Индивидуум

– Когда? – спросил Зербраг, не оборачиваясь.

– Он уже ждет вас на выходе, луц. Просит передать, что это срочно.

Грянули трубы. Врата мира мертвых закрылись за охотником.

Юферия послушно следовала за быстрым шагом Зербрага. Маленькая незаменимая планетарша. Как она и сказала, Пятый паладин ждал на широкой лестнице, под едва фиолетовым небом Люксоруса. Кальбадден обернулся. Приземистая мускулистая фигура, противоположность поджарому Зербрагу. Длинные красные пряди волнами струились по массивным плечам.

– Не хотел отрывать от культурного времяпрепровождения, – приветственно кивнул эквилибрум, – но твоего присутствия ожидают в Штабе Паладинов. Немедленно.

Зербраг ничего не ответил, только проследил за Кальбадденом, направившимся к малой ладье. Он сел напротив Пятого паладина, рядом со своим фактотумом – Юферией, которая внимательно наблюдала за полисом через окна.

– Будут все? – сухо поинтересовался Зербраг, закидывая ногу на ногу.

– Нет, душ пять-шесть. – Кальбадден налил в кубок дурмана и предложил его Зербрагу. После отказа сделал глоток сам. – Остальные не успеют собраться в столь короткий срок, но вся информация им будет изложена.

– Народ уже оповещают. Но никакого заявления от Верховного или его секретарей по поводу случившегося.

Кальбадден лишь фыркнул:

– Будто это удивительно. Не помню, чтобы он был настолько скуп на публичность при своем прошлом правлении.

– Полагаю, ждать на собрании его тоже не стоит. Бетельгейзе?

– Разумеется.

Другие вопросы были излишни. Зербраг уже давно ждал, когда Первая полезет в его дела, и сейчас шанс вполне мог представиться. Юферия как-то требовательно глядела на него. Она, как и всегда, была строго одета, с едва заметным нимбом света над копной кудрявых голубых волос. Лицо того же цвета пересекали три белые линии. Зербраг кивнул, и только после этого фактотум сказала:

– Луц, вы имеете право отказаться от пребывания на встрече. По закону, требование Первого паладина приказом не является, если на собрании не будет присутствовать Верховный.

– Все так, – подтвердил Кальбадден. – Но, Зербраг, я, как твой старый товарищ и единственный из всех нынешних Паладинов знавший тебя еще при белом спектре, настоятельно рекомендую хотя бы в этот раз не пренебрегать общением с Бетельгейзе и появиться. Особенно учитывая случившуюся катастрофу – твое мнение важно. Не усугубляй свое положение.

– Ты добрая душа, Кальбадден. – Зербраг отвернулся к окну, рассматривая самую широкую реку Люксоруса – Феру, светящуюся бледными плазменными потоками. С одного ее берега едва ли можно было различить другой. По ней проплывали большие водные крейсеры, отсюда казавшиеся черными пятнами грязи. – Но я стал неудобен. Нынешняя власть, захваченная Анимерой, меня отвергает. И все же устранить меня она не сможет, ведь я – Второй паладин.

– Просто извинись за то, что сделал, и назови это недоразумением.

– И что? Мне простят выпады на Оттану? Ту самую никчемную и слабохарактерную Верховную, которая позволила без боя префектурам Паргаса и Тес-Венца почти полностью отойти Тьме? Которая лишила нас ресурсов и Алмазного форта, построенного еще в…

Кальбадден усмехнулся. Из-за мощной заросшей челюсти оскал производил угрожающее впечатление. Он всегда напоминал Зербрагу какое-то свирепое животное, только прирученное.

– Нет, про Оттану они и не обмолвятся. А вот попытки устранить Антареса Непогасимого тебе припомнят. Да, о них не сказали всей Армии Света, но верха не забудут.

– Я делал что должно, – отрезал Зербраг.

Он не собирался оправдываться за это. Только не за попытки спасти Свет, когда была возможность.

Ладья пришвартовалась в Белой крепости, где находились Зеркальный Шпиль и другие главные управленческие строения. Кальбадден первым спустился с трапа и направился в Штаб Паладинов через площадь Бравой, по центру которой стояло нагромождение изящных фонтанных чаш с синей водой. Зербраг отстал, с прищуром вглядываясь в белое здание с тринадцатью куполами: большие и малые, они источали свет.

– Когда-то отсюда начался геноцид генума Тамалекрон по приказу пять тысяч восемьсот шестого Верховного Зерина Пепла из династии Левераль, – сказала Юферия. – Пятьсот четырнадцать тысяч семьсот пятый Генезис. Так началась восемнадцатая эра Последних Императоров – эпохой Умерщвления. Когда по длинной лестнице Штаба влачили Паладина Тесавему Бравую ат Тамалекрон. Ее кровь прочертила след от той колоннады до самого центра площади.

– И крик Тамалекрона, крик преданных светил, в горизонтах отразился и в вечности застыл, – вдумчиво произнес Зербраг, задержавшись у фонтана.

Десять эр минуло, из сомниума еще возвращались эквилибрумы, ставшие свидетелями тех событий, но было их уже ничтожно мало. Здесь, по преданиям, космоинквизиторы раскололи душу Тесавемы и по приказу Верховного-Императора за ноги подвесили ее тело на глазах у толпы, оставили гнить, что было не просто неслыханно для эквилибрумов – порочно и грешно. Ужасная постыдная кара. А дальше гнев Верховного обратился на ее генум. Под предводительством тогдашнего Третьего паладина Йадесцила Искроликого ат Диарат воины уничтожили их души и небесные тела, таким образом сделав Тамалекрон одним из немногих магно-генумов, уничтоженных с самой эры Зарождения.

– И память Света, память древнейших из времен, унес с собой в Обливион великий Тамалекрон. – Юферия оглянулась на своего патрона. – Луц, вы все еще предаетесь различным древним строкам. За последний наом это уже третий раз.[3]

– А тебе все еще нравятся числа, – бросил он, продолжив путь.

– Да. Они помогают структурировать все в голове. Ввиду особенностей моей метки концентрация очень важна, чтобы не потерять связь с реальностью.

– Пока ты запоминаешь все, что мне нужно, – делай что хочешь. – Зербраг ступил на белую лестницу. – К чему ты вообще завела речь о Тамалекроне и Тесавеме?

– Источники говорят, что Верховный-Император Зерин Пепел устроил Геноцид Тамалекрона, потому что Тесавема получила знание, способное оборвать династию Левераль. Из-за дара общей коллективной памяти устранить пришлось всех. В те времена Тесавему обвинили в предательстве Света, но через эпохи стали ясны меркантильные интересы Зерина, оболгавшего Тесавему.

– И? Я вижу, к чему ты клонишь, но не понимаю, почему ты беспокоишься.

– Вовсе нет, – встрепенулась планетарша. – Я просто предполагаю один из наиболее возможных вариантов. Мы готовились к нему. История, как вы знаете, циклична, Временной горизонт нам неоднократно это доказывал. Тесавема узнала что-то о своем Верховном и была готова его предать, за это он расколол семнадцать душ Тамалекрона. Вы знаете об Антаресе достаточно много. Он тоже способен обвинить вас в предательстве. Финал может быть схожим.

Широкий фасад отбросил на Зербрага тень. Проронив тихий раздраженный ответ, он вошел в тяжелые расписные ворота, распахнувшиеся еще при Кальбаддене:

– Знаний моих пока недостаточно. И он сам это понимает.

Собрание по обыкновению происходило под самым большим куполом, по размеру напоминавшим небосвод. Полукруглые окна открывали вид как на площадь Бравой, так и на великолепные мосты Первозвездной. Как Кальбадден и обещал, Паладинов было немного. Но достаточно, чтобы понять сразу: в одном месте они бы случайно не собрались. Серьезные мрачные лица, впрочем, также давали мало надежд на праздную беседу.

Юферию и всех нижестоящих в зал заседаний не пустили. Бетельгейзе, как всегда прекрасная и величественная, не стала оттягивать и первой присела за круглый стол. Она поблагодарила всех пришедших, пока Зербраг скучающе поглядывал за векторными часами и просто ждал, когда Бетельгейзе закончит с фарсом и перейдет к главному. Уже вскоре она бросила на него серьезный взор.

– Надеюсь, каждый из вас вникал в каждую строку последних отчетов. Произошла массивная атака на легионы Пиккарта Сереброликого, на деле оказавшаяся лишь диверсией.

– Это тема для Военного Совета, – встрял Зербраг. – А мы не имеем права проводить его без Верховного.

– Да. Но положение нас вынуждает, так что не будем откладывать, – с холодом ответила ему Бетельгейзе и продолжила: – Наом назад, пока двадцать пять легионов были стянуты к системно-планетарному кластеру Бронзового Крыла, отвлеченные всего семью темными легионами, в порт полиса Сцевилла прибыл светлый военный крейсер. Как выяснилось после, он был одним из десятка захваченных у Пиккарта при затяжных схватках в прошлом эллере.

– Вселенная и Материя, как кто-то мог допустить такое? – возмутилась Нейфомена Гремящая – Седьмой паладин, оранжевый спектр, мощная, как и ее голос. Грубые черты ее лица покрывали десятки серых имен на магнификуме. Она была из префектуры Юн-Каб, потому не только выбивала на себе память о погибших дорогих ей душах, но и носила множество черных колец и серег. – Это граничит с предательством!

– Этот полис – важный транзитный узел префектуры Баура, в которой уже давно идут ожесточенные военные действия, – напомнил ей Кальбадден, удрученно откидываясь на спинку кресла. Он вывел в центр стола световую проекцию префектуры со всеми отмеченными линиями продвижения врага и светлых войск, пока на фоне продолжали поступать отчеты. – Сцевилла соединяла первый, второй и пятый транзитный потоки. Там огромная текучка, а из-за возросшего передвижения легионов и военных машин уследить за всем не удалось.

– На борту крейсера была заложена вакуумная воронка. – Тон Бетельгейзе становился тверже стали. – По оценкам специалистов из Юниверсариума, эфирная энергия, затраченная на такую мощь, составляла не меньше пятисот триллионов праетеров.

Повисло молчание, которое нарушил Десятый паладин. Единственный желтый спектр среди собравшихся, Гесцил Костолом ат Диарат.

– Сцевилла – огромный, прекрасный полис, – разочарованно вздохнул он, постукивая пальцами по столешнице. – Какая жалость. От него ничего не осталось, верно?

– То, что осталось, никак нам не поможет заделать брешь в обороне. И в транзите. Темные не дадут нам его восстановить.

Нейфомена уже с трудом сдерживала гнев. Зербраг с презрением заметил оранжевые искры в ее глазах. Импульсивность и тупая ярость – вот что губило лучших из лучших.

– Как они посмели применить такое сильное проявление Обливиона? – процедила она. – Это могло породить войдов и загубить обе Армии. Они пошли на такой риск? Инквизиторы уже проверили место поражения? Сколько миллионов душ растворились в Обливионе?

Бетельгейзе сухо качнула головой.

– Светлые космоинквизиторы сейчас туда не попадут. Наши транзитные потоки пали. Темные вызывают квантовые бури, чтобы не дать ладьям и крейсерам Пиккарта быстро добраться до места с ближайших транзитных узлов. Потому мы не можем использовать манипуляции времени для ускоренного продвижения с серповидного фронта.

– Они продвигаются к Лучезарной крепости, – сказал Десятый, едва улыбнувшись, словно радовался собственной просвещенности. – Одной из старейших и мощнейших в той части Вселенной.

– Верно, – подтвердила Бетельгейзе. – По донесениям разведчиков, туда направляется пятнадцать темных легионов.

– Ради чего они стремятся к ней? – Гесцил удрученно качнул головой. – Естественно, чтобы прорваться в центральный кластер префектур и к столицам. Но почему? Ради чего нарушать пакт не притягивать в центр военные легионы? Это ставит нас на грань новой Великой войны. Лучезарная крепость всегда являлась одним из предохраняющих факторов в пакте, не давая темным военным массивам оказаться у Люксоруса. А теперь она падет.

«Известно ради чего», – с отвращением отметил про себя Зербраг.

После возвращения Антареса затишье не могло длиться долго. Темные были обязаны отреагировать.

Они оказались вынуждены по законам Эквилибриса.

– Крепость выстоит, – уверенно заявил Кальбадден. – Она переживала нападения и намного больше, включая Гражданскую войну при эре Конфронтаций, коей я сам был свидетелем.

Зербраг холодно смотрел на старого товарища. События Гражданской войны оставили в его собственной душе мрачные шрамы, как и все пережитые эпохи той самой эры. Но Кальбадден не замечал главного.

– Крепость не продержится, если темные захватят ближайшие опорные пункты, которые не подготовлены к долгим осадам без поддержки. Лучезарная была выстроена на омниевом руднике, благодаря чему постоянно подпитывает манипуляции и создает плотную завесу от Тьмы. – Зербраг коротко указал на световую проекцию. В голове он уже просчитывал все возможные варианты сражения и исходы. – Сила крепости была в постоянном возобновлении ресурсов и протекции со стороны защищенной Сцевиллы – полиса, который никто и никогда не мог захватить. Теперь его нет. Ближайшие легионы, принадлежащие Пиккарту, сейчас на другом конце префектуры с разрушенным вторым транзитным потоком и квантовыми бурями. Следующий цебер они вряд ли куда-то сдвинутся. Если Темная армия захватит крепость, то не только заполучит огромный омниевый рудник, но и укрепит свое положение в префектуре Баура, в дальнейшем ослабив нашу защиту внутренней сферы префектур.[4]

Зербраг ощущал: что-то идет не так. Слишком уж пристально Бетельгейзе наблюдала за ним, точно призывая прийти к дальнейшим выводам самому.

– Вам нужны мои легионы. Они сильнейшие и самые доступные.

– Да, – подтвердила Бетельгейзе. – Все пятнадцать. Когда-то у вас их было вчетверо больше, но то, что вы успели вернуть, уже блещет силой былой славы.

– Эта слава никогда и не уходила, а воины верны мне. – Зербраг надменно выпрямился. – Так вы хотите, чтобы я пресек нападение Тьмы на крепость и спас положение Света в префектуре?

– Нам требуются ваши легионы, но не вы, – заявила звезда, встав.

– Вы знаете, что я лучший полководец в этом зале. Магн-легат. Вы не имеете права отбирать легионы.

– Военное положение и приказ Верховного, – вступился Гесцил, улыбаясь все шире. Его полностью белые сияющие глаза буравили Зербрага. – И общее решение Паладинов. Легионы и без того нам требовались для улаживания изначально не настолько крупного конфликта в префектуре Баура, но теперь, когда агрессия темных из-за их чудовищной и гадкой натуры перешла все допустимые границы, откладывать совершенно нельзя.

Ассист передал пластину. Документ, подписанный двенадцатью Паладинами и Верховным. Чрезвычайное требование, пойти против которого приравнивалось к предательству Света. Зербраг скрупулезно изучил строки и спокойно обратился к Бетельгейзе:

– Так вы решили передать это Гесцилу. А меня отправляете в префектуру Роштамма. В такой момент? Это бессмысленно.

– Луц Зербраг, – заговорил Десятый с тошной учтивостью – Понимаю, вы расстроены, но я…

– Я притворюсь, что последние пару секунд ты молчал и воспринимал все как послушная и прилежная душа, которая знает, когда влезать не стоит, – бросил ему Зербраг и вернулся к Бетельгейзе. – Я все еще считаю, что это неразумное распределение.

– Можете считать как угодно, но решать не вам, – сказала она, вставая у окна и сцепляя руки за спиной. – Это приказ Антареса. Как и ваш немедленный перевод. Обычно путь туда мог бы занять четыре долгих эллера, но вы воспользуетесь Дверьми пространственных струн. Антарес хочет, чтобы вы как можно быстрее приступили к работе и разобрались со всем там происходящим. Важные для Армии дела происходят не только на полях битв. Кто способен на это, если не магн-легат?[5]

– Это запущенная предельная префектура, и любые ее проблемы по сравнению с Лучезарной крепостью ничтожны. Пусть Непогасимый лично прикажет мне отправляться в эту даль, а не передает через посредников.

– Он – Верховный Света, – строго напомнила Бетельгейзе. – Антарес не может все время быть в Зеркальном Шпиле и сейчас сам находится в предельных префектурах. Решает проблемы нашей великой Армии Всепроникающего Света.

«Он всегда находится где угодно, но не здесь».

И вновь тишина, на этот раз давящая. Зербраг медленно встал.

– Да будет так.

Он согласился настолько легко, что остальные не сдержали удивления. Бетельгейзе взяла себя в руки и, не став задавать лишних вопросов, продолжила вести собрание, которое Зербраг уже и не слушал.

– Все прошло, как и планировалось? – поинтересовалась Юферия, когда они вдвоем спустились на первый этаж.

Зербраг задержался в атриуме, напротив световых статуй.

– Да. Воспользовались новой вспышкой войны, чтобы лишить меня воинов. Боятся, что я соберу достаточно для атаки на них? Что за глупость. Теперь они полагают, что отобрали мою силу. И что в префектуре Роштамм я не смогу и шагу сделать без их ведома. Пустой предельный кусок космоса, бесполезный для чего-либо, где даже новых войск не найти. Все как и предсказывала Алеа. Теперь перейдем к дальнейшему этапу.

– Подождите, луц, так вы согласились? – оторопела Юферия. – Но вы же…

В этот самый момент его окликнули:

– Луц Зербраг! – Десятый оказался совсем рядом, уважительно коснулся своей грудины и протянул руку. Зербраг едва сдерживал раздражение от жизнерадостного тона Гесцила. – Я думаю, что собрание окончилось полным непониманием. Меня это гложет. Я только хотел объясниться, что не просил руководящую роль в сложившейся ситуации и никогда бы не посягнул на ваш авторитет!

Он все ждал, когда же Зербраг пожмет ему руку. Тот холодно ответил:

– Не имею привычки касаться кровнорожденных. Так безопаснее.

– Конечно, простите, я все понимаю! – Гесцил усмехнулся, видно, не обидевшись. – Зербраг, вы всю жизнь были мне примером для подражания. Вы отбивали префектуры, вы защищали это место при Битве за Люксорус. Я читал, как вас четвертовали темные Паладины прямо перед Верховным архивом. Вы родились в позапрошлую эру, так давно, прошли через нее, стали ветераном гражданской войны между Гедой, Джасавом и Баллахатом и были одним из тех, кто изничтожил последнего, когда тот обезумел и совершил Коллапс прямо в центре Стелларума. Я изучал побоище на Лазурном Пике, еще когда был мал! Как вы с Кетесом Ищущим…

– Ближе к делу, – резко оборвал его Зербраг.

– Я только хотел сказать, что восторгаюсь вами. Всеми вашими начинаниями и поисками утраченного наследия. Я верю, что однажды вы добьетесь успеха и раскроете секреты прошлого Света. И если когда-нибудь вам понадобится моя помощь в этом, то можете смело обращаться!

Зербраг со вздохом обернулся к четырем статуям.

– Скажи мне, что ты видишь, Десятый?

Тот помедлил.

– Родоначальники великих магно-генумов Света, от которых произошли все остальные. Светлейший Баэрдод Путеводный ат Прима, Малеанора Прозревшая ат Вермор, Тамиклан Строитель ат Энебалеа и Язетейя Двоящийся ат Хелесис.

– Первые Генумы. Прима, Вермор, Энебалеа и Хелесис – четыре ветви сил. Влияние на чужое тело и души, влияние на временной горизонт, изменение окружающего мира и способности, влияющие на собственную душу и тело. Сто восемьдесят один ныне существующий магно-генум Света относится к одной из четырех групп, неся в себе видоизмененный дар первородных. Вот и скажи мне, Гесцил ат Диарат, – память у меня совсем плоха в последнее время – к какой ветви принадлежит твой генум?

– Разумеется, мы восходим корнями к Приме.

– К Приме… – гулко повторил Зербраг, мрачнея. – Самая большая группа. «Храним Свет» – таков ваш девиз, да? Вечно преданный Свету Диарат, почтенный, древний род, отделившийся одним из первых, всегда на ведущих ролях во всех великих событиях.

– Мы добивались этого в каждом поколении, – улыбнулся Гесцил.

– Я никогда не любил генумы. Я не считаю кровнорожденных ошибкой, как некоторые радикалы, и не думаю, что вы слабее и недостойнее эфиророжденных. Глупо было бы говорить о таком, когда вы владеете подобными силами с рождения. Вы намного способнее любого эквилибрума, созданного из Света, и эфир ваш крепнет от Генезиса к Генезису. И все же вы порочны. Диарат, Сивинити, Белзирак, Гиттерстрат, Джиззе, Анимера. Вы – нескончаемый источник потенциала, используемый на благо нашей Армии Света. Но лишь до той поры, пока кровные узы не заставят вас следовать приоритетам генума. Я уверен в эфиророжденных, в их преданности и чести. В вас же… – Зербраг смерил Гесцила уничижительным взором. – Я уверен только в том, что помимо величия Света вы преследуете иные цели, потакая нуждам генума. Кровнорожденных нужно контролировать, ведь, дорвавшись до власти, вы творите непредсказуемые вещи.

– Бросьте! – поразился Десятый. – Считаете, что я не предан Армии? Чем я такое заслужил?

– Нет, ты предан, – сказал Зербраг, отворачиваясь. – Но не только ей. А потому я никогда не буду просить у тебя помощи на равных. Только не у твоего генума.

Он направился к площади Бравой, где журчали синие воды фонтана.

– История ведь может быть цикличной, верно?

Глава VII

Не все равно

День протектора редко начинался с кофе. А вот поход в Вавилон, или же главную канцелярию первого этажа, был делом почти ежедневным, обязательным и практически священным. Как обычно, там стоял шум десятков оживленных голосов, кучи адъютов обрабатывали информацию. Проекции показывали различные точки Земли, а посреди зала привычно крутился гигантский бронзовый глобус с сотнями точек света.

Когда позади раздались смешки, Стефан раздраженно напрягся.

– Эй, Стеф! – окликнул его протектор под знаком Персея. – Ты серьезно поджарил зад на своем же светозарном огне?

Водолей не оборачиваясь показал группке неприличный жест. Из-за бинтов на руке было неудобно, но соблазн пересилил. Сразу после этого вернулся к сдаче отчета. Протекторы продолжили тихо общаться, до Стефана выстрелом в спину долетело насмешливое «Палач».

– Тебе пора начать с ними конструктивный диалог, – решил просветить его Дан, заполняя какие-то документы.

– О да, внесу в свое расписание, – проворчал Стеф. – Где-нибудь в пять, сразу после тебя и «твоего хренова мнения никто не спрашивал».

– А «перестать быть грубым и неблагодарным» там есть?

– Нет, этот пункт вытеснило твое отожравшееся эго.

– Ну, хотя бы не шутки про мам, уже прогресс, – заметил оказавшийся рядом Макс.

– Он сирота, у него иммунитет на шутки про мамаш. А ты паршиво смотришься.

– Ты тоже, – устало бросил он, переводя взгляд на Дана. – Ты куда с задания смотал?

– А? – протянул тот, не отвлекаясь от документов. – Я думал, вы и без меня отлично справлялись.

– Ну да, отлично! Еще немного, и Стефу пришлось бы сгоревшую до костей руку восстанавливать месяцами.

– Печально, что без моего присутствия вы так недееспособны, – вздохнул Дан. – Но я принимаю это и понимаю, не волнуйтесь. Обещаю, в следующий раз прослежу за всем от и до, во избежание любых форс-мажоров. Простите, но у меня правда были дела, которые останутся между мной и Лазаретом.

Стефан даже недоверчиво покосился на него. Дан не был фанатом Лазарета и предпочитал лечение на месте. Вероятно, из-за того, кого именно он мог в Лазарете встретить.

Рука вновь засаднила, и Стеф уныло потер ее.

– Ну хоть отпуск дали, и ладно.

Дан нагнулся и украдкой подсмотрел его текст.

– Судя по тому, как по-дилетантски ты покалечил себя огнем, то в отпуске для тебя и вправду есть смысл. А может, лучше больше тренировок? Я уже давно заметил, что ты потерял сноровку, совсем обленился. Если нужно подтянуть азы, то я всегда к твоим услугам, прямо как в старые добрые!

– Свали, блин!

Макс устало подал адъюту за приемной стойкой пластину с отчетом. Вместе со Стефом они заранее обсудили, что конкретно расскажут о задании, поэтому волноваться о расхождении версий не стоило. Разве что Стефан выставил себя в отчете полным деградантом, но это был уже другой вопрос.

– Дан, Дан! – воскликнула подоспевшая адъютка. – У тебя готовы документы? Давай обработаю.

– О, здравствуй, Марго. – Тот озарился лучезарной улыбкой, которая слепила всех, особенно юных девушек. – Да, спасибо огромное, так мило с твоей стороны! Как твои дела? Как экзамены?

Шатенка залилась краской, а Дан оперся о стойку и с непринужденным видом продолжил общение, не обращая внимания, что рядом материализовались еще несколько адъюток, жадно хватавших каждое его слово.

– Он реально не замечает? – нахмурился Макс.

– Что они пытаются его сцапать? – в лоб уточнил Стеф. – Не-а. Я тут уже почти век, адъютки меняются, а этот блаженный так и не осознал, что они на его смазливую рожу ведутся. Пара адъютов, кстати, тоже, но он тем более не понял.

Протекторы вообще часто вызывали у адъютов почтение или даже восхищение (хотя треть их люто ненавидела). Порой доходило до смешного, как в случае с Даном, которого от суровой реальности спасала лишь его наивность.

– Ну, он человек другого времени, – неуверенно сказал Макс. – Восприятия. Порой кажется, что даже мира.

– Другого времени? Я рос в тридцатые годы при режиме Муссолини – и ничего, не отразилось же!

Повисла неловкая пауза, будто даже Вавилон впервые за сотни лет притих.