Океан надежд. Книга вторая

Ну наконец-то! На высоте двадцати метров приборы внезапно заработали! Видимо, пелена электромагнитного шторма не затрагивает самые приповерхностные слои атмосферы. Можно садиться. Но куда? Информация с метеозондов уже обработана СЛАИ и ждёт моего анализа. А я всё не решаюсь поставить точку. Бесконечная снежная равнина, испещрённая трещинами и ледяными торосами, холодная и равнодушная. Ей абсолютно всё равно, какое решение приму.

С дальней орбиты Европа напоминала ту старинную конфету. В музее сладостей нас, школьников на экскурсии, угощали конфетами двадцатого века. Как они назывались? А, точно, «Рафаэлло». Шарик из белого шоколада, покрытый кокосовой крошкой. Мне страшно понравилась. Многие побоялись такой древности, а я запросто. Всегда смелая была. Первая ныряла с трамплина, первая освоила дельтаплан. Даже на древнем, двадцатого века, без нынешних страховок, пробовала. Поражаюсь им, людям того века. Удивительный народ. Ладно мы, у нас наноботы, всё поправимо. Ведь у них ничего такого не было. Как они решались? Тогда, видимо, все отъявленными смельчаками были.

А я вот всё не решаюсь место для посадки выбрать. СЛАИ уже четыре подходящих площадки нашёл. Хорошо хоть Джеймс не торопит. О чём он думает? Лицо словно из камня высечено. Хорошо, что отражение видно на дисплее, можно не поворачиваясь рассматривать. Высокий лоб, густые русые волосы, такого же цвета усы и бородка подковкой. Морщинка на лбу, губы поджаты, будто о чём-то вспоминает. Нос, правда, мог быть поизящнее. Ну да ладно, не в носе дело. Он вообще меня замечает как женщину? Эх, включить бы телепатию на минутку, в виде исключения. А впрочем, не стоит. Мало ли что там у него в голове, потом вообще разговаривать с ним перестану.

– Скоро?

– Дайте мне ещё пять минут.

Анализ, анализ. С виду все площадки хороши, но в том-то и дело, что только с виду. Происшествия с предыдущими экспедициями преподали хороший урок. Лёд Европы обманчив. Сверху корка, а внутри рыхлый. Как безе. На такой сядешь и тут же провалишься. Что это меня всё на сладкие сравнения тянет? То конфета, то безе… Голодная, что ли? Так, сосредоточься! Решающий момент. Пора выбирать. Интуиция, где ты?

– Это место мне кажется подходящим.

– Хорошо, штурман. Попробуем.

Хотя многократно проходила этапы посадки на тренажёрах, всё равно волнуюсь. Хорошо, капитан меня такой не видит. Чего волноваться? Всё автоматизировано, всё под контролем СЛАИ. Наша «ласточка» слушается Джеймса, как родную мать. Точнее, как строгого отца. Всё ближе, ближе, ближе лёд. Немного повисим, осмотримся, чтобы получше точку подобрать. Эта вроде хороша. Слабый толчок… Сели. Мягкое, приятное шипение расходящихся в разные стороны опор на шарнирах. Теперь самое главное – чуточку обождать! И молиться. Только не провались, только не провались! Минута, другая, третья… Кажется, обошлось. Стоим. Стоим!

– Спасибо, Джеймс, за мягкую посадку.

– Нет проблем. Разве это посадка, вот на Марсе было дело… – Мориссон хотел поведать мне историю, которую я уже слышала раз десять. Мой предупредительный жест остановил словесный поток.

– В чём дело? – шёпотом спросил он.

– Так, ничего. Показалось, – притворилась я.

Пора готовиться на выход. Последняя проверка скафандра. Порядок. Давай, Нелька, не подкачай! Осторожно шагнём. Ещё шажок. Твёрдо! Ура! Молодец!..

Ух ты! Совсем забыла о притяжении, которого здесь практически нет. Меньше, чем на Луне. Скорей за поручень! Чуть не улетела чёрт-те куда. Вот смеху-то было бы. Сама себя не похвалишь, кто похвалит!

– СЛАИ, как показатели?

– Плотность ледяного покрова в пределах нормы. Эхосканер показывает равномерность толщи.

– Отлично. Джеймс, помогите мне установить лазерное копьё.

– Нет проблем, командир, – подчёркнуто вежливо ответил Джеймс. Не такой уж он и заносчивый, как показалось сперва.

– Называйте меня Нелли.

– Будет исполнено, командир Нелли!

Всё-таки поспешила с оценкой. Грубиян.

Длинная десятиметровая труба с помощью Джеймса и роботов благополучно погружена в лёд. Эти трубы на нашем жаргоне называют лазерными копьями. Она одновременно служит сейсмографом, эхолокатором, спектрометром и сигнальной вышкой, своего рода маяком. Теперь надо расставить по периметру ещё оставшиеся девятнадцать труб. Они создадут защитный экран для всего лагеря.

– Капитан, докладываю. Посадка совершена успешно. Лёд достаточно плотный, можно садиться.

– Спасибо, штурман. Как обстановка?

– Мирная.

– Тогда до встречи на поверхности.

Один за другим рядом по кругу осторожно садятся и остальные «ласточки». А в центре образовавшегося кольца садится самая большая, капитанская. Стою возле своего модуля и вижу, как белое поле постепенно покрывается людьми в скафандрах. Можно вздохнуть спокойно. Моё дело на сегодня сделано.

Глава 3. Лагерь

Наваждение какое-то! Раньше мне такое никогда не снилось. Ладно что-нибудь знакомое: узкие врумии, глубоководные журкавы, вездесущие пышные, нежные на вкус тумы или даже простые мунсы. Так нет же! Приснилось, что я бегу на своих раздвоенных конечностях, название которым ноги, бегаю ими по чему-то зелёному, пушистому, слегка колющему мои нижние отростки, расплющенные на конце, видимо, для большего соприкосновения с поверхностью. Однако это покалывание приятно мне, как и запах вокруг. Эта зелёная масса тоже имеет странное название – трава. И хочется упасть всем своим обрубком в это зелёное море на поверхности, где, убеждена, не может быть жизни, ведь здесь тебя не окружает вода!!!

ЙОХАН

Что бы мне ни говорили, но капитан должен быть военным. Это моё твёрдое убеждение, и никто меня не переубедит в обратном. Разве это дисциплина? Каждый делает, что хочет. Хорошо хоть за пределы лагеря не высовываются. Поначалу хотя пытались. Но, как роботы с ума сходить стали, сразу прекратили безобразие.

Дэнис ни черта в безопасности не понимает. А как прикажете мне с командой из пятнадцати солдат обеспечить безопасность всего лагеря? Хорошо, защитный экран спасает. Но мало ли что… Надо быть готовым ко всему. А, вот и капитан. Лёгок на помине.

– Йохан, завтра мы попытаемся спуститься к океану.

– Уже завтра? Я едва успел обеспечить надёжность тут, а уже готовиться к спуску?

– Какие проблемы?

– СЛАИ так и не смог наладить связь с Посейдоном.

– Вполне может быть, что тот уже не функционирует. За столько лет мало ли что могло приключиться.

– Но у нас ведь нет никаких вводных о состоянии внизу.

– Йохан, и что? Предлагаешь сидеть и ждать? Так что готовься, завтра с несколькими добровольцами спустишься вниз, оценишь обстановку и возможность для погружения всей экспедиции. Задание ясно?

– Так точно, капитан.

Тоже мне, командир. Что за манера всех называть по именам? Без рангов и титулов? Я понимаю, конечно, равенство и всё такое, но и порядок должен быть. Субординация. Офицерские звания не на пустом месте родились. Веками испытана их необходимость.

Чёрт меня дёрнул вызваться добровольцем в эту экспедицию. Космос захотелось почувствовать. Вот и получай теперь сполна. Дэнис ведь ещё совсем молод. Салага. Всего-навсего тридцать, по-моему. В два раза моложе меня. Наноботы наноботами, пусть мы все тут выглядим на тридцать, но опыт-то ничем не заменишь! Наноботы тут не помогут! Делать нечего, надо готовиться. Приказ есть приказ.

– Майкл, ваша «юла» готова к работе?

– Наладка почти закончилась. Проверку работоспособности будем проводить через пять минут.

– Отлично! Пусть это будет проверка в боевых условиях.

– То есть?

– Если заработает, то сразу приступайте к укреплению стенок тоннеля. К утру он должен быть готов.

– Ясно. Буду держать пальцы на успех.

– Сержант, как наша пушка?

– Накачка энергией на восемьдесят пять процентов. Ещё минуты три.

– Доложите мне, как будете полностью готовы. Да, и отберите шестерых самых надёжных, чтобы готовились к спуску.

Опыт прежних экспедиций учтён. Теперь, наученные горьким опытом, не будем пользоваться самым простым путём – спуском вдоль трещин. Как оказалось, этот путь наиболее опасен. Дэнис лучше нас знает об этом. Должен признать, у него единственного из всего экипажа есть опыт проживания на этой ледяной планетке. Как-никак пробыл здесь целый год…

Решено прожигать тоннель в самой толще ледяного панциря. С этим требованием и была связана задержка посадки – надо было выбрать самую подходящую равнину с надёжной толщиной и прочностью льда. Даже здесь, на теневой стороне, это оказалось непросто. В шлемофоне раздался голос сержанта:

– Полковник, пушка готова. Заряд сто процентов.

– Отлично. Сейчас приду. Без меня не начинать. Всё равно надо ждать готовности Майкла с командой инженеров. «Юла» и пушка должны работать синхронно.

– Будет исполнено, – чётко отрапортовал сержант. За что я люблю своего брата-военного, так это чёткость и порядок. Всё просто и ясно. Без всяких там финтифлюшек. Есть цель, есть план, есть команда.

– Майкл, как у вас дела?

– Уже вот-вот. Ещё минут десять.

– Теперь уже десять?

– Йохан, это вам не чайник. Техника хрупкая, капризная, как невеста перед свадьбой, требует тонкой наладки.

Старина Майкл. Он всегда был таким… приблизительным. Даже когда был инвалидом. Помню его в кресле у дисплея. У нас, военных, ему даже кличка была дана – Кентавр-на-колёсах. У штатских всегда так. Всё расплывчато, относительно, туманно. Придётся проверить самому. Заодно и увидеть эту самую «юлу» в действии. Пора пройтись.

Дьявольщина! Здесь пройтись не так-то просто. Гораздо легче прыгать. Как кенгуру. Сразу метров на тридцать за один прыжок махнул. Класс! Ещё несколько прыжков, и я на месте. А вот и она, пушечка. МПМ48 – мазерная пушка многоканальная 48-ствольная. Модифицированная под работу с ледяным покровом. На вид – просто круглый щит диаметром два метра, стоящий на сорока восьми ножках из блестящего серебристого металла. К щиту будто ползёт змея в плетёной облатке, широко разинутой пастью пытающаяся его заглотнуть. Хвост и тело бесконечной змеи, состоящей из множества кабелей, прячутся в толстой катушке, что стоит поодаль.

– Сержант, доложите готовность.

– Готовность сто процентов.

– Длину прогрева какую выставили?

– Пока сто метров, а там посмотрим.

– Хорошо. Будьте готовы. С минуты на минуту начнём.

А вот и «юла». ЦРУНГ-3. Циркулярная роботизированная установка для нанесения графена. Действительно, похожа на юлу. Видел такие в музее, куда школьником ходил. Что в той игрушке детям нравилось? Не пойму. Просто два конуса, соединённые основаниями друг с другом, со спиральным штырём, проходящим через центр.

– Майкл, привет. Скоро?

– Уже, уже. Пробное включение.

Аппарат засветился изнутри, загорелись и стали мигать сигнальные лампочки на дисплее. Через пару мгновений массивное тело стало крутиться вокруг оси, с каждой секундой всё быстрее. Майкл удовлетворённо потёр ладони и выключил машину.

– Всё в порядке. Можно запускать.

– А как она работает? Никогда не видел в действии.

– Всё просто, Йохан. В верхнем конусе, видишь, есть отверстие для установки графитового стержня. А в нижнем есть распыляющие форсунки. Графит в верхнем конусе нагревается до температуры плавления, затем поступает в нижний отсек, попадая на полусферу дна, непрерывно охлаждаемую до температуры жидкого азота. При этом графитовая жидкость под давлением превращается в тончайший слой плёнки графена, которая тут же распыляется через форсунки. Это объяснение, понятное дело, в самом грубом приближении. Диаметр канала, как и планировалось, два метра? Я настраивал именно на такой.

– Всё верно. Что ж, раз у вас всё в порядке, тогда можем приступать. Сержант, включайте пушку.

Через несколько секунд щит, до тех пор стоявший на своих ножках, стал внезапно уходить вглубь, оставляя за собой лишь прорубь со снежным крошевом.

– А как вы собираетесь избавляться от этого? – спросил Майкл, обращаясь ко мне, но сержант махнул уже рукой, и тут же с четырёх сторон роботы подтянули толстые шланги, которые стали немедленно освобождать прорубь от белого месива. Через пять минут перед нашими глазами на месте проруби уже был ледяной канал, теряющийся в глубине.

– Ух ты! Прям будто удавы какие, всё сглотнули.

– Теперь ваша очередь, Майкл.

– Ага, понятно. Включаю. А какова глубина?

– В данный момент сто метров, а всего придётся пройти три километра ледяного покрова. Как думаете, за сколько часов управитесь?

– Если пойдём в таком же темпе и дальше, то часов за восемь-девять управимся.

– Отлично. Оставляю вас. Если будет нужна помощь, обращайтесь к лейтенанту Карраскалю. Я в штабе.

Не успел сделать и двух прыжков, как в шлемофоне раздался голос сержанта:

– Полковник, команда добровольцев ожидает вас у штаба. Есть ещё какие-нибудь указания?

– Нет. Ваша главнейшая задача на сегодня – проложить тоннель вместе с Майклом.

Молодец. Такой быстро в гору пойдёт. Ему бы ещё немного мышцы добавить. А сколько прыжков отсюда до лагеря? Думаю, десять. А может, и восемь, если поднапрячься. Раз, два, три… ого! Ничего себе кувыркнулся! Руки врозь, тормози! Главное – головой в лёд не врезаться!

Уф-ф!.. Локоть болит теперь. Ничего себе кульбит получился. Никого вроде рядом. Никто не видел? Слава богу. Тройное сальто, поди, вышло. Нет, тут нужно поосторожней. Так и на Юпитер можно улететь. Всё! Кончай играть в ребёнка. Отныне только глайдером пользоваться буду.

А вот и Джеймса с Нелли посадочный модуль виден. Здесь штаб организовали. Сам Джеймс на основной корабль вернулся.

– СЛАИ, Нелли в штабе?

– Нет, она на территории лагеря. Хотите поговорить с ней?

– Нет, просто хотел узнать, есть ли кто в штабе. Меня там ожидают?

– Да. Возле штаба вся команда.

– Сейчас буду.

А где Нелли-то? Небось опять рядом с капитаном отирается. Чего добивается? Она же должна знать его историю. Ну да ладно, не моё дело. Каждый должен знать своё, и точка. От сих до сих. Тогда и порядок будет. А от порядка – ясность. А ясность рождает спокойствие и уверенность. А уверенность рождает силу убеждения. Да-да! Именно уверенность! Вот что заставляет людей выполнять приказы! Уверенность в своей правоте. Командир должен быть уверен в решении, любой другой вариант зарождает сомнение, а это уже первый шаг к хаосу. Вот что меня невольно раздражает в нашем капитане – неуверенность. Нет в нём стали, стержня.

Ага! Понял! Вот почему генерал-лейтенант Сикорски так легко меня отпустил сюда. Он знал! Знал, что капитану нужен стержень! Наконец-то желанная ясность. Прочь сомнения. Я не подведу, генерал.

А вот и разведывательная команда. Шестеро молодцов. Все на подбор – ровные, складные. Подбородки квадратные, плечи крутыми холмами плавно перетекают в ещё более крутые холмы мускулистых рук. Может, это так скафандры всех под одну гребёнку нивелируют?

– Смирно! Рассчитайсь!

– Первый. Второй. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой. Расчёт окончен.

Бравые ребята. Даже похожи друг на друга. Недаром инкубаторские. Сироты. Теперь в Армию космофлота только сирот берут. А может, их специально выращивают? Не знаю. Не моё это дело. Знаю одно. Из сирот самые лучшие солдаты. Меньше привязанностей, больше дисциплины. Мне даже их имён знать не надо. Только числительные.

– Первый, назначаешься командиром взвода. Через десять часов отправляемся под лёд. Приказ по взводу – проверка обмундирования и спускаемого снаряда. Первый, доложите мне через восемь часов готовность. Приказ ясен?

– Так точно!

– Вольно.

– Одну секундочку, пожалуйста! Ой, простите, не рассчитала! – крикнула в прыжке летящая прямо на меня женщина. Чуть не уронила. Пришлось крепко прижать к себе, чтобы по инерции не улетела.

– Вы кто такая?!

– Я? А разве капитан не говорил? Я – астробиолог, Джейн Гринберг. Приказано спуститься с вами, – быстро прошептала она прямо в ухо, переводя дыхание после прыжка и одновременно пытаясь высвободиться из моих рук.

Этого ещё не хватало! Первый же спуск, и сразу с женщиной?! Но тут в шлемофоне раздался голос капитана:

– Йохан, к вам с минуты на минуту должна присоединиться астробиолог нашей экспедиции. Будьте добры, включите её в вашу команду для спуска.

– Она уже здесь. Однако…

– Йохан, поверьте, это крайне важно, чтобы Джейн оказалась там как можно скорее. От неё, возможно, зависит успех всей экспедиции.

– Как скажете, капитан.

Все шестеро с любопытством оглядывали женщину в скафандре, стоявшую рядом со мной.

– Слушай мою команду. В состав нашей группы включена астробиолог. Джейн Гринберг. У неё чрезвычайно важная миссия. Оказывать всемерную помощь в её исследованиях. Ясно?

– Это мы можем. Чего не помочь. Женщине – всегда пожалста. Ого, она ещё и акванавт! А ничего штучка! – тут же раздались смешки и перешёптывания в строю. Чувствую, ещё намучаюсь с ней.

– Так! Разговорчики! Повторяю: немедленно начать подготовку к спуску! Приказ всем ясен? Разойдись! Вас, Джейн, это тоже касается. Чтобы через восемь часов были готовы к спуску.

– Есть быть готовой через восемь часов! – браво и игриво отрапортовала девушка.

Действительно, ничего штучка.

Глава 4. «Веснушка»

Сейчас стало понятно, что вот так, словами, мыслю только я. Откуда они вообще взялись – слова? Попытки общаться с другими ваувами с помощью слов не удались. Получилось лишь по старинке настроиться на их зрительные образы и эмоции, связанные с ними, так и там ничего интересного, одно лишь примитивное любопытство – это можно съесть или нет?

Что со мной не так? Почему это случилось? За что? О чём мне думалось до того, как появились слова? Не помню… Помню только эмоции. Ту первую радость от ощущения безграничности пространства, те чувства восхищения и удивления, всякий раз возникавшие при встрече с кем-то другим. И страх, когда впервые встретилась на пути врумия. Только он родился не сразу. Помню, сначала было любопытно. Но тут все ваувы, что были рядом, бросились врассыпную, и я заодно. То есть эмоции у меня были, были образы, а вот слов нет! Откуда они взялись? Я одна, одна, одна! Как мне одиноко!

ДЖЕЙН

Восемь часов! Готова ли я? Планшет-автомат для сбора экземпляров, газовый и жидкостный анализатор, портативный микроскоп, миниатюрная подлодка-робот для хранения всего снаряжения, кисточки, ланцеты, скальпели, лупы, перчатки, капсулы для органики – вроде ничего не забыто. Всё запаковано и приготовлено к работе ещё перед стартом. Да-да, я уж давным-давно была готова. Ещё на Земле. Может, даже с детства! Как увидела первое фото отсюда, с Европы, этих чудесных водорослей, похожих на яркий, пылающий костёр, так и влюбилась!

Я счастлива! Наверно, это и называется счастьем. Предвкушение чудес! Новый, огромный, восхитительный мир откроется всего через восемь часов! Никогда не верила, что мечты могут воплощаться в жизнь, а вон оно как получилось. Нет, я, конечно, готовилась, стремилась, училась, в конце концов. Но ведь нас, астробиологов, на курсе было сорок человек, и все мечтали попасть на Европу. А повезло мне! Жаль, тогда, двенадцать лет назад, они не смогли привезти образцы. Сейчас бы лучше знала чего ожидать. Если бы не та катастрофа…

Хотя, впрочем, может, оно и к лучшему, что так случилось, да простит меня капитан. Иначе мне бы не повезло попасть в экспедицию. Увы, это беспощадный факт бытия: успех – это всегда равноплечные качели. Чтобы одному подняться, непременно нужно, чтобы кто-то другой оказался внизу. Да, они привезли фотографии и зарисовки. Но, увы, рисунки, картинки не дают реального ощущения, осязательного понимания, что ли. Да и кто знает, как бы образцы другой жизни повели себя на Земле.

Нет! Так правильней. Изучать флору и фауну на месте их обитания. Как в былые времена учили иностранные языки – с погружением. Так и другие формы жизни надо! Эх, скорей бы вниз, в океан. Своими глазами увидеть симфиды, боррелли, фиктуны, скрипусы. А может, повезёт и самой что новое открыть. Конечно, открою! Не могли же они тогда, двенадцать лет назад, все виды живых существ обнаружить? Мы и на Земле-то до сих пор то и дело новые виды находим, а что о чужой планете говорить. Сколько прошло? Всего полчаса?! Это невыносимо! Что там так долго готовить? Думаю, лучше выйти из капсулы и пройтись по лагерю.

Как много сине-сиреневого! Вокруг бархатное тёмно-фиолетовое небо, будто сплошь утыканное декоративными золотыми гвоздиками звёзд, и лёд цвета индиго под ногами. Лишь там, далеко на горизонте, где пролегает граница света, видна ярко-белая полоса. Художнику-графику здесь было бы раздолье. Всё так чётко разделено на свет и тень. Даже здесь, в лагере. Стоит перевести взгляд на освещённое место, и тёмно-синий лёд становится ослепительно-белым. Столпы света от прожекторов посадочных модулей острыми конусами падают на спящую в вечной темноте ледяную пустыню. Многие спутники, как и Европа, обращены к своим планетам-хозяевам всегда одной стороной, и потому здесь, на обратной части спутника Юпитера царит вечная тьма. А там, на горизонте, всегда день. Насколько известно из предыдущих посещений, всё живое именно там, на свету. Жизнь даже к жёсткой радиации приспособилась. Но как скудны те сведения!

Роботы, конечно, хороши, но одно плохо в них – работают только по заданной программе. Написано в алгоритме «взять пробу здесь» – они так и сделают, тютелька в тютельку, хотя, может, в нескольких сантиметрах в сторону самое интересное! Куда там! Нет! Только человек самолично должен исследовать новые миры! Особенно здесь, где роботы сходят с ума при первом удобном случае. Странная вещь. Видать, электромагнитный шторм так на них действует… Да! Только так! Только человек способен на настоящее открытие! А я что торчу без дела? У меня же целых… сейчас посмотрю… семь часов!

– Капитан, капитан, разрешите обратиться?

– Кто это?

– Астробиолог Джейн Гринберг. Прошу вашего разрешения взять вездеход и смотаться на границу света для взятия проб.

– Это разве было запланировано?

– Нет, но у нас же есть ещё семь часов до спуска.

– Успеете?

– Да я быстренько, неподалёку, до ближайшей «веснушки».

– Разрешаю, но обязательно возьмите с собой кого-либо на всякий случай. И поставьте СЛАИ в известность. Вообще, на этой планете везде быть как минимум вдвоём. Ясно?!

– Так точно, капитан, спасибо! Я мигом обернусь.

Ура! Самостоятельное путешествие! Я начинаю действовать! Кого бы взять в команду? Штурман Нелли! Точно. То, что надо! До мужчин так порой туго доходит.

– СЛАИ!

– Слушаю, Джейн.

– Капитан разрешил мне съездить за пределы лагеря для сбора образцов. Подготовь один из вездеходов.

– Вездеход номер три сейчас не задействован. Можно использовать его. Вы поедете одна?

– Нет. Попрошу штурмана присоединиться ко мне. Кстати, свяжи меня с ней.

– Да, кто это? – почти тут же раздался женский голос в шлемофоне.

– Добрый день. Это я, Джейн. Вы не согласитесь присоединиться ко мне? Собираюсь на кромку света.

– О-о-о! Здорово! Конечно! С удовольствием. Когда?

– Да прямо сейчас. Третий вездеход в нашем распоряжении.

– Супер! А то я без дела совсем. Встретимся у вездехода.

Честно говоря, с детства не люблю прыгать. Не знаю почему. Может, от ощущения беспомощности, пока летишь? Поэтому, когда добралась до вездехода, Нелли уже сидела в кабине в кресле водителя.

– Привет! Ещё раз. Куда едем? – сразу взяла быка за рога штурман. Мне бы быть такой стремительной.

– Недалеко, до ближайшей «веснушки».

– Угу, понятно. Только напомни мне, что такое «веснушка»?

– Веснушками астрономы назвали бежево-коричневатые округлые образования на поверхности ледяного покрова ещё в двадцатом веке. Это то ли выбросы вулканической породы, то ли следы органической жизни. Анализы, что проводили предыдущие автоматические экспедиции, показывали и то и другое. Пора разобраться, думаю.

– Точно, пора. Пристёгивайся. Это ты хорошо придумала, – женский голос в шлемофоне звучал решительно и энергично. – И давай сразу перейдём на «ты». Мы же практически одногодки, не так ли?

– Я не против. Поехали!

Вездеход на воздушной подушке двигался плавно и легко, почти не тревожа поверхность. Лишь в местах, где лёд был припорошён снегом, за нами поднималось пушистое облачко. Хоть атмосфера Европы разрежена, но мощности водородных двигателей с лихвой хватало, чтобы создать необходимую подъёмную силу, ведь и притяжение здесь было едва ощутимым. До границы лагеря добрались мигом. Но вот дальше начались проблемы. Почти сразу за защитным экраном вездеход стал двигаться в рваном темпе, то убыстряясь, то внезапно останавливаясь, будто перед невидимым препятствием.

– Началось! – недовольно хмыкнула Нелли, а потом положила руки на штурвал: – Перевожу на ручное вождение.