Учитель народа. Савонарола

Лоренцо Медичи был в высшей степени польщен радушным приемом, который был ему оказан в Неаполе. Король и наследный принц обращались с своим гостем, как с царствующей особой, и ни разу не дали ему почувствовать его незнатное купеческое происхождение. Лоренцо не мог раздавать ордена приближенным неаполитанского короля подобно коронованным особам, но он делал более щедрые подарки, нежели кто-либо из них, и поэтому пользовался таким же почетом. Одно празднество сменялось другим; устроены были прогулки на воде с фейерверками, блестящий турнир, великолепные пиршества и балы, так что Медичи при своей склонности к роскоши имел немало случаев выразить свое удовольствие за такой радушный прием.

По прошествии нескольких дней между королем и его гостем произошел обмен уверений в готовности взаимно служить друг другу. Король Фердинанд видел в Лоренцо представителя самой воинственной итальянской республики и союзника против папского престола, и готов был почтить его полным доверием. Что же касается принца Федериго, то хорошее впечатление, произведенное им на Лоренцо при первой встрече, усиливалось с каждым днем, и между ними установились самые сердечные отношения. Во время их частых и продолжительных бесед Лоренцо не трудно было возбудить фантазию восприимчивого юноши рассказами об очаровательной Катарине Карнаро и подстрекнуть в нем романическое желание освободить прекрасную дочь Венецианской республики от тирании её честолюбивой родины.

Молодой принц с радостью взялся исполнить план предложенный Лоренцо. Его привлекала романтичность приключения и возможность испытать свое мужество, поэтому чем опаснее было предприятие, тем более оно имело для него прелести. Дело должно было оставаться в строжайшей тайне между Лоренцо Медичи, королем и принцем Федериго. Когда Лоренцо собрался в путь, король позволил сыну проводить гостя на флорентийском корабле, и хотя ему было известно, к чему должны были привести эти проводы, но он мог показать вид, что совершенно непричастен к знакомству принца с Катариной Карнаро.

Отъезд делегации Лоренцо Медичи из Неаполя

Неаполитанский король дружески простился с Лоренцо Медичи, который сел на корабль среди громких прощальных приветствий населения. Везде развивались пестрые флаги; берег был наполнен нарядной толпой; махали шляпами и платками, бросали венки и цветы. Почти вся вода в гавани покрылась ими – зрелище, которое можно себе представить только среди роскошной южной природы. Бесчисленные большие и малые суда и лодки провожали корабли далеко в море; рыцари, дамы, пажи в великолепных одеждах наперерыв приветствовали отъезжавшего гостя и его спутников, как бы для того, чтобы запечатлеть в их памяти последние минуты, которые они проводили вблизи Неаполя. Всем было известно, что второй сын короля намерен проводить гостя и остаться у него на некоторое время. Королевская парусная барка, назначенная для возвращения принца виднелась среди флорентийских судов. Принц Федериго с некоторыми приближенными лицами, сопровождавшими его в предполагаемом путешествии, стоял на палубе, рядом с Лоренцо, и раскланивался с толпой, наполнявшей берег.

Мало-помалу суда, с белевшими на них парусами исчезли из виду; небольшие лодки одни за другими стали возвращаться в гавань, где скоро водворился обычный порядок. Толпа, удовлетворив свое любопытство, разошлась но домам.

Между тем на море совершилось неожиданное событие. Едва неаполитанский берег скрылся в туманной дали, принц Федериго простился с гостем своего отца и пересел на собственную барку, отдав приказание лоцману свернуть в противоположную сторону и править к острову Кипр, мимо берегов Сицилии. Затем принц сошел в каюту, где, с помощью доверенного камердинера, снял свое великолепное платье и нарядился в одежду простого греческого матроса. Хотя это превращение не особенно нравилось его спутникам, но оно настолько шло к его фигуре и прекрасным очертаниям южного выразительного лица, что всякая женщина должна была признать в нем идеал мужской красоты и преклониться перед ним.

Лоренцо Медичи

Остров Кипр служил тогда складочным местом драгоценных товаров, привозимых из Персии, Индии и других восточных стран; здесь товары снова нагружались на корабли для доставки в Венецию, Геную, Неаполь и ближайшие гавани. Кроме того, Кипр был важным стратегическим пунктом во всех войнах с турками и представлял надежный оплот против морских разбойников. Купцы, возвращаясь на родину после тяжелого и продолжительного морского путешествия весело проводили время на прекрасном острове, щедро одаренном природой, где они останавливались на несколько дней для отдыха. Они привозили с собой на кораблях всевозможные товары, дорогие персидские ткани, парчи затканные золотом, драгоценные камни и другие диковины заморских стран. На самом Кипре созревали превосходные южные плоды и приготовлялось вино, известное в целом свете. В Европе ходили баснословные рассказы о роскошных пирах и празднествах, которые устраивались на этом заколдованном острове, представлявшем все условия для высших жизненных наслаждений.

Владетельница этого волшебного государства была молодая прекрасная женщина, вторая Клеопатра, хотя без самовластия египетской королевы, но окруженная ореолом поэзии, который придавал ей особенную прелесть в глазах принца Федериго. Он мысленно сравнивал ее с богиней моря, всей душой стремился к ней и жаждал обладать ею. Но какие шансы имел он для достижения этой цели?

Он мог открыто просить её руки, как сын могущественного короля и освободить от тяжелых уз, связывавших ее с Венецией. Но сознается ли она, что эти узы тяготят ее и что она хочет освободиться от них?

Поэтому принц Федериго решился последовать совету Лоренцо Медичи и употребить все средства, чтобы расположить к себе сердце Катарины Карнаро, так как это одно могло возбудить в ней желание выйти за него замуж и разделить с ним господство над прекрасным островом. По временам в уме предприимчивого юноши возникал мучительный вопрос: действительно ли так хороша кипрская королева, как он представлял себе ее в своем воображении? Но предприятие было настолько заманчиво само по себе, что он решил во всяком случае убедиться на опыте в достоинстве приза.

Благодаря попутному ветру плавание совершилось без всяких приключений; вскоре вдали показались берега Кипра.

Верхушки пальм ясно обрисовывались в прозрачном воздухе среди кипарисов, оливковых дерев и темной зелени кустарников. Сильный аромат цветов и апельсиновых рощ далеко разносился по синим волнам, на встречу барке, которая быстро приближалась к берегу. Теперь можно было ясно различить долины, горы, леса и реки; а так как многие из моряков не раз бывали на острове, то, по их совету, решено было направить барку в ту сторону, где находился город Фамагуста с его знаменитой гаванью. Очаровательное местечко живописно раскинулось вдоль берега с своими врытыми базарами и кладовыми. Вдали на склоне холмов виднелись виллы, тесно построенные одна около другой; все они были окружены прекраснейшими садами, с живыми изгородями из гигантских голубовато-зеленых алоэ или с белыми мраморными стенами. Среди этих очаровательных жилищ, вблизи собора, виднелся королевский дворец, постройка которого совмещала в себе прелесть мавританской архитектуры с строгостью итальянского стиля.

С обеих сторон от главного здания тянулись крытые галереи со сводами, состоящие из колонн, которые окружали полукругом значительную часть сада, по-видимому наиболее роскошную и предназначенную для королевы. Быть может, она была там и в эту минуту! – промелькнуло в голове Федериго. Фантазия живо нарисовало ему прекрасную и цветущую семнадцатилетнюю женщину, гуляющую среди роз и дорогих тропических растений. К дворцу примыкало несколько других вилл, сады которых доходили до самого моря.

Между тем барка так близко подплыла к берегу, что поднят был вопрос куда причалить.

– Только не у городской гавани! – воскликнул принц Федериго. – Весь этот шум и толкотня от выгрузки и погрузки товаров вовсе не соответствует моему расположению духа.

При этих словах глаза его случайно остановились на мраморной террасе красивого дома, окруженного большим тенистым садом. От террасы шла широкая лестница до самого моря, так что последние ступени были постоянно покрыты брызгами волн.

На террасе было несколько дам в богатом греческом наряде. Они были заняты какой-то игрой, соединенной с танцами, и быстро двигались взад и вперед, то в одиночку, то парами или группами. По воде звонко раздавался серебристый смех молодых голосов, что еще больше привлекло внимание принца Федериго, который, следуя влечению своей фантазии, приказал матросам причалить к лестнице виллы, где было привязано несколько красивых лодок. Затем принц подошел к борту и снял шляпу, делая знак, что хочет вступить в переговоры с обитателями виллы.

Высокая представительная фигура принца привлекла внимание дам и расположила их в его пользу, хотя неожиданное появление каждого незнакомого мужчины у берегов возбуждало подозрение в те времена, когда везде крейсировали морские разбойники.

На террасе произошло довольно продолжительное совещание, после чего две дамы сошли с лестницы, чтобы вступить в переговоры с незнакомцем и узнать о цели его появления.

Принц Федериго достаточно знал греческий язык, чтобы объясниться с ними. Дамы заявили, что владетельница виллы принцесса Кандорас желает гнать, кто он такой и по какому праву он осмелился причалить у её дома? Принц Федериго ответил, что он странствующий певец и намерен предложить свои услуги королеве Катарине. Но в данную минуту он просит дозволения представиться синьоре Кандорас, в надежде, что она не откажет ему в гостеприимстве и даже быть может в ходатайстве у королевы.

Дамы были видимо удивлены смелостью незнакомца; но обещали передать его слова владетельнице виллы. Когда они вернулись на террасу, снова начался оживленный разговор, прерываемый веселым смехом. После этого те же дамы снова спустились с лестницы и сообщили принцу, что синьора Кандорас готова оказать ему гостеприимство в своем доме, но под условием, что он подчинится всем мерам предосторожности, какие будут приняты против него. Принц Федериго ответил, что он готов исполнить все требования владетельницы виллы, и затем в сопровождении обеих дам поднялся по лестнице на террасу.

Здесь принц Федериго очутился в обществе двенадцати женщин, начиная от самого юного возраста до более зрелого. Хотя все они показались более или менее привлекательными молодому принцу, – кроме одной горбатой безобразной старухи, – но ему было не трудно с первого взгляда отличить лучшую из них. Это была молодая необыкновенно красивая женщина с золотистыми белокурыми волосами и большими тёмно-голубыми глазами, и, по-видимому, служила центром дамского кружка. Ей, как хозяйке дома, представили принца. Она выслушала его приветствие с ласковой улыбкой и задала те же вопросы: откуда он и с какою целью приехал в Кипр?

Принц Федериго ответил, что он приехал с одного греческого острова с целью представиться королеве и показать ей свое искусство в пении и игре на лютне. Если ему удастся заслужить одобрение прекрасной Катарины Карнаро, то он считает свою будущность обеспеченной, потому что намерен продолжать свое путешествие и посетить другие королевские дворы Европы.

Красавица снова улыбнулась и попросила его спеть что-нибудь, чтобы доставить удовольствие её подругам, которые сегодня собрались к ней в гости.

Принц тотчас же изъявил согласие и приказал принести свою лютню с барки, так как в совершенстве играл на этом инструменте и считался в Италии одним из лучших певцов. Он пропел провансальскую «любовную» песню, недавно сочиненную королем Рене, которая только что вошла в моду при европейских дворах. Между тем чернокожие служанки принесли мягкие табуреты и дамы сели. Они небрежно поигрывали своими веерами и без малейшей застенчивости смотрели в лицо певцу. Только одна красавица с золотистыми белокурыми волосами задумчиво опустила свою очаровательную головку. Два раза во время пения глаза её сверкнули; она взглянула на певца, но тотчас же снова опустила ресницы; при этом легкая краска выступила на её щеках.

Вид города Фамагуста на Кипре

Когда окончилось пение, дамы выразили свое одобрение дружными аплодисментами; затем начался оживленный разговор о песне, пропетой принцем, о короле Рене и других его поэтических произведениях.

Белокурая дама сначала не принимала никакого участия в разговоре; но, помолчав немного, сказала певцу:

– Я готова оказать вам гостеприимство в моем доме, но при условии, что ваши спутники останутся на барке. Кроме того, вы должны дать честное слово, что не замышляете ничего дурного против кого-либо на этом острове и, что вы не уедете отсюда, не простившись со мной. Сюда дошли неблагоприятные слухи, которые заставляют нас принять кое-какие меры предосторожности.

Принц Федериго согласился на все. В эту минуту он совсем забыл о цели своей поездки; сердце его радостно билось при мысли, что он останется в доме очаровательной женщины, предложившей ему гостеприимство. Между тем дамы одна за другой удалились с террасы; после того явились слуги и повели его в приготовленную для него комнату, где он нашел все необходимое для его удобства. Нигде не было стражи, и он по-видимому был совершенно свободен; но уже на следующий день он начал томиться своим одиночеством, потому что хозяйка дома, равно и остальные дамы не показывались. На его вопросы о хозяйке дома ему ответили, что принцесса Кандорас – богатая молодая вдова и живет одна с своей прислугой. Сегодня она не может видеть гостя по нездоровью, но просит его располагать её домом как своим собственным и не забывать о цели его поездки на остров.

Принц Федериго понял значение последних слов; но у него не было никакого желания добиваться благосклонности королевы, так как больше всего его занимала мысль снова увидеть прекрасную хозяйку дома с большими тёмно-голубыми глазами.

Так прошел день, который показался ему бесконечным, хотя он провел несколько часов на террасе, любуясь морем, и посетил своих товарищей на барке. Он мало ел и пил, потому что был весь поглощен воспоминаниями о вчерашнем дне. Он был рад, когда наступила ночь, потому что надеялся на другой день увидеть свою прекрасную хозяйку. Но этого не случилось; казалось, что все в доме сговорились между собой, чтобы довести его до отчаяния вежливой сдержанностью. Он ног расхаживать где угодно по городу; та же свобода была предоставлена его товарищам, остававшимся на барке; но каждый из них чувствовал, что за ним следят шпионы. Прошло еще несколько дней, а принцесса Кандорас всё оставалась в своих комнатах. Окружавшая ее таинственность еще больше воспламеняла сердце молодого принца; недовольный бродил он взад и вперед по саду; по вечерам садился на террасе и глядел, как заходящее солнце золотило волны голубого моря. Иногда он задумчиво распевал песни под аккомпанемент лютни; тогда у окон появлялись женские фигуры, которые украдкой слушали его; но между ними не было хозяйки дома. Принц уже начинал проклинать предприятие, которое вынудило его играть недостойную роль бедного певца; но тут случилось неожиданное событие, изменившее положение вещей.

Раз ночью принц проснулся от внезапного шума и беготни в доме; это побудило его вскочить с постели и наскоро одеться, чтобы узнать о причине тревоги. Оторопевшие слуги сообщили ему, что на дворец напали тунисские пираты и намерены насильственно увезти королеву на своем корабле.

Это известие не особенно поразило принца, тем более, что подобные события представляли тогда обычное явление. Он готов был исполнить свою рыцарскую обязанность и поспешить на помощь королеве, хотя в душе должен был сознаться, что не пришел бы в отчаяние, если бы морским разбойникам удалось увезти свою добычу. Кроме того, у королевы Катарины была своя стража, офицеры и слуги, которые могли защитить ее.

Размышления его были прерваны появлением молодой дамы, которую он тотчас же узнал, потому что видел ее в день своего приезда в числе других подруг синьоры Кандорас.

– Бегите во дворец и спасите королеву! – сказала она испуганным голосом. – Я хочу немедленно послать к ней своих слуг; в город также отправлены гонцы, чтобы созвать всех людей, способных носить оружие, потому что дворцовая стража слишком малочисленна, чтобы защитить ее. Вот уже несколько дней, как мы ожидали этого нападения; нам писали, что в Тунисе назначена большая сумма за Катарину Карнаро. Мы были убеждены, что вы приехали сюда с целью предать её в руки бея и поэтому считали нужным следить за вами. Теперь докажите, что мы ошиблись и помогите нам защитить прекрасную королеву.

– Я сейчас же отправлюсь во дворец, – ответил Федериго. – Но умоляю вас оставить часть прислуги дли охраны этого дома; иначе я буду считать своей обязанностью остаться здесь и защищать до последней капли крови прекрасную синьору Кандорас, оказавшую мне такое радушное гостеприимство.

– От души благодарю вас, – ответила дама, – но вы напрасно беспокоитесь обо мне, потому что мне не грозит ни малейшая опасность. Советую вам поспешить на помощь королеве, тем более, что вы приняли на себя обязательство беспрекословно исполнять её приказания.

– Я не понимаю вас, – возразил Федериго; – если я поклялся в верности, то одной принцессе Кандорас и не оставлю ее беспомощную и больную в этом доме, где она может подвергнуться неминуемой опасности.

– Вы ошибаетесь! – сказала с живостью дама; – Я – принцесса Кандорас, а та белокурая красавица, с которой вы разговаривали, и была сама королева; она удостоила тогда посетить меня с своими приближенными дамами. Присоединитесь скорей к её защитникам, если дорожите её милостью!

Принц едва расслышал последние слова; он бросился к барке и приказал своим людям наскоро вооружиться и последовать за ним. Они поспели во дворец в тот самый момент, когда разбойники одолели дворцовую стражу и прислугу и хотели проникнуть в покои королевы. Нападение было сделано внезапно, и хотя каждую секунду можно было ожидать помощи из города, но у турок было еще достаточно времени, чтобы овладеть королевой, которая скрылась в глубине дворца, и переправить ее на корабль под прикрытием ночи.

Но пираты не подозревали близости врагов, руководимых рукою храброго юноши, воодушевленного любовью.

Принц Федериго, не помня себя от гнева, бросился, как безумный, на предводителя шайки, в сопровождении своих людей. Между тем дворцовая стража и слуга, связанные пиратами, были освобождены и ударили на врагов с удвоенной яростью. Пираты, окруженные со всех сторон, начали изнемогать в борьбе и внезапно обратились в бегство, когда вслед затем громкие мужские голоса и бряцанье стали возвестили прибытие вооруженной силы из города. Они поспешно бросились к своим судам, подбирая мертвых и раненых, сообразно предписаниям Корана.

Принц Федериго с своими людьми преследовал пиратов до морского берега; когда он вернулся во дворец, то королеве уже было известно, что она обязана своим спасением иностранцу, которого она встретила несколько дней тому назад в доме принцессы Кандорас. Она пожелала видеть его, чтобы выразить ему свою благодарность. Когда он вошел в полуосвещенную комнату, то его изящная фигура и благородная осанка превратили в уверенность её предположение, что он – не простой странствующий певец. Она дружески пожала ему руку и, поблагодарив за оказанную помощь, шёпотом попросила его открыть ей свое настоящее звание.

Принц Федериго сообщил ей вполголоса, что он – сын неаполитанского короля и что слава об её красоте побудила его приехать в Кипр, где встреча с мнимой синьорой Кандорас заставила его забыть о прекрасной королеве, пока он не узнал, что это – одно и то же лицо.

Королева была видимо польщена этим признанием и в данную минуту не думала ни о пережитой опасности, ни о своих обязательствах относительно Венеции. Она краснея опустила свои прекрасные глаза и не выказала ни малейшего сопротивления, когда принц порывисто обнял ее и поцеловал под влиянием страсти.

Но в следующую секунду Катарина Карнаро вздрогнула и отскочила в испуге, потому что в комнате послышался шорох, который ясно доказывал присутствие постороннего лица. Принц заметил с досадой, что это была та самая уродливая старуха, которая находилась неотлучно при королеве во время их первой встречи и поразила его, как контраст с остальными красивыми женщинами.

Старуха низко поклонилась королеве и попросила извинения, что невольно потревожила её величество; но она не могла удержаться от кашля, который постоянно преследует ее.

Королева отошла с принцем к окну и торопливо шепнула ему:

– Я везде окружена шпионами, которые следят за мной шаг за шагом. Будьте осторожны и исполните в точности то, что я скажу вам; но не осуждайте меня, если неминуемая опасность заставляет меня забыть женскую стыдливость и решиться на шаг несвойственный моей природе. Вы – сын короля, я верю искренности ваших слов и, повинуясь влечению моего сердца, желаю вам успеха. Уезжайте скорее отсюда и возвращайтесь с свитой, приличной вашему высокому положению. Принцесса Кандорас расположена ко мне; её вилла будет всегда для вас надежным убежищем. Примите все меры предосторожности, чтобы наш союз мог состояться. Тогда ничто не разлучит нас! Я могла бы еще многое сказать вам; но боюсь, что здесь нас подслушают… Прощайте; если нам удастся сохранить тайну, то можно ручаться за успех предприятия…

Эти слова привели в восторг принца Федериго, но, из боязни изменить себе, он почтительно поклонился королеве и вышел из комнаты. Несколько часов спустя с первым рассветом барка его отчалила от цветущего острова. Подобно тому, как теплый попутный ветер надувал паруса, так и сердце влюбленного юноши переполнялось сладкими надеждами; взоры его долго не могли оторваться от дворца кипрской королевы, который мало-помалу исчезал на горизонте.

Прекрасная королева осталась в этом дворце; несмотря на мучительные опасения, сердце её усиленно билось от радостного ожидания свободы. Ей предстояло не только выйти замуж за красивого храброго принца, которого она полюбила с первого взгляда, но и освободиться от связывавших ее оков. Эти оковы становились для неё все более и более невыносимыми, хотя она была окружена всеми благами и сокровищами, какие только может дать земля.

Катарина Карнаро была почти ребенком, когда ее выбрали для блестящей роли кипрской королевы. Сознание, что она выходит замуж за короля и названа дочерью богатой и могущественной республики, льстило её тщеславию, тем более, что ей завидовали не только девушки самых знатных фамилий, но даже принцессы крови. С тех пор прошло довольно много времени, и было не мало случаев, которые должны были убедить Катарину, что она – не более, как орудие политических замыслов Венеции.

Катарине Карнаро внушали с детства, что она дочь одного из самых богатых патрициев: какое ей было дело до того, откуда брались деньги, в силу которых все её желания были удовлетворены, и откуда являлись окружавшие ее драгоценные произведения искусства. Знаменитые художники и ученые посещали роскошный палаццо её отца. Известный живописец Джакомо Беллини был другом их дома; и незадолго до её брака нарисовал её портрет. Строительное искусство, достигшее высшего развития в Венеции благодаря маэстро Ломбардо, не осталось без влияния на Катарину, которая с ранней молодости отличалась изящным вкусом и впоследствии ввела на острове Кипре новый и своеобразный архитектурный стиль.

Хотя её венецианская гордость была вполне удовлетворена с внешней стороны; но сожительство с ничтожным болезненным мужем мало-помалу пробудило в ней чувство внутреннего недовольства. Бывали минуты, когда она проклинала свое высокое положение и мнимую заботливость о ней родной республики. Эти минуты стали еще чаще со времени её вдовства. Она уже не была прежним беспечным ребенком и знала, что Венеция готова исполнить малейшее её желание; но под единственным условием, чтобы она навсегда отказалась от вторичного брака. Остров Кипр имел важное значение для Венецианской республики, которая вела упорную борьбу с Генуей из-за первенства на Средиземном море, и в то же время должна была сдерживать притязания восточных властелинов, хотевших захватить в свои руки все более и более усиливающуюся торговлю между Азией и Европой. Поэтому республика настолько дорожила обладанием Кипра, что вряд ли остановилась бы перед преступлением, если бы оно было необходимо для достижения этой цели. Единственный сын Катарины Карнаро уже был отвезен в Венецию, где он должен был получить воспитание.

Венецианская галера