Полная версия
Отец поневоле
– Ты не знаешь всей ситуации! Так что давай не будем обсуждать то, какой я нерадивый муж!
– Ладно, – неожиданно легко соглашается мать. Так что я даже не скрываю своего удивления. – С Платоном что будешь делать? И где Полина?
– Я не знаю. Ответ на оба вопроса.
– То есть, как не знаешь? Судя по записке, у нее проблемы? Ты с ней связался?
– Мам! Только не надо играть в детектива! Я сам разберусь.
– Ты уже разобрался – в итоге мы про внука узнаем вот так, по случайности! – возмущается она.
– А ты уже точно решила, что он мой, да?
Только при озвучивании этого вопроса, до меня доходит, что оспариваю этот факт скорее просто из упрямства, чем из-за сомнений. Мама в ответ только закатывает глаза и смотрит так укоризненно.
– Тест, конечно, сделать можно – раз, видимо, у тебя есть основания, чтобы ставить под вопрос свое отцовство. Но я тебе и так скажу, что он твой. Потому что Платоша – твоя копия в детстве.
– Прямо-таки копия, – вяло возражаю я.
В этот момент, словно почувствовав, что именно я сказал, малыш начинает кряхтеть, а в итоге разражается плачем.
Мама тут же берет его на руки, укачивает, успокаивая, затем строго смотрит и выдает:
– Иди мой руки и переодевайся, папаша.
Спорить нет сил. Да и желания. И когда возвращаюсь в комнату уже в домашнем, мне без лишних слов просто кладут ребенка на руки.
– Держи, привыкай, осваивайся.
– Что? – ошалело смотрю на нее.
– А ты что думал, я с тобой ночевать останусь?
– Но я же понятия не имею, как с ним обращаться! Вдруг я что-то сделаю не так.
– У тебя все получится, сын, – уверенно произносит она. – Мы тоже когда-то не знали, что с тобой делать. Но справились же. А мне действительно домой пора. Твой отец же пока не в курсе, что дедом стал.
– Мам, не надо, – нервно сглатывая, попрошу ее. – Дай разобраться. У него же сердце…
– Да, сын, у него сердце. Как и у меня, между прочим. Так что разруливай свои обстоятельства пошустрее. Так и быть, будет тебе фора. Но всего пара дней. Потом приедешь и сам ему все расскажешь.
Да уж, отцу и правда лучше не нервничать. А зная его, уже представляю, сколько всего выслушаю, когда все же придется поговорить.
– А с ним что делать? – спрашиваю, глядя на пацана, притихшего у меня на руках.
– Любить. Заботиться, – с улыбкой отвечает она. – В пакете есть все необходимое. Ты ведь уже подготовился.
– Не я, Лера, – приходится признаться.
– Хорошая у тебя секретарша, – с жирным таким намеком говорит мама. – Но ребенку все равно лучше с матерью.
– Да я не… – Черт, вот умеет она. – Полина вообще-то сына мне под дверь подбросила. А ты ее все равно защищаешь.
– Так ты ведь не знаешь, почему. И где она. Вот когда выяснишь… Тогда и будем делать выводы.
Мудрая женщина. Повезло с ней отцу. И нам тоже повезло, если уж откровенно говорить. Хотя и умеет она всего парой слов… прижать.
– И еще, будешь искать няню – выбирай не по тому, что написано, а по тому, что почувствуешь, – говорит напоследок, уже одеваясь.
– Как ты догадалась?
Еще один снисходительный взгляд.
– Кстати, Ева и Ник собираются прилететь через пару недель. Надеюсь, к этому моменту ты найдешь свою жену.
– Бывшую.
– Ну да, бывшую, конечно, – легко соглашается мама и затем, чмокнув сначала Платона в щеку, а затем и меня, покидает квартиру.
Вздыхаю и смотрю на мальчишку. Тот морщит нос и начинает тереть глаза.
– Кажется, нас с тобой бросили. Опять, – ворчу себе под нос. Надо бы хоть почитать, как вообще управляться с детьми.
Но далеко уйти не успеваю – звонит мобильный. Незнакомый номер.
– Алло? – отвечаю, придерживая телефон плечом, а заодно стараясь не уронить малыша.
– Я от Демьяна, – слышу низкий хриплый голос. – Когда мы можем встретиться?
– 6 Полина -
Первое, что вижу, когда открываю глаза – голубая стена с облупившейся краской в углу. Долго рассматриваю ее, прежде чем осознаю, что место мне незнакомо совсем. Поворачиваю голову и понимаю, что я в больничной палате. Кроме моей кровати тут еще парочка. Правда, пустых.
Обстановка в целом без изысков. Скорее даже наоборот. Откуда я знаю, как бывает иначе?
Стоит пошевелиться, как голова тут же кружится, и я вынуждена лечь обратно.
Но не успеваю даже дыхание перевести для новой попытки встать, как громко шваркает дверь, и в палату входит мужчина в белом халате. Очевидно, врач.
– Уже очнулись! – замечает он, подходя ближе. – Отлично. Давайте знакомиться. Меня зовут Игнат Иванович. Буду вас наблюдать и лечить.
Медленно киваю и под его вопросительным взглядом уже открываю рот, чтобы ответить, но…
– Имя свое скажете? Документов при вас никаких не нашли.
А я только беспомощно смотрю и от понимания, что не могу ответить даже на такой простейший вопрос, начинаю задыхаться.
– Так, тише! – командует врач и быстро зовет медсестру. Та что-то колет мне, и я снова отключаюсь.
Следующее пробуждение оказывается менее болезненным. В палате я по-прежнему одна. Но теперь на тумбе рядом замечаю небольшой пакет, в котором угадываются… апельсины?
Попытка сесть в этот раз проходит куда легче. Меня все еще пошатывает, но, по крайней мере, нет сводящей с ума боли.
До двери выходит добраться с трудом, но мне необходимо понять, где я. Увидеть хоть что-то, кроме этих четырех стен. В голове свербит мысль, что мне здесь не место, что я должна куда-то спешить. Но при попытке сосредоточиться на этом начинает раскалываться голова.
В коридоре немноголюдно. Поодаль замечаю сестринский пост. Две молодые девушки сидят там и о чем-то шепчутся, хихикают. Мимо меня проходит несколько пациентов, окидывающих меня безразличным взглядом.
Что я переоценила свои силы, становится ясно уже через пару шагов. Ноги дрожат, и я едва не сползаю на пол.
– Что ж вы встали-то! – раздается строгий голос, и меня тут же подхватывают под мышки и отводят обратно в палату.
Это оказывается тот самый доктор.
– Зачем встали?
– Мне… Мне надо…
– Что надо? Позвали бы медсестру, если в туалет захотели.
Я смущаюсь под его неодобрительным взглядом и мотаю головой.
– Где я?
Он тяжело вздыхает и поправляет мне одеяло.
– Имя, я так понимаю, не вспомнили?
– Нет. Как я здесь оказалась?
– На скорой привезли. Вы упали с лестницы. Точнее, с эскалатора. У вас черепно-мозговая травма, которая, по-видимому, и привела к потере памяти.
– Это навсегда? – ужасаюсь я.
– Не обязательно. Такое бывает. Но все может вернуться.
– И каковы шансы? – уныло спрашиваю я. Врач же многозначительно молчит.
– А как я оказалась в торговом центре?
– Это уж вам лучше знать.
Тут мой взгляд падает на пакет на тумбе, который замечает и Игнат Иванович.
– Вас навещали. Мужчина с ребенком.
Первая мысль – муж. Бросаю взгляд на правую руку, но кольца нет. Хотя легкий едва заметный белый след – да. Неужели в разводе?
– Сказали, что познакомились с вами там, – разбивает мои предположения доктор. – Вот просились навестить, но вы спали.
– А они… еще придут?
– Думаю, да. Мальчик очень сильно хотел, насколько я понял.
При мысли о ребенке в груди что-то отзывается. Словно становится тоскливо от того, что потерял что-то ценное.
– Ладно, вы отдыхайте. Не скачите сами, пожалуйста. Если что – зовите медсестру. Тут есть кнопка вызова. Скоро будет обед, а чуть позже я снова зайду к вам, и обсудим ваше состояние.
Он уходит, а я понимаю, что надо было бы подробнее расспросить про травмы. Вот только в голове полная каша. Оказывается, это безумно страшно, не помнить, кто ты. Столько вопросов сразу!
Есть ли у меня семья? Муж? Дети? А родители? Или я одна, и никто не станет меня искать?
Я даже имя свое не могу вспомнить…
Обед вскоре приносит добродушная женщина лет шестидесяти. Даже помогает сесть за столик, который стоит возле окна. Она смотрит на меня с такой жалостью, что я не сомневаюсь – наверняка уже знает, что я потеряшка.
Чуть позже и правда заглядывает врач. Теперь уже более подробно интересуюсь своим состоянием и тем, как долго пробуду здесь. Вопрос о том, куда идти после выписки, пугает меня.
А главное – как теперь искать родных? Если, конечно, они вообще есть. Но Игнат Иванович заверяет, что пока торопиться некуда. Тут я пробуду еще какое-то время, и есть вероятность, что до выписки я все вспомню.
Вот только это не успокаивает.
Беспомощность не только портит настроение, но, кажется, и голова от этого болит сильнее. При малейшей попытке вспомнить хоть что-то я словно на стену натыкаюсь. Странное ощущение, что я все знаю, но вот поймать за хвост никак не могу, сводит с ума.
А когда вечером наступает время посещений, в дверь раздается осторожный стук. Я даже ответить не успеваю, как та открывается, и в палату заглядывает сначала мужчина, а следом за ним и мальчик лет пяти.
– Алина! – радостно произносит малыш, заметив, что я не сплю, и вбегает в палату. Следом за ним входит и отец.
Ребенок стоит возле кровати и с детской непосредственностью осматривает меня.
– Миша, – тут же делает ему замечание мужчина. Отчего мальчик смущается и прижимается к нему.
– Добрый день, – обращается гость уже ко мне. – Вы извините, что мы вот так вторглись к вам…
У него глубокий низкий голос. Красивый. Как и сам мужчина.
– Да ничего, – вымученно улыбаюсь. – У меня тут все равно никого.
Мальчик с любопытством оглядывается по сторонам, обходит палату по периметру, а я полностью сосредоточена на его отце.
– Мне сказали, вы ничего не помните.
– К сожалению, даже имени.
– Я не стал говорить врачу, но нам вы представились Алиной.
– А мы давно знакомы?
– Нет, вы помогли Мише в тот день, когда упали и попали в больницу.
– Давно это было? – со страхом спрашиваю я.
– Пару дней назад. Меня, кстати, Владимир зовут. Наверное, вы и это не помните.
Он виновато улыбается и тут же делает сыну замечание, чтобы тот не лез в шкафы. И Миша возвращается к моей постели, где, усевшись на край, осторожно берет меня за руку.
– Спасибо, что зашли.
Разговор как-то не клеится, и я жду, что, наконец, останусь одна. В моей памяти – белый лист. Ничто не откликается на моих гостей. И при мысли, что точно так же я могу посчитать незнакомыми кого-то из близких, становится неожиданно больно, отчего слезы непроизвольно выступают на глазах.
– Алина, вам плохо? – чутко реагирует Володя.
– Нет-нет, все нормально. Просто голова еще побаливает.
– Да, точно, – он рассеянно проводит рукой по волосам. И я зависаю, ловя едва мелькнувшее ощущение, что где-то я это уже видела.
– Миша, пойдем. Алине надо отдыхать.
– Уже? – расстроенно тянет малыш. – Ты ведь придешь к нам в гости, когда поправишься?
Я беспомощно смотрю на него, а затем на Владимира.
– Миш, мы это уже обсуждали.
– Но ты ведь сказал, что мы можем забрать ее к себе! – неожиданно выдает ребенок.
Я ошарашенно перевожу взгляд на мужчину. У того выступает едва заметный румянец на щеках. Будто он сильно смущен.
– Ну, пап! А как же помогать?
Он виновато смотрит на меня, а затем все же говорит:
– Алина, понимаю, что, может, мое предложение будет выглядеть довольно странно, но… Если вы так и не вспомните ничего, то вы могли бы пожить у нас.
– У вас? Вы серьезно?
– Конечно. Миша потерялся в тот день и долго ходил, искал меня, но никто не помог ему. Только вы. И поэтому…
– Вы чувствуете себя обязанным? – заканчиваю его мысль.
– Мне просто хотелось бы помочь хорошему человеку, – возражает Володя. – Так что буду рад, если смогу облегчить ваше непростое положение.
– А мама Миши, она не будет против? – осторожно спрашиваю я. Вообще первая мысль – отказаться. Почему-то не представляю себя приживалкой в чужом доме. Но потом вмешиваются голос разума и здравый смысл.
А куда я пойду, когда меня выпишут? Я уже поняла, что нахожусь в государственной больнице. И здесь не церемонятся особенно. Не держат по несколько месяцев. А значит, довольно скоро выпишут и меня. Долечиваться дома.
Вот только дома-то у меня и нет. Точнее, я не помню, есть ли он вообще.
– Не будет, – неожиданно жестко отвечает Владимир. – Она с нами не живет. Мы в разводе.
– Простите, – смущаюсь от его реакции. Видимо, наступила на больную мозоль. Но не спросить просто не могла.
– Ничего страшного, Алина. Вы поправляйтесь. Мы как-нибудь еще зайдем.
– Спасибо, – искренне произношу, а Миша внезапно подходит ближе и прижимается ко мне.
– Я тебе потом все-все свои игрушки покажу, – шепотом выдает он. – Ты только приходи в гости. Пожалуйста.
И столько мольбы в его просьбе, что у меня сердце сжимается. Неужели мальчику так одиноко? Может, отец не так уж часто с ним проводит время? А учитывая, что и мать с ними не живет… И тут же останавливаю себя – меня это не касается. Не мое это дело. Мне бы со своей памятью разобраться.
– Спасибо за приглашение, – с трудом выдавливаю, чтобы не расстраивать ребенка.
Его отец достает визитку и кладет на тумбу.
– Оставлю на всякий случай. Если вдруг что-то понадобится – Алина, не стесняйтесь. Звоните.
Киваю и провожаю взглядом гостей. Мальчик то и дело оборачивается, пока папа его ведет к дверям.
Смотрю на визитку – Емельянов Владимир Викторович. Увы, никаких ассоциаций это имя не вызывает. Как и название компании “ХолдиГрупп”.
А чуть позже приходит медсестра и сообщает, что мне выделили отдельную палату, так как в моей завтра поселят новых пациенток…
– 7 Назар -
Приглашать незнакомого человека к себе домой, да еще когда на руках маленький ребенок – плохая идея. Поэтому приходится перенести встречу на завтра.
Платон ведет себя довольно прилично – плачет, конечно, периодически, но в целом все оказывается не так уж страшно.
Начитавшись мамских форумов о том, как нужно оборудовать младенцу место для сна, понимаю, что вариантов не так уж много.
Надо было заказать кроватку, а я, идиот, даже не подумал об этом.
Хорошо хоть Лера все гигиенические принадлежности принесла. Как и еду.
Когда делаю смесь в первый раз, на третьей ложке неожиданно застываю. А кормила ли Полина грудью?
Этот вопрос выбивает меня из колеи на пару минут. Платон, естественно, не согласен так долго ждать, и поторапливает, устроив очередной плач Ярославны.
Пока кормлю, снова разглядываю его, пытаясь понять, верно ли прикинул возраст. Но судя по тому, что пацан высосал все, что было в бутылке, наверное, да.
Купание я малодушно откладываю на завтра, надеясь, что к этому моменту подберу няню, и она-то уж точно справится, как надо. Тем более что после еды пацан засыпает.
Чтобы обезопасить малыша, устраиваю того посреди своей кровати и обкладываю подушками.
Кандидатуры на роль няни просматриваю очень тщательно. Но никак не пойму, о чем говорила мама. Почему не смотреть на то, что написано в резюме?
Правда, рекомендации у каждой женщины отличные, и выбрать даже несколько из этой массы оказывается непросто. В итоге банально выбираю первых трех и отправляю Лере на почту с просьбой организовать собеседование.
А когда, наконец, добираюсь до макета договора для “ХолдиГрупп”, Платон снова подает голос. Ошарашенно смотрю на него, не понимая, почему мелкий проснулся. Младенцы же должны есть и спать, разве нет?
Между тем, не дождавшись внимания, пацан начинает реветь, и приходится снова брать его на руки. Что интересно, это его полностью устраивает, и он, широко улыбнувшись, успокаивается.
Следующие полчаса мы так и работаем: я – пытаюсь вчитываться в формулировки условий оплаты и поставок для Емельянова, а Платон – заинтересованно следит за мной и пытается достать до листов руками.
Я не успеваю просмотреть и половины, когда мелкому надоедает, и он начинает канючить. Документы приходится отложить в сторону…
Когда Лера звонит спустя час, я уже не знаю, как и чем отвлечь ребенка, чтобы тот дал хоть немного поработать.
– Назар Леонидович, смотрю, у вас полным ходом процесс погружения в отцовство, – ехидно замечает она, когда я отвечаю на звонок, а на заднем фоне кричит Платон.
– Хочешь присоединиться? – рявкаю в ответ. Видимо, слишком резко и громко, потому что мелкий начинает кричать еще громче, а я зажмуриваюсь, потому что просто уже не знаю, как его успокоить. – Что там у тебя?
– Звонили юристы Емельянова. Они хотят внести несколько правок на этапе согласования договора.
– Опять?
– Уверяют, что ничего принципиального, но сами понимаете…
– Ясно. Пусть присылают свои правки. Передай их в юротдел. Мне – итоговую версию на почту.
– Конечно. И не забудьте про клинику завтра. Не опаздывайте. Ребенка, кстати, можно перевозить в той же люльке, в которой его доставили к вам.
Краснова вроде говорит чисто по делу, но я даже на расстоянии чувствую ее ехидство и усмешку.
– Ага. А ты чтоб завтра в десять была у меня дома.
– Что?
– С ребенком посидишь, – мстительно ставлю ее перед фактом.
– Но…
– Или заявление на стол, Валерия. Мне нужно съездить на встречу, а оставить Платона с незнакомыми тетками я не могу.
– Так и я тоже ведь… – снова пытается возразить секретарша.
– Ты тоже нет. Так что если хочешь продолжать работать на своем месте и дальше, завтра жду тебя у себя.
– А как же документы и остальное? – делает та еще одну попытку.
– Справишься. Ты девочка взрослая, поменьше будешь на перекур бегать, – ставлю точку в споре. И заканчиваю разговор.
В конце концов, это она на меня работает, а не наоборот. Вот пусть и выполняет указания начальства.
Платон снова мяукает, и я уже окончательно откладываю документы – все равно заново потом перечитывать, и беру того на руки.
– А ты знал, да? – спрашиваю в пустоту. – Зачем делать двойную работу, правда?
Вздыхаю и несу его на кухню, прикинув, что по времени, возможно, пацану пора снова поесть.
К утру я окончательно выматываюсь. Почему-то после полуночи Платон решает, что спать – очень плохая идея. Я прошерстил кучу сайтов и в итоге пришел к выводу, что у ребенка либо зубы, либо колики. И если от второго варианта в пакете Красновой нашлось средство, то вот первое рекомендовали просто перетерпеть, так как всякие мази и гели помогают довольно слабо.
Как результат – я едва не проспал.
Опаздывать в клинику нельзя. Но как назло, установка люльки в машину занимает куда больше времени. Да еще и пацан словно чувствует мое состояние, подливает масла в огонь и начинает ныть.
Когда с горем пополам мы все же вваливаемся в холл клиники после нервоизматывающей дороги, я уже готов взять на роль няни даже девушку с ресепшна.
Стоит увидеть красивую девулю, Платон, как настоящий мужик, успокаивается и начинает заинтересованно разглядывать ее, а я выдыхаю с облегчением.
Пока у нас берут материал для анализа, все думаю – а как Полина обращалась с ребенком? Было ли ей так же сложно успокоить его, или же на ее руках сын сразу умолкал?
Да, и снова вопрос про грудное вскармливание.
Будто наваждение какое-то.
Дорога обратно, к счастью, проходит куда спокойнее – Платоша засыпает и даже когда забираю его из машины, дрыхнет. Валерия уже ждет меня возле подъезда.
– Назар Леонидович, – чопорно здоровается она и косится в сторону ребенка. Мы вместе проходим в дом.
– Хорошо, что ты вовремя, – хвалю секретаршу. – Сегодня без подарков? – спрашиваю, когда выходим из лифта.
– Подарков?
– Ну, вроде в гости же пришла, – усмехаюсь. – В дом, где есть маленький ребенок, – повторяю правило, которое вбивала мне Полинка.
Валерия если и удивлена, то отлично держит лицо, и я лишь хмыкаю на это. Чайлд-фри.
– Так, что делать, ты, наверное, и так знаешь. Да?
– Вообще-то не очень, – дергает плечом Лера. Раздражена, ну да ладно. Я тоже слегка на взводе после покатушек в клинику. Но ничего, живой.
– У тебя же есть племянники. А значит, есть у кого проконсультироваться. Мне вот вообще вчера мамские форумы подсказывали, – умиляюсь и, скрывшись в спальне, наскоро переодеваюсь, потому что Платоша решил мою рубашку пометить частью своего завтрака.
Когда возвращаюсь, Лера уже держит сорванца на руках и пытается держать серьезное лицо. Но я-то все вижу.
– Все, побегу. Через пару часов вернусь. Если что – звони.
Краснова вздыхает обреченно, но не спорит. Уже хорошо.
С Олегом мы договорились встретиться в небольшом ресторане. Добраться до него я успеваю буквально впритык. И, тем не менее, судя по всему, приезжаю первым. Пока делаю заказ, проходит еще пара минут. И вот ровно в назначенное время к столику подходит огромный лысый мужик и, судя по тому, что я вижу, забитый татухами наглухо.
Я вопросительно смотрю на него, а когда до меня доходит, что это и есть тот самый Полянский, который спец от Демьяна, шокированно выдыхаю.
– Олег, – представляется он, садится напротив и терпеливо ждет, когда меня отпустит.
– Добрый день, – наконец, выдаю обалдев.
– Ага, и тебе того же. Ну, что, готов обсудить проблему свою? Или еще попялишься? – скучающим тоном спрашивает мужик.
– Извини, – тушуюсь под его снисходительным взглядом. – Просто как-то…
– Понимаю, не ожидал.
– Просто ты довольно… приметный.
– Действительно, – иронично усмехается он. – Так в чем проблема? Зверь сказал, надо найти кого-то?
– Мою бывшую жену.
– Пропала?
– Можно и так сказать…
– А точнее?
От расслабленности Олега не остается и следа. Теперь он предельно собран и серьезен.
– Точнее… Что ж, вчера возле квартиры я нашел люльку с ребенком. Вот, записка была вложена, – передаю листок с просьбой Полины.
Полянский внимательно смотрит, кажется, даже не просто читает, а еще и разглядывает.
– Полина – это жена?
– Бывшая, да. Мы развелись чуть больше года назад. С того момента не виделись.
– Про ребенка, видимо, не знал?
– Нет. Говорю же – не общались. Звонил на телефон – не отвечает. Поехал к ее родителям – мать уверяет, что дочь за границей в какой-то крутой компании по секретному контракту. Поэтому на связь выходит только сама и с неизвестных номеров.
– Про ребенка тоже не в курсе?
– Не в курсе. На случай форс-мажора у нее была вот эта почта, – протягиваю Полянскому второй листок. – Полина сказала, писать туда, и она выйдет на связь.
– Причина развода? – будничным тоном спрашивает он. Понимаю, что это не для того, чтобы зацепить за живое, но все равно непроизвольно сжимаю зубы.
– Не сошлись характерами.
– И поэтому она умолчала про сына? – резонно замечает он.
– Я не знаю, почему Полина так сделала.
Олег задумчиво крутит листок в руках. В этот момент официант мне приносит кофе и берет заказ у моего собеседника.
– Экспертизу уже делал? – Я вопросительно смотрю. – ДНК-тест, – поясняет Полянский. – Утром. Результаты через пару дней.
Сам говорю, а внутри словно чувство вины концентрируется. Тут же перед глазами всплывает улыбающийся Платон и то, как уверенно мама заявила, что он точно мой…
– Хорошо. Полные данные жены сбросишь мне на почту, – подводит итог этот татуированный спец.
– А когда… когда ждать результат?
– Соскучился по ней? – усмехается он. На что я хмурюсь.
– Вообще-то в записке говорится про опасность.
Олег равнодушно жмет плечами.
– Это еще ничего не значит. Может, ей надоело тащить ребенка одной. Может, влюбилась, а мужик отказался принять довесок.
Вроде бы логичные варианты, а у меня внутри аж восстает все против.
– Что? Скажешь, она не такая?
Я молчу. Потому что хоть мне и кажется, что Поля – не такая, все-таки закрадываются сомнения – а что, если она изменилась? Что если…
– Так что по срокам? – спрашиваю снова.
– Позвоню, как будут новости, – говорит Олег и поднимается из-за стола. – Жду данные.
После чего просто уходит. Смотрю вслед этому колоритному мужику и обалдеваю от того, насколько непростые друзья у Зверева. Надеюсь, он и действительно такой спец, как говорил друг. Потому что я и правда волнуюсь за Полину.
Пусть и не должен…
– 8 Полина -
Утро в новой палате начинается неплохо, но уже после завтрака все идет кувырком. Ко мне приходит врач раньше привычного времени. Игнат Иванович выглядит взвинченным и уставшим. Вчера он еще раз заходил ко мне, уже после перевода – уточнял, все ли в порядке. На мой вопрос, почему я теперь здесь, только загадочно промолчал.
– Алина, у меня для вас не очень-то хорошие новости, – начинает Игнат Иванович. – Поэтому сначала ответьте – удалось ли вам хоть что-то вспомнить?
– Увы, но нет, – развожу руками. Хоть и чувствую себя уже гораздо лучше, в памяти по-прежнему чистый лист.