Проект Re. Том 2

– Сама дойду – серьёзных же нет… – пошатываясь и ковыляя, словно пьяница, ответила она.

– Я не думаю, что это действительно достойная и важная причина, чтобы отказываться от помощи.

– А я думаю, что тебе стоит заткнуться и не лезть в чужую жизнь.

– И это ты мне говоришь? – подметил я, намекая на наше «соглашение», которое и возникло из-за её желания «лезть в чужую жизнь».

– Тц… ты можешь, просто замолчать? – развернувшись, прошипела она мне в лицо.

– Нет, ведь ты и сама осознаёшь, что не тебе о подобном говорить и просить.

– А кому? Тебе, что ли?! А ты случаем не зазнался? Не забыл ещё, что я всё ещё не твоя?! – говорила она, приближаясь всё ближе ко мне. – Или ты думаешь, что раз у нас уже «это» было, и я стала к тебе теплее относиться, то условия нашего договора аннулируются и тебе не нужно доказывать, что ты достоин обладать мной?

И приблизившись вплотную ко мне, договорила:

– Если так, то выброси нахрен этот бред из башки и сначала докажи делом, что я – твоя, и принадлежу только тебе!

Я промолчал.

– А знаешь что? Давай прямо сейчас это и выясним! – чуть отойдя от меня, сказала она. – Как тебе? Ослабленная после длительного боя я, не лучшее самочувствие и недавняя травма, которая всё ещё болит – идеальный же вариант для тебя, да? Можешь прямо сейчас меня сделать, а после гонять ночами и днями на пролёт в каких хочешь позах, хоть в самых извращённых!

«Она слишком далеко заходит, ведь тут везде камеры и нас слышат и видят, а также остаются записи с них. И пускай, другие школьники этого не видят, потому что после боя камеры в зале отключаются, но зато все взрослые это видят, и к тому же, в теории, записи могут распространиться – чего мне бы очень не хотелось…»

– Хотя знаешь… немного разобравшись в тебе, я предположу иное: ты скорее заставишь меня заткнуться и не мешать тебе никогда, а после будешь использовать как фигуру на шахматной доске. Да, это точно больше будет походить на тебя, нежели предположение о том, что ты будешь без остановки пользоваться моим телом и трахать меня днями и ночами. Верно же я говорю?

Я ничего не стал отвечать.

– Ах… вижу, что верно. Я так и думала, – отойдя ещё назад, она набрала дистанцию. – О том, что изобьёшь меня сейчас можешь не волноваться – я всё улажу и тебе ничего за это не будет. Так что давай, не сдерживайся и покончи с этим вопросом поскорее. Это же в твоём стиле, да? – язвительно усмехнувшись, она заняла боевую стойку, а по ней начали расходиться маленькие фиолетовые молнии.

Совсем не такие, какими я их видел ранее – сейчас они не безумные, агрессивные и хаотичные, а скорее… подавленные и сломленные.

– Ну и чего ты ждёшь? Время у нас не резиновое, скоро и нас придут выгонять, так что поторопись и начинай.

– Я не буду сейчас сражаться с тобой.

– Что? Почему?!

Я вздохнул.

– Потому что может сейчас ты и говоришь, что подобный бой тебя устроит, но я уверен, что в будущем, когда твоё состояние улучшиться, ты будешь винить этот день и эти, сказанные тобой, слова.

– Я не заберу свои слова назад, – смотря своими красными глаза мне в глаза, жёстко сказала она.

– Я не об этом. Я не говорю, что ты откажешься от своих слов. Я сказал: в будущем, когда твоё состояние улучшиться, ты будешь винить этот день и эти, сказанные тобой, слова, – в точь-точь процитировал я ранее сказанные слова. – Иначе говоря, я пытаюсь сказать, что ты просто будешь с ненавистью волочить своё существование, ненавидя при этом каждый своё день.

«Она нахмурилась, а значит, понимает.»

– А тебе-то какая от этого разница?

– Не понимаешь? А не ты ли мне недавно говорила, чтобы я перестал придуряться? – вновь напомнил я ей, возвращая её слова. – Ты уж точно не столь глупа, чтобы не понимать такого.

«Её эффективность напрямую будет зависеть от её морального состояния. Если она будет подавленной и апатичной, то проку от неё будет мало. По крайней мере, в разы меньше, чем если она будет жить „с огнём в глазах“.»

Всё это же, кстати, так же относиться вообще к любому другому человеку. Стоит ему быть счастливым, как его возможности в разы увеличатся, а если он будет подавленные – понизятся и очень сильно.

В общем, только настоящий дурак будет забивать на моральное состояние своих подчинённых…

– Даже если и так, – всё же признала она мою правоту, – то зато тебе не нужно будет ждать несколько месяцев, прежде чем это произойдёт. Так что давай – получи всё и сразу!

– Если у тебя есть столько сил, то лучше направься к выходу, – проигнорировав её, я развернулся и пошёл в сторон выхода.

Стоило мне это сделать, как в следующий миг я услышал усиливающийся треск молний, а в последующий миг… молния пролетела мимо меня и удар пришёлся в дерево, от которого в мгновение ока отлетело несколько мелких частей, а его сердцевина, в которую и попала молния – загорелась ярким пламенем.

«Ну и к чему это ребячество?..» – меланхолично подумал я, идя дальше, не замедлившись и на шаг.

Глава 3

Подходя с Мияко к выходу с территории экзамена, мы встретились со знакомым лицом.

Если быть точнее – это был Кадзумицу. Он просто стоял около выхода, так что было не трудно догадаться, что кого-то ожидал, и учитывая, как изменилось его лицо, когда он увидел нас, – не трудно догадаться, что ждал он именно нас двоих.

– Чего-то подобного я от вас и ожидал, – с доброй улыбкой сказал он, стоило нам двоим подойти к нему.

– Не от нас, – буркнула Мияко и пошла дальше.

На несколько мгновений Кадзумицу завис, после чего посмотрел на меня.

– Ей стало ещё хуже, – больше констатировал он факт, нежели спрашивал.

– Устала из-за экзамена – всё же у вас было много сильных участников, – пожав плечами, ответил я.

– Но даже этого не хватило, чтобы победить тебя, – он неловко засмеялся.

«Меня? Значит, из слов Мияко он понял, что дело было во мне…»

– Мне просто повезло, что никто более не заметил этой возможности.

– Сомневаюсь, что это простое «везение», раз из трехсот двадцати участников экзамена, заметил это только ты один. Подобное будет невероятно трудно свести к понятию «удачи»…

Я не стал ничего отвечать.

– Мы не заставляем всех ждать? – поинтересовался я, глядя на участников класса «A» и «G», стоящих по ту сторону ворот и старающихся отрыто не смотреть на меня.

Но, как и всегда, выходит это у них не так, как они планировали…

– Нет, ещё не всех участников вынесли, так что мы никого не задерживаем. Но если хочешь, можем уже в комнате поговорить, – учтиво предложил он.

– Да, это было бы гораздо лучше.

– Ну тогда пошли к остальным? – не возразив, предложил он.

– Пошли, – согласился я и начал идти в сторону ворот.

***

Выйдя из ворот мы, даже не договариваясь, разошлись в разные стороны – я к Мияко, лежащей на траве; Кадзумицу – к группе своих одноклассников, что сейчас выглядели довольно мрачными, но при этом заинтересованными.

Стоило Кадзумицу к ним подойти, как его буквально облепили со всех сторон, начав о чём-то расспрашивать.

«Не удивлюсь, если они спрашивают о том, узнал ли он у меня какую-то информацию на тему того, что именно произошло…»

Тем временем, я подходил к Мияко, наблюдая, как почти следом идущий за нами медперсонал, выносит на носилках одного ученика. Даже притом, что его тело непроизвольно прикрывает и не даёт тщательно рассмотреть несущий его персонал медпункта, было видно, что все конечности этого ученика были выгнуты под неестественным углом.

И заметил это, естественно, не только я один – сейчас все тут находящиеся ученики резко потеряли интерес ко мне и Мияко, активно начав рассматривать этого ученика, с его вопиющими травмами. Наверняка каждый, сейчас смотрящий на это, невольно думал, что мог бы быть на его месте. И при этом – никто из них даже не предполагал, что подобное может произойти и школа это может каким-то образом допустить…

Что же до личности этого ученика, то её знал каждый, здесь находящийся, и дело было не в заслугах этого ученика, а скорее наоборот – в его недостатках и глупых поступках. Думаю, каждый уже понял, что это был не кто иной, как Харуцугу Танэгасима – член рода Танэгасима из дома Мори.

И мне кажется, к Харуцугу применили транквилизатор, потому что только так, я могу объяснить, что сейчас, когда его несут с такими травмами в медпункт, он спокойно лежит с закрытыми глазами, а его дыхание – ровное.

Есть, конечно, вероятность, что он отключился от болевого шока, но она крайне маловероятна – такие травмы просто не предрасположены к болевому шоку.

Всё же обычно болевой шок происходит тогда, когда организм очень быстро теряет огромное количество крови, и именно это и вызывает две последующие фазы болевого шока: эректильную и торпидную.

Но ладно, сейчас не об этом…

Я бросил взгляд на лежащую на траве Мияко.

– Ты не перестаралась? – спросил я.

– Нет, – даже не открывая глаз, ответила она.

– Я бы понял, если бы это был кто-то, не принадлежащий к твоему дому, но в данном случае – это не так. К тому же, у твоего рода теперь будут из-за этого проблемы, а особенно – у директора, – говорил я тихо, заодно отвернувшись от остальных и прикрывая рот рукой.

– Ты точно хочешь сейчас и здесь это обсуждать? – открыв глаза, раздражённо спросила она.

«Не думаю, что тут есть много моментов, которые нужно обсуждать, но ладно – учитывая её состояние действительно будет лучше отложить этот разговор на потом…»

– Хорошо, обсудим позже.

***

Через некоторое время, по-видимому, территорию покинул последняя группа медперсонала, которая несла на носилках ещё одного очередного ученика. Но тут стоит отметить, что после Харуцугу более ни у одного участника экзамена не было столь сильных травм и ранений.

И все этому были крайне рады. Потому что после Харуцугу, стоило им увидеть кого-то на носилках, как они сразу сглатывали слюну и чуть ли не с замиранием сердца смотрели на травмы лежащих на носилках.

И, пожалуй, это ничуть не удивительно – всё же, как я говорил ранее, до экзамена никто даже помыслить не мог, что школа допустит возможность получения столь сильных травм учениками.

Но теперь, после остальных слабо раненных учеников, большая часть участников экзамена смогла расслабиться и выдохнуть, наверняка подумав, что это Харуцугу сам виноват, ведь только у него за все три этапа экзамена появились такие травмы.

И при этом стоит учитывать, что я, и похоже все остальные, до этого вовсе не слышали о подобных случаях с такими тяжёлыми травмами, произошедшими во время особого экзамена. То есть, иначе говоря, спустя определённое время, вряд ли у кого-то из учеников останутся сомнения, что Харуцугу сам виноват в произошедшем.

Тем временем, пока я рассуждал на эту тему, нас подозвали к себя учителя: учитель класса «A» и, естественно, наш учитель – учитель класса «G».

– Вновь начну с того, что скажу пару слов о вашем здоровье, – начал учитель класса «A». – Есть ли среди вас те, кто испытывает боль, кому тяжело самостоятельно передвигаться, или быть может – чувствует сильную слабость в теле?

Ответом была тишина. Но даже так, учителя всё равно выдержали небольшую паузу, давая возможность высказаться тем, кто хочет, а после, так и не услышав ответа, продолжили.

– Хорошо, раз так, то закрываем этот вопрос и переходим к объявлению результатов финала экзамена: победитель класс «G» – он занимает первое место в первое место в финале первого особого экзамена этого года; каждый участник класса «G» получает по триста командных баллов; личные баллы выданы следующим лицам, – и как в прошлый раз, началось озвучивание поголовно расписанных личных баллов.

Из интересного я подметил только следующее: Мияко получила четыреста семьдесят баллов; что же до меня, то… я получил две тысячи восемьсот баллов.

И даже учитывая все мои недавние затраты в две тысячи триста баллов, я всё равно получил на пятьсот больше. А если ещё учитывать и триста командных, то и вовсе – я получил на восемьсот больше.

Не сказать, что это много, но для остальных учеников, которые не знали о моих тратах и которые получили относительно моей суммы совсем мизерное количество баллов, – это очень много. И не думаю, что хоть кто-то из них догадывается, почему именно мне была начислена такая внушительная сумма, раз даже Мияко в этот раз дали всего лишь четыреста семьдесят баллов.

«Я снова привлёк ужасно много внимания к своей персоне…» – меланхолично подумал я, продолжая слушать учителя.

– На этом распределение личных баллов подходят к концу, – продолжал учитель. – Теперь, что касается секретной награды – условия её получения были выполнены, а если точнее: один из учеников, а именно – Акира Хирано, набрал отрыв в более чем тысячу личных баллов, при этом ни разу не атаковав никого из своих соперников.

После этих слов взгляды всех находящихся сошлись на мне…

«Наверное, они теперь в ещё большей растерянности, ведь я заработал две тысячи восемьсот баллов, даже не прибегнув к насилию.»

– Поэтому, Акира Хирано присваивается секретная награда – двухэтажный дом в Токио, – после этого учитель взглянул на меня. – Когда будет происходить оформления всех документов, школа сама вас вызовет.

Я кивнул, и сразу следом начал наш учитель.

– Теперь переходим к проигравшему классу «A». Класс «A» занимает второе место на первом особом экзамене в этом году; командные и личные баллы не выдаются ввиду поражения; условия секретной награды уже были выполнены и награда присвоена одному из учеников. На этом вопросы касательно экзамена заканчиваются. Прошу вас пройти за нами к пункту выдачи снаряжения, для проверки и последующей сдачи выданного вам снаряжения, – и договорив, он, как и в прошлый два раза, развернулся.

Следом за ним, почти в тоже мгновение, это сделал и учитель класса «A».

И если в прошлые разы за ними сразу шли оба класса, то в этот раз… они буквально застыли, прожигая меня своими взглядами…

– Пошли, – сказала Мияко, направившись следом.

«Каждый раз удивляюсь тому, насколько ей плевать на эти взгляды…»

***

– Так вот оно что… Получается, баллы можно использовать даже так, – держась за подбородок, задумчиво проговорил Кадзумицу, после того, как мы все вчетвером встретились в комнате, и я рассказал, что же произошло.

– Ахереть можно, если честно… – выдал следом Асахико.

– И не говорите. Это какой-то пиздец… – поддержал его Мунэёси.

И не прошло и секунды, как…

– Как ты вообще до этого додумался?! – с горящими глазами смотря на меня, спросил Асахико.

– Да-да, рассказывай! – вновь поддержал его брат.

Я уже почти начал говорить, как меня перебил Кадзумицу.

– Ребят, я думаю, так настаивать – не очень хорошо. Я считаю, будет лучше, если он расскажет это, только в случае, если сам того захочет, – добродушно обратился он к братьям Сагара.

И хотя он это и говорил, но я всё равно вижу, что ему это не менее интересно, чем этим двоим…

– Эм… ну да, наверное, ты прав Кадзумицу… – неловко почёсывая затылок, сказал Асахико. – Извиняй, Акира, я перегнул палку.

И когда я снова хотел вставить слово – сделать мне это не дали.

– Да-да, это тупой брат перегнул палку!

– Чего?! Но ты же тоже это хотел узнать!

– Конечно, хотел, – сказал он разумеющееся. – Но я бы не стал никогда так давить на кого-то, как это делаешь ты – тупой брат!

– Так ты же недавно сказал: да, давай рассказывай! – встав с кровати и начав подходить к своему брату, продолжил спор Асахико.

– Да не было такого! Я такое не говорил! – встав с кровати и начав идти к своему брату, проговорил он.

– Да было же! Да, Кадзумицу? Да, Акира?

– Хе-хе… – выдал неловко Кадзумицу, не желая принимать ни одну из сторон спора.

***

Естественно, из-за того, что они так и не смогли словами решить, кто из них прав, а кто нет – всё в очередной раз переросло в драку. В драку, которую в очередной раз разнимал Кадзумицу…

Через некоторое время братья всё-таки успокоились и, усевшись на свои кровати, выслушали, что я им рассказал.

А рассказал я им именно то, что рассказал и на территории экзамена Токи и Дои.

– Теперь понятно, как ты до этого додумался… – задумчиво сказал Мунэёси.

– Ага, – кивнул в согласие его брат, – кто бы мог подумать, что стоит уделять такое внимание сказанным словам…

– Это просто поразительно, – проговорил Кадзумицу, прикусывая палец. – Акира, твоя наблюдательность, способность логически мыслить и продумывать стратегии – просто поражает… Теперь понятно, почему Мори-сан ещё в первый же школьный день тобой заинтересовалась, а после так сблизилась – как-никак, а она внучка директора и член очень влиятельного рода, так что, понятное дело, что смогла накопать на тебя что-то интересное…

– Вы преувеличиваете. Я же уже говорил: мне просто повезло.

После этих слов Кадзумицу отвлёкся от своих размышлений, поднял глаза и посмотрел ими в мои. Его взгляд, впервые за всё время, что я нахожусь с ним, выдал в нём не простого старшеклассника, а члена такого же влиятельного и сильного рода, как и Мияко.

Но длился этот пронзительные и оценивающий взгляд всего лишь мгновение, стоило которому пройти, и он стал обычным, добродушным и понимающим.

– Ну раз ты так говоришь… – он улыбнулся. Но эта улыбка впервые, за всё время общения с ним, не была настоящей.

Сейчас, на мгновение, он был точно таким же, как и другие аристократы, в первую очередь оценивающие свою выгоду, а не простым и добрым парнем…

«Значит, даже ты такой же…» – пронеслось в моей голове, и почему-то именно в этот момент я почувствовал какую-то боль в районе груди.

«Неужели я когда-то успел получить травму? Вроде бы, такого не было… Странно.»

– Так это, Акира… – неуверенно начал Асахико, перебив мои мысли. – Нам как с этой инфой поступать? – и поняв, что выразился недостаточно точно, продолжил. – Ну в плане, с инфой о том, что баллы можно и так использовать.

– Да, если ты скажешь, чтобы мы об этом никому не говорили – так и будет, можешь не сомневаться, но если… ты не против, то… хотелось бы рассказать своим классам. Всё-таки, как ни крути, у нас с братом и дальше будут идти матчи, чего не скажешь о вас с Кадзумицу.

«А, так вот о чём они…»

– Я не против, если вы будете использовать эту информацию так, как захотите.

«Всё же толку от неё далее будет всё меньше, потому что уже и класс „A“ располагает этой информацией. Да и другие наверняка заинтересуются тем, почему школа помогла нашему классу – а далее, как следствие, начнут капать и в итоге, пускай и через время, но выйдут на эту информацию. Проще говоря, актуальность у этой информации уже не слишком высокая.»

– Правда!?

– Серьёзно?!

Одновременно обрадовались они, подскочив со своих кроватей.

– Да, я не против, совершенно.

Улыбки на их лицах стали ещё шире, и мне кажется, не будь мы в аристократическом обществе – они бы и вовсе полезли обниматься. Вот настолько они выглядят сейчас счастливыми и благодарными…

– Круто, спасибо! – подскочил ко мне Мунэёси, взял за руку и пожал её. – Пойду своему классу расскажу!

– Эй! Не так быстро! – крикнул, побежавший за ним Асахико, но почти добежав до двери, неожиданно развернулся. – И да, спасибо, Акира, большое! – выкрикнул он, после чего выбежал за дверь, одним движением захлопнув её.

И пока я смотрел на закрывшуюся дверь, меня спросил Кадзумицу.

– Уверен в своём решении? После этого уже можно быть уверенным, что более этого преимущества не будет, ведь теперь об этом будет знать каждый класс. Конечно, не факт, что это была не «одноразовая акция» от школы и они не введут запрет на это на последующих особых экзаменах, но и шанс на подобное тоже далёк от ста процентов. Так что вероятность ещё разок-другой занять лидирующие места на особых экзаменах благодаря этому «способу» – была велика.

– Уверен, – ответил я, даже не став вслушиваться в его доводы.

Повисла тишина.

Кадзумицу громко выдохнул.

– Ну раз так, то ладно – дело всё равно твоё. И кстати, чем планируешь сегодня заняться? Экзаменов-то сегодня всё равно больше не будет, потому что был финал.

– Вот как… – я повернулся к нему и задумался. – Ну… тогда, наверное, схожу в библиотеку. Хочешь пойти со мной?

– Почему бы и нет, – с уже своей привычной и натуральной улыбкой ответил он.

Глава 4 – Одиннадцатое апреля

День начался с утренних гигиенических процедур.

Да, на удивление, даже не, как в прошлые три дня, с драки братьев Сагар.

Если честно, я был даже несколько удивлён подобному. Да и, впрочем, не я один – Кадзумицу, уже начавший привыкать разнимать этих двоих, был не то что удивлён, а скорее поражён до глубины души.

По крайней мере, мне так кажется, исходя из выражения его лица и его не верящего в происходящее поведения, которые сильно выражалось в какой-то общей потерянности и растерянности. Выглядело это так, словно он так и не может поверить в происходящее.

– Эм… парни, – неуверенно начал Кадзумицу, обращаясь к братьям после того, как мы все закончили процедуры и вышли обратно в комнату.

– Да?

– Чо?

– Да как бы это сказать… – застопорился он, пытаясь подобрать подходящие слова, – эм… вы в порядке?

Братья одновременно выгнули брови, а после переглянулись между собой.

– А чо-то не так? – спросил Асахико у Мунэёси.

– Да, вроде, всё как обычно, – пожав плечами, ответил Мунэёси.

«Я бы это оспорил,» – пронеслось у меня в голове, и судя по виду Кадзумицу – он более чем разделял моё мнение…

– Так чо не так-то? – спросил Асахико теперь у Кадзумицу.

– Да-да, чо не так? – поддержал его брат.

– Да просто, понимаете, эм… вы не дерётесь и не проявляете друг к другу агрессию, – всё-таки выдал он причину своего вопроса.

Братья же вновь переглянулись между собой и посмотрели на Кадзумицу.

– Ну да.

– Ну есть такое.

Теперь уже снова Кадзумицу был растерян и не знал, что говорить.

– Ну я это тоже заметил, и именно поэтому и хочу узнать у вас, что произошло?

Повисло недолгое молчание.

– Блин, а точно. Мы же сегодня даже не дрались, – сказал Мунэёси, посмотрев на Асахико.

Тот же в ответ кивнул и с серьёзным лицом сказал:

– Ага, и не говори. Тоже сейчас насчёт этого подумал и понял, что сегодня с нами что-то странное.

«То есть, они сами не знают, что с ними?..»

Кадзумицу же не нашёл, что на это ответить, и на этом этот странный разговор завершился…

***

– А какой порядок сегодняшних матчей? – поинтересовался я, когда мы вышли из комнаты и направились завтракать.

– Первый наш! – подняв руку и сжав кулак ответил Асахико.

«Под „нашим“ он, видимо, подразумевает его и его класса. И похоже, школа намерена изначально решить вопрос первых четырёх места, а уже позже – оставшихся четырёх.»

– А следом сразу наш! – повторив жест брата сказал Мунэёси.

– А после матч между оставшимися двумя классами, – подхватил разговор Кадзумицу, – и если Мунэёси выиграет, то у него будет ещё один бой.

– В смысле, если выиграю? Не нужно во мне сомневаться – я выиграю!

– Ха-ха, ну да, точно. Прости…

В ответ Мунэёси самодовольно хмыкнул, типа – да, так-то лучше.

– Кстати, а это нормально, что у двух классов в любом случае будет два матча в один день? – поинтересовался я.

– Я, кстати говоря, тоже об этом думал. Всё же школа до этого специально планировала матчи так, чтобы не было двух боёв в один день, – поддержал мои сомнения Кадзумицу.

– Ой да ладно вам, – отмахнулся Мунэёси, – ну подумаешь, придётся сразу в двух матчах участвовать – что в этом такого-то? Да и заставлять столько первокурсников ещё один день жить тут ради такой мелочи – было бы как-то глупо, верно?

Асахико кивнул, а следом и Кадзумицу, а после, когда все перевели взгляд на меня, и я.

– Ну вот, так что подуешь каким-то классам придётся пройти через два матча в один день.

После этого мы продолжили идти в сторону столовой, попутно продолжая обсуждать всякие не слишком-то важные вещи. Но через время, когда мы уже подходили к столовой, Кадзумицу всё же задал вопрос, который, я уверен, интересовал и братьев Сагара.

– Кстати, Акира, а Мори-сан сегодня будет завтракать с нами?

Взгляды всех троих сошлись на мне.

– Как знать, – я флегматично пожал плечами и объяснил: – Я ей написал сегодня, но ответа не последовало.

– Понятно…

– Эм… – неуверенно начал Асахико, – а у кого-нибудь есть догадки на тему того, что может быть с ней?

– Может, месячные? – сказал откровенную глупость Мунэёси.

«И вот не поймёшь – то ли он так шутит, то ли всерьёз не понимает, как устроено женское тело…»