Измена. Враг моего врага – мой… Дракон

По позвоночнику побежали мурашки, а сердце рухнуло куда-то вниз. Я очень боялась, что это Алекс, но услышав знакомый мелодичный голос, успокоилась.

– Мари, можно войти? – отозвалась Элли.

– Ты одна? – спросила я её.

– Одна.

Сделав глубокий вдох, я крутанула в замочной скважине ключ и открыла дверь. Элли стояла с небольшой чашей фруктов в руках. Похоже, сестра единственная, кто обо мне заботился по-настоящему.

– Проходи, – я быстро пропустила её внутрь и также быстро закрыла дверь.

– Тебе нужно поесть, – с хрипотцой в голосе проговорила она, – ты ведь сегодня почти ничего не ела.

– Аппетита нет, – буркнула я, – сейчас мне даже кусок в горло не полезет.

– Что сказала леди Голден? – Элли поставила чашу с фруктами на стол, а сама уселась на широкий подоконник.

– А сама, как думаешь? – я кисло усмехнулась и, подойдя к столу, всё-таки подцепила красное яблоко.

– Сказала, что ты всё не так поняла, и Алекс на самом деле хороший? – глаза Элли сузились, а губы вытянулись в тонкую линию.

– Удивишься, но нет. Своего сына она не защищала. Наоборот, сказала, что накажет его за то, что Алекс ударил меня.

Взгляд Элли тут же посерьёзнел, и она прикусила губу.

– Алекс… он ударил тебя?

– Влепил пощёчину, – я держала глаза широко распахнутыми, так как боялась, что если я их закрою, передо мной вновь предстанет картина, которую я увидела сегодня днём. Зачуханная каморка. Алекс вместе со Стэйси. Как она виснет на нём. Как целует. Как Алекс замахивается в ударе.

– Почему ты не сообщила маме?

– А это что-то бы изменило? – я горько усмехнулась. Даже если бы я заявила, что Алекс угрожал мне файерболом, она бы всё равно отправила меня с ним под венец. – Скажешь, что я не права? – потерев гудящие виски, я уселась на край кровати. На мне до сих пор было надето подвенечное платье. Белые кружева, украшенный жемчугом лиф, прозрачные рукава с небольшим вырезом…

Я ощущала себя опустошённой, никчёмной и никому не нужной. Из души будто вырезали кусок, потоптались на нём, а после выбросили за ненадобностью.

– Элли, что мне делать? – горло сдавил удушливый спазм, и я откинула голову на подушку. Бессмысленно смотря на рифлёный потолок комнаты, я чувствовала лишь как горькая волна сжимает гортань, а слёзы горячими ручейками бегут по щекам, капая на постель.

Сестра села рядом.

– Тебя ведь прислала маменька? – я посмотрела в её серые немигающие глаза. Можно было не спрашивать, и так всё понятно.

– Наш отец и отец Алекса заключили соглашение, – голос её был тихим, я едва улавливала, что она говорит. – Папа хотел расширить сеть аптечных лавок. Парочку открыть в столице Драконьего континента. А для этого, сама понимаешь, нужны деньги.

– Они согласились бы отдать меня замуж за кого угодно, лишь бы повысить своё положение в обществе, – фыркнула я. – А мама всегда мечтала, с самого начала нашего переезда на континент, появиться при дворе драконов. Помнишь, как она отреагировала на золотую вязь? Готова была до потолка прыгать, она так не радовалась даже тогда, когда ты выходила замуж.

– Маркус всего лишь Зелёный, – усмехнулась Элли. – Его клан небогат, и при дворе они почти не появляются. А твой Алекс – племянник короля. Клан Золотых управляет континентом, самыми процветающими землями этого мира. Ты хочешь вернуться в наш маленький дом? Слушать причитания мамы? Если откажешься от этого брака, она не даст тебе покоя.

– Возможно, – я поднялась с подушек, – но если соглашусь, то жизнь моя может стать ещё хуже. Меня запрут в этом доме, под присмотром леди Голден. А ещё Алекс сказал, что я должна отчислиться из академии. Думаешь, я пойду на это? После получения лицензии я думала помогать отцу. Элли, ты должна меня понять, ты ведь тоже хотела! Если бы не эта проклятущая метка, то… – я осеклась. Взгляд сестры помутнел, губы задрожали, будто она желала что-то мне сказать, но так и не решилась. – Ты ведь так и не поступила, – я взяла сестру за руку. Её ладонь была такой холодной, словно она недавно держала снег.

– Маркус… он… был против, – говорить ей было тяжело. – Когда мы переехали к нему, я думала, что буду счастлива. Первый год так и было, я забеременела, родила дракона, а потом… потом Маркуса словно подменили. Он всё чаще и чаще стал пропадать в своей лаборатории, говорил, что у него много работы. А после я узнала, что у него появилась любовница. Был, конечно, скандал, он извинялся и говорил, что такое больше не повторится, но… – сестра тяжело выдохнула. – Мари, не меняются не только люди, но и драконы.

– Элли, – я обняла её. Сейчас нам обеим нужна была поддержка.

– Мне не хватило мужества. А у тебя… – она смахнула слезинки со своей щеки, – … у тебя оно есть. Не повторяй моих ошибок.

С её словами, с её поддержкой мне стало легче. Я поступила правильно. И хвала небесам, я узнала истинный характер Алекса вовремя – не поздно сделать шаг назад. Только вот была одна проблема, нет, даже две проблемы. Первая – золотая вязь на правой руке. Нужно найти способ, как от неё избавиться! Вторая – Алекс и я учимся в одной академии, и ему остался ещё год. Ещё целый год я буду лицезреть его физиономию! Хвала Всевышней, хоть факультеты у нас разные.

Когда Элли ушла к себе, я смогла немного успокоиться. Было очень радостно, что сестра поддержала меня. Однако ближе к утру, когда в комнату ворвались первые лучи солнца, в душе вновь начала нарастать тревога. Мне нужно сказать всем, что мнение своё я не поменяла. Свадьбы не будет.

С маменькой разговаривать было бессмысленно, так что я почти сразу направилась на поиски Пенелопы Голден. Мать Алекса нашлась в малой столовой. Мне невероятно повезло – в столовой, кроме неё и служанки, больше никого не было.

– Леди Голден? – я тихонечко юркнула в комнату.

– А, Марианна! – драконица просияла, мягкая улыбка тронула идеальные черты лица. – Ты встала. Проходи, позавтракай со мной. Эни, – женщина обратилась к служанке, – принеси Мари приборы.

– Сию минуту, – девушка поклонилась и мигом умчалась на кухню.

– Очень смышлёная. Если что-то будет нужно, всегда можешь обращаться к Эни, она…

– Ваше сиятельство, – я сглотнула, говорить было тяжело, во рту словно пустыня, губы слиплись, а внутри всё сжалось в комок. – Я должна вам кое-что сказать.

Драконица напряглась, и я заметила, как черты её лица заострились.

– Говори, – леди Голден улыбнулась, хотя улыбка больше походила на звериный оскал. – Я слушаю тебя, очень внимательно.

– Я не могу выйти замуж за вашего сына, – быстро протараторила я.

“Уф-ф-ф, неужели я сказала это?” – глухие удары сердца начали отдаваться в висках. Всё тело мелко дрожало.

“Я приняла правильное решение. Правильное!” – успокаивала я себя.

– Это окончательно? – драконица нервно дёрнула подбородком.

– Да, – глухо ответила я.

– Ну что ж, – женщина встала. Движения её были резкими и словно, угрожающими. – Как я и сказала, давить на тебя в этом вопросе я не могу. Но, милая моя, – золотистые глаза леди Голден хищно прищурились, и в этот самый момент она напомнила мне Алекса. Они были с ним невероятно похожи. Раньше это не бросалось в глаза. – Не пожалей о своём решении!

Глава 5

– Какой позор! Какой позор! – причитала матушка, когда усаживалась в дилижанс. Портал нам не открыли, сославшись на занятость, да и провожать никто не стал, кроме леди Голден. Не было ни Алекса, ни его отца, ни Стэйси, с которой мы прибыли вместе. Гости тоже уже разъехались. Слуги как ошалевшие убирали цветы, венки, ажурные фонарики, ленты. И теперь единственное, что напоминало о несостоявшейся свадьбе – это жёлтые дорожки, ведущие вглубь парка. Именно там должно было проходить основное торжество. Элли отбыла вместе с Маркусом ещё вчера. Без неё было плохо…

– Опозорила семью, – продолжила стенания мама. – Хвала небу, леди Голден уговорила своего мужа не забирать деньги, что они уже дали нам.

– А зачем вообще нужно было их брать? – буркнула я, наблюдая, как Пенелопа Голден разговаривает с моим отцом. Гордая, спина натянута словно струна, взгляд строгий, надменный. Отец был достаточно высок ростом, но на фоне Золотой драконицы, он казался маленьким и тщедушным.

– Зачем? – маменька принялась хватать ртом воздух, делая вид, что задыхается.

– Да, – я отвела взгляд от отца и взглянула на маму. Её лицо уже пошло неприятными красными пятнами, ноздри расширились, и будь она настоящим драконом, из её носа точно бы повалил пар. – Дела не настолько плохи, – продолжила я.

Наша семья владела небольшой сетью аптечных лавок в провинции Иза, там же, где мы жили. Отец сам изготовлял зелья и лекарства, временами принимал посетителей на дому. Так что денег нам хватало. Всё переменилось, когда на моей руке загорелась золотая вязь. Тогда родителей словно подменили, а особенно маму. Она только и говорила, что о балах, о светских приёмах, о переезде в столицу. Возможно, маменька всегда хотела этого, но положение нашей семьи не позволяло.

– Ты вечность желаешь прозябать в бедности? – зашипела мама. – Всю жизнь хочешь смотреть на обрюзгшие лица крестьян, что приходят в наш дом, а у самих даже нечем заплатить? Слышать их стенания за стенкой?

– Отец делает доброе дело, – фыркнула я, – и мне жаль, что ты этого не понимаешь!

Лицо маменьки побагровело ещё больше, она резко привстала, а после ударила меня по щеке.

– Мерзавка! – прошипела она, садясь на своё место.

Мысли резко исчезли, и на их место пришла режущая боль от пощёчины. В голове в который раз возник образ Алекса с горящими от ненависти глазами. Тело съёжилось, внутренности скрутились тугим жгутом, а к горлу подступила тошнота. На маму я старалась не смотреть, зная, что она меня не поймёт, не утешит, не обнимет, не скажет доброго, успокаивающего слова. И я стала молить Всевышнюю и небо, чтобы всё поскорее закончилось. Месяц… остался месяц до начала учебного года. Но этот месяц необходимо как-то пережить. Без Элли это будет сложно…

– Нужно ехать, – через пару минут в дилижанс сел отец. Он был таким же угрюмым, как и все мы. Под глазами залегли тёмные тени, щеки впали, кожа на лице побледнела.

– Что она сказала тебе? – тихо, почти беззвучно, поинтересовалась я.

– Не сейчас, Мари, – нахмурился папа. – Поговорим дома. И нам нужно будет с тобой кое-что обсудить.

Последняя фраза меня зацепила.

Мы будем что-то обсуждать? Неужели этот кошмар под названием сорванная свадьба для меня не закончился?

Что ещё нужно обсуждать, когда всё и так понятно?

Я вновь взглянула на отца, на его хмурое, суровое выражение лица, и на минуту холод нехорошего предчувствия ужом скользнул под кожу, заставив поёжиться.

“Это ещё не всё” – набатом прозвенело у меня в голове.

От меня так просто не отстанут…

Почти всю дорогу мы ехали молча. Ни отец, ни тем более маменька не обращали на меня никакого внимания. Будто меня не существовало. Будто я была пустым местом. А всё-таки, как быстро меняется наше отношение к людям. Ещё неделю назад руки были готовы целовать, а сейчас… И ладно это были бы какие-то дальние родственники, с которыми я мало общалась, нет – это же мои родители!

В провинцию Иза мы прибыли только к следующему вечеру. Я сразу почувствовала свежий аромат роз, исходивший из нашего маленького садика.

Я дома. Наконец-то. Может, запереться в комнате на ближайший месяц и носу не высовывать? Уверена, маменька будет только рада. Сейчас я для неё как бельмо на глазу.

А папа? А что папа? Во время поездки я бросала на него молчаливые взгляды, но он был так погружен в себя, что не замечал происходящего вокруг. Интересно, что сказала ему Пенелопа Голден, и почему семья Алекса не взяла обратно деньги? На что они рассчитывали? Неужели надеялись, что я передумаю? Меня привезут домой, я остыну и передумаю?

Нет! Ни за что на свете. Если уж решила, то нужно идти до конца!

– Приехали! – донеслось снаружи. – Станови лошадей!

Как только дилижанс остановился, двери тут же распахнулись, и я увидела морщинистое лицо нашего управляющего – Бенджамина Блейзли. Судя по тому, как округлились его глаза, встретить меня он никак не ожидал.

– Мисс? – на выдохе протараторил управляющий.

– Добрый вечер, Бенджамин, – я улыбнулась, но весь более-менее сносный настрой испортило ворчание маменьки.

– Она недостойна, чтобы к ней обращались “мисс”! – голос её был такой холодный, что меня пробрало до костей. – Вставай, живо! – мама обратилась ко мне. – И немедленно ступай в свою комнату!

Повторять мне было не нужно, я и так хотела как можно быстрее остаться одна.

– В скором времени всё королевство будет судачить об этом, – услышала я перед тем, как войти в дом.

Однако прошёл день, прошёл ещё один – никаких заметок и статей в газетах не было. Видимо, семья Голден позаботилась о том, чтобы никто ни о чём не узнал.

Говорят, что дома и стены помогают. Бред! Мне не помогли. Я даже уснуть не могла спокойно. Боялась закрыть глаза. Когда видишь лицо любимого человека, а он смотрит на тебя с такой ненавистью и злобой. Когда чувствуешь на своей щеке боль от хлёсткой пощёчины. Когда ощущаешь жар от магического огня. Это невозможно забыть. Невозможно просто так выкинуть из головы…

Меня начали мучить ночные кошмары, и я пару раз просыпалась в холодном поту. Единственное, что меня хоть как-то успокаивало – это ночные прогулки по нашему саду. Свежий, прохладный воздух, аромат роз. Я куталась в шерстяной плед, усаживалась на скамью и смотрела в пустоту. Бывало, засыпала прямо в саду.

Так продлилось примерно недели две. С мамой я почти не разговаривала, отец закрылся в своей лаборатории.

Предполагаемого разговора с папой так и не случилось, и я уже успела облегченно выдохнуть. Все мои предположения оказались только предположениями, и от меня, слава небесам, отстали, но… Примерно за неделю до моего отъезда в академию папа всё же позвал меня в свой кабинет.

Мне было страшно, всё тело трясла мелкая дрожь.

Что он мне скажет? Будет ли этот разговор об Алексе и его семье?

“Уф-ф-ф, нужно собраться духом”.

Я постучала три раза и тихонечко проронила:

– Можно войти?

– Проходи, – отозвались с противоположной стороны.

Открыв дверь, я застала отца за письменным столом.

– Присаживайся, – папа кивком указал на стул, стоявший напротив, – нам с тобой предстоит непростой разговор.

Я тут же напряглась, точно тетива лука, и поджала губы. Смотря на отца немигающим взглядом, я даже вдохнуть боялась.

– Я сейчас пишу письмо, – продолжил он, не сводя глаз с самопишущего пера, – в твою академию.

Сердце застучало сильнее и переместилось куда-то в район желудка.

– И что же в этом письме? – я с трудом сглотнула налипший на горло тугой комок.

– Я постарался весьма доходчиво объяснить ректорату то, что ты больше не сможешь учиться в академии Ломарда, – холодно отчеканил отец, отложив перо и бумагу в сторону.

Глава 6

Мир вокруг меня в который раз обрушился. И больше не было ничего, кроме пустоты и мрака. Не хватало мне предательства Алекса, теперь родители решили подложить мне свинью.

Это… это несправедливо и подло.

Может, отца подговорила маменька, и они решили мне таким образом отомстить? Решили отомстить своей родной дочери за то, что лишила их тёплого места в столице.

Меня покоробило, сердце съёжилось в комок, а потом вдруг хлопнуло, стало огромным и тяжёлым.

– Почему вы так ненавидите меня? Всё из-за того, что я отказала Алексу? Этому напыщенному золотому индюку, который не постеснялся поднять на меня руку! Который изменил прямо на нашей свадьбе с моей лучшей подругой? Алекс угрожал мне! И вы готовы рисковать моей жизнью?

О, небо, неужели я сказала это? Прямо в лицо отцу!

Я задыхалась, меня лихорадило, позвоночник прошиб холодный пот, а тело закололи миллионы острых жалящих игл. Я сказала отцу то, что думаю. В порыве эмоций мне ещё хотелось упомянуть Элли. Поведать о том, что она несчастлива в браке. На душе заскреблись кошки. А может, на неё тоже надавили в своё время? Или, быть может, она хотела уйти, когда узнала, что Маркус ей изменяет? Но ей не дали этого сделать.

– Я более не могу платить за твоё обучение, – странно, но папа остался совершенно спокойным, даже бровью не повёл. – Все наши деньги сейчас застряли в столице, я дал добро на строительство новой аптечной сети.

– А что же деньги Голденов? Маменька сказала…

– Они лежат в банке на моём счету, но я бы не хотел их брать. Так что замужество единственный для тебя выход окончить академию.

– Это не выход, – парировала я, – это тупик. Алекс мне весьма доходчиво объяснил, что после свадьбы я должна буду отчислиться из академии, – встав с кресла, подошла к окну. Горло сдавливал спазм, перекрывая дыхание. Я пыталась втягивать мелкими глотками воздух, но и его мне критически не хватало. Перед глазами замелькали разноцветные мушки. – Истинность – это не дар небес, – прошептала я, всматриваясь вдаль и сдавливая своё запястье, на котором “красовалась” золотая вязь. – Истинность – проклятие. Сначала Элли, сейчас я. Мы будто не принадлежим себе. Но ты ведь знаешь, как избавиться от этого? – я развернулась к отцу, да так резко, что даже закружилась голова.

– Избавиться от метки? – папа помотал головой. – Никогда не слышал о таком.

– Если ты не слышал, это не означает, что способа нет!

– Мари, – в папином взгляде зародился нехороший блеск, – ты отходишь от темы нашего разговора.

– Я поеду в Ломард! – гордо приподняла подбородок.

Пусть я её не закончу, но у меня хотя бы будет шанс узнать об этой треклятой метке. В академии находится самая обширная библиотека во всём королевстве, и там, уверена, я смогу что-нибудь отыскать.

– Марианна, – отец насупился, – ты разве меня не слышала? У меня нет денег на взнос.

– У тебя нет, у меня есть. Неужели забыл, что я получала стипендию. Мне удалось скопить немного, на весь взнос не хватит, но на половину я точно наскребу.

– Мари, – папа сокрушённо помотал головой, – я не… – он не договорил.

Внезапно на улице поднялся сильный порывистый ветер, деревья в саду зашелестели, в воздухе вихрем завертелись облачка пыли, вдалеке прозвучали крики и нервные восклицания слуг, а после я увидела, как в окне отразилась золотая чешуя. Сердце в этот момент провалилось вниз, ладони похолодели, и я едва не рухнула на плиточный пол, потому что ноги мои подкосились.

В саду, прямо напротив окна папиного кабинета, приземлился Золотой дракон.

Папа сохранил хладнокровное молчание, тогда как влетевшая в кабинет маменька сказала мне больше слов, чем за эти две недели. Она была так возбуждена и… рада, что даже позабыла о своей обиде на меня.

– Пойдём, – щебетала она, – тебя нужно привести в порядок.

Маменька сама выбрала для меня платье, украшения, сделала причёску, надушила своими лучшими духами. Так что уже через тридцать минут я стояла перед зеркалом во всеоружии – это она так сказала. Мои же мысли были очень далеки от её. На место шоку пришло ледяное спокойствие и безразличие к происходящему.

Даже если в саду приземлился сам король, моего решения это не изменит.

– Ты должна попросить у него прощения! – напоследок огорошила меня мама.

Я взглянула на родительницу, в её суровые глаза, брови, которые чуть подрагивали от напряжения, острые скулы, тонкий точёный нос. Раньше я и помыслить не могла, что она будет относиться ко мне как к вещи, позабыв о моих чувствах.

– Мари, ты меня слышишь? Попросишь у Алекса прощения за сорванную свадьбу.

– Как скажете, – холодно отчеканила я и, круто развернувшись, последовала в сад.

Разговаривать с Алексом у меня не было никакого желания. Я была готова запереться в комнате, да вот только дверь могли бы вышибить. К чему лишние траты?

Бывший жених сидел, вальяжно устроившись в беседке. Лицо его сияло в лучах полуденного солнца, но я не заметила в нём ни горечи, ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своём поступке.

Зачем он прилетел? Снова захотелось унизить меня? Растоптать в пыль остатки моих чувств?

– Мари, – как только Алекс заметил меня, он тут же поднялся на ноги. Высокий, широкоплечий, золотые кудри разметались по плечам, а глаза цвета лазурного неба в обрамлении густых чёрных ресниц сверкали почти фантастическим пламенем. Алекс был красив. Очень красив. Но я знала, что за всем этим лоском скрывается гнилая, безжалостная душонка.

– Зачем прилетел? – я старалась сохранить выдержанное хладнокровие, однако больше всего мне хотелось вкатить ему чем-нибудь тяжёлым.

– А ты не догадываешься? – Алекс улыбнулся, мягко, нежно. Как тогда, когда мы с ним впервые повстречались. В то время я ещё не знала, каков он на самом деле. – Конечно, забрать тебя. Ты ведь моя истинная.

– Забрать? – я чуть воздухом не поперхнулась. – Ты сейчас серьёзно говоришь? А то что произошло? Забыл? Стэйси…

– Слушай, – парень взял меня за руку. От его прикосновения по телу пробежали сотни мурашек, метка на запястье загорелась, и внутри начало разливаться тепло, которое я изо всех сил старалась подавить в себе. – Я был пьян. Стэйси она… она вешалась на меня весь день, потом уволокла в эту подсобку… Прости меня, – на выдохе проговорил он. – Не знаю, что на меня нашло.

Как же мне хотелось верить ему, но было одно очень большое “НО”, в этой истории.

– Ты сказал, что любишь её, а меня нет, – к горлу подкатил тугой ком. – Сказал, что ты не выбирал меня, это сделал твой дракон. Только вот что-то не складывается в этой ситуации. Насколько я знаю, дракон и человек неразрывно связаны друг с другом. Как по мне, ты вешал лапшу на уши не только мне, но и Стэйси. Золотой дракон не способен любить никого, кроме себя! – я выдернула свою руку, жар тут же схлынул, даже дышать стало легче. – Так что отправляйся в имение и скажи своей дорогой маменьке, что я решения не поменяю.

Алекса покоробило.

– Да-да, я знаю, по своей воле ты бы сюда не заявился. Ещё и пафоса не забыл добавить. Прилетел. Золотой дракон. Крыльями размахал, – ехидничала я.

Не знаю, что на меня нашло. Нужно было просто сказать – НЕТ и уйти.

– Никогда, – продолжила я. – Никогда я не прощу тебя! Можешь убираться!

Зрачки Алекса сузились до звероподобных, крылья носа яростно раздулись, губы задрожали, скулы стали острыми.

– Ты поменяешь своё решение, – лицо обдало жаром. – Сама приползёшь ко мне на коленях и будешь умолять, чтобы я принял тебя обратно.

– Это мы ещё посмотрим, – отчеканила я, хотя у самой колени дрожали от страха.

– Увидимся в академии. Хотя на твоем месте, я бы там не появлялся! – дракон прищурился, презрительно фыркнул и, перевоплотившись, взлетел.

Снова поднялся ветер, и от его потоков меня отбросило в розовые кусты. Когда я встала, увидела, какую разруху оставил после себя Алекс. Беседка разрушена, кусты потоптаны, деревьям тоже досталось – поломанные ветки лежали чуть ли не на всей территории нашего дома.

– Мари! – через пару минут в сад выбежала маменька. – Что ты натворила?

– Что я натворила? – сдерживаться уже не было сил. Я сделала глубокий вдох, чтобы хоть как-то успокоиться, и закрыла глаза. – Мне очень жаль, что вам так не повезло с младшей дочерью, – подавляя слёзы продолжила я. – В отличие от старшей, у неё просто невыносимый характер! Но вы не переживайте, скоро она уедет и больше вас не побеспокоит! – я сглотнула налипший на горло комок и открыв глаза, отправилась к себе в комнату.

Глава 7

Оставшееся время до отъезда в академию прошло как на иголках, в напряжении и под постоянным осуждающим взглядом родителей. Дошло до того, что я заперлась в своей комнате и не выходила практически… никуда. Считала минуты, когда я, наконец, уеду из дома.

Могла ли я помыслить о том, что родной дом мне станет чужим, да и я сама в нём стану чужой… Чужой для своих родителей, для слуг. Ощущать себя никому не нужной – больно. Эта боль сильнее физической. Она пробирается внутрь – в саму душу. Терзает её невыносимой мукой.

Слишком много сил, моральных и физических, мне потребовалось, чтобы противостоять Алексу, его матери, и своим родителям. Так что в настоящий момент я больше походила на выжатый лимон.

В последний день моего “заточения” я выскребла все деньги, что у меня были. На весь годовой взнос мне не хватало. Однако на половину собралось, даже немного оставалось. Но с этого дня мне придётся затянуть пояс – никаких лишних трат, никаких гуляний по городу, никаких посиделок в кафе в выходные дни. Покупаю только самое необходимое! И хорошо, что стипендии меня не лишили, есть шанс накопить на оставшуюся сумму взноса. Можно ещё найти подработку в городе. Оценки по зельеварению у меня неплохие, возможно, в какую-нибудь лавку нужен помощник.

По приезду обязательно поищу подходящие объявления.