Вам не перезвонят

Так и вышло – инспектор попросил Игоря повернуть налево, на Измайловский бульвар, где потоки машин были разделены прогулочной аллеей.

«Неужели думаешь, что я поеду под «кирпич» по встречке? Не тут-то было!», – самодовольно подумал Игорь, остановившись на первом светофоре. Поворотник включать не стал, иначе бы заработал штрафной балл за ввод других участников движения в заблуждение. Лишь проехав первое пересечение, он включил левый указатель и совершил заданный ему маневр.

Улицы Северного и Восточного Измайлово были прекрасны тем, что имели долгий пролет между пересечениями. По регламенту, инспектор не мог тестировать кандидата дольше пятнадцати минут, а потому Игорь нарочно придерживался рекомендуемой скорости в 40 км/ч.

– На следующем регулируемом перекрестке поверните налево, а затем – поверните направо, – вновь прогремел экзаменатор, отчего у Игоря выветрилась вся эйфория от спокойной езды.

Как скажешь, босс! Игорь исполнил маневр – выехал на 13-ю Парковую, и попал на красный свет перед очередным перекрестком. Расслабившись, он включил правый поворотник и стал ждать разрешающего сигнала.

Интуиция подсказывала, что Игорь вот-вот наступит в капкан. Подъехавшая сзади незнакомая красная «Хонда» моргнула Игорю дальним светом фар. Что он хотел этим сказать? Парень спохватился, когда загорелся зеленый свет. Над светофором он увидел знаки «Уступи дорогу» и «Выезд на дорогу с односторонним движением», указывавшего… налево! Игорь выключил поворотник и продолжил ехать прямо.

– Поворот направо запрещен, так как здесь одностороннее движение, – с невозмутимым тоном прокомментировал кандидат в водители.

Старший лейтенант ничего на это не ответил, лишь сделал себе пометку в экзаменационном листе. Все правильно, Игорь ввел других участников в заблуждение, включив правый поворотник. Офицер должен был нарисовать ему один балл.

Так, хорошо, у Бирюкова в запасе была еще одна ошибка средней степени и три мелких прокола. Требование инспектора относительно поворота направо оставалось в силе. Сейчас надо было быть особенно внимательным и не спутать перекресток с прилегающей территорией.

«Поло» постепенно нагонял бело-зеленый городской автобус, следовавший по маршруту № 34. С этими товарищами надо быть поаккуратнее – из-за их габаритов сложно было оценить обстановку на встречном движении, на случай, если инспектор попросит совершить обгон. После T-образного перекрестка с Верхней Первомайской «скотовозка», как называл автобусы Рустам, включила правый поворотник. Значит, впереди остановка – нужно немного сбавить скорость и увеличить дистанцию.

Игорь едва не наехал на пешеходный переход, когда автобус прижался к остановке «Детская больница». Обгонять его было запрещено – потоки разделяла сплошная линия разметки. И уж тем более нельзя было рисковать на пешеходном переходе. Парень терпеливо дождался, когда общественный транспорт выполнит свой социальный долг.

Как только Игорь продолжил движение за автобусом, инспектор издал следующий наказ:

– На регулируемом перекрестке поверните налево.

На всякий случай Игорь уточнил, что делать с поворотом направо.

– На регулируемом… перекрестке… поверните… налево, – в голосе старшего лейтенанта прослеживалось явное презрение к дотошности кандидата, и вынудить его повторять команды было верхом неуважения к инспектору. Ну очевидно же, что здесь было, как в армии – последний приказ нивелировал предыдущий, если первый противоречил его требованиям.

«Да как скажешь! Хочешь налево, хочешь разворот, хочешь хоть в магазин тебе за сигаретами заеду – любой каприз, лишь бы не скулил!», – возмущался про себя Игорь.

Едва заметный из-за обилия зелени светофор на перекрестке велел автобусу и экзаменационному «Поло» дождаться разрешающего сигнала. Самого сигнала светофора Игорь не видел – он мог ориентироваться лишь по стоп-сигналу автобуса, планировавшего продолжать движение прямо. Игорь молча включил левый поворотник и начал ждать.

Радовал лишь тот факт, что на этом участке трафика практически не было – лишь парочка машин выехала с пересекаемой дороге в прямом направлении. На встречной стороне 13-ой Парковой своей очереди также ждали несколько машин. Надо обязательно их пропустить перед поворотом, иначе прощай экзамен. Игорь мельком взглянул на своего соседа в погонах. У того на лице будто проскользнула едкая усмешка. Конечно, ты здесь был царь и бог, решал судьбы молодых водителей, кто хотел сидеть за баранкой своего автомобиля и ездить, куда вздумается. Ничего, осталось лишь пара маневров – после поворота налево офицер скорее всего попросит развернуться и припарковаться там, где это не запрещено знаками. С момента начала экзамена прошло уже минимум одиннадцать минут.

Автобус тронулся с места. Сзади Игоря никто не подгонял, а значит можно было спокойно пропустить встречное движение и повернуть. И лишь в конце Игорь осознал, что наступил в тот самый капкан, когда повернул после проезда встречного потока. Инспектор ударил по педалям сцепления и тормоза, после чего объявил кандидату о несдаче экзамена.

***

От резкой остановки автомобиля Игорь не сразу осознал произошедшее. В чувство его привели сигналящие в правый бок водители, которые меньше десяти секунд назад находились на встречном потоке. Для пешеходов на Сиреневом бульваре горел разрешающий сигнал. Игорь замечал на их лицах как недоумевающие, так и насмехательские взгляды в его сторону.

– Возвращайтесь в полосу и найдите место для остановки, – повелевал экзаменатор, высматривая поочередно задние и боковые зеркала.

Включив аварийную сигнализацию, Игорь начал перебирать в голове наиболее короткую и безопасную траекторию. Сейчас поток машин на 13-й Парковой и пешеходы на Сиреневом бульваре создали для него патовую ситуацию. Нужно было дождаться запрещающего сигнала для того потока и сдать назад в правую сторону. После смены сигналов светофора Игорь включил заднюю передачу и начал выводить автомобиль на 13-ю Парковую.

Поворот на прилегающую территорию справа находился примерно в ста пятидесяти метрах от злополучного перекрестка. От злости Игорь даже заглушил мотор, вместе с подъемом рычага стояночного тормоза.

– Заведите двигатель, – металлическим голосом попросил его принимающий инспектор.

Кандидат в водители попытался разглядеть его служебную бирку с фамилией и именем. На прикрепленной к нагрудному карману карточке он смог разглядеть только родовое имя.

– Товарищ… Казначеев… – начал было он.

– Обращайтесь ко мне «товарищ старший лейтенант», – поспешил поправить его офицер.

– Товарищ старший лейтенант, Вы понимаете, что создали невыполнимые условия для последнего маневра?

– С какой это стати? Вы не убедились в организации движения на пересекаемой дороге, а потому создали аварийную ситуацию встречному потоку. Не тратьте мое время, распишитесь в экзаменационном листе и ступайте домой. Если не согласны с результатом, можете оспорить сдачу экзамена в судебном порядке.

– А за что я должен расписываться, если Вы на ходу меняете свои указания! Сначала поверни направо, потом поверни налево…

Казначеев наконец обратил на него свой стальной инспекторский взор. Его глаза так и горели от наворачивающегося негодования.

– Игорь Николаевич, если Вы еще думаете о том дне, чтобы сесть за руль на законных основаниях, распишитесь в экзаменационном листе. Без него Вы не будете допущены на пересдачу, – от голоса Казначеева в ушах у кандидата в водители стоял нестерпимый гул.

Игорь подготовился к такому повороту событий. Перед сдачей экзамена он вывел с карты немного наличности. «Сувенир» для должностного лица был уложен в обычный белый конверт, который Игорь достал из широкого кармана своих болотно-зеленых брюк. Примятый бумажный прямоугольник он просунул в нишу под магнитолой, так, что камеры не должны были зафиксировать подозрительных действий.

– Смотрите, тут кто-то из кандидатов документы свои забыл.

– Не знаю, кто забыл. Чужого брать не стану.

«Ну какой же ты засранец! Неужели ты столько настриг с учеников, что решил сейчас в правильного поиграть!?», – злился про себя Игорь.

– Подписывайте лист и заберите «забытую» вещь, – Казначеев произнес прилагательное с едва прослеживаемом ехидством.

Что ж, Игорек, кажется, с твоей комбинацией на руках больше не было смысла блефовать? Несостоявшийся водитель наконец сдал оборону и подписал злополучный документ.

– Я тебя еще найду… – прошипел он напоследок, захлопывая за собой дверь.

Казначеев не стал уподобляться обиженному кандидату, и пересел за руль без каких-либо ответных реплик, после чего отрегулировал зеркала и сиденье под свой громоздкий рост.

– Документы забыл, – Казначеев вышвырнул оставленный конверт в окно и направился обратно в автошколу.

***

Лишь к вечеру Казначеев закончил прием последних экзаменов кандидатов автошколы «Юность». Небольшую стопку карточек будущих водителей, прошедших последние испытания, он увез в первое отделение экзаменационной работы на Вернисажной улице, где в своем кабинете его ждал Альберт Меркулов, начальник первого отделения технического надзора и регистрационно-экзаменационной работы № 3. Да, тот самый, что был его командиром первого мотовзвода во втором батальоне полиции в Центральном административном округе.

– Эх, Степка, Степка, я уж уезжать думал, а тут ты вваливаешься со своими кандидатами. Ну что, много сдали?

– Я могу зайти в другой раз, если Вам неудобно, – с нотками обиды ответил Казначеев.

– Ты у меня первый день что ль на службе? Шуток не понимаешь? Заходи, говорю, мне цифра нужна.

Казначеев неторопливо обошел Т-образный стол слева и сел по правую руку от своего руководителя. Старший лейтенант аккуратно выровнял экзаменационные карточки кандидатов об массивную поверхность стола и вручил их Меркулову.

– Да что ты все копошишься, дал бы уже так… – поворчал Альберт, принимая кипу.

– Альберт Сергеевич, это ценные документы. С ними надо бережно, – угрюмо промычал подчиненный.

– За это я тебя и перевел к себе, что ты еще тот зануда, – после этой фразы Меркулов издал психопатический смешок. Он начал высматривать карточки и раскладывать их на четыре стопки. Улыбка, натянутая на его все таком же округлом лице с обвисшими от хорошей жизни щеками, постепенно опускалась, переходя в неприятное удивление. Окончив сортировку, начальник отделения отодвинул две стопки по левую руку и вопросительно посмотрел на своего сотрудника.

– Двенадцать карт. А сколько всего сдавало?

– Одиннадцать на автоматической коробке, двадцать три на механической. Всего тридцать четыре кандидата, Альберт Сергеевич, – с серьезным видом доложился Казначеев.

– Так, дай мне список, кто сегодня сдавал, – Альберт помрачнел во взгляде и протянул просящую руку к Степану, не отрывая глаз от двух стопок по правую руку. Степан неторопливо залез в свой рабочий кожаный портфель, и среди снятых средств видеофиксации достал чуть примятый список сегодняшних кандидатов, уложенного в отдельный файлик. Меркулов грубовато выхватил его и начал бегать глазами от списка к стопкам.

– Ты же в «Юность» ездил, да? – уточнил он, открывая свой выдвижной ящик в столе.

– Так точно.

Меркулов достал свою версию листка А4 с фамилиями, написанных от руки. Напротив выписанных инициалов стояли «плюсики», и, сверяясь с карточками из стопок, Меркулов сделал пометки в виде знаков вопроса и других «плюсиков» в распечатанном списке Казначеева. Затем вручил листок со сделанными пометками обратно своему подчиненному.

– Мне сегодня инструктора звонили оттуда, жаловались, что ты «инвесторов» валил.

Глаза Казначеева слегка выпучились от такой претензии.

– Простите, кого?

– Скажи, ты какой раз экзамены принимаешь? – в голосе Меркулова начало прослеживаться накипающее недовольство.

– В этом отделении – первый.

– В этом отделении понятно, а вообще? За всю службу? – Меркулов начинал понемногу багроветь.

– В Центральном округе пару раз принимал теоретические экзамены, когда Вы ушли.

– Степка, помнишь ту гоночную движуху во втором бате7? – выдохнув, спросил Меркулов. Само собой, Степан помнил те славные времена как вчерашний день, а также печальные последствия за их с Алексеем азарт. Начальник начал пояснять, что здесь «благотворительная схема» работала в похожем ключе, с той лишь разницей, что она не имела таких рисков и была отработана еще со времен ельцинских извинений в новогоднюю ночь. Не говоря уже о размерах этой самой «благотворительности»…

– Я кое-как объяснил инструкторам, мол, человек новый, не сразу понял, что к чему. Литвинов, собака, меня тоже подставил…

– Альберт Сергеевич, разрешите возразить. Это ведь неправильно. Если Ваше отделение выдаст удостоверения таким растяпам, как Бирюков и Праведников, которые не отличают встречное и попутное движение, Вы подвергнете жизни как новых водителей, так и уже опытных. Я уже не говорю о пешеходах. А это плохая статистика для нашего ведомства. Оно нам нужно?

Глаза Меркулова закатились чуть ли не вовнутрь.

– Степка, ты меня не понял. То, как он будет ездить после получения прав, нас не будет касается. Ты вообще видел, в каких условиях мы работаем? Какое у нас оборудование, какая у нас штатка? Гражданские почти каждый день перерабатывают по два, а то и по три часа, и им за это никто не доплачивает. Кроме того, они еще и каждый день выслушивают недовольство граждан, потому что эти, извини меня, идиоты документы не могут нормально собрать и принести. А благодаря вознаграждениям у меня есть хоть какая-то возможность стимулировать сотрудников. Ты же не думаешь, что я забираю все себе…?

– Ни в коем случае, Альберт Сергеевич, – успокаивающе обнадежил его Казначеев. – И все-таки это неправильно. С каждым годом финансирование органов внутренних дел остается одной из самых больших статей…

– Какое к черту финансирование!? – выпалил Альберт и непроизвольно встал со стула. – Разуй глаза, дружок! До начальников отделений, таких, как я, твое финансирование не доходит. Ты можешь себе представить, что даже опытный водитель может рано или поздно позволить себе вольность и создать аварию на МКАДе или на «трешке»8? А некоторые, особенно девушки, получают права и оставляют их в прикроватной тумбочке, потому что боятся за руль сесть, их мужья везде катают, им по кайфу. Желающие получить права всегда будут, и они будут жертвовать столько, сколько им скажут.

– Альберт Сергеевич, в таком случае я не хочу участвовать в этой схеме. У меня есть Регламент, я ему и следую, – на этой ноте Казначеев встал из-за стола и вышел из кабинета, игнорируя причитания своего начальника.

***

На следующий день Казначеев направлялся в первое отделение экзаменационной работы на Вернисажной улице без доли обиды на своего начальника. В тот же вечер он решил навестить спортивный зал в соседнем корпусе – вечерние тренировки отлично снимали стресс на сон грядущий, а с учетом грамотной программы и питания после упражнений следующий день не начинался с крипатуры мышц. Здешний тренер указывал Степану на необходимость балансировки кардио- и силовых упражнений, чтобы поддерживать атлетический облик. Телосложение Казначеева относилось к так называемым эндоморфам – склонных к набору веса и мышечной массы. Старший лейтенант при этом нисколько не стеснялся своих больших габаритов. Напротив, он считал крупное (не упитанное!) телосложение хорошим задатком крепкого здоровья, и гордился им.

Степан обдумывал слова своего начальника. Меркулов так и остался алчным чиновником со времен работы во втором батальоне, прикрываясь «тяжелым трудом» своих подчиненных. Если человека не устраивали его условия труда, и он намеревался больше зарабатывать и двигаться по карьерной лестнице – он будет искать свое место, а не протирать штаны перед окном приема и выдачи документов, жалуясь на свою нелегкую долю.

Вспомнишь солнце – вот и лучик. Альберт Сергеевич стоял в небольшой крытой курилке в пятнадцати метрах от входа и что-то весело обсуждал в телефонном разговоре. При виде приближавшегося Казначеева начальник отделения в спехе потушил и выбросил бычок в переполненную урну, скоропостижно закончил разговор и окликнул своего подчиненного.

– Доброе утро, Альберт Сергеевич, – поприветствовал Казначеев своего руководителя, когда подошел к курилке. Мерзкий запах потушенных бычков мгновенно вызвал искривленное выражение лица старшего лейтенанта и тошнотворный рефлекс, не говоря уже о неприятной эстетике самой курилки, где из-за окурков негде было встать полицейской туфле. Видимо, средств в фонде имени Альберта Меркулова хватало не на весь обслуживающий персонал, раз этот бардак некому было прибрать.

– Степка, ты уж не обессудь, думал, что с тех пор ты пересмотрел свои взгляды на нашу работу…

– Все нормально, Альберт Сергеевич, – сухо ответил ему Казначеев.

– Вот и отлично. У меня к тебе просьба будет – через пару часов ко мне парнишка должен приехать на собеседование, а мне полковник Томилин набрал минут десять назад, ждет на совещании по округу. Прими кандидата, а?

– Приму, Альберт Сергеевич. Разрешите поподробнее узнать?

Меркулов рассказал, что сейчас они искали специалиста «широкого профиля», который смог бы взять на себя участок делопроизводства, в том числе и кадровое, на время отсутствия или болезни других сотрудников. На текущий момент Казначеев был единственным сотрудником, кто вел канцелярию их отделения.

– Из-за новых правил сдачи экзаменов все табуном попрут сдавать на права, а мы хотим еще автошколу «Мотодрайв» на себя взять, – Меркулов махнул рукой в неизвестном направлении. – Здесь, на Нижней Первомайской. Думаю тебя к ним приставить, чтобы ты экзамены у них принимал.

– Новый Регламент вступит в силу только следующим летом, – прокомментировал Казначеев. – Есть смысл ожидать поток только весной.

– В автошколе тоже не дураки сидят, в следующем году у них ценник взлетит будь здоров. И это я еще молчу про тех, кто взвинтил стоимость после новых правил и обвала рубля. У нас уже практически график до конца года расписан, так что принимающих инспекторов может не хватить, если какая-нибудь сволочь типа Литвинова вздумает слечь на больничный. В общем, Степка, послушай паренька, как он, чего.

Казначеев догадывался, для чего Меркулов мог присматривать себе нового сотрудника. Свою лапшу, Альберт Сергеевич, с новым Регламентом и автошколами оставь где-нибудь в отделе пропаганды БДД9. Начальник отделения наверняка хотел застраховаться на тот случай, если старший лейтенант снова удумает быть ложкой дегтя в медовой бочке его отделения, и чтобы неугодного служащего можно было скинуть в удобный момент. Или, чего хуже, выставить причастным к злоупотреблению служебными полномочиями.

– Сделаю, Альберт Сергеевич.

***

Перед своим отъездом на окружное совещание Меркулов дал Казначееву ценные указания относительно вопросов, которые предстояло задать кандидату. А после собеседования Степану предстояло составить заключение на предмет профпригодности соискателя и предоставить Меркулову на рассмотрение. Степан думал начать с основ – что такое документ, что являлось реквизитами документа, какие нормативно-правовые акты регулируют делопроизводство, чем приказ отличался от распоряжения и тому подобное. Про себя Казначеев понимал, что проверять кандидата одной теорией было не слишком эффективно. Такой подход мог бы сработать разве что на зачете у его университетского преподавателя при сдаче предмета «Правовые основы государственного управления и государственной службы».

Но в отличие от работника образовательного учреждения, кандидат не прощался с принимающим экзаменатором после успешной сдачи, а внедрялся прямо в бюрократическую машину их подразделения. А значит должен будет понимать и ориентироваться в реальных документах, проекты которых он будет готовить и относить на подпись первому лицу отделения. И все возможные косяки, которые будет выявлять Меркулов у нового сотрудника, будут оборачиваться в сторону Казначеева косыми и вопросительными взглядами. А потому старший лейтенант планировал дополнить собеседование практической частью.

Через полтора часа в кабинет к Казначееву зашел консультант преклонных лет в ярко-оранжевой жилетке. Основной труд такого работника заключался в нажимании экрана терминала выдачи талончиков на очередь. В этот момент старший лейтенант готовил очередную служебную записку с направлением информации, и не очень обрадовался внезапному появлению пожилого привратника.

– Почему не стучитесь, Валерий Юрьевич? – сухо, но без злости спросил Казначеев.

– Степ, там на собеседование парнишка какой-то пришел, спрашивает Альберта Сергеевича…

– Валерий Юрьевич, Вы не ответили на мой вопрос, – уже более строго, но все также без ноток злости, переспросил старший лейтенант. Его глаза сверлили взглядом переносицу консультанта.

– Да я думал ты не сильно занят, да и…

– Закройте, пожалуйста, дверь и попробуйте снова, – Степан отчетливо отстучал каждое слово. На лице привратника одновременно выразилось как негодование, что какой-то молодой зазнайка в погонах командует им, так и трепет от его громогласного тона. Борьба двух чувств в итоге закончилась закрытием двери с той стороны с последующим отстукиванием дверного полотна из дубового массива.

– Да-да, – оживленно ответил Казначеев.

Валерий Юрьевич, на сей раз с чуть озлобленным выражением лица, повторил предыдущее сообщение.

– Альберт Сергеевич ждал его в 11:00. Сейчас 10:44. Пусть ждет, – ответил старший лейтенант, поглядывая на свои наручные часы с черным кожаным ремешком.

– Х-хорошо… – запинаясь, ответил консультант и закрыл (почти захлопнул) дверь.

Казначеев всегда считал ритуал стук в дверь не столько психологической подготовкой для встречающего, сколько актом вежливости по отношению к человеку, к которому собирались обратиться. Стук в дверь означал, что посетитель уважал личное пространство принимавшей стороны. Привратник не проявил такового в отношении Казначеева, сославшись якобы на относительную незанятость единственного делопроизводителя отделения. А потому таких, как Валерий Юрьевич, несмотря на их зрелый возраст, приходилось перевоспитывать. А если он так к Меркулову додумается зайти…?

К назначенному времени Казначеев успел подготовить три проекта служебных записок, которые оставалось лишь подписать начальнику отделения. По ту сторону двери из дубового массива раздался стук. Степан посмотрел на свои часы – 11:01. Он что там, совсем за временем не следит?

– Входите, – отчетливо ответил старший лейтенант.

Дверь открылась, и в кабинет вошел молодой человек лет двадцати девяти, в очках и темными волосами. Казначеев, оценивая внешний вид кандидата, сделал соответствующую пометку в своей личной записной книжке. Выбор в пользу черного поло и темно-синих облегавших брюк был не самым лучшим для появления на собеседовании в государственных структур, пускай даже и в летнее время. Возможно, что черным поло он пытался маскировать потливые места на теле и примятые участки одежды. Но отсутствие на ней каких-либо посторонних следов убедило сделать «галочку» об опрятности.

– Доброе утро.

Поздоровался не совсем уверенно, но без запинки. Сойдет, учитывая, что он ожидал увидеть по эту сторону стола далеко не погоны старшего лейтенанта.

– Здравствуйте, – громогласно ответил Казначеев и посмотрел в лицо вошедшему.

– Во́рон, это ты что ли?

Удивлению Казначеева не было предела, когда тот узнал в кандидате одного из бывших членов клуба «Ночные всадники».

***

– Как тебя занесло сюда, Волк? – с ноткой удивления спросил Казначеев, пожимая руку бывшему соратнику по клубу.

– Да ладно, Степ, можно же по именам.

Старший лейтенант на это ничего не ответил. В резюме было указано, что настоящее имя Волка было Егор Клыков. Из личного дела бывшего гонщика Степан узнал, что в свое время, этак лет пять назад, по договору дарения ему перешла квартира от бабушки по линии отца, которую он досматривал с восемнадцати лет. Сами родители при этом переехали за границу по работе, предоставив сыну условную свободу действий. После смерти Агафьи Петровны, матери его отца, Егор какое-то время уживался в одинокой трехкомнатной «хрущевке», периодически приводя новых знакомых с ночных вечеринок, от которых он и узнал про гоночные клубы стритрейсеров. По словам самого Егора, он едва не завалил защиту дипломной работы по специальности маркетолога, когда начал увлекаться гоночными соревнованиями. Видимо, звонок родителей «из-за бугра» привел парня в чувство, когда тот собирался пойти по пути Билла Гейтса. Тем не менее, свои новые увлечения он не забросил – как единственный собственник жилой площади он организовал обмен бабушкиного наследства на скромную студию с евроремонтом, а на оставшийся капитал приобрел себе первую и единственную «RX-7», с которой и начал свой путь стритрейсера. Заодно позаботился и о приобретении военного билета.