Майка

Владимир Жестков

Майка

© Владимир Жестков, текст, 2023

© Издательство «Четыре», 2023

Часть первая

Поторгуем?

Глава первая

Югославия. Белград

В августе 1989 года нашему коллективу – а работал я тогда в одном из самых первых в нашей стране научно-производственных кооперативов с говорящим названием «Перестройка-87» – выделили групповую путёвку на отдых на побережье Адриатического моря, в городе Пула, что расположен в Югославии.

Путёвка образовалась совершенно неожиданно, времени на подготовку к поездке было очень мало, всего несколько дней. Надо было сделать кучу дел, а самое главное – сдать работу по договору с Татарским меховым объединением, срок которого заканчивался как раз в конце августа. Вот и пришлось мне срочно отправиться в Казань.

Оформление отчёта и актов сдачи-приёмки по каждому этапу работы растянулось на целый день, но к концу рабочего времени всё было закончено, и я помчался к своей бывшей однокурснице, с которой учился в институте текстильной и лёгкой промышленности. Майка была симпатичной девчонкой, хотя по паспорту и русской, но с явной примесью восточной крови. Брюнетка со слегка миндалевидными, тёмными, как спелая вишня, глазами, с прекрасной фигурой, она была предметом вздохов многих ребят с нашего потока. У меня с ней сложились хорошие, чисто дружеские отношения; и хотя пару раз мы с ней эту черту перешагнули, но причиной было выпитое вино и чисто физическое влечение, не более того, и на нашей человеческой дружбе это нисколько не отразилось. После получения диплома Майю назначили заведующей производством на небольшой фабрике меховых изделий, которая относилась не к лёгкой, а к местной промышленности, то есть считалась как бы второсортной, хотя по её продукции этого не скажешь. Некоторые изделия фабрики могли дать сто очков форы лучшим московским образцам из общесоюзного дома моделей, так что все эти деления – чушь полная. Я вам это авторитетно заявляю.

Приезжая в Казань, я всегда старался навестить Майку, попить с ней чайку с московским тортиком – очень уж любила она вафельные торты, особенно из столицы доставленные, – скоротать время до отправления моего поезда, да и просто обменяться всяческой информацией о нашей жизни.

Майя была замужем уже в третий раз. Не знаю, почему так бывает, но ей всё время не везло с мужьями, вот и нового она поймала на приёме какой-то наркоты. Обо всём этом она и рассказывала мне целый вечер, я даже не пытался влезть со своими проблемами – чего уж обо всяких мелочах говорить, когда тут такое происходит. Однако, когда я начал собираться на вокзал, а Майка, как всегда, решила меня обязательно проводить, мне пришлось упомянуть о намечающейся поездке.

– Вот здорово! – захлопала она в ладоши. – Я на прошлой неделе тоже была в Пуле. Мы прилетели в Белград, там переночевали, а на следующее утро отправились самолётом к морю.

– У нас точно такой же маршрут, – только и успел вставить я в словесный поток, который вдруг начал извергаться из обычно спокойной и уравновешенной Майи, но она меня, пожалуй, даже не услышала.

– Ты представляешь, лет шесть назад я первый раз побывала в Белграде. Так вот, когда гуляла по проспекту Иосифа Броз Тито, столкнулась с каким-то местным – молодым, высоким, красивым и хорошо говорящим по-русски. Ну, столкнулись и столкнулись, делов-то, а тут этот симпатичный молодой человек вдруг пригласил меня в кафе выпить чашечку кофе. Ты знаешь, я такой вкусный кофе никогда ещё не пила. Он был такой… такой… – Она никак не могла найти подходящее слово.

– Послушай, ну каким может быть кофе? Ну, ароматным, чуть горьковатым. Каким ещё?

– При чём здесь кофе? Я тебе о Милоше говорю.

– Здорово! Так его ещё и Милошем зовут. Ну ты даёшь, шесть лет назад встретить парня – и до сих пор млеть при одном воспоминании о нём.

– Ты меня совсем не хочешь слушать, – не на шутку рассердилась моя подруга. – Представляешь, в этот раз я вышла там из отеля, иду опять по тому же проспекту, а мне навстречу тот же Милош. Я прямо обалдела! Такая встреча, особенно если учесть, что живёт он далеко от столицы, из Нови-Сада он. Так вот, опять пошли в кафе, опять пили кофе. Оказалось, что за эти годы он успел развестись и теперь совершенно свободен, у меня тоже не пойми что напроисходило, да и сейчас не знаю, как и объяснить, что творится. Я ему рассказала, и он, так же как и ты, мне говорит, что надо бежать от моего мужа как можно дальше.

Она задумалась ненадолго, а потом вдруг как выпалит:

– Закончилось всё тем, что Милош предложил к нему приехать на пару недель, а если всё нормально получится, переехать туда навсегда. Представляешь? – уставилась она мне прямо в лицо, а потом даже ногой топнула. – Не хотела тебе ничего говорить, так нет же, всё разболтала. А хотела я тебе сказать, что возьми как можно больше различного товара для торговли. Там, в Пуле, на центральной площади рынок есть, и все, кто туда отдыхать приезжает, чем-нибудь обязательно торгуют. Очень это интересно получается. Я наторговала прилично и кучу всякого добра домой притащила – не деньги же оттуда везти. Обязательно набери того, что дома не нужно, и всё там продашь, вот увидишь. Но в первую очередь непременно возьми то, что сейчас там очень модно.

– О чём ты говоришь? Я солидный человек, там будут мои коллеги, доктора и кандидаты наук, а ты мне предлагаешь торговать.

– Глупый ты! Стамбульский опыт тебя ничему не научил, что ли? Сам рассказывал, как ты там торговал, вот и тут попробуй. Поверь, всё у тебя получится. Вот увидишь, все твои доктора тоже что-нибудь повезут. Я тебе начала говорить о том, чем лучше всего поторговать в Пуле. Не поверишь, но это мужские сатиновые, а лучше ситцевые трусы, те, которые у нас семейными зовут, их юги за купальные шорты принимают. Они там просто нарасхват, и чем ярче, тем круче.

К счастью, к этому времени мы прибыли на вокзал, уже заканчивалась посадка на поезд, она-то и прервала Майкину бессмысленную и беспредметную болтовню. Я из вагона помахал ей рукой, а Майка прислонилась к столбу и смотрела вдаль с каким-то мечтательным выражением лица. Было ясно, что она уже там, с каким-то незнакомым мне Милошем, и хотя между нами ничего уже давно не было, но меня всё равно кольнула острая заноза ревности.

Наш московский офис располагался недалеко от Комсомольской площади, и, прежде чем отправиться домой, я решил заскочить на работу. Там уже собралось человек десять: приехал один из руководителей направлений из Риги, вот ребята и подскочили с ним поговорить. Майка так накрутила меня вчера, что я начал свой рассказ о поездке с её дурацкого предложения. К моему изумлению, услышал я совершенно не то, что ожидал.

– Ты что, Анатолий, с дерева упал? – произнёс в своей обычной манере, улыбаясь и положив руку мне на плечо, наш неофициальный лидер и финансовый директор Фима Глейзер. – Какие такие глупости, о чём это ты говоришь? Девочка тебе прекрасный совет дала, мы все решили там поторговать. Кто чем, конечно, но все единогласно.

Ещё больше поразил меня всегда спокойный и невозмутимый Яныш, который приехал в Москву уже с вещами. Так вот, он открыл один из чемоданов и показал большие сувенирные коробки со спичками, в которые влезало, наверное, штук по двадцать обычных, и все с красивыми серийными этикетками.

– Мне в Риге знающие люди подсказали, что югославы – фанатичные коллекционеры, собирают всё подряд, а сейчас у них бзик на спичечных этикетках, ну я и набрал, сколько смог привезти.

– Ребята, вы, наверное, меня разыграть хотите? – принялся я ко всем приставать. – Какая торговля? Может, я что-то не понимаю? Так разъясните.

И все мне дружно разъяснили, что рублей на югославские динары меняют всего ничего и что в Пуле специально создали этот рынок для любых отдыхающих, независимо от национальности. Ну, не то чтобы создали – просто в самом центре города нашлась пустая площадь, а власти не запрещают там торговать всем, кому захочется.

Вот с такой информацией я приехал домой, рассказал обо всём жене, а она неожиданно для меня начала рыться по шкафам, доставая оттуда всяческую ерунду, чаще всего кем-то подаренные абсолютно ненужные вещи. Я посмотрел на всё это и включил телевизор – решил полюбоваться на то, как «Спартак» выигрывает. Шум трибун и громкий голос комментатора заглушали остальные звуки, и я не услышал, как зазвонил телефон. К аппарату меня позвала супруга:

– Иди, там твоя ненаглядная Майя возжелать тебя захотела.

Невзлюбила моя супруга Майку – наверное, возникали какие-то подозрения. Мне же, когда её подозрения оказывались справедливы, почему-то всегда хотелось спорить, вот и тут я было завёлся, но она меня охолонила:

– Человек на проводе, а ты в оправдалки поиграть решил. Иди уж, потом дооправдываешься.

Майка меня в очередной раз поразила. Она была предельно кратка:

– Завтра в пятом вагоне у проводницы – напоминаю, Люсей её зовут – тючок на своё имя получи. Вернёшься – рассчитаешься.

И трубка мягко так на рычажок упала – тоже, наверное, муж где-то неподалёку, лишнего слова не скажешь.

Утром пришлось чуть задержаться дома, чтобы заехать на вокзал к прибытию «Татарстана» – фирменного поезда из Казани. Не торчать же там без дела.

Тючок оказался весомым, да и немаленьким. Люся, которая не первый раз наши передачки туда-сюда возит, хитро так улыбнулась:

– Шубку, что ли, подруга прислала?

– Трусы тут сатиновые, черт бы их побрал! Вот глупая баба придумала.

Люсьен только головой покачала: мол, ну не дурак ли ты, мужик, ерунду такую мне на уши навешать хочешь, – но ничего не сказала, и я направился к машине, которая на вокзальной площади осталась меня ждать.

Народ на работе заинтересовался, что за добро я в офис приволок. Мне и самому было любопытно, чего там Майя в мешок весом под двадцать килограмм насовала. Представьте, как стыдно мне стало, когда мужики начали трясти тёплыми женскими трусами, такими, знаете, почти до колен, и белыми хлопковыми лифчиками от пятого размера и больше. А уж о мужских ситцевых и сатиновых трусах в цветочек я вообще молчу.

Аня, наша бухгалтерша – между прочим, тоже кандидат экономических наук, – зайдя к нам, постояла в сторонке, посмотрела да и высказалась:

– Ну что вы, жеребцы, ржёте? Без этих трусов и бюстгальтеров и наши бабы, и сербские себе всё отморозят, детей рожать будет нечем. Правильный тебе, Ильич, товар прислала подруга, вот увидишь, влёт уйдёт.

Как бы то ни было, но через два дня мы уже ехали по освещённым солнцем улицам Белграда. Движение было оживлённым, и автобус пробирался вперёд медленно. Наша гид, которая рассказывала что-то об истории страны и её столицы, вдруг резко сменила тему:

– А вон там видите рынок? На нём ваши соотечественники постоянно торгуют.

Все повскакали со своих мест и сгрудились на одной стороне автобуса, так что тот даже накренился, грозя опрокинуться на бок. Но обошлось. Зато, как только мы оказались в отеле, раздался чей-то голос:

– Через полчаса собираемся внизу – прогуляемся на этот рынок.

– Товар брать или пустыми пойдём?

– Дело к вечеру, торговля скоро закончится, поэтому пока просто посмотрим.

«Надо же, насколько все падки на такие вещи», – подумал я, но сам при этом решил пойти обязательно.

– Ну что, идём? – спросил я жену, будучи на сто процентов уверенным в её ответе. Надя лишь молча кивнула в знак согласия.

Полчаса пролетели как одна минута, мы еле-еле успели себя в порядок привести и отправились на выход. Прогуляться собралось человек пятнадцать, и из гостиницы на улицу вывалилась немаленькая такая толпа. В конце широкой улицы, по которой непрерывно в обе стороны двигались машины, торчала высокая труба – ориентир, который мы заприметили около рынка. К этой трубе мы и направились.

Минут пятнадцать, что ушло на дорогу, мы почти непрерывно смеялись, рассказывая друг другу анекдоты, но при этом успевали и по сторонам поглядывать, замечая всё, что нашему глазу непривычно. Мне уже приходилось посещать Белград, но было это давно, ещё в 1970 году, поэтому я на всё смотрел так, будто приехал сюда впервые. И если в тот первый свой приезд я к легковым машинам был совсем равнодушен – думал, рассеянный очень, водить машину не смогу, так что на них смотреть, – то сейчас, забыв, как это без машины куда-то добираться, засмотрелся. Мимо проезжало столько разномастных «железных коней», что мы все диву давались – многие ведь за границей впервые оказались. Встречались и родные «Жигули» с «Волгами», но они скорее просто в глаза нам бросались, в основном же здесь были совсем незнакомые машины, какие мы только на фотографиях в журналах и видели.

Наконец подошли к рынку. Он оказался немаленьким, но почти пустым. По его площади слонялись редкие покупатели, да кое-где за прилавками продолжали сидеть продавцы. Искать среди них русских было бессмысленно, в основном это были дородные тётки средних лет – знаете, такие типичные рыночные торговки, – а если среди них и встречались мужчины, то все они были в довольно пожилом возрасте и вряд ли смогли бы добраться сюда из Союза. Правда, в самом конце рынка – а может, в его начале, входа-то было два, – в общем, у противоположного входа толпился народ. Мы и решили пойти туда. Надежда встретить соотечественников практически испарилась, но мы же хотели лишь прогуляться, так почему бы не глянуть, что там за ажиотаж.

Народ у прилавка собрался странный. Во-первых, там были одни мужчины, а во-вторых, вид у них был такой, что сразу становилось ясно: ничего тяжелее авторучки эти люди в руках обычно не держат. При этом они самозабвенно копались во всем, что было разбросано на прилавке. Товар был тоже своеобразным: дверные и оконные ручки, всяческие запоры, мелкие гвозди и шурупы, насыпанные в бумажные пакетики, рояльные и обычные петли, гаечные ключи и прочие металлоизделия, по размеру не очень большие, но в хозяйстве, наверное, нужные, вот и толпились вокруг люди, выбирая то, что им дома пригодиться может. Продавец, молодой парень, то что-то показывал покупателям, то отвечал на их вопросы, то просто с кем-то общался. Никто не толкался, не ругался, всё было весьма пристойно.

Мы присмотрелись к продавцу: с покупателями он общался вроде на незнакомом, но в то же время очень близком для нас языке. Что-то подсказывало нам, что он не местный. Уж не наш ли товарищ из Советского Союза сюда явился? Обсуждая эту тему, мы постояли несколько минут и решили отправиться назад, но тут парень сам к нам обратился:

– Простите, я слышу, вы русские. Подождите меня, пожалуйста, я сейчас всё соберу. Не беспокойтесь, я сильно вас не задержу.

Он что-то сказал людям, стоящим рядом, и они со смехом начали расходиться. Парень сгрёб всё с прилавка в сумку – она получилась увесистой – и направился к нам.

– Ещё одну минуточку, я сейчас это добро сдам до утра, и всё, буду свободен. – И он направился к побелённому кирпичному зданию, стоящему возле въездных ворот.

Через пару минут, уже со свободными руками, он подошёл к нам:

– Вот теперь здравствуйте! Геннадий меня зовут.

Парень был совсем молодым, явно ещё не служившим в армии, но высоким и неплохо сложённым, да и физически прилично развитым.

– И ты тоже, Гена, не болей, – сказал Фима. – А лучше расскажи нам без ложного стеснения, кто ты такой, откуда здесь взялся, а самое главное, что ты этим мужикам сказал, что их рассмешило, и на каком таком наречии с ними общаешься?

– Ну, я у них прощения попросил и пообещал всем скидку завтра сделать – им это ужас как нравится, вот я случаем и воспользовался. Завтра прибегут да раскупят весь товар сразу, можно будет и домой собираться. А сам я из Находки – может, слышали про такой город?

– Ничего себе! – присвистнул кто-то. – Каким же образом ты сюда из Приморья добрался?

– Да, понимаете, учиться мне в школе не хотелось – глупый был совсем, пошёл в ПТУ. – ПТУ не ругательство вовсе, а профессионально-техническое училище, по-современному – колледж (это я для молодых поясняю). – Весной его закончить должен. А теперь думаю, что надо в институт поступать, и хорошо бы успеть до армии. Но у нас в городе одни мореходки, придётся во Владик или в Хабаровск ехать, а лишних денег в доме нет. Решил поработать где-нибудь летом, да вот один знакомый рассказал про Югославию, я и загорелся. Восемнадцать мне уже исполнилось, знакомые помогли быстренько паспорт оформить, я всякого хлама металлического в сарае набрал, да в ПТУ мне мастер кое-что дал. С этим вот барахлом и прикатил сюда в первый раз. Сейчас даже стыдно вспомнить, что привёз тогда.

– Как же ты добирался-то, расскажи хоть?

– А у меня сестра стюардессой работает, в Москву летает, она и помогла во всём. Я прямо с самолёта, как мне и порекомендовали, сюда направился, и тут мне тоже повезло: сразу же с одним нашим из Львова познакомился, он меня очень многому научил, и ночую я теперь вместе с ним в купейном вагоне поезда Москва – Белград, который здесь по ночам отстаивается. Ежедневно вечером приходит, а утром в обратный путь отправляется. Очень удобно. Проводники с удовольствием нас пускают, берут сущие копейки, чаем поят – всё замечательно. Плохо только, что все вещи поначалу приходилось с собой таскать. Ну а теперь и эту проблему решили. На рынке работает круглосуточная камера хранения, после закрытия мы все вещи туда сдаём, а часов в десять забегаем, то, что для ночлега нужно, забираем – и на вокзал, в вагон-то только после десяти запускают, ну а в семь уже уходить нужно. Но это как раз неплохо: рынок с восьми начинает работать, пока доберёшься, разложишься – тут и покупатели появляются. Сейчас-то мне здесь всё ясно и понятно, я уже третий раз за это лето приехал, а вот в первый раз и страшно, и чуднó было. – И он даже головой из стороны в сторону покрутил.

Мы, взрослые, многого добившиеся в жизни, с уважением смотрели на этого пацана, решившего в одиночку приехать в чужую страну, да ещё с другого края света, потому что кто-то ему это посоветовал. Хорошо, что всё сложилось так, как он нам рассказал, а могло бы и по-другому получиться. Молодец мальчишка, честное слово, молодец. Мы ему это всё и сказали.

– Да я и сам это теперь понимаю, – улыбнулся парень. – Дома-то я в лидерах хожу, девчонкам наболтал, что поеду, назад же слова не возьмёшь, а тут ещё Ирка, сестра моя, езжай, говорит, я тебе, где смогу, помогу. Вот я глаза зажмурил и поехал. Удивительно, но всё получилось. – И он опять, как бы от удивления, покрутил головой, а затем продолжил: – Денег я заработал много, всё, чем торгую, почти бесплатно в порту да на заводах нахожу. Товар оказался очень хорошим, здесь всё, что из металла сделано, дорого стоит. Инструмент всякий, клещи там, пассатижи и прочее сразу с руками отрывают, сверла за пять минут улетают, мелочёвка разная вот остаётся, так её, чтобы лишние деньги за место да на жратву не тратить, лучше на хранение здесь оставить или кому-нибудь задёшево всё продать – и домой.

Он помолчал немного, покачивая головой, а затем снова заговорил:

– Здесь тряпки всякие дешевле, чем у нас, но еда очень дорогая. Много всего, даже глаза разбегаются. Некоторые продукты я первый раз только здесь увидел, но пробовать не стал – денег жалко. Домой кое-что необычное покупаю – маму с младшим братом угостить, а сам то, что попроще, ем. На рынке мы, русские – человек пять-шесть нас здесь собирается – скидываемся и варим по очереди что-нибудь знакомое: каши, картошку – всё такое, в общем.

– А когда домой вернёшься, опять затаришься – и сюда?

– Нет, скоро занятия начнутся, а на поездку надо дней десять, но самое главное – это визы, они всё держат. А вот зимой я уже на каникулы сюда приеду. Сербы же православные, им к Рождеству, которое они очень уважают, надо всяких сувениров привезти на подарки родичам и друзьям. В магазинах у них всего полно, но каждый хочет купить что подешевле да позаковыристей, вот и расхватывают привозные диковинки. Тот дяденька из Львова, например, на Рождество да на Пасху «писанки» мешками возит, и всё продаётся.

– «Писанки» – это деревянные пасхальные яйца, узорами разукрашенные, – пояснил Гена, увидев наши удивлённые лица, и продолжил: – Только приехать хорошо бы перед Новым годом, тогда ещё лучше получится. Придётся, правда, комнату снимать с питанием, но я тут уже с одним покупателем, серьёзным таким товарищем, поговорил, и он предложил у него пожить, языком заняться. Жена у него учительница, русский язык преподаёт, и сам он тоже хорошо по-русски разговаривает, вот я и думаю: может, попробовать? Сербский-то я не знаю почти, так, нахватался кое-чего, а иногда русское слово произнесёшь да поковеркаешь его как-нибудь – глядишь, они и поймут. А вы бы что посоветовали, а?

Всё это время мы не спеша двигались в сторону отеля. На улице стемнело, зажглись фонари, и пора уже было расходиться по номерам. Вставать с утра придётся рано, потом быстрый завтрак – и бегом в автобус до аэропорта. А там вновь самолёт, только уже местный. Югославия ведь самое большое на Балканах государство, поэтому тут авиасообщение хорошо развито. Ну а главное уже начнётся там, где нас ждёт не дождётся море.

Кто-то достал «поляроид» и решил сфотографировать улицу, очень уж вид был красивый: в свете фонарей дома стояли как картинки. Гена с изумлением смотрел, как ползла вверх фотокарточка, а когда изображение полностью проявилось, он взял её в руки и начал сравнивать с натурой. По-видимому, его всё удовлетворило, и он буквально взмолился:

– Пожалуйста, сфотографируйте меня на фоне витрины вон того магазина, – он указал на светящуюся витрину большого гастронома, – и подарите мне эту фотографию. Вот здесь, пожалуйста. – И он встал так, чтобы было видно всё великолепие гастрономического отдела: множество колбас, сыров и всяких других яств. – А то мне ребята не верят, когда я им рассказываю.

Вот таким он мне и запомнился: вихры, торчащие во все стороны, улыбка во всё лицо, горящие глаза, и всё это на фоне разнообразнейшей еды.

Там мы с ним и распрощались, ему надо было в сторону вокзала поворачивать. Он так и пошёл, продолжая рассматривать подаренную фотографию, нам же осталось подняться немного вверх по улице – отель был уже совсем рядом. Жаль, совет мы парню дать так и не успели.

Глава вторая

Хорватия, в южном городке

Уже в десять утра на следующий день мы ехали из аэро-порта Пулы в гостиницу. Отель был просто шикарным: и лифтовый холл со стойкой администратора, и бесшумный скоростной лифт, буквально за несколько секунд взметнувший нас на пятнадцатый этаж, и номер – большой, с широкой двуспальной кроватью, телевизором, ванной и балконом, с которого открывался красивейший вид на море, – всё было настолько замечательно, что даже дыхание перехватывало.

Времени до обеда оставалось достаточно, и мы, переодевшись, спустились вниз, чтобы не просто посмотреть на пляж сверху, почти из поднебесья, а прогуляться по нему, а может, даже и окунуться в море. Солнце уже перевалило за полдень и стояло почти в зените, оттого народу на берегу было немного. В море мы и вовсе никого не увидели, зато в небольшом бассейне, расположенном ближе к зданию отеля и поэтому оказавшемся сейчас в тени, купалось человек двадцать. Там мы заметили и наших. Быстро разделись и плюхнулись в воду.

Подплыл я к Лёшке Гудкову и спрашиваю:

– Лёш, а чего это никто в море не купается, все сюда залезли?

– Дно там поганое совсем, – ответил мне Лёшка, – я не смог и пары шагов сделать. Сплошь камни типа ракушечника – ноги режут, пришлось назад выбираться. Да ещё в таких местах всегда морских ежей полно – ещё наступишь, не дай бог, без ноги остаться можно.

Лёшка у нас родом откуда-то с Причерноморья, он о морях-океанах всё знает, доктор биологических наук всё-таки. Это сейчас он какими-то стеклянными микропористыми фильтрами увлёкся и их промышленное производство пытается организовать, а раньше долгое время морской биологией занимался и почти все моря на свете обошёл.

Поплавали мы немного, по берегу погуляли – жарко, вспотели все, опять в бассейн нырнули, охладились и решили, что хватит – голодные желудки настойчиво требовали пищи. Завтрак был ранний, да и какой это завтрак – так, баловство одно: яйцо, половинка помидора, плавленый сырок – впрочем, очень вкусный, мягкий и нежный, прямо во рту тает, – кусочек какого-то копчёного мяса, хлеб да чай. Разве этим наешься?

После обеда мы вышли из ресторана, ощущая приятную тяжесть.

– Ну и как тебе? – спросил я супругу.

– Замечательно, – ответила она. – Надеюсь, что это не только ради приветствия, а и дальше так будет.

В этот момент к нам подошёл человек в форменной одежде, с табличкой «security» на груди и на очень плохом русском попросил нас показать, что лежит у Нади в сумочке.

– С какой стати мы будем вам это показывать? – очень вежливо возразили мы. – Даже и не подумаем.