Полная версия
Судьба протягивает руку
Безусловно, главное в дендизме вовсе не щегольство, не мода на определённый стиль одежды. Внешние атрибуты вторичны, а вот глубинное, сущностное – это уже из области жизненных принципов, философии, если хотите. И даже снобизм, утомлённый взгляд сверху вниз, жизненное кредо «ничему не удивляться», претензия на утончённость, эпатаж – тоже не главное в этой секте.
Ключевой момент – идея, что одни люди способны оценить прекрасное, а другие нет, что одни имеют право считаться изысканными и оригинальными, а другие не имеют. То есть речь идёт о глобальном – о твёрдом убеждении, что люди по природе своей неравны.
И ведь поразительно, какой живучей оказалась эта идея неравенства – она вполне комфортно существовала в советской действительности, пусть и в отдельных кругах, пусть и без громких деклараций. Стоит ли говорить о нынешних временах. Кажется, какой-нибудь современный денди ломает себе жизнь эпатажной выходкой, выкидывает нечто немыслимое, что, кажется, закроет все возможности сделать карьеру, а потом глядишь – он уже выбился в образцы вкуса, смотрит свысока, диктует моду.
И вот представьте, как, например, воспринималась соседствующими со мной денди моя очередная романтическая идея – подарить однокурсницам к 8 марта билеты на «Девять дней одного года». Я задорно предложил, все вроде согласились, я пошёл в кинотеатр «Россия», купил билеты по 50 копеек за штуку, потратил в итоге пятёрку, рассчитывая, что парни мне свою долю вернут. Вернули. Но не все. А кто не вернул – и гадать нечего.
Я понял тогда: стоит попасть от этих ребят в минимальную зависимость, они обязательно воспользуются случаем, чтоб тебя унизить. Они этот момент сразу чувствуют. Ситуация с долгом за билеты вроде бы бытовая, ведь деньги-то не сумасшедшие. Правда, когда живёшь на стипендию, пятёрка – это капитал, да и 50 копеек – значительная сумма, мы на эти деньги обедали. И положение глупое: начнёшь требовать – будешь выглядеть мелочным. А потому подходишь и как бы не особо заинтересованно спрашиваешь, когда ждать возврата долга, и тебе с раздражением отвечают: «Да нет у меня сейчас! Потом как-нибудь!..»
Постепенно курс, особенно девчонки, стал двигаться в сторону «ленинградцев», и мне с этим смириться было нелегко. Народ стремился попасть под их покровительство, потому что иначе ты оказывался человеком второго сорта, живущим на тёмной стороне планеты. Однако я не сдавался, и Вера меня поддерживала: она совершенно не собиралась существовать под владычеством «ленинградцев». Конфликт назревал, но внешне пока не проявлялся. Курс наш по-прежнему много времени проводил вместе, мы отмечали праздники, пели песни Галича и Окуджавы, хотя «ленинградцы» постепенно начинали обособляться, искали повода не присутствовать на курсовых сборищах, а я присутствовал обязательно, потому что знал три аккорда и был в этом смысле незаменимым – подыгрывал на гитаре.
Был ли я прав в том конфликте, который уже вполне определённо намечался? Не знаю. Вполне вероятно, нет. Возможно, на каждый мой аргумент у противоположной стороны нашлись бы свои, гораздо более убедительные. Наверняка я не только не хотел оказаться под чужой властью, но и свою боялся потерять. И, безусловно, я завидовал. Ведь, скажем, Володя Салюк – блистал, я как он не умел. Но учился, наблюдал, перенимал опыт, делал выводы.
Ещё у нас произошла неприятная история, можно сказать, сексуальный скандал, в котором фигурировал Салюк, да и я тоже отметился, пусть и косвенным образом.
Наши преподаватели организовали «судебный процесс», по их инициативе на комсомольском собрании коллектив стал обсуждать связь Салюка с одной нашей однокурсницей. Кто-то из её соседок по комнате пожаловался, что Салюк приходит и остаётся ночевать на её кровати. На основании доноса девушке выдвинули обвинения в предосудительных, недопустимо близких отношениях. Тут подоспела ещё одна свидетельница: «Она мне говорила, что у неё ещё и с Меньшовым было…» И все присутствующие на собрании оборачиваются в мою сторону, а потом звучит вопрос: «Было?..»
Конечно, следовало ответить: «Нет». Но это уже с высоты прожитых лет я могу с уверенностью утверждать, как в такой ситуации вести себя по-мужски. А тогда я просто не знал, каким образом поступать, и поступил, исходя из своего книжного представления, из догмы, что надо говорить правду. И я сказал: «Да, было, но это не имеет никакого значения…» Помню, с каким презрением на меня посмотрел Василий Петрович Марков, когда оказался рядом со мной по пути к выходу с этого позорного собрания.
Девушку эту выгнали, но она всё-таки стала актрисой, работала в Ленинграде и, кажется, даже получила звание народной. Доносчицу в итоге отчислили, так что в каком-то смысле справедливость восторжествовала. Однако после случившегося у нашего курса вполне заслуженно сложилась репутация недружного.
В конце учебного года мы сдали экзамены. По всем предметам, кроме актёрского мастерства, я получил пятёрки. За специальность мне поставили четыре балла, и я почувствовал: педагоги меня не жалуют, скорее даже недолюбливают, да что там – не любят.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.