Темный горизонт

– Что значит взялись? – профессор впервые в жизни почувствовал, что ведет себя как клинический дебил, переспрашивающий каждое слово, будто не понимая очевидного. Но директор школы, словно не замечал.

– Понимаете, когда нужно арестовать – это же всегда быстро. Приехали, постреляли, схватили, увезли. А тут море работы. Все же связи нужно будет размотать…не просто взять клерков с одного здания, а все дочерние формы, все подставные лица, всех клиентов повязать.

– Всех? – профессор побледнел еще больше. Ему уже было плевать, кажется ли он дебилом, или нет.

– Ну как получится. Не часто же такое случается. Может, это месяцы работы, пока всех расколют. – директор снова перешел на обычный голос. – Но одно знаю точно. Если начали операцию, значит если не половина, то основные связи уже известны. О, вот и ваш класс!

Он широко улыбнулся и жестом пригласил профессора Крона пройти в аудиторию, к которой они подошли. Тот молча слушался, находясь мыслями где-то далеко. Только на минуту он снова поверил в то, что все получится, что все хорошо. Но оказалось, что гибель просто отсрочена. Говорят, когда смертников хотят помучить, их приговаривают к отложенной на какое-то, или вовсе на неопределенное, время казни. И эти недели, месяцы, или годы, они осознают то, что это конец. Что они не осознали бы за время суда. С каждым месяцем этот камень страха становится все тяжелее. Ариусу Крону не нужно было этих месяцев, чтоб осознать. Он просто понял, что это не может уже быть неприятным совпадением. Совсем недалеко впереди обязательно настанет тот миг, когда доберутся и до него. Вопрос – когда.

Что же делать? Еще была возможность убежать. Скрыться где-то в подполье, перейти на нелегальное положение. Это даст ему какое-то время. Уехать из мегаполиса в глушь, где его будет непросто отыскать, где он сможет относительно спокойно работать…Да, но только сначала нужно собрать все, что ему было нужно. В его жизни нет никакого смысла, если он не закончит то, что начал. Он не может остановиться на полпути.

Но сколько у него времени? Это был важный вопрос, от которого зависело все. Если он просчитается хоть на час, он точно все погубит. Да, если подумать, все было не так уж плохо. Скорее даже так, как нужно. Это событие подхлестнуло его мозг, показало, что нельзя больше терять время. Самое важное он уже сделал. Он нащупал рукою тетрадь во внутреннем кармане. Она здесь, цела, подумал он с облегчением. Он бережно погладил обложку. Да, самое главное сделано. И даже если он не проживет долго, достаточно одного экземпляра, чтоб перевернуть мир. И тогда все окажется не зря. Тогда он закончит все, что хотел. И больше не будет смысла во всей этой дикости вокруг. Тогда он хоть на миг, но увидит рождение того будущего, которому он посвятил всю свою жизнь.

Неожиданно, другая мысль осенила его. Что теперь делать, когда ту фирму закрыли? Где он сможет все купить? Каждую минуту из проведенной лекции его занимала только эта мысль. Он автоматически проговаривал подготовленный план, думая об этом. И, отвечая на вопросы, сам искал совсем другой ответ. Конечно, не было проблемы найти еще одну фирму. Но, во-первых, это займет время, которого у него, возможно, и не оставалось. Во-вторых, он был абсолютно уверен, что не смотря на то, что сегодня вечером полиция воспринимала его как уважаемого жителя зеленой зоны, занимающегося благотворительность, все контакты с этим районом на учете Системы. Разовый контакт с черно-желтой зоной под благовидным предлогом это не страшно. Но повторный....Это непременно вызовет вопросы и дополнительное внимание.

Самое страшное было то, что некому было доверять. Ему было не жаль денег, он мог оставить позади свое социальное положение, все условия и привилегии ради возможности реализовать свою цель. Но скорее всего, он был уверен, его обманут, обратись он напрямую в подполье, а не в фиктивную, но все же работающую с солидными людьми и имеющими репутацию контору.

Возвращаясь обратно к метро, он даже больше не волновался об смотрящих ото всюду камерах. Не думал о сохранности драгоценной тетради, все еще надежно застегнутой во внутреннем кармане. Погрузившись в эту единственную мысль, он молча шел к своей станции сквозь толкающуюся и давящую со всех сторон толпу.

– Эй, давай скорей! – подтолкнул его в спину стоящий за ним человек. Профессор Крон осознал, что задерживает очередь к рамке перед станцией, медленно ища свой бэйдж под пальто. От спешки это получалось еще хуже и уже несколько местных жителей стали подавать сзади недовольный голос.

– Ну скоро там! Шевелись, старый!

Профессор уже расстегнул все пуговицы, чтоб понять где мог застрять этот кусок пластика на шнурке. И, распахнув шарф, он понял, что недовольство толпы было сейчас наименьшей из его проблем. Его единственный документ и пропуск из этого района бесследно исчез.

Глава 5

Поднимаясь на верхние этажи, Элу постоянно встречал косые взгляды. Он старался не обращать на них внимания, понимая, что сам точно так же относился бы к тому, кого считал вором. Никуда не денешься. Да и увиденное снизу занимало его сейчас намного больше.

– Ты их видел? – Ниа широко раскрыла глаза, когда Элу рассказал ей про существ снизу.

– Не очень ясно сначала, они просто смотрели на меня. А потом я начал скидывать…ммм…отходы. И они будто взбесились. Стали карабкаться на стену.

– Я бы не выдержала, убежала…

– Так и я чуть не убежал, – Элу улыбнулся. – Кто их знает, что они могут. Может, как мухи по стенам ползают, или прыгают до третьего этажа. Неспроста же все двери закрыты на засовы.

– А разве они не из людей получаются? – Ниа не верила всему, что говорили про угров дети. Взрослые понимали, что это те, кто когда-то был человеком. Именно поэтому они сбрасывали мертвых сразу после смерти, не теряя ни часу. – С чего бы им научиться лазать по стенам?

– Но у людей и глаза не светятся. А эти – словно совы. Туловище еле видно в тумане, а глаза и с десятого этажа не пропустишь.

Они сами, правда, видели сов только на картинке, но не знали с чем сравнить еще. Их родители еще видели живых. Совы долго не вымирали, потому что охотились на крыс и мышей, которых долгое время было в изобилии.

– Но они не могут все равно, – Элу снова успокоил ее, – иначе десять раз бы забрались пока я работал. Я даже потом еще понаблюдал за ними.

– Зачем?! – Ниа удивилась.

– Не знаю, – Элу пожал плечами. – Мне интересно было. Мы ведь про такое только слышали.

Ниа на минуту задумалась.

– И мы однажды станем такими? – Эта мысль теперь, после того как Элу видел их сам и описал, стала пугать ее больше. Ей не хотелось стать скользкой голодной тварью, таращащейся из темноты.

– Наверное…но не скоро. А может они и вовсе исчезнут.

– Почему?

– Ты не знаешь? Родители говорили, что первое время их было гораздо больше. А теперь только небольшие группы возле башен ошиваются. Не вечные же они. И уж точно не размножаются.

Над этой мыслью они посмеялись. Конечно, то, что число уже обитающих снизу уменьшалось, не значило, что они не станут такими же. И это уже было грустно. Этому не было доказательств, но все считали, что отравленная атмосфера так влияет на живых существ. В то же время никто никогда не видел, чтоб подобные метаморфозы происходили после смерти с животными. С другой стороны, те и не успевали долежать до подобных изменений, потому что их съедали.

– Эй, обжора! Тебя на ковер! – в разговор вмешался Убба, рыжий парень их возраста. Элу пропустил его тон мимо ушей уже по привычке, они были ни чем не хуже взглядов, что он ловил с каждой стороны. Однако, ему сразу не понравилась необходимость идти к начальнику башни Шиллу. Но делать было нечего.

– Входи. Садись, – сказал тот, когда Элу поднялся в его кабинет. – У нас есть проблема.

– Определенно. Вы так и не поймали виновного. Вы делали засаду в саду?

– Послушай, – начальник проигнорировал его вопрос. Элу на самом деле и не особо надеялся, что кто-то будет этим заниматься. – Люди вокруг очень раздражены и возмущены твоим поступком…

– Не моим! – это каждый раз было обидно, особенно когда говорилось так безапелляционно.

–…и они еще больше возмущаются, когда видят тебя расхаживающего как ни в чем не бывало среди них.

– Может они не были бы так настроены, если бы вы хотя бы пытались поймать настоящего преступника? Если вы уверены, что это я, то, конечно и все будут.

– Прекрати! – Шилл хлопнул ладонью по столу, в первый раз потеряв спокойствие. – Тебя поймали и не морочь мне голову этим бредом!

Элу замолчал, растерявшись.

– Что, мне теперь в комнате сидеть все время?

Это совсем не входило в его планы. Если никто не собирался искать настоящего негодяя, ему нужно было сделать это самому. Но из своей комнаты это было ничем не проще, чем с нижних этажей.

– Нет. Совет решил, что наказание не достаточно сильное чтоб успокоить людей. Поэтому тебе добавят еще одно занятие.

Мало? Да он гробил свое здоровье в этом адском подвале. Что, он должен был там скрючиться за день, чтоб сделать всех счастливыми? Элу сказал это про себя на этот раз. Пожалуй, это давало даже лучший результат. И он выговорился, и никто на него не орет. Все равно бы его никто не послушал, а, скорее, наоборот еще как-то постарался бы испортить жизнь. Хорошо, что хоть Нию он увел.

– И что же на этот раз? – спросил он спокойно вслух.

– Ничего нового. Тебя отправят в помощники в главную башню на ту же должность. Тот уборщик уже староват, не особо справляется. А объем там больше. Вопросы?

Вопросов у Элу не было.

– Прекрасно, тогда приступаешь сейчас же. Там накопилось дел, – он подумал немного и добавил. – А после работы держись в комнате. Для твоего же блага.

Все рушилось к чертям. Теперь он не просто осужден и ненавидим всеми и закинут в самую гадкую часть их колонии, а еще и лишен шанса оправдаться и найти настоящего виновника.

Нужен был новый план. Если он сам не сможет подниматься наверх, чтоб изучить план этажей, то ему понадобится помощь. Самым логичным вариантом был Род. Но он, как и все остальные, считал его виновным. Ниа? Ее он совсем не хотел впутывать. Поговорить напрямую с Саргом? С чего бы он стал его слушать и заниматься такой ерундой, у него есть дела поважней. Он и так сделал достаточно, собрав людей, которые целый час занимались поиском.

Ответ пришел сам собой. Переход в другую башню был веревочным мостом, растянутым между пятнадцатыми этажами. Им старались пользоваться как можно реже и никогда не группой. Конечно, вес людей был лишь малой долей общего веса с мостом. Но строение было старым, давно не подвергавшимся капитальному ремонту. А рисковать сразу несколькими людьми в их маленькой колонии было глупо, поэтому переходили обычно поодиночке, или, в крайнем случае, парами.

Как только Элу вышел на мост, он сразу увидел его. Род стоял у самого края, крепко держась за веревочные перила. Ветер был довольно сильный, и было видно как середина моста отклонилась от обычного положения в сторону ветра, резко дергаясь под его порывами.

– Привет, – Элу не нашел что еще сказать. Возможно это был его шанс… Но было как-то стыдно. Он так и не извинился по-настоящему, что подвел друга. А Роду, скорее всего, влетело. И было как-то не совсем правильно извиняться в то время, пока Род не верил в его честность. Может, в другой раз? Нужно было как-то разрядить напряжение между ними, объясниться. Но слов не было. Элу посмотрел еще раз вперед. – Ну и ветер… Не долго и свалиться.

– Привет, – неожиданно мягко ответил Род. – Я как раз тебя ждал.

– Ждал? – Элу искренне удивился. Может, совет быстро передумал изнурять его вредной работой, а решил просто скинуть с моста? Спишут на несчастный случай и никто особо не огорчится.

– Да. Я знал, что тебя пошлют в главную башню. И здесь самое лучшее место, чтоб поговорить.

– Послушай…– Элу не стал терять единственный шанс извиниться, раз тот прямо упал в его руки. – Мне жаль, что я тебя подставил. Я не стал бы, но мы должны были…

На этом месте он запнулся. Инстинктивно он уже чувствовал, что никто не верит в таинственного вора и все считают это выдумкой и отговоркой.

– Нет, ты все правильно сделал, – Род прервал его попытки принести извинения. – И я знаю, что ты невиновен. Да, поначалу я вспылил, увидев те огрызки, но… Это же было бы странно, что ты включил свет и поднял тревогу, если бы был вором. Но странно и другое.

– Что?

– Странно, что Сарг этого не увидел. Или не хотел увидеть. Понимаешь, о чем я?

– Ты думаешь, что это он?! – Элу опешил от этой мысли.

– Нет, он был рядом со мной, на дежурстве. И он далеко не дурак. Он не мог не понять. Может, у него есть причина не видеть этого?

Теперь Элу понял, почему Род решил встретиться здесь. Тут никто их не услышит. Даже подкравшись к двери. Их тихую речь полностью заглушил бы звук ветра и скрип моста. Дело оказалось гораздо серьезнее, чем показалось на первый взгляд. И чтоб решить его будет недостаточно найти тайный вход в сад, или поймать одного воришку. Если в деле фигурировало несколько людей, среди который был и начальник охраны, нужно было как минимум поймать его с поличным в присутствии нескольких уважаемых членов их общины. А если… А если замешан начальник башни? Слишком уж он легко согласился с его виновностью.

Элу высказал свои мысли Роду и тот согласился. Пока что было непонятно что делать. И доверять они могли только друг другу. Подумав, они решили пока что не предпринимать ничего, а постараться собрать как можно больше фактов. Найти тайный лаз назначили первым пунктом. Это не решит их проблему, но даст некоторые улики и новые возможности. Даже если они и не смогут привлечь к ответственности виновного, будет не лишним узнать хотя бы кто это. И пока Рода не выгнали из охраны, он сможет в этом помочь.

Другой частью их плана стало решение не показываться вместе. Это повредило бы Роду, испортив его репутацию охранника, которая пока что давала им много возможностей. Видеться и делиться новостями они будут в этом же месте, когда Элу будет ходить на свою вторую смену. Он еще не знал что он будет делать это время сам, правда.

Глава 6

Профессор не понимал что происходит. Вот еще недавно, буквально пять минут назад он расплачивался с такси. Бэйдж определенно был с ним, когда он сидел в машине и не мог исчезнуть в лифте метро. Толпа? Толпа тем временем со злостью вытолкала его из очереди к рамке прохода на станцию, и профессор Крон присел на скамейку у стены, чтоб еще раз обдумать свое положение.

Пропуск, вероятно, подрезали пока он пробирался сквозь эту толчею, буквально несколько секунд назад. Весьма умело, не смог не признать ученый. Возможно, горько усмехнулся профессор, тот, что начал кричать, и украл бэйдж с его шеи. Но что же теперь? Это был уже третий раз за вечер, когда, думая, что хуже уже быть не может, он осознавал, что еще как может. Теперь он уже без колебания верил, что все теперешние его страхи это почти ничто по сравнению с тем, что будет когда закроют метро. Что он будет делать в этом гетто? Он боялся тюрьмы час назад. Теперь он может не дожить и до утра! Что ему оставалось делать? Как ни страшно было об этом думать, перспектива была только одна.

– Профессор, значит? – с бетонным выражением лица спросил полицейский из окошка ближайшего участка. Уж чего, чего, а полицейских отделений в любом районе хватало. Профессор только кивнул в ответ, опуская глаза перед пристально изучающим его взглядом дежурного. Это было крайне глупое положение. Он не сделал ничего плохого, чтоб чувствовать какую-то вину. Но сейчас на него смотрели как на надувшего в квартире лужу щенка, или клянчащего деньги пьяницу. И самое обидное, что он был готов терпеть это презрительное снисхождение ради того, чтоб выбраться из этой беды. Неужели это цена порядка? Ведь он был уверен, что, явись он сюда с какими бы то ни было требованиями, его сначала запрут на ночь вместе с преступниками, а уже с утра начнут разбираться. Тут, понимаешь, теракт рядом, не до стариков без документов сейчас. А, может, он и вообще причастен. А безопасность граждан прежде всего.

Полицейский, изучив его достаточно, что-то проговорил в микрофон. Ариус Крон не слышал что именно, связь с ним дежурный отключил. Закончив быстро говорить, он нажал какую-то кнопку, и с правой стороны от его окна открылась тяжелая железная дверь.

– Проходите, – снова зазвучал в динамике холодный голос полицейского и снова пропал, а его хозяин отвернулся, словно потеряв интерес к пришедшему.

За дверью был небольшой коридор, открытый с противоположной стороны. Не успел Крон пройти несколько шагов, как дверь позади него захлопнулась со зловещим звуком. На секунду его посетило ощущение, что он от сюда уже не выйдет. Он нехотя снова повернулся вперед, где неожиданно его встретила пара полицейских и, совсем как те, что вывели его из такси, они взяли его под руки и потянули дальше. Ариус Крон давно прожил в этой системе. Всю свою долгую жизнь он был свидетелем ее возникновения. И через столько лет он уже принимал это как необходимое и неизбежное неудобство. Другого отношения в их диком полном преступности мире быть не могло.

Полицейские, проведя его через несколько коридоров, вдоль решеток и клепаных металлических дверей, остановились у большой камеры, наполненной людьми. Наверное, будь у него лучше память, Крон непременно узнал бы среди них кого-то, кого он видел мельком, выходя из такси в той кутерьме. Он знал как работает эта система. Малейшего подозрения было достаточно для ареста. Когда речь шла о теракте, не арестовать на основе подозрения было само по себе преступление по сегодняшним законам.

Но ждать за решеткой пришлось недолго. По крайней мере, не до утра, что было вполне в порядке вещей. Где-то через полчаса за ним пришла та же пара полицейских и, теперь уже надев на него наручники, повела по коридорам дальше. Возможно, снова сыграл роль его зеленый статус, или, что менее вероятно, то, что он пока что числился потерпевшим. Его следующей остановкой, по видимому, была комната для допросов. В ней не было ничего кроме металлического, привинченного к полу стола и пары таких же серых металлических стульев. Вообще, все в участке было каким-то бесцветно-серым, как полицейская форма.

Его посадили на один из стульев и прицепили к нему наручниками. До того момента, когда явился следователь по его делу, прошло еще полчаса. Профессор Крон полагал, что так и должно было быть. Должны же были полицейские разобраться в его случае, понять, вникнуть в детали. В глазах вошедшего мужчины это понимание просто было нарисовано. Вернее, абсолютная уверенность в понимании природы происходящего. И, нужно отметить, картина, нарисованная этим пониманием, была далеко не в пользу профессора. Следователь, сев на стул, еще некоторое время молча изучал что-то в своем планшете, а потом, подняв наконец глаза на профессора спросил:

– Значит, вы утверждаете, что вы – про…

– Профессор Ариус Крон, Государственный университет прикладной физики…

Следователь едва заметно ухмыльнулся, услышав это. Непонятно было, то ли он абсолютно не верил в слова Крона, то ли ему была смешна эта ситуация.

– Так…И что же, повторите еще, с вами приключилось,

Профессор начал сбивчиво рассказывать о своей поездке, гуманитарной миссии, ограблении, стараясь не упустить деталей, но и не сболтнуть лишнего. Рассказывая, он смотрел в хитроватые глаза следователя. Он готов был поклясться, что тот за эти полчаса ожидания получил информацию о том, что один из клиентов арестованной фирма сам пришел к нему, и теперь слушает его с усмешкой, ожидая подходящего момента, чтоб убить его морально фактом, что давно все знает и просто хотел посмотреть до чего этот псевдоинтеллигент доврется и бросить назад в клетку к заключенным, получив признание во всем совершенном и еще не успевшем совершиться.

– Допустим. Тогда объясните, – перебил его рассказ следователь, – как оказалось, что Система зафиксировала возвращение профессора Ариуса Крона домой еще час назад?

Профессор не нашелся что ответить. Он посмотрел в потолок, мысленно моделируя возможные события. Мог ли вор проехать по его документам? Да, при некоторой внешней схожести камеры у точек предъявления бэйджа не заметят подвоха. Успел бы он по времени? До момента его прихода в участок он того момента, когда его предположительно ограбили, прошло еще около часа. Этого было достаточно…

– Да, да, знаю…– перебил его следователь, когда Крон начал было неуверенно излагать свои соображения. – Это было бы стандартным поведением в случае ограбления жителя зеленой зоны.

При упоминании зеленой зоны в голосе и выражении лица следователя промелькнула смесь противоположных чувств. Это была и какая-то зависть, с одной стороны, потому что он-то вынужден жить здесь, и только мечтать о переезде в центральные районы. А с другой стороны хоть короткое, но упоение фактом власти над этим человечком, которому по нелепому стечению обстоятельств досталось, если он не врет, все то, о чем этот следователь захолустного квартала лишь мечтал.

– Все это было бы очевидно, – продолжил он, – если бы ни один маленький факт. Посмотрите, вы знаете этого человека?

Следователь повернул к нему планшет, на котором была фотография солидного мужчины. Седого, но еще не старого. Гладко выбритого, одетого в дорогой костюм и весело смотрящего вперед. Эта была его фотография, шестилетней давности. Она была в его анкете в университете и на его бэйдже. Ее печатали в газетах, когда выходила очередная статья о еще одном его открытии. Хорошая фотография, сделанная в хорошее время. Ариус Крон кивнул:

– Да, это я, разве…

– А теперь, – продолжил с тем же хитрым блеском в глазах следователь, показывая жестом на зеркальную стену, – посмотрите на этого.

Профессор Крон повернулся и взглянул в отражение в стене. Там он увидел одетого в старое штопанное пальто старика с седой лохматой бородой и такой же небрежной копной волос на макушке, лицо которого покрывали морщины, сутулого и разбитого. На секунду он мысленно улыбнулся. Да, на месте следователя я бы тоже задался вопросом.

Шесть лет назад его жизнь была яркой, насыщенной и счастливой. Насколько это было возможно в их мире. Его жена еще была жива… Но это было шесть лет назад. А вскоре все изменилось. И, оставшись один, он стал стремительно меняться. Погрузившись в свои исследования, он совершенно забыл обо всем остальном. Каждый день этих лет, проведенных в тоскливом погружении в работу чтоб хоть как-то забыться, добавлял ему по морщине. Отсутствие общественной жизни изменило его манеры и привычки. Да и....да и ко всему сегодня он еще и постарался одеться так, чтоб слиться с толпой чтоб избежать ограбления в этих криминальных местах. Он еще раз горько улыбнулся. Правда, иронично.

Еще более ироничным было то, что при таком обилии вездесущих камер, наблюдающих с каждого угла, фиксирующих мимику, походку, при всем гигантском объеме работы по слежению в Системе не было достаточно материала, чтобы подтвердить его личность. Потому что фиксировались лишь паттерны поведения, а черты лица и модель походки не были удостоверением личности. Да, по ним могли определить с большой вероятностью и найти кого-то, но это было только ориентиром, не имеющим юридической силы. Вот если бы кто-то, похожий на него по показателям, совершил покушение на теракт, тогда бы этих данных хватило чтоб арестовать его до завершения дела.

Конечно, в деле были его отпечатки пальцев. Они получили их, когда он нажимал кнопку на входе в участок. Но, несомненно, его отпечатки, оставшиеся карте, были скопированы вором и использованы при идентификации на входе в квартиру. Поэтому это только добавляло с точки зрения полицейских его делу подозрительности. Именно он мог быть злодеем, скопировавшим отпечатки. А временное вживление рисунка было не таким простым делом, что поднимало его статус от простого ограбления до, опять таки, возможности теракта. Полиция искала возможность теракта во всем.

Крон будто сейчас помнил день, когда впервые увидел на одном из гигантских уличных экранов рекламу. Это был социальный ролик, запущенный правительством в поддержку закона о расширении полномочий полиции. Эту кампанию спровоцировал всплеск преступности, когда жители отдаленных районов получили техническую возможность создания фиктивных карт пропуска. Небольшая технология, украденная с завода нашла просто гигантский отклик в народе. В не лучших его слоях, точнее сказать.

Разумеется, в центральные районы проникали далеко не самые законопослушные. И при наличии неотличимого от подлинного удостоверения личности и респектабельном виде, их нельзя было просто арестовать и допросить по подозрению, даже если полицейский знал нарушителя в лицо. Нужны были доказательства.

И тогда запустили рекламную кампанию. Огромную, яркую, эмоциональную. Маленькая девочка с большими голубыми глазами в том ролике плакала, прижимаясь к маме. Они грустили, что их папу задел взрыв от бомбы, что они его больше никогда не увидят и что этого бы никогда не случилось, будь у полиции возможность проверить того, кто эту бомбу взорвал. И девочка еще сильней плакала, еще крепче прижимаясь к маме. Она говорила, что не хочет потерять и ее. Пусть она отдаст свой голос за то, чтоб людей, из за которых погиб ее папа могли арестовывать! Пусть! Пусть вокруг будет безопаснее! Пусть они всегда будут вместе… И таких девочек и мальчиков, просящих с каждого экрана были миллионы.