Полная версия
Шато д'Иф и другие повести
На уровне 463 демонстрировался фантастический мир, порожденный воображением художника-мистика, Дайера Лотера. А уровень 509 был частной сказочной страной, закрытой для публики – волшебным садом, населенным пугливыми нимфами.
Проектировщики предусмотрели уровни для коммерческих представительств, жилых апартаментов и лабораторий. На четвертом уровне помещался самый большой в мире стадион. Уровни от 320 до 323 включительно занимал Всемирный университет, предварительно зарегистрировавший сорок две тысячи студентов; на 255-ом уровне размещалась крупнейшая в мире библиотека, а на 328-ом – огромная выставка произведений искусства.
Там были выставочные залы, магазины, рестораны, укромные таверны, театры, телевизионные студии – коллекция всего, что могло предложить мировое сообщество, вознесенное в небо по капризу Мервина Аллена. И за все это заплатила свойственная человеку жажда вечной молодости. Мервин Аллен продавал товар, по сравнению с которым все крупицы добытого золота, все драгоценности и сокровища, любые амбиции и устремления ничего не значили. Бессмертие, вечная юность! Ни любовь, ни верность, ни добропорядочность, ни честь – ничто не могло конкурировать с неотразимой, чарующей призывной песнью этой сирены.
IX
Марио деловито вышел из кабины аэротакси на площадку для общественного транспорта на уровне 52 координационного центра башни и мгновенно потерялся в толпе посетителей, жильцов и служащих. Вступив на пешеходную ленту, ползущую к центральной шахте, он сошел с нее у дверей скоростных лифтов, поднимавшихся до шестисотого уровня, и воспользовался одной из небольших кабинок. Дверь захлопнулась. Марио почувствовал ускорение, за которым последовало ощущение почти полной невесомости. Дверь быстро открылась – Марио вышел на поверхность уровня 600, более чем в трех километрах над поверхностью земли.
Он оказался в вестибюле «Райского приюта», по сравнению с которым вестибюль отеля «Атлантик-Эмпайр» казался тесным и невзрачным. Вокруг величаво прохаживались изысканно одетые мужчины и женщины – те, кому принадлежали богатство, слава и власть. Никто не замечал Марио в его спецовке с оттопыренными карманами, с чемоданчиком в руках. Его принимали если не за уборщика, то за электрика из числа обслуживающего персонала. Марио неспешно прошел по коридору, остановился у двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», приложил большой палец к пластинке замка – открылась дверь в подсобное помещение. Все уборщики, работавшие на уровне 600, пользовались другими помещениями. Замок этой двери не мог бы открыть никто другой. Даже в том случае, однако, если бы особо придирчивый заведующий потребовал открыть эту дверь, он не увидел бы внутри ничего, кроме еще одной каморки с принадлежностями для уборщиков, забытой в суматохе открытия колоссального сооружения.
Но это была необычная каморка. Марио одновременно нажал на пару выступов, устроенных на противоположной входу стене на существенном расстоянии один от другого. Стена отодвинулась в сторону. Марио протиснулся в темный проход и задвинул за собой стену каморки. Теперь он остался в полном одиночестве – найти его здесь было труднее, чем если бы он стоял среди песчаных дюн Сахары. Никто не мог его заметить в небольшом замкнутом пространстве между главными опорами башни и шахтами грузовых подъемников. Если бы он здесь умер, никто не нашел бы его. Когда-нибудь, в далеком, невообразимо далеком будущем, после падения или сноса Эмпирейской Башни, кто-нибудь мог бы найти обломки его скелета. Но до тех пор он исчез из мира живущих.
Марио посветил фонариком вперед, повернул в другой тесный проход и приблизился к центральному «позвоночному столбу» трубчатых грузовых шахт, напоминавших волокна некоего гигантского овоща. Здесь он нашел свой особый лифт, затерянный среди других так же, как он потерялся в толпе служащих. Установившие этот лифт механики не могли догадываться о его тайном предназначении. Лифт был указан на чертеже, его соорудили на протяжении одного рабочего дня, после чего о нем сразу забыли. Но для Марио этот лифт был связующим звеном, ведущим к уровню 900, к «Шато д'Иф».
Он вступил на маленькую площадку. Дверь кабинки захлопнулась. Лифт вознес его еще на полтора километра. Кабинка остановилась – он вышел. Теперь Марио – призрак-невидимка – прибыл в святая святых «Шато д'Иф». Передвигаясь незаметно и бесшумно, он обладал огромной властью. Он мог напасть ниоткуда – неожиданно, непредсказуемо – владыка хозяина «Шато д'Иф»!
Марио глубоко вздохнул, радостно взволнованный своей властью. Наступала кульминация всей его жизни. Он не выключал фонарь, хотя на самом деле теперь в нем не было необходимости, потому что Марио знал наизусть проходы высшего уровня башни – так, как если бы блуждал по ним с раннего детства. Но свет символизировал его абсолютную власть. Ему не нужно было прятаться. Он был в своем собственном убежище – безопасном, изолированном, недоступном.
Марио остановился и взглянул на стену. В лучах фонаря ярко светились круги, нанесенные флуоресцентной краской и разделенные трехметровыми промежутками. Эти круги он разметил сам, чтобы обозначить местонахождение смотровых глазков – маленьких тусклых пятнышек, не больше булавочной головки каждое, незаметных на расстоянии двух шагов. Переодевшись электриком, Марио самостоятельно приготовил такие бинокулярные глазки на каждом отмеченном участке.
Из поясной сумки он вынул пару дисплейных очков, подсоединил зажимами их провода к контактам смотровых глазков и надел очки. Теперь он видел внутренность вестибюля 900-го уровня так же ясно, как если бы стоял в проеме открытой двери.
Вечерний прием был в самом разгаре – праздновалось открытие нового управления «Шато д'Иф». Мимо проходили мужчины – пожилые, молодые, выдающейся наружности, красавцы и другие, кому успех придавал неповторимую ауру; женщины – одновременно безмятежные и высокомерные, образцы мод и предметы зависти всей планеты. Марио видел драгоценности, золото, глянец и волнообразное движение тканей всевозможных оттенков, а на уровне глаз – странную смесь белых, бронзовых, коричневых и черных лиц и причесок, калейдоскоп толпы.
Марио узнавал некоторых – их лица, их имена были известны во всем мире. Художники и артисты, инженеры и администраторы, бонвиваны и куртизанки, ученые и философы – все они толпились в вестибюле «Шато д'Иф», привлеченные невыразимым стремлением к неизвестному, волнующему, знаменитому.
Среди них прохаживался Мервин Аллен в строгом черном костюме – прекрасный, как солнцеликий герой древних сказаний, высокий, самоуверенный, с непринужденными манерами, но скромный, внимательно-изящный, сочетающий в себе качества властного, но гостеприимного хозяина.
Тэйна Парéн не показывалась.
Марио перешел к следующему помещению. Так же, как в доме №5600 по Эксмур-авеню, здесь была устроена оранжерея, залитая янтарно-белым светом – золотистым, словно хрустящим в воздухе благодаря своей четкости. Помещение полнилось буйной широколистной тропической растительностью, явно чувствовавшей себя не хуже, чем в родной почве. В данный момент оранжерея пустовала – только сами растения вдыхали свой опьяняющий, усыпляющий аромат.
Марио двинулся дальше. Теперь он заглянул в лабораторию с голыми, ничем не украшенными стенами – здесь Аллен «перерабатывал людей». Вдоль одной из стен под белыми покрывалами выстроились несколько медицинских кушеток на резиновых колесах. На балконе в противоположном конце помещения громоздилось переплетение сложной аппаратуры – черные изогнутые манипуляторы, блестящие металлические компоненты, стеклянные трубки. Под балконом висели два бледных полупрозрачных шара с голубыми прожилками, как в сыре рокфор. Марио присмотрелся: так выглядели оболочки из голазмы.
В лаборатории не было ни души – если не считать неподвижной фигуры, лежавшей на одной из кушеток. Можно было разглядеть часть лица этого человека. Марио внезапно насторожился и прошел к другому смотровому пункту, позволившему увидеть большую голову блондина с грубоватыми чертами лица. Следующая пара глазков, ближайшая к кушетке, подтвердила его подозрения: перед ним был Джаннивер, приготовленный к пересадке личности.
Марио глубоко, судорожно вздохнул – живот тела Эбери всколыхнулся. Дитмар добился своего. Он заманил в «Шато д'Иф» Заэра, Марио, Брео – а теперь и Джаннивера – подобно тому, как козел-вожак приводит овец на бойню. Марио обнажил зубы гримасой, ничем не напоминавшей улыбку. Его захлестнула волна темной ярости.
Он заставил себя успокоиться. Гримаса сползла со все еще достаточно мягкой и пухлой физиономии Эбери. В конце концов, кого нельзя было ни в чем обвинить? Тэйну Парéн? Нет. Она верой и правдой служила Мервину Аллену – скорее всего, личности Аллена в теле ее брата. Его самого, Роланда Марио? Еще до завершения строительства Эмпирейской Башни он мог убить Мервина Аллена, мог остановить пересадки личностей в «Шато д'Иф», выступив с громкими обвинениями, чтобы привлечь внимание властей. Но он этого не сделал, опасаясь безвозвратно потерять свое прежнее тело. Пита Заэра? Он тоже мог бы играть по правилам и предупредить приятелей на Оксфордской террасе – но не решился это сделать.
А все остальные жертвы Аллена, таким же образом обуздавшие гнев и не выполнившие нравственный долг? Дитмар? Дитмар был человеком, таким же слабым и эгоистичным, как любой другой – хотя он играл активную роль в преступном сговоре, тогда как другие стали пассивными сообщниками.
Марио продолжал бродить по тайному проходу, заглядывая то в жилые апартаменты, то в лабораторию, то в вестибюль. Обнаженная светловолосая девушка, свежая и очаровательная, как цветок горного левкоя, плавала в длинном бассейне из зеленого стекла; спустя несколько минут она присела на боковом подводном выступе, окруженная облаком серебристых пузырьков. Проклиная похотливые позывы тела Эбери, Марио прошел дальше. Нигде он не замечал Тэйну Парéн.
Марио вернулся к вестибюлю «Шато д'Иф». Прием заканчивался – Мервин Аллен провожал гостей к выходу: мужчин и женщин, разгоряченных закусками и выпивкой. Все они вели себя исключительно дружелюбно, обещая возобновить знакомство с владельцем башни в не столь официальной обстановке.
Марио ждал, пока не разошлись все приглашенные – все, кроме одного, удивительно высокого тощего старика, одетого в щегольской жемчужно-серый костюм с белой узорчатой вышивкой. Кисти рук старика напоминали кукурузные стебли, голова мало отличалась от голого черепа. Он навис над плечом Мервина Аллена – приторно-лживый дряхлый ловелас, надушенный, нарумяненный, напомаженный.
Аллен задал старику какой-то вежливый вопрос; тот кивнул, расплылся в улыбке. Аллен провел его в небольшое боковое помещение – в контору со стенами, выкрашенными темно-серой и зеленой краской.
Старик присел и выписал чек. Аллен опустил чек в прорезь под телеэкраном; оба подождали, перекидываясь ничего не короткими фразами. Судя по всему, старик пытался выудить какие-то сведения, в то время как Аллен ограничивался уклончивыми замечаниями. Телеэкран мигнул: поступило подтверждение из банка. Аллен поднялся на ноги. Старик тоже встал. Аллен глубоко вдохнул, и оба прошли в оранжерею. Старик прошел три шага, пошатнулся. Аллен ловко подхватил его, уложил на кушетку с резиновыми колесами, спрятанную за барьером буйной растительности, и повез в лабораторию, где лежал приготовленный к процедуре Джаннивер.
Теперь Марио наблюдал за происходящим с удвоенным вниманием, вставив в гнездо дисплейных очков разъем еще одного провода, соединенного с видеокамерой у него в поясной сумке. С этого момента все, что он видел, регистрировалось в памяти камеры.
Происходящее выглядело достаточно обыденно. Аллен подкатил кушетку с Джаннивером под одну из покрытых прожилками оболочек из голазмы, а кушетку со стариком – под другую. Настроив круговую шкалу, Аллен нажал на педаль, повернул переключатель и отступил на пару шагов. Опустился весь помост с аппаратурой. Голазма облекла две головы – шары пульсировали, их форма изменялась. На помосте началось какое-то движение: поворачивались шарниры, светились стеклянные трубки. По всей видимости, процедура выполнялась автоматически и не требовала никакого вмешательства.
Аллен присел, закурил сигарету, зевнул. Через пять минут помост поднялся, оболочки из голазмы, подвешенные на перекладине, поменялись местами, помост снова опустился. Прошло еще пять минут. Помост поднялся. Аллен подошел к панели управления и выключил механизм, взял шприц, сделал инъекцию каждому из «клиентов», выкатил их на колесных кушетках в соседнее помещение и ушел, даже не обернувшись.
«Его ждет девушка в бассейне, – подумал Марио. – Пусть идет!»
В девять часов утра аэротакси доставило к Танагра-скверу тщедушного бледного старика, высокого и тощего, как палка – тот сразу отыскал скамью и опустился на нее.
Марио подождал, пока старик не начал проявлять признаки сознательной деятельности – тревожно оглядываться, рассматривать свои костлявые руки, осознавать, что у него украли пятьдесят лет жизни. Марио подошел к нему, отвел к такси и привез к себе в квартиру. Предстояло ужасное утро.
Джаннивер спал, истощенный ужасом, скорбью, ненавистью к своему похрустывающему суставами дряхлому телу. Марио позвонил в агентство Бреннана и попросил вызвать Мерриса Слэйда. На светящемся экране из матового стекла появился коренастый человек с продолговатой физиономией.
«Привет, Слэйд! – сказал Марио. – Я хотел бы, чтобы сегодня вечером вы кое-то для меня сделали».
Слэйд смотрел на него настороженно и неподвижно: «У меня из-за этого будут неприятности?»
«Нет».
«Что вы хотите мне поручить?»
«Человек, за которым я просил вас следить – Роланд Марио – где его можно найти?»
«В данный момент он завтракает на Персидской террасе в обществе девицы, с которой он провел ночь. Ее зовут Лора Лингдза, она – танцовщица из эпического театра „Веданта“».
«Ладно, это неважно. Возьмите лист бумаги, запишите сообщение».
«Продолжайте, я готов».
«Нам нужно встретиться в одиннадцать часов вечера у Камбоджийского Столпа, в вестибюле „Райского приюта“ на шестисотом уровне Эмпирейской Башни. Важно, чтобы вы пришли один и точно в указанное время. У меня будет только несколько свободных минут. Мервин Аллен, „Шато д'Иф“».
Марио подождал несколько секунд; Слэйд снова поднял глаза и смотрел на него с экрана.
«Напечатайте это и передайте записку Роланду Марио сегодня вечером, примерно в девять тридцать».
X
Марио беспокойно расхаживал взад и вперед, заложив за спину пухлые руки. Сегодня вечером должна была наступить развязка, к которой он готовился целый год, ежедневно напрягая умственные способности и воображение. Если ему повезет, он избавится наконец от ненавистной внешности Ралстона Эбери. Марио вспомнил о Корреаносе. Бедняга Луис! Марио покачал головой. Что будет с «Воздушным странником»? Что будет с Арнольдом? Придется ли ему снова бродяжничать в Танагра-сквере и кипеть от безвыходной ярости каждый раз, когда мимо будет проходить надувшийся важностью Ралстон Эбери?
Марио вызвал по телефону управление в Эфирийском Комплексе и связался с Луисом Корреаносом: «Как идут дела, Луис?»
«Просто замечательно! Оборудование установлено, производство начнется на следующей неделе».
«Как поживает Арнольд?»
Корреанос поморщился: «Эбери, вы подумаете, что я спятил – так же, как Арнольд. Но он может летать быстрее света».
«Как вы сказали?»
«Вечером в четверг, на прошлой неделе, Арнольд вышел из управления. Он вел себя странно, попросил меня следовать за ним. Я согласился. Он провел меня в обсерваторию – это всего лишь помещение с обращенным к небу просветом, где он установил протонный магнископ. Он сфокусировал прибор и пригласил меня взглянуть в окуляр. Я нагнулся к окуляру и увидел диск – тусклый темный диск диаметром примерно с полную Луну. „Плутон! – объявил Арнольд. – Примерно через десять минут с левой стороны вы увидите маленькую белую вспышку“. „Откуда вы знаете?“ – спросил я. „Шесть часов тому назад я взорвал там осветительную бомбу. Расстояние до Плутона – примерно шесть световых часов“. Я покосился на него с недоверием, но приложил глаза к окуляру – и действительно, с левой стороны Плутона мелькнула белая вспышка. „А теперь смотрите! – говорит Арнольд. – Там будет красная вспышка“. И точно – я увидел красную вспышку». Корреанос покачал большой головой, покрытой редкими светлыми волосами: «Эбери, он меня убедил. Результаты эксперимента неопровержимы».
Сдерживая волнение, Марио сказал: «Я хотел бы с ним поговорить, Луис – если его можно найти».
Через пару минут на телеэкране появилось раздраженное лицо Арнольда. Марио напряженно спросил: «Это правда, Арнольд? Вы сумели запустить летательный аппарат быстрее света?»
«Конечно, правда! – обиженно отозвался Арнольд. – Почему бы это не было правдой?»
«Как вам это удалось?»
«Я установил пару ускорителей электронов на одном из ваших стратосферных аэромобилей. Больше ничего. Включил синхротроны. Драндулет вырвался в космос, как длинный язык пламени. Никакого разгона, никакой инерции, ничего такого. Только скорость – невероятная скорость! На такой штуковине можно долететь до звезд за несколько дней. Я же вам говорил! А вы думали, что я свихнулся, – лицо Арнольда исказилось невыразимой горечью. – Я никогда не долечу до звезд, Эбери, и в этом виноваты вы. Я умираю. Я видел Плутон, нацарапал свое имя на льду. И это все, что от меня останется».
Арнольд исчез с экрана – на нем снова появился Корреанос: «Да, он долго не протянет. Вчера вечером у него снова было кровоизлияние. Следующее будет последним».
Марио отстраненно произнес: «Позаботьтесь о нем, Луис. Потому что завтра, боюсь, все будет снова по-другому».
«По-другому? Что вы имеете в виду?»
«В компанию может вернуться прежний Ралстон Эбери».
«Боже упаси!»
Марио выключил экран и снова стал расхаживать из угла в угол, но на этот раз медленнее, глядя в пространство, как будто он ослеп…
Марио подозвал подростка-коридорного: «Видишь молодого человека в бежевом пиджаке, у Камбоджийского Столпа?»
«Вижу».
«Передай ему эту записку».
«Будет сделано».
Подчиняясь побуждениям Ралстона Эбери, тело Роланда Марио отяжелело. Под глазами темнели мешки, влажный рот слабовольно обмяк. Марио даже вспотел, охваченный жаркой волной гнева. Свинья, до чего Эбери довел здоровое крепкое тело, неприспособленное к изобретательному разврату, порожденному грязным воображением!
Эбери прочел записку и стал оглядываться по сторонам. К тому времени Марио уже вышел из вестибюля. Следуя полученным инструкциям, Эбери медленно, нерешительно прошел в коридор, ведущий к воздушным ваннам, приблизился к открытой настежь двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен», постучался: «Аллен, вы здесь? Что происходит, что вам нужно?»
«Заходите», – сказал Марио.
Эбери осторожно просунул голову в подсобное помещение. Схватив его за шиворот, Марио втащил свое прежнее тело внутрь и прижал к шее Эбери инъекционную ампулу. Эбери вырывался и пинался, но скоро задрожал и расслабился. Марио закрыл дверь.
«Вставай!» – рявкнул Марио. Эбери послушно поднялся на ноги – его глаза остекленели. Марио провел его через проход в противоположной стене и поднялся вместе с ним на девятисотый уровень, в «Шато д'Иф».
«Садись и не двигайся!» – приказал Марио. Эбери сел на пол и застыл, как морской желудь на дне аквариума. Марио произвел осторожную разведку. К этому времени Мервин Аллен должен был уже закончить дневные занятия.
Аллен как раз завершил очередную пересадку личностей. Марио наблюдал за тем, как он выкатил два неподвижных тела на кушетках из лаборатории в соседнее помещение, проследил за перемещением Аллена в жилые апартаменты, видел, как Аллен переоделся в короткий шелковый халат, приготовляясь к отдыху или к забавам с очаровательной, как цветок, блондинкой.
Можно было приступать к делу. Марио вернулся туда, где сидел Эбери: «Вставай, следуй за мной!»
По тайным коридорам, устроенным вдоль вентиляционных воздухопроводов, они прошли к опустевшей лаборатории. Потянув за крючок, Марио сдвинул в сторону панель из древесностружечной плиты.
«Заходи, – приказал он своему бывшему телу, – и ложись на кушетку». Эбери подчинился.
Марио подкатил кушетку с лежащим на ней Эбери туда, где висели бледные шарообразные оболочки с голубыми прожилками, и приготовил другую кушетку для себя. Заставляя себя сосредоточиться только на одной задаче, он не думал ни о чем, кроме пересадки личности.
Марио отрегулировал круговую шкалу так, как это сделал Аллен, нажал на педаль. Теперь осталось только взобраться на кушетку и повернуть переключатель. Марио стоял, глядя на растянувшееся перед ним тело. Время настало. Время действовать. Это было так просто: залезть на кушетку, протянуть руку, повернуть переключатель. Но Марио продолжал стоять, чуть покачиваясь вперед и назад.
Едва слышный звук за спиной. Марио вихрем развернулся. Тэйна Парéн наблюдала за ним – с отстраненной усмешкой. Она не пыталась ни подойти, ни убежать, ни звать на помощь. Она только смотрела – с насмешливым, нечеловеческим выражением. Марио снова подивился: как могла настолько утонченная, идеальная, головокружительная красота быть настолько холодной и безучастной? Если бы она была ранена, истекала бы она кровью? Побежит ли она поднимать тревогу? Если так, придется ее убить.
«Продолжайте, – сказала Тэйна. – Что вас задерживает? Я не намерена вмешиваться».
Каким-то образом Марио уже понял, что она ему не помешает. Он повернулся, взглянул на безвольное тело – и нахмурился.
«Вам не нравится, как выглядит это тело? – спросила Тэйна. – Вы помните себя не таким? Все вы одинаковы – напыщенные, хвастливые животные!»
«Нет, – задумчиво сказал Марио. – Я считал, что живу только для того, чтобы вернуться в свое тело. А теперь я не уверен. Мне не кажется, что я хочу в него вернуться. Я превратился в промышленника Эбери. А это – прожигатель жизни Марио».
«А! – Тэйна подняла изящные светлые брови. – Вам нравятся деньги и власть».
Марио рассмеялся – тихо, оскорбленно: «У вас в голове слишком долго бродили такие мысли. Вы не можете от них избавиться. Но есть и другие вещи. Есть свободный полет к звездам. Есть галактика – величественная россыпь мерцающих драгоценностей… Будучи Ралстоном Эбери, я могу улететь к звездам на следующей неделе. Будучи Роландом Марио, я вернусь на Оксфордскую террасу, играть в мяч».
Она сделала шаг вперед: «О чем вы…»
Марио прервал ее: «На прошлой неделе гениальный физик прорвался через препону, сдерживающую все существующее в материальном мире. Он долетел до Плутона за пятнадцать минут. Эбери оставался глух к этому изобретателю. Изобретатель дышит на ладан, по существу он – ходячий мертвец. Эбери отправит его в богадельню для умалишенных и закроет проект. Потому что свидетелями фактического успеха этого проекта были только два человека».
«И что же? – спросила Тэйна. – Что вы собираетесь делать?»
«Я хочу вернуться в свое тело, – медленно ответил Марио. – Ненавижу тушу этой свиньи больше, чем ненавижу смерть. Но еще больше я хочу полететь к звездам».
Она приблизилась еще на шаг. Ее глаза сияли, как Вега и Спика теплой летней ночью. Как он мог подозревать хотя бы на мгновение, что она холодна и бесчувственна? Порывистая живость, страсть, яркое воображение переливали в ней через край!
«Я хочу вас сопровождать», – сказала она.
«Куда это вы все собрались?» – спросил мягкий баритон – почти непринужденно, но с оттенком сдержанной ярости. Мервин Аллен приближался быстрыми шагами, размахивая мускулистыми руками атлета, сжимая и разжимая кулаки. «Куда ты собрался? – переспросил он, подходя вплотную к Марио. – В ад? Хорошо, я тебя отправлю в ад!» Он ударил Марио кулаком.
Марио отшатнулся, но тут же бросился на противника. Тело Эбери – дряблое, грушевидное – не умело драться. Несмотря на то, что Марио заставлял это тело вести аскетическую жизнь, оно продавилось под ударом и все еще колыхалось, как влажная губка. Но Марио дрался – с бешеной яростью, не уступавшей Аллену силой и проворством – примерно тридцать секунд. Затем его ноги одеревенели, руки отказались слушаться. Он видел, как Аллен размахнулся, чтобы нанести удар, способный сломать челюсть, свернуть ее на сторону, выбить зубы.
Что-то громко хлопнуло. Аллен вскрикнул дрожащим фальцетом, обмяк и упал – сначала на колени, потом на четвереньки и, наконец, набок.
Тэйна стояла над трупом Мервина Аллена с пистолетом в руке.
«Это ваш брат!» – прохрипел Марио; выражение лица Тэйны испугало его больше, чем перспектива драться с Алленом не на жизнь, а на смерть.
«Это тело моего брата. Мой брат умер сегодня утром. Рано утром, когда всходило солнце. Аллен обещал, что не даст ему умереть, что подарит ему новое тело… Но сегодня мой брат умер».
