Вам не перезвонят

– Здесь я не совсем согласен с Вами. Меняются правители, меняется и политический курс властей. А с ними – идеология и благосостояние граждан. И как бы мы не пытались идти против течения…

Здесь глава семейства не выдержал, его седеющие брови насупились:

– Хватит нести околесицу! – это слово в лексиконе отца раздражало Степана больше всего. – Как бы ты не переименовывал, не переодевал и не менял жалование стража порядка, он все еще слуга народа и государства. А слуге народа положено создать такую же семью, где и муж, и жена будут из благородных кровей.

«Нет, отец. Сейчас уже далеко не так», – думал про себя Степан.

– Если ты так увлечен жизнью профессиональной, я могу помочь тебе с жизнью личной. Как раз у одного моего подчиненного дочь не замужем, немногим младше тебя…

Степан не выдержал и от возмущения встал с кожаного кресла, в котором сидел на протяжении всего этого неприятного разговора. От негодования и своих крупных размеров вся спина и бедра Казначеева-младшего даже вспрели.

– Прекратите. Если Вас это успокоит – на следующей неделе Вы меня больше здесь не увидите, – и молча ушел из дома, игнорируя оклики отца вернуться и продолжить разговор.

***

После проведения очередной планерки и выдачи служебного оружия Степан не стал поднимать с Алексеем его исчезновения в прошедшей гонке. Вчера, по возвращению в их стойло, он не обнаружил «Тойоты» своего напарника. При попытке связаться с напарником мобильник Алексея выдавал лишь продолжительные гудки. Хорошо, что комплект ключей от гаража у них был в двух экземплярах, и Казначеев смог вернуть машину без помощи Путейко. Степану не оставалось ничего другого, как оставить машину и отправиться домой, навестив по пути аптечный пункт.

Алексей решил обсудить вчерашний заезд первым.

– Как откатал? – спросил он Степана, как ни в чем не бывало.

– Пятый, после «Гадюки», «Жеребца», «Акулы» и твоей сестренки, – нотки обиды отчетливо звучали в его словах.

– Вот гаденыш, смог третьим приехать… Молодцом, Степка, что могу сказать.

Казначееву так и резала ухо фальшь в его радости за успехи товарища.

– Что-то я не припомню, чтобы обгонял тебя.

– Да ты, наверно, не заметил меня, я один поворот пропустил и чуть не вылетел.

– Хочешь сказать, ты в последнем круге решил прогуляться в Измайловском парке? Ты чего-то недоговариваешь.

Старший смены на этой ничего не ответил. Осознав, что тема поднята необдуманно, он сию минуту переключился на дорожный трафик.

– Вон, смотри, «Опель» на желтый проскочил, сейчас оформим, – после чего скоропостижно взял свисток в рот и показал жезлом в сторону нарушителя.

Степан прекрасно понимал, что в своей службе Алексей действовал по принципу «наказать, нельзя предостеречь». Вопреки Правилам дорожного движения, водители могли проскакивать на «желтый» по трем причинам:

1. Им просто было плевать, и символическая тысяча рублей для них ничего не значила;

2. Пролетали на «желтый», так как в ином случае пришлось бы применить экстренное торможение, которое могло бы спровоцировать аварийную ситуацию и затор на регулируемом переходе;

3. У водителя поджимал тайминг, и каждая секунда, потерянная на стоп-сигнале, могла стоить ему как минимум телефонного разноса от начальника или клиента.

И Алексею было все равно, какая из этих трех причин обеспечит ему первый протокол на рабочей смене.

«Опель» припарковался на том же «островке», где находились служебные мотоциклы «R1200RT» Казначеева и Путейко. Степан обратил внимание, что на заднем стекле «немца» был прилеплен восклицательный знак на желтом фоне. Значит, права получил меньше двух лет назад. Как правило, сотрудники мотоподразделений уделяли большее внимание мотоциклистам, однако это не запрещало им проявлять интерес и к автомобилистам. Да и поводов водители мотоциклов давали меньше – Степан обычно останавливал их за отсутствие шлема, либо тех, у кого за спиной сидел пассажир. Но во время их дежурства таких попадалось немного. Порой выяснялось, что владелец мотоцикла или скутера оказывался на пассажирском сиденье, а его друг без прав – за рулем. Если пассажиры были школьного возраста, то дела у нарушителей обстояли еще хуже – транспортное средство задерживалось, а с помощью ближайших патрулей на машинах Путейко отправлял горе-ездоков в отделение.

Алексей еще не успел дойти до машины нарушителя, как тот начал высовывать из окна свои водительские права.

«Вот ты и попался, дружок», – подумал про себя Степан. Таким жестом водитель давал понять, что готов был оперативно «решить вопрос» с остановившим его инспектором. Алексей приступил к «маринованию» – пристально рассматривать водительское удостоверение, страховку, свидетельство регистрации транспортного средства, задавать уместные и неуместные вопросы: «Куда едете?», «Почему проскочили на желтый?», «А вы понимаете, что на дорогу могли вступить пешеходы?». К удивлению Степана, коллега даже начал подозревать водителя на предмет алкогольного опьянения.

«Предложи еще в баночку помочиться», – недоумевал от происходящего Степан.

Апогеем проверки стала просьба открыть багажник. По закону, если инспектор хотел просто полюбоваться содержимым багажника, в его действиях не было ничего противоправного, равно как и рассмотреть содержимое салона и пассажиров через окна автомобиля. Но если чутье говорило, что с перевозимым грузом что-то не так, и нужно заглянуть в пакет или коробку, то в таком случае служащий обязан привлечь двух понятых из числа гражданских. Причем, поисками обязаны были заниматься сотрудники патрульной службы, а не водитель. По водителю «Опеля» было видно, что игра Алексея приближалась к своей десертной части. Казалось бы, инспектор действовал в рамках своих полномочий. Но оба участника допроса понимали, что этот фарс велся только с одной целью.

Пока Алексей проверял водителя «Опеля», Степан обратил внимание на черный «Мерседес» бизнес-класса, прорывавшегося через переходящих на зеленый сигнал светофора пешеходов со стороны Таганской улицы. Ко всему прочему, свой маневр он совершал по встречной полосе, объезжая впередистоящие машины. Для пущего фурора выскочка на «мерине» вдавливал в клаксон, дабы людской трафик расступался пошустрее. На лицах пешеходов прослеживалось явное возмущение от такой наглости. При этом никто не решался стукнуть машину или бросить автохаму что-либо вдогонку.

Степан среагировал без промедления и вышел наглецу навстречу. Взмах, жезл, островок.

Проехав пешеходный переход и вернувшись в свой попутный поток, «Мерседес» резко разогнался в сторону инспектора. Где-то за пару метров он свернул перед Степаном, явно огорчившись, что тот не сдрейфил и не отскочил в сторону. После чего остановился слева от патрульных мотоциклов и начал опускать дверное стекло. Степану бросилась в глаза излишняя тонировка окон на передних дверях. Аналогично с лобовой частью – через нее были видны только руки водителя.

Казначеев встретился глазами с пренебрежительным взглядом нарушителя премиальной иномарки. Бритая голова и орлиный нос идеально вписывались в его образ сотрудника силовых структур. Из салона веяло мятным ароматом – то ли от подвешенного ароматизатора, то ли от ментоловой жвачки, которой он демонстративно разжевывал перед инспектором. Неужто похмелье с утра мучало? Алексей за это время успел подсесть к водителю «Опеля», дабы оформить первый протокол (а возможно – и постановление) своего «клиента».

– Добрый день, лейтенант Казначеев, Ваши документы, пожалуйста, – несмотря на такую дерзость со стороны водителя «Мерседеса», Степан не отступился от профессиональной вежливости, козырнув водителю во время представления.

Выждав пару секунд сверлящего взгляда, водитель «Мерседеса» выдал хриплым голосом:

– Друг, мне сейчас некогда играться с твоими проверками. Служба зовет.

Лейтенант, аки попугай, повторил свою просьбу. Водитель насупил брови.

– Ксиву покажи, – потребовал грубиян за рулем.

Степан неспешно достал из кармана брюк свое служебное удостоверение и показал его водителю. Тот взял свой телефон, сфотографировал документ и начал что-то молча печатать в смартфоне.

– Уважаемый, я жду документ.

– Больше тебе ничего не показать? Номера видел?

– Не припомню, чтобы мы переходили на «ты». И мне все равно, какие номера у Вас на саморезах.

– Дай номер твоего начальника.

– Сюда… Документы…

От какой-то неведомой силы, проявившейся в голосе лейтенанта, водитель иномарки некоторое время продолжал сверлить его глазами, но все-таки предоставил свое водительское удостоверение. Вместе с правами водитель (его имя было Станислав Кириленко) протянул еще какой-то документ, обернутый в черный кожаный переплет с надписью «ГУСБ». Служебное удостоверение Станислава Степан бросил обратно в салон на пассажирское сидение.

– Мне это не нужно, – брезгливо сказал он.

– Я тебя самого сейчас швырну, если будешь так бросать.

Инспектор всеми силами держал лицо, не поддаваясь на провокации.

– Работаете в органах, значит?

– Именно. А вот ты, видимо, работаешь гаишником сегодня последний день.

– Вы понимаете, почему я Вас остановил?

Невежливый служащий начинал понемногу остывать, понимая, что гнуть свою линию не выходило.

– Дружище, давай заканчивай, я реально на работу тороплюсь.

– Где тогда проблесковый маячок на крыше? Где пропуск на лобовом стекле?

– Я тачку с ТО3 забирал, не оставлять же в машине, – Станислав начал невропатически потирать покрытие руля из белой кожи, оставляя на нем едва заметные следы пота ладоней.

– Хорошо, покажите акт осмотра транспортного средства, и я отпущу Вас.

– Слушай, ты совсем бессмертный что ли? Так, ладно, погоди. Я тебя понял, – потерев лицо и сделав глубокий выдох, он потянулся в карман своих джинс, достал оттуда рыжую банкноту с самым крупным рублевым номиналом и протянул Степану. – Купишь жене сапоги хорошие.

– Это что?

– Да бери, не выделывайся. Считай, что я уплатил штраф.

– Штраф уплачивается по реквизитам Банка России на основании постановления, которое я Вам сейчас выпишу.

– Слушай, заплати сам, а? Мне реально некогда.

Только Степан хотел возразить, как к ним с испугом на лице подбежал Алексей.

– Здравствуйте, извините моего товарища, он недавно на службу заступил, – Путейко забрал права из рук Степана и вручил водителю. – Вот, пожалуйста.

– Ты старший?

– Да, – Алексей с возбужденным взглядом даже подтвердил этот неоспоримый факт многократным кивком головы.

– Борзый у тебя напарник. Объясни ему, как общаться с УСБшниками, – после чего Станислав поднял стекло и с оглушительным ревом вылетел в сторону Садового кольца, вырисовывая после себя едва заметные клубы пыли.

Степан наблюдал за водителем «Мерседеса» еще несколько секунд. «Опель» к этому моменту тоже успел уехать. Алексей как-то быстро оформил его. Видимо, бюджет города сегодня недосчитается как минимум одного штрафа.

– Степ… Вот скажи: ты совсем идиот?

Напарник сжал губы, приблизился к Алексею и встретил его каменным взглядом.

– Следи за языком.

– У него номера «амерки» стояли! – Алексей любил так называть популярную комбинацию букв на правительственных номерах машин.

– И что?

– 97 регион!

– Я повторюсь – и что? Он выехал на…

– И ни хрена! Не хватало еще с федералами связываться… Мало тебе наших ночных покатушек?

– Во-первых, не забывай, что сейчас идут проверки сотрудников безопасности. Отпустишь кого-то с явным нарушением – узнаешь о себе на следующий день много чего приятного от Меркулова, если тебя еще не выпрут из органов. Во-вторых, в гонки ты пришел добровольно. Если не хочешь проблем – расскажи мне про свою сестру и ее отношения с Акулой.

III

После долгих препираний и периодических пауз из-за остановленных водителей, Алексей все-таки приоткрыл завесу тайны отношений Киры и Акулы. В целом, история совпадала с версией водителя бирюзового «BMW», с той лишь разницей, что она была приправлена драматизмом. Якобы Акула сам предложил периодически «компенсировать» сотруднику полиции за моральный ущерб.

– Я предупреждал Киру, что этот Федя тот еще говнюк. До того, как она его встретила, даже сигареты не пробовала! А этот м**ак начал ей дурь предлагать. Мол, давай иногда расслабляться. И она тоже дура – понимала ведь, с кем связывается.

– Получается, вместо того чтобы возбудить против него уголовное дело, ты начал брать взятки?

«У своего хозяина научился», – для общего блага эта фраза не сошла с языка Степана.

– Степ, ну какое там дело, у него бабулька на иждивении осталась, кому за ней смотреть? Я ведь тоже могу проявить человечность.

И поэтому поставил парня на откровенный рэкет. Очень человечно.

– Откуда у него заработок?

– Он в какой-то конторе там работает. Вроде в доставке, – призадумавшись, Путейко на всякий случай уточнил. – Не продает. Как он говорит.

Сравнив рассказы Акулы и своего напарника, Степан не выявил каких-либо очевидных нестыковок. Но вопросов от этого не становилось меньше.

– Если верить твоей истории, как же Кира согласилась вступить в «Ночные всадники», зная, что в нем состоит ее бывший молодой человек?

– Она же вступила не ради новых знакомств. В бывшем клубе соперники были слабоваты, да и взносы на участие побольше. Здесь в этом плане получше.

– Как она познакомилась с Федором?

Путейко на секунду подвис, перебирая в памяти этот момент.

– Не помню уже… Сестренка то у меня в гонках давно, где-то с год. Видать познакомилась с ним, когда клубы между собой рогами мерялись. Федя у Тишки с самого начала, а она начинала в «Крыльях ночи».

– Понятно. Зачем ты подрезал Федора на том повороте с Щелковского шоссе на первом круге?

– Что сделал…? А, это. Честно, непреднамеренно, не успел затормозить.

Не было смысла надеяться, что Алексей поведает своему товарищу свои реальные помыслы. Оставалось наводить справки на стороне – в бывшем клубе Киры и в базе данных МВБ, доступ к которой был весьма ограничен для обычных патрульных. Со своего компьютера Степан мог посмотреть разве что сведения о ее водительском удостоверении и транспортном средстве гражданина, а также выписанных постановлениях об административных нарушениях. Штраф за нарушение требований дорожной разметки ему мало о чем сможет сказать. Можно было пообщаться с Тихоном на ее счет. Но учитывая, что Кира попала в клуб под патронажем своего братика, тот вряд ли что-то будет рассказывать. У Степана оставался только один вопрос.

– И все-таки скажи, куда ты исчез перед самым финишем? На самом деле? – лейтенант даже сделал акцент на последней фразе.

Путейко повернулся в сторону здания кольцевой станции метро Таганская, провожая прищурившимся глазами уходящий закат. Смена кончалась через несколько часов, после чего им опять возвращаться в отделение заполнять рутинный отчет. Как же Степка заколебал его со своими вопросами, хоть в бутылку лезь. В то же время, с ним еще работать и гонять вместе. Долго скрывать от него правду все равно не выйдет. Сделав глубокий вдох, он повернулся к Степану.

– Ты отстанешь от меня, если расскажу?

– Возможно.

– Вчера на третьем круге за мной увязался хвост. Я где-то с получаса удирал… Этот парниша, которого ты сейчас остановил… – Путейко показал в сторону Садового кольца, щелкая пальцем.

– Станислав.

– Стас, да. Этот черт как раз гнался вчера за мной.

***

Как потом выяснилось, Алексей на последнем круге пытался удрать от преследователя на черном «мерине». Путейко не мог подвергать остальных ребят опасности, и принял решение отвести хвост от финишной линии. Акула же все это время держался позади него, но не стал съезжать с маршрута, когда Алексею сел на хвост неизвестный водитель. «Мерседес» сигналил ему и пытался слепить дальним светом.

– С чего ты вообще взял, что это был именно он? – спросил Степан.

– Номера больно похожи.

– Он же говорил, что забирал машину с техосмотра.

– Да мало ли, что он сказал. Днем катается при параде, а вечером за лихачами гонится… Кое-как удалось от него свалить.

То-то же Степан удивлялся, почему Алексей не доставал его весь день «белыми кипами» и «Сергеич будет в печали». С трудом верилось, что старший лейтенант стал объектом интереса внутренней безопасности. Его реальный преследователь наверняка действовали по наводке. И уважаемый Станислав из УСБ не случайно появился со своей выходкой на их посту, дабы запомнить их личные данные и лица. Меркулов, кажется, что-то там говорил вчера про «тайников», которые проверяли работу сотрудников Госавтоинспекции. Здесь могли разворачиваться несколько вариантов. Первый – Степана и Алексея могли сдать их коллеги из Восточного округа, кто дежурил до этого на участках, задействованных на их гоночных состязаниях. Меркулов заверял ребят, что постовые инспекторы не в курсе личностей пилотируемых стрит-каров – им лишь даны указания со стороны руководства, таких же Альбертов Сергеевичей, не останавливать лихачей и не ввязываться в погоню. Допустим, эта версия отпадала. Второй вариант – утечка информации. Некто из второго батальона заподозрил патрульных сотрудников Меркулова в гоночных увлечениях, и слил информацию безопасникам. Но и здесь была загвоздка – откуда предполагаемые инсайдеры узнали марки машин Алексея или Степана, учитывая, что последним было строго-настрого запрещено публиковать фотографии и видео своих стальных лошадок? Степан и вовсе не был зарегистрирован ни в одной социальной сети, и всегда пользовался на гонках только кнопочным телефоном без камеры. Сослуживцы могли разве что устроить прямую слежку, но для этого нужно было знать адрес гаражного кооператива, который был известен только Путейко и Казначееву. Третий вариант – кто-то из самих членов «Ночных всадников» ввел УСБшников в курс дела. Безопасники могли выследить кого-нибудь из участников и «вежливо побеседовать» о таком интересном клубе, в котором могли участвовать сотрудники в погонах. Но опять же, гонщикам были известны лишь прозвища друг друга, имена знал только Тихон. Кто-то из посторонних или торговцев? Вряд ли – Тихон и несколько его крепких ребят проверяли каждого на наличие любых записывающих устройств, не важно, будь то бывалый знакомый автомеханик или зритель, кто случайно проходил мимо точки сбора и решил заглянуть на шумное сборище ездоков. Тихон обязательно оповестил бы ребят, попадись он безопасникам.

Степан вспомнил про Киру. Нет, ей ни к чему было копать под своего же брата. Но может быть вполне выгодно другому члену «Ночных всадников»… Кто жжет резину на бирюзовом «БМВ». У него-то как раз был явный мотив устроить Алексею сладкую жизнь. Но это не вязалось с тем фактом, что Акула обратился к Степану за товарищеским советом. И что так он мог подвергнуть опасности весь клуб, приходившимся ему вторым финансовым золотником.

А потому Казначеев пока склонялся к четвертой версии – тот «Мерседес» мог совершенно случайно оказаться в нужное время и в нужном месте, и никакого техосмотра действительно не было. Алексей и Степан договорились, что на следующей дневной смене обсудят этот инцидент с Меркуловым – сегодня они сдавались поздно, а начальник собирался уходить буквально за два часа до окончания их смены. А пока что – предвкушать старт завтрашней гонки.

***

К счастью, на следующий день руководство не побеспокоило Алексея и Степана внезапным звонком с требованием выйти в усиление и на другие мероприятия, которые так портили выходные постовым служащим. Отец снова убыл на суточное дежурство, мать заверила, что сегодня пораньше отпросится с работы на вечерний прием к терапевту. Говорила, что снова приняла «Ношпу», и вроде как бок весь день не болел. Из-за всех минувших событий Казначеев решил провести этот день в спортивном зале у своего дома, а после – заняться поиском съемного жилья. В течение полутора часов просмотра страничек с предложениями на личный ночлег он пришел к выводу – о каком поиске квартиры и невесты могла идти речь, когда больше половины зарплаты уходило на расходные материалы для его «Волги», погашение долга перед банком и на повседневные расходы вроде коммуналки и еды? Можно было поспрашивать у руководства насчет предоставления комнаты в общежитии на льготных условиях. Но для лейтенанта огромное значение играло личное пространство – он не готов был делить жилплощадь с кем-то еще, вести какую-либо дипломатию с соседом на предмет ведения общего быта. Для его потенциальной скромной комнаты, пускай без самой базовой отделки, ключевыми факторами являлись чистота и порядок вещей. Если сожитель где-то не помоет за собой кружку или уберет нож не в тот ящик…

Но Степана нагнетала даже не столько неприязнь к элементарному бытовому порядку своего потенциального соседа. Насколько ему известно, в общежитиях его ведомства санитарная зона обычно обустраивалась на этаже. А для него это было абсолютно неприемлемо. Что говорить о кипах бумаг с обоснованиями, заявлениями и выписками – с московской пропиской начальство лишь косо посмотрит на него, скривив рот от недоумения. Дескать, у тебя своя квартира в Москве, и ты ищешь пристанище для приезжих?

Интересно, Кира одна жила?

Со всеми этими обдумываниями Степан и не заметил, как приблизился вечер. Надо выезжать в гаражный бокс, накормить «Волгу» горючим, проверить покрышки, давление в камерах, уровень масла и закиси азота. Поскольку заправлять гоночную машину прямо на АЗС было не совсем разумно, Степану приходилось брать две стальные канистры из гаража и идти полтора километра до заправки «Лукойла». Еще машинку нужно было помыть от уличной пыли – не гоже являться на ночной праздник с неопрятным кузовом.

Вернувшись с заправки с полными канистрами бензина, он провел большую часть запланированных процедур. Вскоре в гараж приехал Алексей. Тот тоже добирался либо на метро, либо с помощью коммерческих извозчиков – у напарника хватало ума не светить своим «Рено Логан» возле их маленького убежища на Измайловской эстакаде.

От отчаяния Степан начал обдумывать и такой вариант ночевок, в котором он бы мог обустроить заднюю часть салона «Волги» каким-нибудь матрасом и жить в гараже. Но и здесь был нюанс – такое пристанище было пригодно лишь для «Тойоты» и «Волги», а постоянные запахи масел и бензина не лучшим образом сказались бы на его здоровье. Что говорить об элементарных коммуникациях и санитарных удобствах.

– О, хорошо, ты приехал. Я ключи от замка́ куда-то дел, не мог найти, – он подошел к своему «Бизону» и радостно воскликнул. – Это ты такой молодчинка, что по-братски подогнал мне бенза?

– С какой это радости мне тебя бензином одаривать? – шутливо-возмутительно ответил ему напарник. Две заполненные канистры с заправки сразу ушли в желудок «Волги».

– Вдруг тебе что перепало с пятого места, и ты решил проставиться.

Путейко взял подарочную канистру и начал ее взбалтывать. Судя по бульканью топлива, в таре было чуть больше пяти литров.

– Или это у меня с того раза осталось… Не, маловато будет. Степ, у нас же на месте бывают барыги, кто бенз толкает?

– Этих спекулянтов там, как грязи. Лучше до «Лукойла» пройдись, дешевле выйдет.

– Не, времени мало, лучше там долью…

Степану хотелось повидать сестру Алексея перед стартом. Но решил о ней не расспрашивать у своего коллеги, дабы не возбуждать у него фантазии непристойного характера. К тому же, у него пока не было желания продолжать свое маленькое расследование их непростых отношений с Акулой, пока ситуация не обретет очевидный характер.

Алексей будто прочел его мысли.

– Кира, кстати, спрашивала сегодня про тебя, мол, будешь ли снова гонять, – в голосе Путейко нельзя было не заметить нотки откровенного любопытства. – Видел бы ты ее лицо, когда я сказал, что…

– Достаточно, я понял.

В этот момент у Алексея зазвонил телефон. Степана всегда раздражал рингтон, который звучал при входящих вызовах на телефон напарника – мобильник начинал «крякать».

– Вот черт, – пробурчал Путейко и ответил на звонок, представившись своей фамилией. Диалог с той линией продолжался секунд пять, когда он сказал всего два слова – «хорошо» и «всего доброго».

– Степка, завтра Альберт нас ждет на полчаса раньше. Разговор будет.

– На предмет?

– Не сказал. Но я догадываюсь.

«Очевидно же, что про наши ночные гран туризмо, либо про того зазнайку с блатными номерами», – предположил Казначеев.

На сей раз Кира не пришла навестить ребят перед заездом, и инспекторы отправились на прежнее место сбора вдвоем. Несмотря на покров ночи и отсутствие номеров на их гоночных машинах, в целях осторожности решено было двигаться по разным дорогам. Позавчерашний преследователь, вероятно, уже знал, где проходят сходки «Ночных всадников». Но Степан все равно поглядывал в зеркало заднего вида, стараясь не выделяться в потоке гражданского трафика (ага, тюнингованной машиной). В случае чего Казначеев отведет хвост в ложном направлении и сообщит напарнику.