и тёплые губы – теперь вся она ощущалась теплым воском в его руках. Обняв Кири, он почувствовал её напряженные маленькие груди и, внезапно, всё тело её обернулось жаркой и податливой теплотой…

Он сразу понял, что Кири – девушка! – и эта мысль остудила его смятённые чувства. Он осторожно отвёл руки, что обвивали его шею, и даже слегка оттолкнул, отвергая её власть над собой. Но она едва слышно, не поднимая глаз, прошептала: «Я хочу быть твоей, я люблю тебя!» И он подчинился… Разум уступил страсти… Все силы, что дремали в них – заглушённые, подавленные, которые только и ждали малого толчка – вырвались на волю!

Она как-то внезапно освободилась от своей одежды, оплела его руками и ногами – живыми, гибкими и шелковистыми узами, мучительно и нерасторжимо. Он прильнул щекой к её нежной щеке и отдался, сводящему с ума, отчаянному порыву. Никогда уже не забыть ему встречного порыва этого девичьего тела… Первая ослепительная вспышка! Ещё… и вот – последний миг развязки, в бесповоротном, опустошающем, безнадёжном блаженстве…

Они оба ощутили безмерную усталость и долго, молча, лежали, глядя в чёрное бесстрастное небо. Потом он сказал:

– Я люблю тебя, Кири, я полюбил тебя сразу, ещё тогда, на корте, и буду любить всегда… Ты пойдешь за меня?..

– Да! Да! – счастливо выдохнула она.

И его захлестнуло теплой волной невероятного, несказанного счастья. Алексей не мог поверить, что его поиски, сомнения и страдания остались позади. Кири любит его и хочет стать его женой!

– Тогда я должен немедленно повидать твоего отца и просить его благословения, – прошептал он и нежно поцеловал её.

8

В последний день уходящего 1904 года король Рама V устраивал в своем новом дворце традиционный новогодний прием.

Первые пять лет его царствования страной управлял регент – Чао Прайя Шри Сурийавонг, так что, официально Рама V начал царствовать в 1873 году, когда ему исполнилось двадцать лет. Первое, что он сделал – провел молниеносную судебную реформу, выбив почву из-под ног коррумпированных королевских судей, годами рассматривавших самые малозначительные дела и получавших гигантские взятки.

Завал нерассмотренных дел растаял в течение нескольких недель, а молодой король почувствовал, что его действия встретили одобрение. Следующим его шагом стала поэтапная отмена, как потомственного, так и долгового рабства, и четкая регламентация отношений между должниками и кредиторами.

Затем, женщинам было предоставлено право отказываться от вступления в брак, если жених им не нравился – это была уже просто культурная революция – до этого браки обычно заключались родителями.

Но нововведением, наиболее впечатлившим современников, была отмена традиции, согласно которой, при разговоре с королём, человек любого звания должен был падать ниц и говорить, не поднимая лица.

Все годы своего правления король неустанно перестраивал Сиам по западному образцу – реформировал администрацию, армию, полицию, суды, финансы, торговое законодательство и в этом опирался на опыт западных, в основном – английских, экспертов и советников.

Его новогодние приёмы были тем местом, где иностранные послы, тайская знать и западные специалисты могли свободно общаться, где оттачивалась политика балансов и противовесов, позволившая сохранить страну независимой в плотном кольце англо-французских колоний.

В этом году приём был радостно ознаменован и неожиданным приездом, – в отпуск из Петербурга – второго сына Рамы V принца Чакрабона, который учился в Российской Академии Генерального Штаба.

Королевский дворец в Бангкоке начали строить еще в 1782 году, когда королем Сиама стал генерал Чакри или Рама I – прапрадед Рамы V. Всё его правление было посвящено восстановлению Сиама, разрушенного бирманским нашествием, и строительству новой столицы на левом берегу Чао Прайя. Так и возник в центре старого Бангкока Большой Дворец, окружённый массивными белыми стенами.

Все последующие короли династии Чакри достраивали дворец, и Рама V не стал исключением. Сам он дважды выезжал в Европу с официальными визитами и после возвращения оттуда в 1897 году, задумал построить себе новый, необычный дворец-сад. Для этого в округе Большого Дворца были скуплены все рисовые поля, и в 1900 году итальянские архитекторы Аннибале Риготти и Марио Таманьо начали строить там дворец Дусит. Затем, между Большим Дворцом и новым дворцом Дусит проложили четырехкилометровый бульвар Ратчадамноен, в результате чего, образовался огромный комплекс из тринадцати королевских резиденций, трех тронных залов, правительственных зданий и Храма Изумрудного Будды.

Новый дворец Дусит – небесной красоты величественное сооружение, с ослепительно-белым ренессансным фасадом, итальянским арочным портиком и симметричными лестницами, спускающимися в почетный дворик, – это грандиозное здание венчалось островерхой тайской крышей со множеством резных шпилей и производило на гостей, неизменно, сильное впечатление своим экзотическим великолепием.

Новогодний раут проходил в тронном зале Чакри-Маха-Прасат дворца Дусит.

На серебряном чернёном троне, под девятиярусным белым зонтом величественно восседал король Рама V. К нему тянулась длинная вереница тайских вельмож и иностранных дипмиссий – для приветствия.

Далеко впереди, Алексей заметил, подходивших к трону, Кири под руку с отцом, облаченном в парадный военный мундир. Оба – высокие и стройные, они были прекрасной парой и люди невольно оборачивались в их сторону. Кири была в традиционном – тайском, расшитом золотом, зелёном платье и походила на точёную изумрудную статуэтку. Женщины провожали её взглядами полными любопытства и зависти, стараясь рассмотреть невероятной красоты платье, а мужчины смотрели с нескрываемым восхищением. Даже Его Величество, восседавший на троне в окружении четырех своих сыновей, дольше обычного задержал свой взгляд на Кири, которая склонилась перед ним в глубоком поклоне.

К трону один за другим подходили послы Англии, Франции, Португалии, Швеции, Норвегии, и их аудиенции с королем были протокольно кратки.

Вновь процессия надолго замедлилась, когда Оларовский с небольшой свитой своих дипломатов приблизился к трону. Рама V расспрашивал его о положении русской армии в Порт-Артуре – гарнизон крепости тогда еще не капитулировал, но генерал А. М. Стессель уже вел активные переговоры о ее сдаче. Король интересовался подробностями, и его беседа с российским Поверенным в Делах не осталась незамеченной.

Тронный зал был полон гостей, и Алексей на какое-то время потерял Кири из виду. Время, прошедшее с их конной прогулки в Саладаенге, казалось вечностью. Он знал, что увидит её на королевском приеме и считал часы.

Теперь он постоянно, почти физически, ощущал её рядом! Казалось, – протяни он руку и – можно почувствовать тепло её кожи… Засыпая, он каждый раз подолгу, до мелочей, вспоминал их встречу – её зеленые, без конца меняющие оттенки, миндалевидные глаза. Он даже стал разговаривать с ней вслух и ему казалось, что она отвечает… Чтобы как-то отвлечься и занять себя приятным, но все же связанным с Кири делом, Алексей отправился к Фаберже и заказал для своей любимой кольцо с небольшим, но очень чистым изумрудом в венчике из двенадцати бриллиантов.

Принц Чакрабон недавно пригласил Карла Фаберже в Сиам, и филиал его фирмы только что открылся в Бангкоке. Кольцо изготовили уже на следующий день, и Алексей чувствовал эту маленькую бархатную коробочку в своём нагрудном кармане.

* * *

Когда официальная часть закончилась – воцарилась привычная атмосфера дипломатического приема. Алексей, наконец, увидел в толпе гостей Кири и её отца, беседующих с Майклом, и поспешил к ним. Киттинг увидел его еще издали:

– Ваше превосходительство, разрешите представить Вам моего друга, господина Дабазова из русской миссии! Алексей, познакомься пожалуйста, – генерал Раттакуна Ваттхана и его дочь Кири.

При виде Дабазова Кири зарделась, и это не ускользнуло от внимательного взгляда генерала. На его восточном непроницаемом лице на секунду отразился немой вопрос. Алексей пожал его крепкую руку и, уже собирался поцеловать руку Кири, как рассеянный Майкл, вдруг, вспомнив, воскликнул:

– Они же знакомы! Господин генерал, я совсем забыл мой ужасный проигрыш вашей дочери и Дабазову! Должен признаться она у Вас великолепная теннисистка!

Генерал с интересом посмотрел на Алексея и произнес:

– К сожалению, эта победа стоила ей растянутой ноги и недель заточения в отеле…

– Отец, – мягко сказала Кири, – я ни о чем не жалею, это было моё самое счастливое время в Бангкоке. Алексей навещал меня в «Ориентал» и…

Генерал Ваттхана уже в упор, пристально, смотрел на Дабазова:

– …и я так рада, что вы сегодня наконец познакомились!

– Господин генерал, – начал Дабазов, – я бы хотел поговорить с Вами о весьма важном для меня деле… Могу ли я рассчитывать на аудиенцию завтра?

Слегка подняв брови от такого неожиданного вопроса, Ваттхана медленно сказал:

– Простите, но что это за дело – мы ведь до этого момента с Вами даже не были знакомы?

– Это дело личного характера… И это касается вашей дочери.

Генерал перевёл взгляд на Кири и подумав, сдержанно произнес:

– Ну что-ж, теперь Кири живет в моём доме, и Вам не придется навещать её в отеле. Пожалуйте к нам завтра к вечернему чаю.

9

Всю дорогу домой генерал Ваттхана о чем-то размышлял, а Кири, не решаясь нарушить его сосредоточенного молчания, тихо сидела рядом и думала о завтрашнем визите Алексея. «Он придет просить её руки, и отец, такой – умный, добрый, любимый отец, конечно, поймет и согласится, потому что и сам когда-то также полюбил её маму!»

Молча они вошли в дом, прошли в гостиную, куда Ком подал чай, и, только после того, как слуга удалился, генерал заговорил:

– Поздравляю тебя, детка, ты очень понравилась королю и он благосклонно принял мою просьбу признать тебя законной дочерью. Надеюсь, ты рада этой новости? Теперь тебе будет пожалован титул и тайское имя, ты сможешь жить в Сиаме и всегда будешь рядом со мной. – Он помолчал и продолжил, – твои братья скоро надолго уедут в Европу, а я стар и одинок… Надеюсь, ты не откажешь мне, родная?

Кири прижалась к нему и прошептала:

– Милый отец, я хочу быть с тобой, но как же мама – она сойдет с ума, если я не вернусь!

– С твоей матерью я уже все уладил, но ты сможешь её навещать. Она также считает, что тебе лучше жить со мной. В Париже тебе всегда приходилось стесняться своего происхождения. Там ты никогда не сможешь войти в свет, а, тем более, рассчитывать на достойное замужество. В Сиаме ты выйдешь замуж за принца крови и станешь богата, сказочно богата!

Кири молча слушала отца, но при словах о замужестве, резко повернулась и спросила:

– Ты хочешь выдать меня замуж, отец?

– Да, я думаю об этом и сегодня, во время аудиенции с королем, ты видела четырех его младших сыновей. Все они европейски образованные молодые люди и скоро ты сможешь ближе с ними познакомиться и…

Кири резко вскочила, но генерал рукой осадил её и продолжал:

– И выбрать, сама выбрать! – за кого ты выйдешь, – генерал засмеялся – они все уже в тебя влюблены! Его Величество Рама V благословил твой брак с одним из своих сыновей.

– Отец, но это невозможно! – воскликнула Кири. – Король дал право женщинам отказываться от замужества, если жених им не нравится!

Генерал Ваттхана, всё ещё с улыбкой на лице, продолжал:

– Кто-то из молодых принцев тебе обязательно понравится! Они все красавцы, как на подбор! Да ты и не можешь отказаться от такого лестного предложения, как войти в королевскую семью! Его Величество был другом моего отца, впоследствии стал моим другом и это – большая честь для меня, девочка моя!

Кири больше не могла молчать. Её глаза наполнились слезами и она почти крикнула:

– Но, отец, я люблю другого человека! И завтра он придёт к тебе просить моей руки! Нет-нет, я никогда, слышишь, никогда не продам себя за эти королевские богатства!

Генерал помрачнел и подумав, произнес:

– Я догадываюсь, что человек, о котором ты говоришь, это – Дабазов… Это невозможно, Кири, ты не можешь стать его женой… Да, Россия – наш союзник, да, они нам благоволят и многое позволяют. Однако не всё и даже не всем… Я слышал, что принц Чакрапонг недавно так увлекся балериной Кшесинской и тем навлек недовольство русского Императора, так что пришлось принца срочно отправлять в отпуск – домой, для отрезвления… Именно с этим связан его нынешний приезд в Бангкок. Да, тайцы заводят в Петербурге романы с русскими девицами, некоторые даже женятся, но то, что позволено мужчинам, аристократам, не позволено тебе. Ты – незаконнорожденная азиатка и для Дабазова, со всей его русской православной семьей, ты навсегда ею останешься. Этот брак никогда не признает их церковь, и у него не будет никаких, слышишь, никаких обязательств перед тобой… Ему здесь просто скучно и ты для него всего лишь приятное времяпрепровождение… Будоражащая кровь экзотическая интрижка… Он бросит тебя, когда насладится твоей молодостью и красотой. Но даже если он действительно любит тебя, этот брак повредит его карьере, а он и сейчас всего лишь средней руки чиновник, без особых средств, как я предполагаю, если служит здесь, в Сиаме…

– Отец, я умоляю тебя выслушать его! – Кири уже плакала. – Ты увидишь, какой Алексей замечательный, и я люблю его, ты слышишь, люблю!

Лицо старого генерала перекосило от гнева – все его планы рушились! А как он мечтал смыть со своей красавицы-Кири это клеймо незаконного рождения, сделать её частью своего сиамского мира, выдать замуж в семью монарха, которому он служил всю жизнь, и наконец, обрести покой, зная, что она рядом… «Он всё делает только для её счастья, а она смеет ослушаться!?.. Нееет, никакого Дабазова не будет!» И, уже приняв решение и успокоившись, генерал Ваттхана произнес:

– Хорошо, я готов на компромисс: ты немедленно уедешь обратно в Париж и, если, через шесть месяцев всё ещё будешь помнить о нем, а он не раздумает жениться, обещаю – я дам согласие на ваш брак. Уверен, однако, что твой Дабазов забудет тебя еще до того, как твой пароход скроется за горизонтом… или уже забыл… Но, даже если я окажусь неправ, разлука вам не повредит и только проверит ваши чувства. Время летит быстро… да и вы сможете писать друг другу. Мы примем его завтра, как я обещал, и ты сама все это ему скажешь.

Кири поняла, что это не отказ и, что, во многом отец прав, назначая испытательный срок.

Он – старый опытный дипломат, как всегда, её оберегает и сейчас пытается защитить от возможных разочарований. Правда, она не понимала, зачем отсылать её обратно в Париж, но тут же убедила себя, что это – правильное решение, и уже примирилась с мыслью об отъезде. В Бангкок она приехала только с визитом, так что нужно вернуться домой и все рассказать маме. Да, она должна всё-всё рассказать ей про свою любовь, про своего чудесного русского Алексея! Она должна наконец попрощаться с мамой и отец, конечно же, и об этом подумал! Так что ехать ей нужно и как можно скорее, чтобы в июле вернуться обратно.

Кири уже совсем успокоилась и подошла к отцу: «Спасибо, отец! Я все сделаю, как ты решил».

10

Алексей закончил дела и собирался уже идти свататься, когда посыльный принес ему письмо от генерала Ваттхана.

Возникло тяжелое предчувствие, что он уже больше никогда не увидит Кири. Эта мысль на мгновение парализовала мозг и трясущимися руками он распечатал конверт.

Генерал, однако, просто извинялся и просил отложить визит на несколько дней в связи со своим недомоганием. Он писал, что сообщит когда сможет принять его на следующей неделе. «В этом тропическом королевстве я определенно превратился в неврастеника! Нужно немедленно взять себя в руки и опять заняться консульским правом…» – подумал Дабазов. Он подошел к телефону и набрал номер генерала, но линия безнадёжно молчала…

Телефонизация в Сиаме началась еще в 1881 году, но почти 25 лет спустя телефоны все ещё работали ненадёжно. Алексей задержал посыльного и быстро написал ответ, выразив генералу пожелание быстрейшего выздоровления, и просил его разрешения в ближайшую субботу встретиться с Кири на теннисном корте.