Птица в клетке

Мне снился космос, безбрежный, бездонный. Снились Гадес и река Стикс, на переправе которой вместо Харона меня ждал рыжеволосый гардарик. И сам владыка ада с холодным и строгим взглядом, и прекрасный юноша в белом медицинском халате с лирой за спиной. Он пришел, чтобы спасти меня, хотя, помнится, я убеждала его в том, что Орфею нет места в истории о Прозерпине…

Проснулась я от громкого спора. Раньше, чем успела понять, что происходит, дверь спальни распахнулась, и на пороге возникла девушка лет шестнадцати. В весьма дурном расположении духа, и злилась она именно на меня.

Служанкой девица не была, как и рабыней – едва ли хмурый стражник за ее спиной стал бы терпеть такое поведение невольницы. Одета как благородная – в белое платье из плотного бархата, по лонгийской традиции достаточно закрытое, не оголяющее даже ключицы. Так что ниже шеи это была вполне скромная молодая леди. Ну разве что ботиночки на высокой платформе немного грубоваты для столь элегантного наряда. Но вот что творилось с ее головой… Темные длинные волосы, старательно начесанные, торчали в разные стороны, щедро сбрызнутые лаком. Большие глаза были подчеркнуты густо наведенными стрелками и мрачными фиолетовыми тенями, придающими девице некоторый потусторонний вид. И, будто этого было мало, она нанесла на правый висок причудливый разноцветный узор, который я сначала приняла за татуировку.

– Эй, ты! Тебе наверняка запрещали сюда заходить! Быстро вышел! – прошипела визитерша воину, и тот, наградив ее про себя парочкой грубых эпитетов, исчез из моего поля зрения.

Девица развернулась ко мне и обвиняюще наставила палец.

– Ты! Я не позволю тебе шарить у меня в голове и докладывать обо всем ему!

Я еще не успела окончательно проснуться, поэтому спросила первое, что пришло в голову:

– Кому? И вы кто?

– Я твоя госпожа! – заявила она, горделиво встряхнув космами.

Пока мой разум просыпался, способности уже вовсю и бесконтрольно работали. «Заразившись» ее высокомерно-ершистым настроением, я почти зеркально вскинула голову и дерзко произнесла:

– Насколько знаю, у меня один господин, и я не могу вас так называть, тайнэ.

Мой тон задел ее гораздо сильнее, чем предполагалось, и раньше, чем я успела что-то понять, она подскочила ко мне и отвесила оплеуху.

Я не сдержала своей боли и обиды от неожиданного и ничем не заслуженного наказания. Не смогла, да и не хотела, и девица отшатнулась, испуганно всхлипнув и приложив ладонь к пухленькой щечке. Ворох мыслей – обиженных, злых и, самое главное, растерянных – пронесся в хорошенькой головке. Совсем не этого ожидала юная хамка, собираясь поставить на место зарвавшуюся рабыню, приобретенную отцом…

Отцом?

Значит, это дочь Ядгара Альге. Не похожа на него ни внешне, ни характером – взрывным и несдержанным. Она, видимо, знала, что я эспер, но едва ли подозревала об обратной эмпатии, иначе сейчас не хлопала бы так растерянно ресницами, не понимая, что такое вдруг произошло. К моему счастью, не понимая. Причинение боли такой высокородной особе мне могли не простить.

– Не смей ко мне приближаться, поняла?! – еще раз взвизгнула девица и выбежала, хлопнув дверью.

С добрым утром, Эрика. Хорошего дня.

Я рухнула обратно в кровать и укрылась одеялом, но заснуть не смогла. Не знаю, как долго я бессмысленно пялилась на балдахин, но спустя какое-то время услышала шум в гостиной. Протопав к двери, робко выглянула и облегченно вздохнула. Всего лишь убиравшая вчерашний беспорядок служанка. Точнее, рабыня, судя по клейму на шее.

Уже более уверенно я зашла в гостиную.

– Привет.

Хрупкая смуглолицая девушка вздрогнула и оглянулась.

– Доброе утро…

– Эрика, – подсказала я, понимая, что она просто не знает, как ко мне обращаться. Я тоже невольница, но на мне нет клейма, и поместили меня в роскошных комнатах. – А ты?

– Асаки. Я… я должна буду помогать тебе.

Я довольно улыбнулась. Обо мне позаботились, приставив отдельного человека. У Нибеля мне иногда помогала Оста, но ее вряд ли можно было назвать моей личной прислугой. И не то чтобы я собиралась злоупотреблять помощью Асаки, но иметь рядом с собой человека, которого не нужно постоянно бояться, уже неплохо.

– Здорово! – совершенно искренне ответила я. – А ты мне не покажешь, как пользоваться ванной комнатой?

С первого раза я, конечно, не запомнила нужную последовательность нажатий на кнопочки, но мне хватило и того, что я наконец могла немного понежиться в горячей ванне. К тому же принесли чистую одежду – более простую, чем я носила у Нибеля, но Асаки сообщила, что ко мне позднее зайдут, чтобы снять мерки и пошить одежду по фигуре.

Завтракала в своих новых хоромах, довольная тем, что меня никто не беспокоил. Потом успела снова задремать, устроив себе гнездо подле окна во всю стену, – я не скоро устану от открывавшегося вида на зеленый простор. А в одиннадцатом часу утра меня посетил Юрий.

– Тай Цехель, – поприветствовала его кивком, не зная, то ли радоваться знакомому лицу, то ли беспокоиться о тех неприятностях, что обычно следовали за гардариком, – а где тай Дали?

– Уже не терпится повиснуть у него на шее, да? – фыркнул Юрий.

– Я бы никогда не позволила себе такого непочтительного поведения…

Гардарик закатил глаза.

– Я шучу, Эрика. Прости, вчера так и не смог попасть к императору, зато сегодня утром меня вызвали на ковер вместе с доктором Кронберг. Думаю, ты легко догадаешься, о ком он нас выспрашивал. Кажется, вчера ты сумела произвести на него впечатление. А вот получить у него разрешение на присутствие здесь Сафара было непросто. Если бы не Алана Кронберг, удивительная женщина, ничего бы не получилось. Но она как всегда запутала всех своими умными словечками, и тай Альге согласился. Я уже сообщил доку, что он может паковать вещички и приниматься за новую должность – твоего персонального врача.

– Он сильно расстроился? – тревожно спросила я.

– С чего бы? Работать на императора, к тому же вместе с тайнэ Кронберг, огромная честь. И тебя он будет рад видеть, – мягко сказал гардарик, но тут же расплылся в препротивнейшей улыбке, – наверняка уже соскучился по своей пиявочке.

Я не обиделась, уже смирившись, что странных шуток мне не понять. Да и новость о том, что увижу дока, приятно грела душу.

Цехель задумчиво подергал кончик рыжей косы, огляделся вокруг и спросил:

– Кстати, чего ты тут сидишь в тишине? Включила бы музыку или головид.

– Я ничего не нашла.

Оказалось, головид был скрыт в обычной стене напротив дивана и активировался пультом, встроенным в боковую панель стола. Увы, он не был подключен к сети и не имел ни одной записанной программы или фильма, и Юрий разочарованно выключил устройство.

– Ладно, обойдемся пока без такого рода развлечений. Я к тебе вечерком зайду, если получится, принесу книги и фильмы. Небось исторические любишь и про любовь?

– Про природу, – вежливо ответила я и наконец решилась спросить Юрия о том, что меня интересовало: – Тай Цехель, а вам тут можно находиться?

– Можно, – коротко отчеканил он, не желая распространяться, почему получил такую возможность. Но меня сейчас заботило другое.

– А кто еще может заходить ко мне?

Юрий помолчал.

– Дай подумать. Конечно же, император Альге, доктор Кронберг, твоя служанка, стражники… Правда, последним приказано не беспокоить тебя без необходимости, да и им особо не хочется лишний раз попадаться на глаза твоей всеведущей персоне. Ну и Сафару Дали как твоему лечащему врачу будет дан доступ к твоим покоям.

– И все?

– Да. Остальные – только в сопровождении указанных лиц. – Гардарик внимательно взглянул на меня. – Тебя кто-то побеспокоил? Стража не сообщала мне, что были проблемы.

– Ну… – Я замялась, не зная, насколько откровенно могу говорить, и решила рассказать все-таки полную, хоть и подкорректированную версию. – Утром ко мне забежала девушка, совсем молоденькая, ударила меня и затем ушла.

Заметив, как Юрий поджал губы, тут же поспешно дополнила:

– Я ей ничего не делала и никак ее не оскорбляла. Честно-честно!

Рыжий махнул рукой.

– Не оправдывайся, я не собираюсь ни в чем тебя обвинять. Темноволосая девушка со странной прической и, скорее всего, ярко накрашенная? – Я робко кивнула. – Это тайнэ Зарина Альге, дочь императора. У нее… м-м-м… будем считать это сложным переходным возрастом. Она что-нибудь говорила или ограничилась рукоприкладством?

– Что-то про то, что не даст за собой следить, – промямлила я.

– Не беспокойся, тебе не придется с ней пересекаться. Со своей дочерью тай Альге может справиться и без помощи эспера, – усмехнулся Юрий. – Я прикажу, чтобы дверной сенсор перенастроили, и она не сможет попасть к тебе. И еще раз напомню охране о том, что доступ в твои комнаты строго ограничен и исключений нет даже для родственников и приближенных императора.

– У него есть еще дети? – осторожно спросила, внимательно следя за реакцией Цехеля. Хоть я и привыкла к нему немножко, все равно было сложно, не зная, что у него в мыслях и на душе, понимать его. Я будто шла по тонкому льду, не представляя, как он отреагирует на тот или иной вопрос. Так и сейчас: до этого вполне расслабленный гардарик, развалившийся на мягком диване подобно огромному коту, услышав мой вопрос, заметно напрягся. Усевшись, он недовольно посмотрел на меня, устроившуюся внизу на мягком ковре персикового цвета.

– Неужели ты думаешь, что я могу вот так запросто сплетничать с тобой о семье императора?

– Нет, но…

«Он мой хозяин, и для того, чтобы не совершить серьезную ошибку, мне нужно хоть что-то о нем знать». Я не произнесла это вслух, но, кажется, угадать ход моих мыслей несложно и без всякой телепатии.

– Не советую тебе задавать подобные вопросы, тем более самому Ядгару Альге, – совершенно серьезно посоветовал Цехель. – Ты же эспер. Наблюдай, слушай, и всё узнаешь сама. Не мне тебя учить.

Рука его протянулась ко мне, как будто он собирался коснуться лица или волос, но тут же упала.

– Не хмурься так, Эрика. Хотелось бы и мне знать, о чем ты думаешь и что чувствуешь, – устало сказал Юрий.

– Так спросите, тай, – предложила неожиданно для себя самой. То, что Юрий, на корабле то и дело прикасавшийся ко мне – дергая ли с насмешкой за нос или снисходительно трепля по голове, – сейчас побрезговал мной, внезапно задело.

Гардарик заколебался, но все же не справился со своим любопытством.

– Ну так и что же?

О чем я могла ему рассказать? Об одиночестве, порой гложущем меня? О том, как глупо и бессмысленно злилась я на него за то, что однажды он проник в мой маленький уютный мирок и разрушил его? Или о страхе, что в какой-то миг я не справлюсь со своим даром и спячу, слечу с катушек, став сломанной вещью для своего хозяина?

Едва ли Цехель хотел услышать это.

– Я очень люблю фильмы про китов и дельфинов, – сказала наконец я.

– Китов? Дельфинов?

– Да. Это земные млекопитающие, живущие в океане и издающие такие странные звуки…

– Я слышал, можешь не пытаться повторить, – торопливо заверил Юрий. – Но при чем здесь киты?

– Вы же сказали, что вечером принесете фильмы. Было бы здорово, если бы там были про китов, дельфинов и касаток. Ну и игры тоже можно взять.

– Про китов? – саркастично спросил рыжий, раздраженно перекидывая косу назад за спину.

И чего он прицепился именно к китам?

– Не обязательно. Но что-нибудь не очень сложное.

– Я понял, – кивнул он, поднимаясь. – Кстати, хочу разбавить твой розовый мирок, заполненный китами, дельфинами и единорогами…

– Касатками.

– Неважно! В общем, я думаю, тебе будет полезно узнать кое-что о реальном мире. Тем более что это касается тебя напрямую.

Он упрямо взглянул куда-то вверх, точно бросая вызов невидимому наблюдателю.

– Ты должна знать, что сегодня тай Альге отдал приказ о задержании Карима Ли. Конечно, заниматься этим буду не я, конфликт интересов, сама понимаешь.

Я не стала скрывать недоумения.

– Но из-за чего?

Юрий усмехнулся.

– Вот тут я тебе точно не скажу, хотя есть у меня кое-какие догадки, связанные с тем, что именно сегодня утром император получил запись с камер наблюдения лазарета на «Грифоне». Вряд ли его заинтересовал факт невменяемого состояния Ли или его поведение само по себе. Для того чтобы арестовать Карима Ли, нужно подозревать его в чем-то гораздо более серьезном. К примеру, в предательстве… Скажи, Эрика, тебе не приходилось залезать в голову Карима?

– Нет. Я старалась держаться от него подальше, – совершенно искренне сказала я.

– Да уж, Карим явно не тот человек…

Коммуникатор на руке Юрия, спрятанный в широком вычурном браслете, засветился, привлекая его внимание. Прочтя пришедшее сообщение, он недовольно скривился.

– Мне пора, прости. Увидимся вечером. Не скучай!

Скучно мне не было. День я провела, изучая свое новое обиталище, играясь с настройками в ванной комнате, едва не залив весь пол, и просто валяясь на ковре, радуясь приятному ничегонеделанию. Ближе к вечеру Асаки привела портного, просканировавшего меня с помощью забавно пищащего аппарата, и уже к завтрашнему дню мне обещали новый гардероб.

Юрий так и не появился, нарушив обещание. Зато к ужину Алана Кронберг привела с собой дока, подняв мне начавшее портиться настроение.

Ядгар Альге

Он сидел в своем кабинете, привычно зарывшись в документы, когда на его персональный ком пришло сообщение о том, что у Эрики гости. Надев санро, Альге подключился к системе. Дела могут подождать ради… нет, не развлечения. Прежде всего новый эспер был для Альге не забавой, а частью важного и очень личного проекта.

Девушка, валяющаяся на диване вниз головой, закинув ноги на его спинку, неловко вскочила. При виде доктора Кронберг на лице ее возникло разочарование, но, заметив смазливого молодого врача, зашедшего следом, она вспыхнула такой искренней радостью, что Ядгар пожалел о своем отсутствии там. Как было бы приятно искупаться в этом тепле, сейчас полностью доставшемся мальчишке! Что ж, он умеет ждать. Рано или поздно, как обещала Кронберг, эффект случайной привязки Эрики к этому Дали ослабнет, и тогда ее можно будет заменить на другую, полезную лично Ядгару.

Несколько минут понаблюдав за происходящим в комнате девушки, император не без сожаления отключился. Как бы ни хотелось ему устроить удобно расположившейся у головида компании сюрприз, нежданно нагрянув, позволить себе он этого не мог.

Прикоснувшись вчера к эсперу, Ядгар не только испытал эмоции и чувства, недоступные ему уже давно. Он впервые за долгое время ощутил желание защитить кого-то помимо сына. Эрика была чем-то похожа на его Замира – хрупкая птичка, которую так легко обидеть, стоит слишком сильно сжать ладони.

Она наверняка поможет ему. Лучшее лекарство для его сына, которое существует в огромной Вселенной, возможно, единственное, которое может ему помочь. А значит, Эрику нужно беречь, в разумных пределах, конечно… Поэтому в отличие от Юрия император не желал, чтобы девушка участвовала в допросе Карима Ли. И пусть сыворотка правды на Ли не действовала – а к более жестким мерам Ядгар пока не хотел прибегать, – он знал, что его старый друг недолго сможет скрывать свои тайны, какими бы они ни были. Даже если он участвовал в заговоре…

Что ж, это был не первый раз, когда императору приходилось давить змей, пригревшихся у него на груди.

Было грустно, что Юрий исчез после того дня, когда рассказал мне о Кариме, но в моей жизни хватало и других переживаний. И их источником, как ни странно, стала Алана Кронберг. Невысокая хрупкая женщина, выбравшая для себя непростую профессию психиатра, обладала просто бульдожьей хваткой, когда дело касалось работы. Сейчас объектом ее научного интереса стала я, и это на редкость осложняло мне жизнь.

Еще когда Кронберг привела дока ко мне, я заметила, как внимательно следит она за каждым моим движением, словом, улыбкой. Она изучала меня… а я изучала ее. Все больше и больше понимая, как опасна эта женщина.

Потому что, несмотря на симпатию ко мне, мыслями своими она больше не хотела делиться. В тот вечер, когда Сафар был с нами, я предпочла этого не заметить, просто наслаждаясь присутствием дока. Но на следующий день, когда Алана зашла меня проведать, решила прояснить волнующий вопрос.

– Вы вживили защитный чип? – прямо спросила я Кронберг.

Та неосознанно коснулась виска, потерев его.

– Несколько лет назад.

– Но подключили именно сейчас.

– Так делаю всегда, когда начинаю новую работу с эспером, – мягко объяснила доктор.

Я взглянула исподлобья.

– Разве полная честность – не залог доверия? Как я могу доверять вам, если вы прячетесь от меня?

– Доверие предполагает наличие веры, а не знания. Пока ты могла читать меня как открытую книгу, едва ли мы могли приблизиться к тому, чтобы начать доверять друг другу. Но… ведь чувства твои я обмануть не смогу?

Мы стояли у окна, глядя на густой ливень, почти полностью скрывший от нас лес. В этой части Лонги была уже середина осени, по меркам Токсаны довольно прохладная. Но здесь, внутри, было тепло и уютно. Я искоса взглянула на Алану. Та излучала уверенное спокойствие, но где-то глубоко за ним я ощущала холодный интерес.

– Вы ведь сегодня пришли не просто скрасить мне день?

Женщина кивнула.

– Нет. Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя.

Я прислонилась лбом к прохладному стеклу, словно пытаясь раствориться в каплях дождя по ту сторону.

– Так и думала. Будете изучать?

– Да. И помогать тебе с адаптацией. Хотя ты неплохо справляешься. Я даже удивлена. Сядем?

Я мрачно проследовала за ней и плюхнулась на диван. Кронберг уселась в кресло рядом. Что ж, очевидно началось время психотерапевтических сеансов.

– Мне действительно хотелось бы лучше узнать тебя. Расскажешь?

– Что бы вы хотели услышать?

– О том времени, когда ты впервые узнала о своем даре. Как это было.

Я пожала плечами.

– Не помню… Сейчас мне кажется, что всегда о нем знала. Это ведь было так естественно – уметь чувствовать и понимать родителей без слов… Что вас так удивило?

– То, что ты помнишь своих родителей. Тебя забрали, когда тебе было… шесть?

– Да.

– Большинство переживших в этом возрасте травмирующую разлуку с родителями предпочитают вытеснять свои воспоминания о них. Твои отец и мать тоже были… несвободными?

Скрестила руки на груди.

– Вы спрашиваете, но я вижу, что вам и так известен ответ. Нет, они были свободными людьми. Довольны?

– Ты сейчас злишься?

– Вам показать?

– Нет-нет, – поспешно ответила Кронберг, вспомнив о моей способности к обратной эмпатии. – Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть тебя. Просто детские воспоминания очень важны. Впервые имя рабыни Эрики всплывает на невольничьем рынке на одной из планет сектора Трейда, но по тем документам, что скачал Юрий в поместье Нибеля, мы знаем, что тот тоже интересовался твоей семьей. Ты знала об этом?

– Да. Он говорил. Была небольшая вероятность, что кто-то из моей семьи тоже получил дар. Но ему пришлось разочароваться. Тогда он сообщил, что у них все в порядке. Денег за меня хватило, чтобы вылезти из бедности и наладить жизнь.

Кронберг тут же ухватилась за это.

– Тебя не украли и не отобрали силой, а продали собственные родители. Наверное, ты обижена на них?

– Давно уже нет, – почти честно, – тем более не на мать.

– Расскажи о ней.

Доктор Кронберг хотела вывернуть мою душу. Узнать уязвимые точки. Конечно, я могла бы молчать и упираться. Я так и делала когда-то раньше. Но закончилось тем, что ко мне начинали применять все более и более сильнодействующие средства: гипноз, нейролептики… Возможно, Кронберг так бы не поступила, но ей вполне хватало упорства замучить меня одними разговорами. Лучше было кинуть ей кость, рассказать о том, что давным-давно отболело и уже не тревожило.

– Я не так много запомнила. Многие вещи о ней смогла понять, лишь став взрослой. Она была из маленькой этнической общины на Деймосе, планете сектора Ноа. Община была православно-греческой, почти не пускающей чужаков.

– Тебе это рассказали позже?

– В детстве я часто путала общий язык с греческим. Поэтому, когда я выросла и попыталась что-то узнать о матери, искала место, где все еще говорят на греческом языке. Конечно, не сама. Мне помогла одна из служанок, поискав в сети. Но… забрали меня не из этой колонии. Очевидно, мама сама покинула общину и переселилась в сектор Трейда, где и познакомилась с моим отцом. Я помню, что место, где я жила в детстве, напоминало мне огромный муравейник – так много людей… Странно, тогда это почти не пугало.

– А твой отец? Кем он для тебя был?

Воспоминания не были приятными.

– Кем? Громкоголосым чужаком, вечно злившимся на меня и маму. Вот уж по кому я не скучаю. Что-то тогда у него не ладилось в делах… К тому же помимо меня и матери ему нужно было заботиться о моем старшем брате и младшей сестренке.

– Заботиться, – бесстрастно повторила доктор. – Ты пытаешься оправдать его. Тебе легче думать, что он поступил так из какой-то благородной цели.

– Да, так легче, – не стала спорить.

Доктор сцепила руки на коленях, задумчиво рассматривая меня.

– Ты вроде бы говоришь о важных и непростых для себя вещах, а в глазах твоих скука.

– Потому что мне скучно, тайнэ. Спрашиваете о семье, ждете моих откровений, слез.

– Слез? Не жду. – Кронберг улыбнулась кончиками губ, но глаза ее оставались серьезными. Так спокойна… Мне хотелось вывести ее из себя. – В отличие от остальных я не считаю тебя слабой или глупой. Ты отлично можешь контролировать свои эмоции, когда считаешь нужным это делать.

– Мне льстит, тайнэ. – Склонила голову. Почти без насмешки.

– Если ты не желаешь говорить о своих родителях, мы можем сменить тему разговора.

– Хотите поговорить о моих хозяевах?

– А ты хочешь перехватить контроль над разговором? – с точно такой же интонацией спросила Кронберг. Я фыркнула: как же легко она меня раскусила! – Хорошо. До того как попасть на Лонгу, ты десять лет принадлежала токсанскому олигарху Нибелю и три года до этого – Тиору Файдо.

О, старик Файдо – он оставил после себя не лучшую память. Вот уж о чьих мыслях я хотела бы навсегда забыть. Он был конкурентом Нибеля и однажды не очень удачно ему подставился. В этом, очевидно, была какая-то система: каждый новый мой хозяин был виновен в гибели предыдущего.

– Ты любила кого-нибудь из них?

Любила? Что за глупая мысль. Пожала плечами.

– Не знаю. Я плохо понимаю, о чем вы спрашиваете.

– Даже эспер не всегда может разобраться в своих чувствах, да? – пробормотала Кронберг себе под нос, делая не самый верный вывод из моих слов. – Но, не понимая саму себя, ты знаешь, что испытывают к тебе другие люди. Я заметила, что ты легко находишь общий язык с людьми. Дали, Юрий, твоя служанка… Асаки так боялась вначале, но прошел всего один день, и она уже смотрит на тебя с искренней симпатией, видя в тебе милую младшую сестренку.

Алана склонилась ко мне и негромко, создавая ощущение, что мы с ней секретничаем, спросила:

– Ведь не так уж сложно вызвать любовь к себе, да, Эрика? Тем более столь хорошенькой и покладистой девушке, как ты. Наверняка твои хозяева тебя просто обожали?

Я тоже подалась вперед и теперь прямо глядела в голубовато-серые глаза.

– А вас ведь это задевает, да, доктор Кронберг? Лично задевает. Но вам нечего беспокоиться. Тай Цехель меня нисколько не интересует.

Женщина непроизвольно отшатнулась назад. Я скрыла довольную улыбку, поняв, что смогла ее уязвить. И для этого мне не нужно было знать ее мысли. Достаточно было раз увидеть, сколь колко и ершисто говорила она с Юрием, при этом испытывая в его присутствии совсем другие эмоции. И то, что она так настойчиво интересовалась моей способностью влиять на чувства других… О, это было не только ради того, чтобы понять, как работает обратная эмпатия. Она завидовала… немного, но все же завидовала и опасалась, что я сумею очаровать Цехеля так, что он перестанет интересоваться ею. Даже умные взрослые женщины порой влюбляются, как молоденькие девчонки, умело это скрывая.

Смущение, злость, восхищение… Коктейль чувств Кронберг был поистине разнообразен, я бы сказала, вкусен.

– Ты мне нравишься, Эрика. Так что я дам тебе один совет, хотя это не входит в мои обязанности. Не играй с чувствами других и не привязывай к себе мужчин, если не знаешь, чем это может закончиться.

Мне надо было смолчать, притвориться, что мне все еще скучно, но, наверное, этот разговор задел меня гораздо больше, чем я хотела.

– Вы спросили, любили ли меня мои хозяева… – Я непроизвольно обхватила плечи руками. Мне показалось, что в комнате резко похолодало. – Так я отвечу вам. Любви не было. Один смотрел на меня так грязно, что я и сейчас испытываю тошноту, думая об этом. Была ли в том любовь? Нет, похоть. Старику нравились дети, но меня он опасался трогать. Не хотел ломать свое столь дорогое имущество. Другой был привязан ко мне, но не больше, чем к домашнему животному. И если я ошибалась или доставляла ему беспокойство, то подвергалась наказанию. Ничего личного – лишь дрессура. Вызвать любовь у хозяина? Смешно. Глупо. Такие люди… богатые, имеющие власть и силу, не умеют искренне любить. Они могут только пользоваться. Так было и так будет всегда.