История Донского края

Одной из статей доходов у казаков был выкуп за пленных турок, татар, ногайцев и представителей других народностей. Сумма эта часто достигала внушительных размеров, если в плен попадал знатный турок или татарин. Например, за взятого в плен на Азовском море в 1615 году Измецкого пашу казаки получили 30 400 золотых. Крупную сумму заработали они и на азовском паше Мустафе, попавшем к казакам в плен в период Смутного времени.

9. Походы казаков. XVI–XVII вв.

Существенным источником дохода для казаков являлись морские и сухопутные походы…

…Как только казачья разведка доносила, что татарские конные отряды воровским обычаем хлынули на разорение многострадальной Украины или на окраинные городки Великороссии, несколько сот отважных донцов тотчас бросались на броды и переправы, устраивая неожиданные и эффективные нападения на ошеломленного такой дерзостью противника. Неприятель, как правило, бежал, оставляя казакам награбленное в набеге добро и пленников.

Часто казаки и сами совершали стремительные нападения на Крым или враждебные ногайские улусы. Скрытые мраком ночи или ненастной погодой, донцы, как правило врасплох, обрушивались на врага. Освободив пленников и захватив боевые трофеи, они прорывались сквозь мусульманские кочевья, оставляя врагов в неведении и страхе.

Небольшие, но сплоченные партии храбрецов – от пяти до пятидесяти человек – пускались в рискованные походы к турецкому Азову или к ногайцам на реку Куму. Удальцы “шарили” на конях по степи, отыскивая сакму – след неприятеля, по которому они удивительно точно определяли количество вражеских всадников, направление их движения, время прохождения их на определенном участке Дикого Поля.

Если удавалось обнаружить противника, численно превосходящего их, то нападали казаки на него, как правило, ночью или в дождливую, ненастную погоду, когда так приятно сидеть в теплой кибитке или шатре и так не хочется воевать и умирать на холодной, мокрой земле!.. Нападали всегда стремительно и неожиданно… Короткая рукопашная схватка, яростные крики, звон сабель, пистолетные выстрелы! И вот уже разгоряченные боем победители уходят в степь, оставив на земле кровавые следы и трупы, уводя с собой пленных, лошадей и отбитых у врага русских полонянников. Высокий ковыль, густые кустарники, лес – были верными союзниками казаков…

В стремлении разгромить врага казаки не знали преград. Реки они преодолевали вплавь, держась за гриву верного коня. Одежда и оружие переправлялись на плотно связанных пучках сухого камыша, которые донцы быстро мастерили на месте. Этот способ переправы, заимствованный у азиатских народов, казаки называли переправой на салах.

Каждый отряд донских казаков возглавлялся походным атаманом, которому они беспрекословно подчинялись. “Большие рати, – поясняет историк Василий Сухоруков, – обыкновенно делились на сотни и полусотни, вверяемые командованию есаулов, сотников и пятидесятников. Чины эти, как и походный атаман, избирались самим отрядом пред выступлением в поход, а по возвращении слагали свои звания”.

Получив за свершение успешных сухопутных походов почетное прозвище “степные рыцари”, донские казаки, тем не менее, больше любили морские походы, будучи отличными мореплавателями. Упреждая турецкие и татарские набеги, казаки сами нападали на Анатолийское побережье Турции, доходя до Константинополя, совершали продуманные и эффективные походы на Крым – это разбойничье гнездо хана, откуда на Русь ежегодно обрушивались грабительские набеги конных орд.

Хотя казаки и раньше ходили в морские походы, но первым документальным свидетельством о походе в Азовское море являются указы турецкого султана Сулеймана Великолепного, датированы 1552 годом и опубликованны во Франции в 1976 году[77]. В течение второй половины XVI – в начале XVII веков казаки активно совершали походы в Азовское и Черное моря, держа в страхе турок и татар.

Начиная с двадцатых годов XVII столетия, активность казаков резко возросла, походы в Крым и Турцию следуют один за другим. Эти походы чрезвычайно раздражали турецких султанов и крымских ханов. Султан Мурад II, перед могуществом и силой которого в страхе склонялись многие европейские государи и владетели азиатских стран, говорил: “Ненависть всех христианских народов не мешает мне спать, но казаки причиняют мне бессонные ночи”[78]. И чтобы бессонных ночей было меньше, султан распорядился перевести военный флот в Черное море. Но и это не спасало его державу от стремительных и малопрогнозируемых ударов казачьих флотилий.

Как же совершались казачьи походы?

Задумав очередной морской поход, казаки к весне создавали в своей столице двух-трехтысячный отряд удальцов. Отплытие на “поиски” (так называли казаки свои походы) сопровождалось благоговейными торжествами. Отправлявшиеся в поход и провожавшие их родственники собирались у старинной часовни, служили обедню, пили прощальный ковш вина или крепкого меда и отправлялись на пристань, откуда на стругах уходили вниз по Дону, к негостеприимному и опасному Азовскому морю. Грустная песня “Ты прости, ты прощай, Тихий Дон Иванович,” – негромко лилась над присмиревшим, словно перед бурей и грозой, Доном. Провожающие, грустно помахав вслед уплывшим казакам руками и платками, возвращались к пиршественному столу, чтобы “погладить” дорожку своим ушедшим собратьям.

Суда, на которых донские казаки выходили в море, строились без палуб. Острые с кормы и носа, струги имели от 50 до 70 футов длины[79]. Снаружи лодки тщательно конопатились, обильно высмаливались и для большей надежности обвязывались лычными, сплетенными с боярышником, веревками от кормы до носа. Для прикрытия от неприятельской ружейной стрельбы к обводной веревке казаки привязывали толстые камышовые снопы, крепко стянутые поперек.

Все казачьи струги снабжались двумя рулями – с носа и с кормы – чтобы не терять времени при полном развороте. В хорошую погоду, при попутном ветерке, ставились небольшая мачта с поднятым на реи прочным парусом, который влек струг вперед. При противоположном и боковом ветре донцы спускали парус и дружно брались за весла, которых на каждом струге насчитывалось от 16 до 40. Каждая казачья лодка вмещала 60–100 бойцов.

Запас продуктов, который казаки брали с собой в поход, состоял из нескольких бочонков пресной воды, сухарей, проса, соленой рыбы, сушеного мяса. Водку, вино и любые другие спиртные напитки брать в поход запрещалось: нарушителей этого неписаного закона сурово наказывали (вплоть до утопления), ибо трезвость почиталась у казаков первейшей необходимостью при свершении столь важных дел, каким считались походы против недругов земли русской.

В поход казаки уходили, как правило, в ветхой, малопривлекательной одежде, чтобы лишить неприятеля соблазна поживиться их одеждой, если не дай Бог, придется пасть в неравном бою. В отличие от казаков, турки всегда богато наряжались, нацепляя на свои роскошные и дорогие одежды алмазные и золотые украшения. У казаков же даже на оружии, которое они любили и всегда гордились им, не имелось украшений. Сверкающие на солнце клинки сабель перед походом казаки замачивали в солевом рассоле, чтобы появилась ржавчина, и чтоб “на ясном железе в море глаз не играл”, как выражались донцы. Вооружались казаки пистолетами, ружьями, саблями, луками, ножами, ятаганами. На стругах в уключинах крепились мелкие пушчонки, весьма эффективные в ближнем бою.

Интересной и своеобразной являлась тактика морского боя, которой в течение многих столетий своей истории придерживались казаки. При нападении на прибрежные города противника донцы старались действовать скрытно и стремительно, смелым и быстрым натиском захватывая приморские крепостицы и селения. Если же встречались превосходящие силы неприятеля, казаки благоразумно уклонялись от боя, столь же стремительно, но в полном порядке, отступая к морскому побережью. В устьях неглубоких рек они топили свои струги и быстро рассыпались по побережью небольшими группами, договариваясь встретиться в условленном месте в заранее определенное время. Как только опасность проходила, казаки встречались в обусловленном месте, поднимали лодки и продолжали поход.

На хорошо вооруженные многопушечные и многопалубные корабли с сильной и опытной командой казаки старались нападать ночью. Но, если волей обстоятельств, приходилось схватываться с кораблями-исполинами днем, то донцы старались атаковать противника со стороны солнца, создавая тем самым себе преимущества, а неприятелю помеху. Казачьи лодки быстро окружали турецкий корабль со всех сторон сразу и стремительно шли на абордаж. Начиналась рукопашная схватка, в которой казакам не было равных: недаром турки называли их “самыми храбрыми и страшными из врагов”.

Освободив несчастных галерников и забрав на корабле оружие и ценные трофеи, казаки пускали судно на дно. Как ни жалко им было расставаться с такими прекрасными судами, но управлять многотонными исполинами донцы не умели, да и провести низкосидящие корабли мимо турецкого гарнизона Азова по мелководью в Дон было практически невозможно. На дно! И мощные суда на глазах экипажа и казаков со страшным свистом и шумом уходили в мрачную пучину моря.

Похоронив в море павших товарищей, казаки поворачивали струги к родным берегам, к своей столице Черкасску, где их давно и с нетерпением ожидали жены, дети, отцы, матери, братья и сестры. Живо и красочно представил себе эту картину казачий поэт Николай Туроверов:

Весь город ждет, и жены ждут,Когда с раската грянет пушка,И в ожиданьи там и тутГуляет пенистая кружка.А старики все у рекиГлядят толпой на половодье.Из-под Азова казакиС добычей приплывут сегодня.

И вот уже обветренные солеными волнами казачьи струги один за другим чалят у старого, много повидавшего, причала. Казаки, разодетые в прекрасные одежды – время пришло! – под гром литавр и песенные мелодии сходят на берег в ореоле победителей. Среди гама и шума слышится ружейная пальба, с короткими интервалами громыхали с городских бастионов пушки, которым весело вторили легкие пушчонки с казачьих стругов. Встречались отцы с сыновьями, братья с сестрами, мужья с женами и матерями. Слезы, объятия, поцелуи!..

А потом был молебен в часовне и всенародное гулянье на майдане. Счастливцы, вернувшиеся из нелегкого похода, рассказывали о своих приключениях, боях и яростных схватках, где было все: и радость побед над басурманами, горечь утрат дорогих сотоварищей, которым никогда уже больше не увидеть голубого неба, не вкусить в кругу милых сердцу людей добрую чару вина, не обнять осиротевших детей и любимую жену!..

На майдане среди радостных криков слышались и горестные причитания: то казачьи вдовы оплакивали своих мужей, сложивших свои косточки на далекой туретчине или безвозвратно сгинувших в бездонной пучине Черного моря.

10. Семейные отношения у казаков. XVI–XVII вв.

На пленницах казаки часто женились, хотя семейная жизнь не была в то время в почете у них. В XVI веке на Дону редко встречались семейные казаки: слишком суровыми являлись условия для создания нормальной семьи, да и хозяйства казаки не вели, все время проводя в походах и боях.

Картина семейной жизни изменилась в XVII веке, особенно в его второй половине. Народонаселение Дона к этому времени значительно увеличилось, была обеспечена большая, чем век назад, безопасность проживания, казаки стали заниматься хозяйством и обзаводиться семьями, растя продолжателей своего рода и дела.

Венчание в те времена проходило, в большинстве случаев, без посредничества церкви, ибо мало было на донской земле священников, а первые храмы появились только в середине XVII столетия, когда в Черкасске казаки построили деревянный собор во имя Воскресения Христова. О женитьбе достаточно было объявить народу, для чего жених и невеста приходили на казачий Круг, кланялись поясно во все стороны, и жених-казак, принародно обращаясь к будущей супруге, говорил, называя ее по имени: “Ты, Катерина, будь мне женой!” Невеста, поклонившись ему в ноги, смиренно ответствовала: “А ты, Михайла, будь мне мужем!”

– Любо ль, атаманы-молодцы, благословить новых мужа и жену? – спрашивал казаков атаман и первым кричал: “Любо!”

– Любо! – поддакивали ему казаки, и брак, свершенный таким образом, считался действительным. Со времен Петра I браки на Дону освящались исключительно церковью, и только церковный брак считался настоящим, законным.

Развод в попетровское время на Дону производился так же просто, как и женитьба. Если казак по каким-то причинам уже не нуждался больше в супруге, он вел ее на войсковой Круг, где в присутствии своих сотоварищей говорил:

– Друзья! Верные товарищи мои казаки! Я некоторое время имел женой Катерину, она была мне услужливой и верной женой, но теперь она мне боле не жена, а я ей не муж! Кто из вас ее желает, пусть возьмет себе в жены. Мне ноне все едино…

После таких слов казак снимал свою руку, и недавняя супруга становилась чужой женщиной, разведенкой. Любой из присутствующих на Кругу казаков, что часто и случалось, мог тут же взять ее в жены. Для этого достаточно было прикрыть ее полой своего кафтана – снимая позор развода – и произнести полагающиеся в подобном случае слова.

Конечно, переходя из рук в руки, женщина в те далекие времена мало ценилась и уважалась казаками, и положение ее соответственно являлось незавидным. Жизнь замужней казачки обычно ограничивалась кругом семьи и знакомствами с соседками. При встрече с казаком женщина в любом случае должна была уступить ему дорогу, не забывая при этом кланяться мужчине-воину. Но это не значит, что в среде донских казаков не было счастливых полнокровных семей: были, и об этом говорят документы тех далеких лет…

Воспитание детей, особенно мальчиков, у донских казаков преследовало одну цель: сделать из казачонка воина, способного встать на защиту родного Дона и матушки-России.

Новорожденному “на зубок” родственники и знакомые приносили пули, у изголовья младенца клали саблю, пистолет, лук и ружье: приобщайся к ремеслу воинскому, казачок! Постоянно слыша от родных и близких людей разговоры о походах, боях и войнах, наблюдая это в практической жизни, малолетки-казачата и говорить начинали не со слов “отец” и “мать”, а со слов “пу” – стрелять и “чу” – ехать на коне. Трехлетние казачата уже умели ездить на лошади по двору, а пятилетние бесстрашно и умело скакали на лихом дончаке по улицам казачьего городка.

Довольно своеобразными являлись обычаи и нравственность казаков того времени и представляли, как отмечает историк Василий Сухоруков, “смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною и грабежами. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в своем общежитии были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровства между собою; но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенною. Религию чтили свято. Трусов не терпели и вообще поставляли первейшими добродетелями целомудрие и храбрость. В наказаниях за преступления казаки были жестоки. В куль да в воду была главная казнь за измену, трусость, убийство и воровство; она есть утопление в реке человека, завязанного в мешке”[80].

11. Развитие торговли на Дону. XVI–XVII вв.

Издревле занимались донские казаки торговлей, которая приносила им немалый доход. Характерно, что с Азовом, с которым у донцов не утихали кровавые столкновения, они, несмотря на это, поддерживали довольно тесные торговые связи. Например, из документов 1592 года и последующих лет видно, торговать в Черкасский городок из Азова приезжали “торговые люди”, а казаки ответно ездили в Азовскую крепость. Оживленная торговля велась у донцов и с ногайцами: торговали пленниками, лошадьми, скотом. Но наиболее важной и интенсивной являлась торговля с московскими “торговыми гостями”.

Имеются сведения, что за участие в покорении Астрахани и Казани донцы получили от Ивана Грозного право на беспошлинную торговлю, но документов об этом, датированных ранее 1592 года, не сохранилось[81].

При царе Борисе Годунове это право по ряду причин было аннулировано и восстановлено только в сентябре 1614 года. “И мы вас, атаманов и казаков, – говорилось в этой грамоте царя Михаила Федоровича, скрепленной красной государственной печатью, – за ваши многие к нам службы пожаловали: велели вам в наши украинные (пограничные. – М. А.) городы со всякими вашими товарами и без товаров к родимцам вашим ездить и повольно торговати всякими товарами; и по городам к воеводам нашим и всяким приказным людям о том от нас писано, чтоб они вам и товарищам вашим в городы с товарами и без товаров ездить велено повольно”.

В грамоте от 30 декабря 1618 года царь подтвердил это право, напомнив воеводам окраинных городов, чтобы они дозволяли казакам торговать всякими товарами.

На продажу “московитам” казаки предлагали редкий товар ясырь – пленных турок, татар, черкешенок, турчанок и представителей других соседних народов, с которыми донцам приходилось часто схватываться. Товар этот казаки поставляли на Русь вплоть до начала XVIII столетия. Кроме ясыря продавали лошадей, различные предметы военной добычи, а несколько позже – трофеи звериного и рыбного лова: соленую и вяленую рыбу, зубровые и лосиные шкуры, меха выдры, бобра, соболя, черной лисицы. Сами же донцы покупали для себя пшеничную и гречневую муку, овес, пшено, горох, циновки, холст, сермяжное сукно, юфть, шубы, бумагу, восковые свечи, таганы, связки железа, мыло, решета, сита, гвозди и многие другие необходимые в быту товары. Продуктом первой необходимости являлась для казаков соль, которую они привозили первоначально из походов в турецкие и татарские земли. С середины XVII столетия казаки стали самостоятельно добывать ее отчасти в Манычских озерах, а в большей степени в районе устья реки Тор, где вскоре возник Бахмутский городок. “Маноцкую” соль в конце XVII века казаки брали за 6 алтын и 4 деньги за пуд; “торская” стоила 2 рубля за бочку, вмещавшую десять пудов[82].

Торговля производилась обычно таким образом… Как правило, из порубежных российских городов с разрешения тамошних воевод на Дон отправлялась артель торговцев. За право торговли воеводы брали мзду деньгами, товарами, но лучшим подарком для них были донские скакуны. На Дон торговцы везли, как уже упоминалось, хлеб, вино, мед, сукна, сапоги, а обратно – рыбу, меха, лошадей, ясырь…

12. Земледелие на Дону. XVII столетие

До конца XVII донцам запрещалось заниматься хлебопашеством, чтобы “воинскому делу помешки не было”. Однако, некоторые историки считают, что причина запрета заключалась в другом. Донской историк И. П. Буданов пишет по этому поводу: “Против занятия казаками земледелием были другие причины… политического характера… Если бы на Дону было свободное земледелие, т. е. когда земледелец работает на себя, когда результат его труда является его собственностью, а не попадает в карман царя, князя, боярина, то переход подневольных крестьян из соседних уездов к казакам был бы неудержим, и такие жалобы от помещиков-дворян уже были: “Как казаки учнут пашню”, и крестьяне усиленно бегут от помещиков. Свободное земледелие на Дону было бы началом краха крепостничества на Руси, ибо при сравнении крепостного земледелия и вообще крепостного труда со свободным ни в каком случае крепостной труд на Москве долго удержаться не мог бы: она должна была бы или раскрепостить крестьян, или же объявить открытую войну Дону. Кроме того, неимение казаками своего хлеба было самым сильным и могучим средством давления Москвы на иностранную, а потом уже и на внутреннюю политику Войска Донского, так как лишение хлеба касалось всего донского населения… Москва, желая добиться от Войска своего, часто намеренно останавливала на Воронеже погруженный для Дона хлеб и угрозой голода вынуждала казаков принимать выгодное для Москвы решение того или иного вопроса”[83].

Но, несмотря на запрет, земледелие на Дону мало-помалу развивалось, и к началу XVIII века запрет был снят, развитию земледелия открылась свободная дорога.

Охота и рыболовство на Дону. XVI–XVII вв.

Охота и рыболовство играли довольно существенную роль в пропитании казаков, а для донцов, живших в низовьях своей великой реки, рыба являлась одним из главных предметов торговли.

Дон в ту пору был весьма богат рыбой. Изобилие рыбное объяснялось, главным образом, ежегодным ее приходом из Азовского моря в Дон для метания икры. После нереста часть старой рыбы и молоди оседала в гирлах Дона, где всегда отмечался особо хороший лов. Обилие рыбы в период событий Азовского “осадного сидения” 1637–1641 годов дало казакам возможность не ощущать особого недостатка в продуктах питания. Когда же турки, заняв в 1642 году Азов, перегородили устье Дона огромными сетями, условия рыбной ловли для казаков резко ухудшились. Отсюда у них “случилась хлебная скудость”, ибо не было рыбы, чтобы обменять ее у приезжих купцов на хлеб.

Впрочем, в таких случаях казаков выручал своими запасами Дон-батюшка, в котором ловились белуги, осетры, карпы, лещи, стерляди, окуни и прочая рыба. Иногда в сети попадались гигантские особи осетров и белуг. Так, в журнале путешествия Петра I из Москвы до Азова в 1699 году написано, что “его величество изволили подарить вице-адмиралу Крюйсу полбелуги: рыба так называемая, которую 488 человек три дни ели, и такого хорошего вкуса, как свежая телятина”[84].

Что касается охоты, то для ее проведения казаки объединялись в особые партии и на лошадях месяцами промышляли зубров, бобров, выдр, лосей, оленей и различную птицу в лесах, по рекам и на взморье. Излишки звериного промысла шли на обмен с приезжими купцами, которые охотно брали мясо диких зверей, битую птицу, звериные шкуры, яйца диких птиц, оставляя казакам взамен хлеб, одежду, различное оружие.

13. История церкви на Дону. XVI–XVII вв.

Донские казаки, хотя и являлись христианами, но долгое время (весь XVI и первую половину XVII вв.) не имели собственных храмов. Правда, как мы упоминали в первой главе книги, в “Гребенской летописи или повествовании об образе… Владычицы и приснодевы Марии…”, составленной в Москве в 1471 году, говорится о том, что в 1380 году казаки имели собственные храмы[85]. Но каким святым были посвящены эти храмы (как назывались) и где находились неизвестно. Впрочем, донской историк Ис. Быкадоров писал в своей “Истории казачества”, что “церковь в Раздорах Донецких существовала уже в XVI столетии, как это можно судить по вкладу, сделанному княгиней Сицкой в память князя Георгия Сицкого”[86].

Достоверно известно, что в конце XVI – начале XVII веков в Раздорах Верхних появилась первая часовня. О появлении таких же часовен в Черкасском и Монастырском городках упоминается в документах 1614 года. “У низовых донских казаках, – пишет историк Быкадоров, – часовни около середины столетия XVII столетия существовали во всех городках”. Богослужение в этих часовнях отправляли преимущественно вдовые священники и иеромонахи. В часовне Монастырского городка, например, служили иеромонахи из Запорожской Сечи. Священническое освящение донское духовенство получало в Киеве или Москве.

В течение долгого времени донские казаки не имели своего епископа и, соответственно, епархии. Первоначально территория Дона частью входила в Рязанскую епархию (Червленый Яр, Хопер, Воронеж, вплоть до р. Дон), а частью – в Сарай-скую.

Сарайская (или Сарская) епархия была основана в городе Сарай на Волге (отсюда название) в 1261 году митрополитом Кириллом Сарайским и служила посредником между митрополитом Московским и Вселенским Царьградским патриархом. До середины XV века донские казаки в церковном отношении подчинялись епископу Сарайскому (Сарскому), к титулу которого было прибавлено – “Подонский”. В середине XV века Сарайский епископ Вассиан перенес свою кафедру в Москву, поселившись в Крутицах; с этих пор он стал именоваться епископом (затем митрополитом) Крутицким.

С конца XVI – начала XVII веков территория Дона в церковном отношении была подчинена непосредственно патриарху Московскому и Всея Руси. Интересно, что один из патриархов начала XVII века Гермоген (1530–1612 гг.), как отмечает историк А. А. Гордеев, “был донским казаком”[87].

По всем церковным надобностям казаки отныне обращались непосредственно к патриарху, правда, через Посольский приказ. Они просили святейшего владыку то о рукоположении в священники лиц, избранных на казачьем Кругу, то о написании икон для своих часовен, то о поправке обветшалого переплета Евангелия, то об отливке колоколов, присылке антиминсов, церковных книг, то о разрешении восстановить храм (например, в Азове, после взятия его у турок в 1637 году) или просили благословения и средств на постройку храма в стольном казачьем граде Черкасске.

Интересен перечень икон, которым особо поклонялись донские казаки. К ним относились иконы Иоанна Предтечи (воспоминание об Азовском “осадном сидении”), Архангела Михаила (покровителя воинов), Николая Чудотворца, Алексея, человека Божия, Тихона, Чудотворца и архидиакона Стефана.