Любовь Юн Сока

– Да, доктор, – отозвалась медсестра.

Взглянув на «умные часы» на запястье, понял, что нужно идти на планерку. Напомнив еще раз медсестре, чтобы отслеживала все показания приборов за состоянием туристки, вышел из палаты, направляясь в ординаторскую. Стянул с лица маску. И у двери, ведущей в реанимацию, опять словно споткнулся на ровном месте: прислонившись спиной к окрашенной светло-голубым колером стене коридора, стояла невысокая блондинка в уже знакомой Юн Соку больничной пижаме, бережно придерживая руку в гипсе.

«Вот же упрямая! – с некоторым раздражением подумал он. – Опять бродит по госпиталю! И куда смотрит доктор Ким?!»

Заметив мужчину, девушка оторвалась от стены и сделала шаг навстречу ему. Сегодня гематомы на ее лице расцвели ярким фиолетом, такие же фиолетовые тени лежали под светло-серыми глазами.

Она не успела ничего сказать, когда молодой хирург недовольно посмотрел на нее:

– Опять вы?!

– Простите, доктор! – она заговорила на английском, словно и не помнила, что вчера он ответил ей на её родном языке. – Моя подруга… Она же в этом отделении? Как она себя чувствует?

– Ей уже лучше. А вот что с вами не так? – он хмуро свел брови в одну линию.

Девушка непонимающе взмахнула ресницами, и он добавил:

– Вы должны лежать в постели. Лежать, а не ходить по госпиталю.

– Я… очень переживаю за Машу. Ой, простите! Маша – это моя подруга! Вчера вы сказали, что сами оперировали ее…

– И я также сказал вам, что не нужно беспокоиться за вашу… Машу, – невольно скаламбурил он. – Сегодня ночью она уже пришла в себя. Так что возвращайтесь в свою… Четыреста шестую?.. – и, получив подтверждение в виде кивка от девушки, закончил. – Так вот, возвращайтесь в четыреста шестую палату и соблюдайте предписания своего лечащего врача. Не заставляйте меня усомниться в профессиональной компетентности доктора Кима!

Девушка охнула, стремительно поднеся ладошку ко рту:

– Ой, нет! Доктор Ким… Он все делает правильно! Не нужно его…

Юн Сок еще раз взглянул на запястье с часами и, больше не слушая девушку, быстро пошел от нее по коридору.

– Доктор! – окликнула она, и мужчина приостановился, не поворачиваясь, однако, и услышал. – А как вы узнали, что Маша – моя подруга? Вы же не видели нас вместе…

Он оглянулся и, усмехнувшись, произнес по-русски:

– А вы любопытны, да, пациентка Зоя?.. – и, уже не задерживаясь, пошел прочь, отметив, как пораженно вскрикнула блондинка:

– Но как?..

И опять довольно ухмыльнулся: он снова ее удивил!

После планерки, когда заведующий отделением хирургии, невысокий жилистый доктор Пак Сон Гун выслушал своих врачей, особое внимание уделив вчерашним жертвам автомобильной аварии, и по просьбе коллег рассказал все-таки о подробностях этого происшествия, Юн Сок, уже выходя из ординаторской, догнал доктора Ким Тхэ Уна и негромко попросил его уделить ему пару минут. Тот удивленно посмотрел на звезду госпиталя – раньше они особо не общались. Но все-таки замедлил шаг. Юн Сок, не прибавляя голоса, спросил, курирует ли Ким одну из вчерашних пациенток, русскую туристку. И когда молодой человек подтвердил это, настойчивым голосом посоветовал ему внушить своей больной, что не следует с сотрясением мозга ходить по госпиталю. Молодой доктор покраснел, потом захлопал ресницами и прерывающимся голосом произнес:

– Она что?.. Вы видели ее, сонбэним1?.. Как она ходит…

– И неоднократно. Сегодня я застал ее у дверей реанимационного отделения. Там сейчас находится ее подруга.

– Понятно… Я прослежу за этим! И простите, что вы вынуждены напоминать мне об этом! – сконфуженно добавил парень.

– Ничего, коллега. Но девица, похоже, очень упряма! Будьте с ней потребовательнее. В ее случае – у нее ведь перелом и сотрясение мозга? – ей нужно больше лежать. Чтобы не было осложнений!

– Да-да, конечно, доктор Шин!

– И, пожалуйста, не подумайте, что я вам указываю… Или – лезу в вашу работу, – сказал Юн Сок.

– Нет, что вы! Конечно же, нет! – закивал молодой врач.

Юн Сок дружелюбно улыбнулся и пошел по своим делам. Сегодня у него опять были две плановые операции. Да еще та, что не удалось провести вчера. Поэтому забивать себе голову еще и не своими пациентами мужчине было совершенно некогда.

А после третьей операции, выпив в ординаторской кофе, молодой хирург снова пошел с обходом к своим пациентам. Осмотрев тех, кому были сделаны операции накануне, принял решение о переводе их из отделения реанимации в терапию.

Рыжая русская уже не спала. Рыжая от природы, с крошечными золотистыми веснушками на коже. Он понял это уже потом, когда закончил операцию. На бледном лице эти веснушки выделялись, как волшебная золотистая пыльца с крылышек феи. Мужчина отметил это мельком, отстраненно, и тут же забыл, как ненужную информацию. И вот теперь вновь обратил внимание на кожу девушки, лицо которой было уже не таким бледным, как после аварии.

Когда Юн Сок вместе с медсестрой подошел к ее кровати, рыжая распахнула темно-золотистые ресницы, уставилась на него ярко-голубыми глазами и тихо спросила на ломаном английском:

– Доктор, со мной все будет в порядке?

– Конечно, – уверенно ответил он. – С вами уже – все в порядке. Поэтому скоро мы переведём вас в отделение интенсивной терапии.

– А Зойка?.. – вдруг спросила она. – Хм, простите! Зоя, моя подруга… Такая светловолосая, невысокая… Она не пострадала? Мы были вместе в этом автобусе… Ездили на экскурсию в Эверлэнд2… – голос ее звучал надтреснуто, с паузами. Видимо, сказывались последствия травмы и общего наркоза во время операции.

– Не напрягайтесь, вам нужно больше отдыхать, – мягко ответил мужчина и добавил. – Вашей подруге досталось, но меньше, чем вам. У нее сломана рука и сотрясение мозга.

– Сломана рука?! – распахнула глаза девушка. – Но как же так?! Ей никак нельзя ломаться… – лицо ее страдальчески сморщилось.

– Нельзя? Почему? – заинтересовался Юн Сок.

– Ну, как же! Она ведь воздушная гимнастка3! В цирке! У нее очень сложный номер под куполом цирка!

– Ваша подруга работает в цирке?! – удивился хирург.

– Да. А что? На нее не похоже? Ой! – вдруг дошло до рыжей. – А откуда вы вообще знаете о Зое?..

– Ваша подруга, по-видимому, очень упрямая и настойчивая! Она все пыталась узнать, насколько сильно вы пострадали и где находитесь, – хмыкнул Юн Сок.

А толстушка вдруг расплылась в улыбке:

– Узнаю мою Зойку! А… Доктор, вы точно уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?

– Несомненно! Потому что она расспрашивала меня о своей подруге Маше! Вы же – Маша?

– Д-да… Странно…

– Что кажется вам странным?

– Откуда вы знаете о нас?

– Поговорим об этом, когда вы будете чувствовать себя лучше, – тонко улыбнулся Юн Сок и обратился к медсестре, находившейся тут же, в палате, по-корейски. – Сестра, через несколько дней готовьте больную к переводу в палату интенсивной терапии. Но это при условии, если она будет восстанавливаться нормально. Потом пусть мне сообщат, в какую палату ее разместят.

– Да, доктор! – кивнула женщина.

Юн Сок ещё раз взглянул на пациентку и вышел из палаты.

Вечером, уже выйдя из здания госпиталя и сев за руль своей машины, он вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил слова рыжей толстушки о том, что ее подруга работает в цирке.

В Корее цирковое искусство, в европейском его понимании, не было столь распространено, как в других странах. Единственный стационарный цирк, о котором знал сам Юн Сок, был цирк Дончун, с традиционными для манежа номерами. В детстве, когда еще не родилась Су Ми, родители, при их постоянной занятости, пару раз водили сына на представления в Дончун, и воспоминания об этом до сих пор оставались в памяти взрослого Юн Сока как что-то яркое, шумное и захватывающе-волшебное.

А эта хрупкая русская, оказывается, была циркачкой, да еще и со сложным номером под куполом, на большой высоте, как сказала ее рыжая подружка.

Странно, но эта девушка, Зоя, вызывала у мужчины противоречивые чувства. Его раздражали ее постоянные нарушения больничного режима, ее упёртость и упрямство. И в то же время ему была интересна она сама. Юн Соку хотелось узнать, чем она интересуется, какую еду любит, какие книги читает. Его привлекал некий диссонанс между хрупкой внешностью блондинки и низковатым, бархатным голосом, столь необычным для юной особы, какой она, несомненно, являлась. А в свете открывшейся сегодня информации ему было интересно узнать, одна ли она работает в цирке, или является представительницей целой цирковой семьи, а то и династии.

Юн Сок не признавался даже себе, что эта малышка, которую он знал немногим более суток, чем-то зацепила его, привлекла к себе внимание молодого мужчины, все время до этого отдающего своей работе и даже не заводящего постоянных отношений с женщинами, а предпочитающего удовлетворять физиологические потребности с профессионалками, перед которыми у него не было никаких обязанностей и ответственности.

Молодой человек покачал головой и уже повернул ключ зажигания в замке, когда в его кармане зазвенел телефон. Звонила сестра. Ему пришлось заглушить мотор и ответить на звонок:

– Да, Су Ми! Привет! Я только что вышел из госпиталя, вот сел в машину. А ты что хотела?

– Слушай, скоро день рождения у Хэ Гё! Нас наверняка пригласят к семейству Хон. Ты еще не думал о подарке?

– Ох, блин! Я не то что не думал, я вообще забыл про то, что у нее день рождения! Это же ты с ней общаешься!

– Все мы в одной лодке, братик! – невозмутимо откликнулась Су Ми. – Ты мне лучше скажи – у тебя сегодня еще остались силы на родную сестру?

– С какой целью интересуешься?

– Ты на машине? А то моя в ремонте…

– Ну, конечно! – хмыкнул Юн Сок. – Зачем еще нужны старшие братья?!

– Ю-у-ун! – протянула девушка и перешла на русский язык, как всегда, когда называла брата этим сокращенным детским именем. – Ну, не занудствуй! Давай съездим за подарком для Хэ Гё, а потом я, так уж и быть, в благодарность накормлю тебя вкусным ужином!

– Вот хитрюга! – засмеялся молодой мужчина. – Имей совесть, мелкая! У меня сегодня было три операции…

Девушка шмыгнула носом:

– Значит, ты сегодня недееспособный?

– Эй, это что ещё за выражения! Я всегда дееспособный!

– Значит, свозишь меня по магазинам? – тут же ухватилась за его слова эта хитрая лисичка.

– Ну, девочка! Тебе бы дипломатом служить, а не певицей!

– Да мне и на моем месте неплохо! – парировала та. – Ну, так подъедешь за мной?

– А ты где?

– Пока в филармонии! – с готовностью сообщила Су Ми.

– Ладно, лиса! Жди! Через полчаса выходи!

– Люблю тебя, братик! – и она звонко чмокнула в трубку.

– И я тебя, мелкая! – отозвался Юн Сок и первым отключился. Вздохнув, подумал о том, что отдых откладывается на неопределенное время, и вырулил с парковки у госпиталя.

Действительно, через тридцать пять минут он уже подъезжал к зданию филармонии, сразу заметив стоящую на тротуаре в элегантном, легком платье сестру. Если Юн Сок был копией своего отца, то младшая дочь семьи Шин больше походила на Анну, хотя корейские корни отца все же четко прослеживались в ее внешности. Она была темноволосая и кареглазая, в отличие от Юн Сока, глаза которого отливали зеленой бирюзой материнских глаз.

Су Ми всегда тщательно следила за собой – легкий макияж, светлая отцовская кожа, неизменно аккуратная прическа и платья – всегда только платья и юбки. Настоящая артистка филармонии! Дива, на которую всегда были обращены взоры многих людей – и поклонников, и коллег по сцене.

Вот и сейчас она была сама элегантность! Юн Сок с удовольствием оглядел фигурку сестры и распахнул перед ней переднюю пассажирскую дверцу. Девушка впорхнула в салон и, потянувшись к брату, звонко чмокнула его в щеку:

– У-у-у, братец! А щетина уже лезет! Колешься! – и засмеялась серебристым смехом, который Юн Сок так любил у нее.

Улыбнувшись в ответ, он ответил:

– Су Ми, я практически весь день провел в операционной! Да еще и других пациентов наблюдал… Вчерашних…

– Я бы на твоем месте давно сделала лазерную эпиляцию! И никаких проблем!

– Да у меня и так с этим никаких проблем! Достаточно побриться утром, и все! Ну, что! Поехали?

– Давай! Вези в Дондэмун!

– Как скажете, молодая госпожа! – отозвался брат, и оба весело рассмеялись.

Юн Сок тронул машину, выезжая на городскую автостраду.

– Слушай, я видела вчера в новостях, что в городе была серьезная авария с автобусом… – начала девушка, глядя вперед, на поток машин, в который они влились.

– Да, к нам привезли пациентов оттуда. Я сам оперировал одну девушку. Представляешь, русская туристка!

– Что, правда?! – удивилась Су Ми. – Как ты узнал?

– Хм, это может показаться странным, но я видел ее накануне в парке Ханган.

– Сильно пострадала?

– Закрытая черепно-мозговая. Ну, и ушибы и гематомы, разумеется…

– Бедняжка! – посочувствовала девушка. – Но она хоть красивая?

– Не-а! – с озорной улыбкой ответил Юн Сок. – Рыжая толстушка!

– У-у-у… – разочарованно протянула сестренка.

А Юн Сок продолжил с хитрой улыбкой:

– Но вот ее подруга…

– Так! Так-так-так! А вот с этого места поподробнее! Там еще и подруга была?

– Угу! Циркачка!

– В смысле?.. – не поняла девушка.

– Ну, работает она в цирке, как выяснилось!

– Ого, братец! Да ты хват!

– Да ничего не хват! Просто рыжая сама проболталась! Подруга ее сломала в аварии руку и получила сотрясение, а эта толстенькая начала сокрушаться, что ей никак нельзя ломаться, потому что, видите ли, у нее сложный номер под куполом цирка, она то ли воздушная гимнастка, то ли канатоходка – я так толком и не понял…

– Ого! Юн Сок-а, какая интересная у тебя, оказывается, жизнь! – воскликнула Су Ми. – Слушай, ну, а с той подругой-то ты виделся? Красивая?

– И что тебя так волнует их внешность, мелкая? – засмеялся мужчина.

– Ну, подожди, подожди, братик! А как ты вообще узнал, что они русские?

– Ну, так я же говорю тебе – я был в парке у реки Хан, сидел там на скамейке, в темных очках. Пол-лица скрыто. А эти две подружки проходили мимо. Рыжая и начала во весь голос обсуждать мою внешность…

– Вот паршивка! – воскликнула Су Ми.

– …да еще и высказалась в том смысле, что не прочь «замутить со мной», как она выразилась… – молодой человек хохотнул, тем не менее, внимательно следя за дорогой.

– А ты?!

– А что я? Прикинулся шлангом и не отсвечивал, пока они не прошли мимо…

– А вторая что же? Молчала?

– Если бы! Пыталась усовестить подружку! Мол, не разговаривай так громко – он же тебя слышит.

– М-м-м… Молодец! А рыжая?

– А рыжая ей на это ответила, мол, пусть слышит – все равно ничего не понимает!

Су Ми опять звонко расхохоталась:

– Ну да! Разве могла она предположить, что на русском ты начал разговаривать едва ли не раньше, чем на корейском!

– Ну, я, конечно, не стал разубеждать ее… Зачем? Хочет человек верить во что-то – да ради бога! – Юн Сок ухмыльнулся, вспомнив ошеломленное лицо блондинистой циркачки, когда он вчера заговорил с ней по-русски.

– А вчера, значит, опять пересёкся с ними? – спросила задумчиво девушка.

– Угу…

– Понятно… – протянула сестра.

– Приехали! – сказал Юн Сок, отыскивая свободное местечко на парковке у огромного здания торгового центра. Вскоре брат и сестра уже ходили по магазинам и магазинчикам, пытаясь подобрать подходящий подарок для дочери Хон Чи Мина.

Сонбэним1 – уважительное, формальное обращение к старшему коллеге по работе, учебе

Эверлэнд2 – входит в число крупнейших развлекательных парков Южной Кореи и топ-15 по посещаемости во всем мире. Это целый курорт, основанный одной из компаний группы Samsung в городе Йонъин. Парк развлечений Эверленд посещают более 6 миллионов туристов ежегодно. Те, кто уже побывал здесь, настоятельно рекомендуют заложить на него целый день. Ведь это не маленький парк аттракционов, а настоящий «город» со своей инфраструктурой, зоопарком и аквапарком. А поздним вечером организаторы устраивают фееричное шоу, которое традиционно завершается салютом.

К воздушной гимнастике3 относятся цирковые номера, выполняемые на снарядах или аппаратах, подвешенных в воздухе, с помощью тросов или других иных крепёжных приспособлений. Номера воздушной гимнастики исполняются, как на снарядах, закреплённых на месте (статика), так и на снарядах раскачивающихся, движущихся по кругу, а также поднимающихся и опускающихся вверх, вниз.

Глава четвертая

В этой поездке она оказалась почти случайно. Это Машка уже несколько лет бредила Азией, успела побывать и в Японии, и в Китае, а вот теперь твердо решила посетить Южную Корею, уговорив подругу составить ей компанию в путешествии. Она так долго канючила, что Зоя, как лучшая подруга, просто обязана поехать с ней, что девушка, в конце концов, согласилась. Родители сделали дочери подарок на день рождения (незадолго до поездки Зое исполнилось двадцать четыре года) – оплатили ей дорогу туда и обратно, а также бронь номера в хостеле в Чонно, а братья подкинули «мелкой», как они любовно называли младшую сестренку, наличности. Это был их подарок Зое. Так что она могла не заглядывать в кошелек, считая каждую вону или экономя на чем-либо.

Не то чтобы Зоя нигде не была и ничего не видела – совсем наоборот: в гастролях приходилось колесить по всей стране, но за границей оказалась впервые.

Хостел «Chloe» располагался практически в центре Сеула и совсем неподалеку от горы Намсан и торгового квартала Мёндон. Крошечный двухместный номер вполне устраивал подружек: там был совмещенный санузел, две узких кровати, небольшой столик с табуретом и телевизор на стене. А еще малюсенький холодильник и чайник. А что еще нужно было путешественницам, если весь день, с утра до позднего вечера, они проводили в городе, знакомясь с его достопримечательностями.

Маша таскала ее везде – девушки побывали уже и в паре старинных королевских дворцов, и на огромном рынке Дондэмун, и в нескольких парках на реке Хан – местной водной артерии. Машка была в полном восторге от всех мест, где они оказывались.

Зое тоже нравился этот город, нравилось сочетание в его архитектуре современных небоскребов и старинных пагод и храмов с типичными азиатскими черепичными крышами – с приподнятыми вверх углами. Она с удовольствием фотографировала необычные здания, скульптуры в парках и скверах, огромные экраны с мелькающей на них рекламой или лицами знаменитостей – актеров или певцов.

Зоя не очень хорошо была знакома с местной культурой, зато Маша разбиралась в ней за двоих. Частенько, увидев прямо на стенах небоскребов мелькающие на экране лица, она громко и эмоционально восклицала:

– Ой, смотри, смотри, Зойка! Это же Пак Джи Хван! – и тормошила девушку за рукав.

– А кто это? – недоуменно спрашивала она.

– Ну, ты что! Это же известный актер! Он в стольких дорамах уже снялся! Ты смотри, какой красавчик! А-а-а-а!

– Маш! – пыталась успокоить подругу Зоя, замечая, как некоторые люди поворачивают головы, привлеченные громким голосом толстушки. – Не кричи так…

– А, ну да! Но они все равно нас не понимают! – отмахивалась та беспечно, но все же говорила потише. А через некоторое время опять забывалась и снова охала и ахала, восторгаясь чем-то новым, привлекшим ее внимание.

Мария работала официанткой в кофейне, хотя могла бы вообще не париться по поводу работы – родители ее был весьма обеспеченными людьми. Но подвижной, деятельной, эмоциональной и шумной девушке было невыносимо скучно просто сидеть дома, не занимаясь ничем. Поэтому родители в конце концов махнули на нее рукой и позволили дочери самой выбирать, чем она будет заниматься в этой жизни. И она экспериментировала, перепробовав кучу профессий, сменив немало мест работы, мотивируя это тем, что «ищет свое место в жизни».

В отличие от нее, Зоя с детства знала, чем она будет заниматься. Представительница старой цирковой династии, насчитывающей без малого двести лет, девушка не представляла себя где-то, кроме манежа1. И деды, и прадеды, и ее родители – все они служили в цирке. Поэтому и она с братьями с детства привыкли находиться на арене.

Отец, Кирилл Кольцов, был опытным иллюзионистом2, демонстрировал во время представления необычные фокусы, основанные на создании иллюзии нарушения привычных физических свойств хорошо известных предметов. Некоторые иллюзии были разработаны представителями династии и передавались в их семье от отца к сыну. Но цирк – это не только традиции. Отец и по сей день находился в постоянном поиске новых идей и технических возможностей, новых сюжетов и трюков. Он не мог останавливаться на достигнутом, ведь зрителей нужно постоянно удивлять, восхищать и покорять.

Все устройства и приспособления иллюзиониста всегда тщательно замаскированы; его действия, так же как и действия ассистентов, детально продуманы и отработаны. Каждый жест артиста или его ассистентов имеет свое назначение, лишние движения недопустимы. Иллюзионисты широко пользуются отвлекающими приемами. В нужный момент ассистенты могут незаметно загородить иллюзиониста от глаз публики, невидимо передать ему или забрать от него нужный предмет. Словом, роль ассистентов в номерах иллюзионистов весьма ответственна. От них во многом зависит успех выполнения трюков.

В иллюзионном аттракционе недопустимы никакие случайности, ошибки. Поэтому каждый номер, каждое движение и каждый жест отрабатывались до автоматизма на многочасовых репетициях.

Зоя помнила, как с раннего детства она завороженно наблюдала за репетициями отца, сидя тихонько, как мышка, где-нибудь в сторонке. Потому что Кольцов-старший очень не любил показывать кому бы то ни было процесс создания фокуса или сырой, недоработанный номер. Он и для репетиций-то выбирал самые поздние часы, после феерических представлений, когда в здании оставались практически единицы. Ассистенты, работавшие с ним, за многие годы привыкли к этой черте характера знаменитого иллюзиониста и почти не роптали. А маленькой Зое было до задержки дыхания интересно наблюдать за отцом и присутствовать при рождении чуда. Правда, уморившаяся за длинный день малышка нередко там же и засыпала. И если бы братья не знали, что из цирка она никуда не денется, у мамы, несомненно, прибавилось бы седины. А так кто-нибудь из старшеньких, словно тень, беззвучно прокрадывался в амфитеатр и, выцепив в полумраке зала маленькую фигурку, спешил к ней, пока отец ничего не заметил и, подхватив сонное тельце на спину, уносил «мелкую» подальше, где их уже встречала мама и, сокрушенно вздыхая, брала девчушку на руки и вместе с сыновьями отправлялась домой, зная, что муж вернется еще позже.

Хотя теперь-то, будучи взрослой, Зоя подозревала, что отец всегда точно знал, что она находится в зале, но ни разу даже не сделал вид, что заметил ее. Может быть, в глубине души надеялся, что дочь пойдет по его стопам. Однако, девочка потянулась вслед за братьями, которые уже тогда работали сложный номер из воздушной гимнастики.

Мама, яркая красавица Ариадна Кольцова, до сих пор оставалась прекрасной наездницей, дрессировщицей лошадей – благороднейших и красивых животных. Зоя не раз видела, с каким интересом смотрят зрители на лошадей в манеже, подобранных в масть, с горделивым изгибом шеи, тонкими, стройными ногами, перехваченными у копыт бинтами, с начищенной до блеска шерстью, расчесанной на крупе шахматными квадратиками, и завитой гривой. Как они прекрасны, украшенные султанчиками и нарядной сбруей! Умные кони, повинуясь жесту дрессировщицы, выполняли с необычайной грациозностью различные перестроения и сложные проходы. Мама искренне любила этих умных животных. Между ней и лошадьми существовала некая внутренняя гармония, позволяющая превратить цирковые номера в великолепное, завораживающее зрелище! Однако, и у нее была своя любимица – молодая кобылка Бабочка, тонконогая и изящная. Зое она тоже очень нравилась.

Все три брата – Егор, Степан и Антон – стали воздушными гимнастами. А еще – как, впрочем, многие цирковые, жонглировали различными предметами.3

Зоя была самой младшей в семье – единственной девочкой и всеобщей любимицей, что, однако же, не сделало ее избалованной и капризной. С детства она привыкла упорно трудиться и добиваться хороших результатов многочисленными тренировками и репетициями. Когда девочка стала подрастать, братья взяли ее в свои номера. Тоненькая, легкая, гибкая – она прекрасно вписывалась во все их упражнения. У Зои было природное чувство баланса, что немало помогало ей в работе под самым куполом.

А еще ей легко давались иностранные языки. Поэтому в школе она вполне сносно овладела английским, что позже очень пригодилось девушке.

Как и братья, сразу после школы она поступила в Государственное Училище Циркового и Эстрадного Искусства имени Румянцева в Москве, которое закончила с красным дипломом. А затем вернулась в родной Н-ск, где и продолжила работать вместе со своей семьей в цирке.