Ошибка маленькой вселенной

– Попал я, Барс, – он по привычке вслух обратился к коту. Они вдвоём сидели на скамейке в парке, провожали закат. Велосипед стоял рядом, прислонённый к поручню, – что делать-то, а?

Вместо ответа кот поднялся, грациозно выгнул спину, издал странный звук – что-то между зевком и рыком – и уткнулся ему в колени.

– Тоже вот думаю, что не дело это… Но как быть-то? Попросить отца школу поменять? Ты и сам знаешь, что он скажет.

– Можно просто не играть, если правила – говно, – Дима подпрыгнул от неожиданности: Тоня подошла сзади совершенно бесшумно – даже Барс ухом не повёл. Или специально не выдал её приближение.

– Блин, ты откуда тут? – спросил Дима, – тебе же нельзя ко мне подходить! Что твоя мама скажет?

Тоня вышла из-за спинки, и присела на скамейку.

– То же, что и твой батяня, наверное, – она скривила гримасу отвращения, и добавила без всякого перехода, – ты чего это в школе учинил? Крейзанулся совсем?

– Ничего я не учинил, – Дима опустил взгляд, – попал я…

– Да уж! – Кивнула Тоня, – что ты там вообще потерял? Мерзкое сборище дегенератов!

Дима промолчал, ссутулив плечи.

– Чё делать-то думаешь? – спросила она после небольшой паузы, уже спокойным голосом, – план есть?

Он отрицательно помотал головой.

Барс в это время слез с его коленей, и направился к Тоне, громко урча. Дима удивлённо наблюдал за ним, пытаясь придумать ответ, который не звучал был глупо. Получалось плохо.

– Идиот я, – наконец, выдавил он, – и не знаю, что делать. Выхода нет. И так, и так плохо. Пока думаю завтра отказаться от боя – наверно, это лучший выход. Можно было бы поддаться Глобусу, так хотя бы он стал бы крутым, над ним перестали бы издеваться. Но я не уверен, что получится – это всегда непредсказуемо. Лучше не рисковать, наверное.

– Ясно, – кивнула Тоня, – хорошо. Ты – не подлец. Это уже радует. Только трусоват немного, да?

– Да пошла ты! – Дима встал со скамейки, и добавил, обращаясь к коту: – Барс, мы домой!

Кот и ухом не повёл.

– Сядь и не кипятись, – сказала Тоня таким тоном, что Дима почему-то послушался, – у меня есть план получше.

Часто бывает так, что самая брутальная внешность, самое жестокое и твёрдое поведение, реализованное стремление выглядеть крутым во что бы то ни стало, прикрывает нечто такое, чего надо стесняться. Дима не знал об этом, до этого случая. А вот Тоня – знала. Причем знала она это вовсе не благодаря какой-то феноменальной проницательности. Накануне ночью, во сне, ей опять явилась прабабушка. Кроме обычных слов поддержки, она неожиданно рассказала одну историю о том, как у них в селе был здоровенный хулиган, который всех мучал, и которого все боялись. Он был настолько крут, что всегда спал отдельно от всех – умудрялся выбить себе место, даже во время трудовых вахт, или школьных выездов. Но крутым он оставался ровно до тех пор, пока все не узнали, что у него есть стыдная проблема: с детского возраста он страдал от недержания. Тогда всё чуть не закончилось плохо: вчерашнего грозу села еле успели вытащить из петли. Ему сильно помог местный батюшка: они говорили много, а потом хулиган этот пошёл по церковной линии, выдержал годы гонений, и прожил жизнь достойно.

После рассказа прабабушка долго глядела Тоне в глаза, словно решаясь на что-то. А потом всё-таки сказала: «Бывает и по-плохому, коли такие вещи остаются скрытыми долго. Человек стачивается изнутри, что твой пень. Души там не остаётся. Поэтому вот что я тебе скажу, внученька: помоги дружку своему сердечному. У врага евойного есть пятка ахиллесова: боится он взаперти. Как только окажется где, откуда выхода нету – так он и в плачь, и скулить будет. Заприте его, да остальным покажите, что не страшен он».

Проснувшись в тот день, Тоня долго не понимала, о чём её предупреждала прабабушка. А потом до неё долетели слухи о «битве» с изгоем класса Глобусом, на которой «отличился» Дима, и всё встало на свои места.

Конечно, подробности ночного визита она никому не рассказала, даже Диме, хотя и доверяла ему больше, чем остальным. Он, конечно, знал о том, что прабабушка к ней приходит и, если верить ему – видел её как-то на школьной площадке. Тогда она не особо ему поверила, но после того происшествия в депо всё изменилось. Странно, конечно – почему к ней прабабушка приходит только во сне, а кому-то постороннему вдруг наяву явилась? Впрочем, Тоня понимала, что в таких вещах нет очевидной логики, и кое-что надо просто принимать таким, какое оно есть.

– Нам нужно сходить к Андрею, – сказала Тоня, – без него ничего не получится.

– К какому Андрею? – переспросил Дима.

– К такому, – огрызнулась Тоня, и добавила, – Глобус – мерзкое и нечестное прозвище.

– Что же в нём такого мерзкого? – Дима пожал плечами, – погоняло как погоняло. Бывает и похуже.

Тоня посмотрела на него гневно, набрала воздуха, но потом словно что-то вспомнила, и выдохнула.

– А, точно, – кивнула она, – ты же не с младших классов с нами. Понаехавший.

Дима снова равнодушно пожал плечами.

– У него окология была. Лейкемия вроде. Он на химиотерапии сидел. Облысел весь. Но некоторое слух пустили, что его побрили якобы из-за вшей. Тогда и появилась эта дразнилка.

Дима растерянно поморгал, и переглянулся с Барсом.

– Включи воображение, алё! – Тоня хлопнула себя по лбу, – большое, круглое и лысое. Как череп. Он ещё и синеватый был.

– А-а-а-а! Глобус! – Дима не успел удержаться от улыбки.

– Идиот… – выдохнула Тоня, закатив глаза.

Андрей жил довольно далеко от школы, в новом высотном микрорайоне, на краю большого парка. По дороге Дима не переставал удивляться, почему он до сих пор не поменял школу. Перевод ребёнка в другую школу при буллинге – распространённая практика среди родителей. Наверно, были причины – но всё же.

Сверившись с номером подъезда и квартиры, Дима набрал домофон.

– Алё? – голос был сильно искажён динамиком, но оставался вполне узнаваемым, – кто там? – спросил Андрей.

– Это мы, – ответила Тоня, – открывай.

– Ага, – ответил Андрей; послышалось характерное бульканье, и замок открылся.

– Интересно, как Макс лифтом пользуется, если у него, по твоим словам, клаустрофобия, – рассуждал вслух Дима в лифте, разглядывая своё отражение в огромном зеркале, – или пешком ходит?

– Пешком, – ответила Тоня, – правда, он живёт на втором этаже, но мне всё равно это казалось странным – каждый раз ходить через пожарную лестницу.

– А ты откуда знаешь?

Тоня не успела ответить. Лифт остановился, и открыл двери. Прямо на площадке их ждал Андрей и его отец – представительный седеющий мужчина средних лет, очень интеллигентного вида.

– Молодые люди, – обратился он к гостям, – прошу!

Дима так растерялся, что чуть не забыл выйти из лифта.

– Добрый вечер, – учтиво кивнула Тоня, вытаскивая Диму за руку, – меня Тоня зовут, это Дима.

– Очень приятно, – кивнул отец Андрея, и протянул руку, – я Алексей Петрович. Андрей много рассказывал о вас!

– Правда? – Удивился Дима, отвечая на рукопожатие.

– И только хорошее, прошу заметить, – улыбнулся Алексей Петрович, и неожиданно громко чихнул.

– Будьте здоровы! – Хором сказали Дима и Тоня.

– Спасибо, спасибо, да вы проходите, не будем стоять на сквозняке.

Мама Андрея встретила их на пороге квартиры.

– Здравствуйте, ребята, – сказала она, приветливо улыбаясь, – проходите. Меня зовут Антонина Сергеевна.

– Очень приятно, – кивнула Тоня, – я Тоня, это Дима.

– Вещи можно оставить здесь, – Антонина Сергеевна кивнула на большой стеллаж с полками.

Дима снял рюкзак с плеч, и достал Барса, по обыкновению устраивая его на плечах.

– Вы не против? – Осторожно спросил Дима, указывая на кота, – он не линяет, если что. И в незнакомых местах с плеч не слазит.

– Ох… – глаза Алексея Петровича расширились; он силился улыбнуться, и что-то хотел сказать, но ещё один громкий чих оказался красноречивее любых слов.

– Ой, у вас аллергия, – констатировала Тоня, – извините, мы не знали.

– Барс, давай на место, – Дима открыл рюкзак; кот послушно юркнул в его тёмную полость.

– Мам, мы во дворе поговорим, ты не против? – На лице Андрея отчётливо читалось облегчение.

– Да, да, разумеется, – кивнула Антонина Сергеевна, – только долго не задерживайся, и держи телефон рядом, – сказала она, и добавила, обращаясь к несостоявшимся гостям: – ребята, будет возможность – заходите. Если без кота.

– Конечно, – кивнул Дима, – вы извините, я правда не знал, и мы с Барсом всегда вместе, вот…

– Ничего, – она улыбнулась, – кажется, Андрей говорил что-то про твоего кота. Но я не подумала, что вы настолько неразлучны. Что, наверное, хорошо, на самом деле.

Уже в лифте Андрей сказал, обращаясь к Барсу, высунувшего морду из рюкзака, и с любопытством разглядывавшего нового знакомого:

– Спасибо тебе, друг. Ты – настоящий спаситель! Дашь лапу? – Андрей протянул ладонь.

Барс, однако, лапу не дал. Только мявкнул что-то невнятное, и принялся усердно вылизывать шею.

– Вообще-то, – ревниво заметила Тоня, – это я – твой спаситель.

– И ты тоже, – легко согласился Андрей, – тебе тоже спасибо.

– От чего тебя Барс спас-то? – поинтересовалась она, – тебе так сильно западло хавать с предками? Ты их типо нелюбишь?

Андрей поморщился; признаться, Диму тоже иногда раздражала манера Тонина манера говорить нарочито грубо со сверстниками. Особенно это чувствовалось на контрасте с интеллигентной речью родителей Андрея. Хотя в тот момент он обнаружил, что успел даже соскучиться по этой грубости за долгие недели, когда их родители установили тотальный запрет на общение после инцидента в депо.

– Люблю, – спокойно ответил Андрей, – даже очень. Поэтому и не хотел расстраивать своими школьными делами.

– Ты… ты им ничего не рассказываешь? – Дима сообразил, что причина, по которой Андрей не поменял школу, оказалась до смешного простой.

– Ну как ничего… рассказываю, там, про учёбу. Оценки. Про проблемы – не рассказываю. Кто я такой, что не смогу их сам решить? Мне стыдно будет перед ними, если они узнаю, что ребята себе позволяют иногда…

– Ясно, – кивнул Дима.

Они проговорили больше трёх часов, гуляя по парку – сначала в сумерках, а потом и вовсе в темноте.

– Я вижу только один слабый момент в этом плане, – Андрей задумчиво почесал за ухом, – Макс может не согласиться, если именно я предложу место.

– Камон, – возразила Тоня, разводя руками, – как раз наоборот – согласится вааще без базара!

– Согласен, – кивнул Дима, – он включил «справедливого судью», и теперь будет в роли.

– Ну не знаю… А вы точно уверены насчёт той камеры?

– Точняк, – кивнула Тоня, – забыл? У меня батя курирует эту стройку. Только вчера бухтел, что никак не починят насос. Механизм запора и таймер в порядке.

– Ну, тогда по рукам, – кивнул Андрей.

– Ты точно норм? – спросила Тоня, – не замандронишь?

– Что?

– Не испугаешься? – Перевёл Дима.

– Я и так боюсь, – пожал плечами Андрей, – но это не причина ничего не делать.

– Замётано тогда.

Мотоцикл

– По-другому это не работает, – объяснял Санёк, – нужно обязательно двигаться на чём-то верхом. Велосипед. Мотоцикл. Гироскутер. Повозка без бортов – что угодно, лишь бы ты был снаружи.

– А лошади? – спросил Дима, – наверно, раньше так на тропы ходили?

– Скорее, нет, – ответил Санёк после секундной паузы, – ну, или наездник брал с собой кота. Лошади – очень добрые создания. Они сразу привлекают тех, кто живёт на тропах. Шансов выжить без кота нет никаких. Да и с котом – он должен быть очень сильным.

– А на собаке? – не унимался Дима, – если верхом?

– На собаке? – удивился солдат, – это уже живодёрство какое-то! Что за собака выдержит такой вес?

– Твой – не выдержит, – согласился Дима, – да и мой, пожалуй, тоже. А вот его, – он указал на Колю, – вполне. Сенбернар какой-нибудь.

– Тогда возможно, – кивнул Санёк, – только всё равно без кота на тропах долго не прожить. Понимаешь, проблема не столько в том, чтобы попасть на тропы. Уверен, это получается не так уж редко. Проблема в том, чтобы там выжить. А это возможно только с котами. Так что, если этот твой сенбернар дружит с котом, и готов его возить на себе – то да, какой-нибудь ребёнок может стать ходоком.

– Эти тропы – нечто вроде системы сообщений, да? Тоннели?

– В разных мирах есть самые разные теории, – ответил Санёк, – где-то даже считают, что тропы – это что-то вроде сервисных проходов, оставленных создателями нашей вселенной. Они находятся вне, за её пределами, поэтому не обязаны подчиняться внутренним законам.

– Звучит логично, – заметил Дима.

– Ага, – кивнул Санёк, – только если так – они, видимо, давно заброшены.

– Почему?

– Там много разных тварей. Хищных. Непостижимых. Пролезших откуда-то извне. Тамошние львы. И тигры. И медведи. Понятно же, тропы давно не чистили.

– А, может, их специально напустили внутрь? Ты говоришь – случайно попасть на тропы не так уж трудно. Может, они – это просто предохранитель?

– Тоже может быть, – легко согласился солдат, – говорю же, теорий очень много.

– А что за второй фактор, который должен совпасть, чтобы оказаться на тропе?

– Не догадался еще?

– Нет.

– Ходок должен подвергаться смертельной опасности.

У Димы мороз пробежал по спине.

– К-как это? – Переспросил он.

– Вот так, – ответил Санёк, неожиданно веселело улыбнувшись, – когда жизнь висит на волоске, ты попадаешь или на тропу, или… ну, ты понял.

– Постой… Значит, чтобы выбраться отсюда, мы…

– Ага, – кивнул солдат, – должны оказаться между жизнью и смертью. Кстати, в некоторых теориях о тропах говориться, что на самом деле ходоки вовсе не…

– Стоп! – Дима вытянул вперед раскрытые ладони, – подожди. Мы все вместе? И Таня? И вот даже он – тоже? – он указал на Колю, – мы все должны оказаться в смертельной опасности?

– Эй! – Возмутился Коля, – в смысле, «даже он»? Ты меня бросить хочешь?

Дима вдохнул, чтобы ответить, но потерялся в круговороте обрывочных мыслей, и выдохнул, так ничего не сказав.

– В смертельной опасности, и верхом на мотоцикле, – кивнул Санёк, – причём все мы. Знаешь, я думал, чтобы Таню и Колю оставить здесь.

– Эй! – снова вмешался Коля.

– Что!? – присоединилась Таня.

– Не кипятитесь, – ответил солдат, – да, думал. Не мог не думать. Но по всему выходит, что, оставаясь здесь, вы будете в еще большей опасности. Не факт, что пришельцы уйдут, даже убедившись, что Дима ушёл по тропе. И неизвестно, что с вашими родителями. Даже если всё закончится – хаос в мире уляжется еще не скоро. А у двух детей выжить в нём шансов совсем не много. Так что если рисковать – то всем вместе. Так будет честнее.

– У тебя есть мотоцикл? – Спросил Дима.

– Конечно, – кивнул Санёк, – я же ходок! И не просто мотоцикл – а мотоцикл с коляской! Так что все поместимся.

– И мы поедем, куда-то, где смертельно опасно? – Снова вмешался Коля, – круто!

– Сейчас везде смертельно опасно, – пожал плечами солдат, поднимаясь из-за стола, – но всё не так просто. У меня есть план. А сейчас нам всем нужно как следует отдохнуть, и попытаться поспать. Стартуем вечером, на заходе солнца.

– Но мы только недавно с Барсом проснулись! Я выспался! Как уснуть-то? – возразил Дима.

– А ты попробуй, – подмигнул Санёк.

Вопреки опасениям, Дима уснул почти сразу, под мерное мурлыканье Барса. Ему снилась мама. Настоящая мама, а не то странное и страшное существо в её оболочке, которое пришло из больницы. Такие сны были очень редкими, и потому – очень ценными. Без них он бы совсем забыл, что такое мама. Гротескный образ из реальности вытеснил бы настоящее значение этого слова.

Он сидит у неё на коленях с закрытыми глазами. Чувствует тепло её ладоней. Она гладит ему спину, успокаивая. Во рту чувствуется привкус слёз, на глазах – влага. Он недавно плакал. Почему – он не помнил, но сейчас ему хорошо. Он успокаивается, в тепле, окутанный родным запахом.

Постепенно приходит осознание, что они куда-то едут. Мерно тарахтит двигатель, скрипят амортизаторы. Коляска раскачивается. Пахнет пылью и солнцем. «Димёнок – котёнок, – шепчет мама, – Димёнок – роднёнок». Дима отчётливо слышит её шёпот, несмотря на шум, и поток встречного ветра. Он боится открыть глаза. Боится, что сон рассеется слишком рано. Но всё же одна мысль заставляет его поднять веки. Он никак не может понять, кто за рулём: у папы никогда не было мотоцикла, и прав на его управление. Он это знает точно – папа всегда ругается на мотоциклистов, когда летом они проносятся мимо окон их автомобиля, стоящего в пробке.

Он видит истлевшие джинсы, согнутое колено на подножке. В прорехах виднеется коричневая гниющая плоть. Мертвец сидит за рулем, гордо выпрямив спину, глядя на дорогу светлыми голубыми глазами. Словно почувствовав его взгляд, он поворачивает голову, и глядит на него. Но Диме совсем не страшно. Мама рядом. Он чувствует тепло её ладоней.

– Эй, нам пора! – голос грубо вырывает его из сна; Дима рывком просыпается, но ощущение безмятежности всё еще сохраняется, он еще чувствует тепло материнских рук, – ну вы горазды спать!

Санёк настаивал, чтобы они перекусили, но кусок в горло не шёл. Дима понимал, что в реальной жизни любой человек подвергается смертельной опасности, по многу раз на дню, если вдуматься: несвежая уличная еда, в которой мог зародиться редкий вирус или супер-бактерия, псих с оружием, неуравновешенный водитель… Но он ещё никогда сознательно не шёл на смертельную опасность. А оттого, что он совершенно не знал, что это будет за опасность, становилось только тревожнее.

– Мотоцикл стоит на открытой парковке, – начал солдат, расправившись со своей банкой каши, – самое сложное – это добраться до него. Если нас накроют до того, как мы стартанём – не видать нам троп, даже с таким котом, как Барс.

– А дальше? – поинтересовался Дима, отхлебнув тёплого сладкого чаю.

– Что – дальше? – искренне не понял Санёк.

– Дальше проедем, сколько успеем. Что непонятного? До того, как нас шмальнут, – ответила Таня.

– А с чего вы взяли, что нас «шмальнут»? – не успокаивался Дима.

– Например, с того, что они всех шмаляют. Кого еще не успели в лагеря загрести, – пожала плечами Таня.

– А если они обнаружат… ну, что я – это я? До того, как шмальнут? И не будут шмалять, а попытаются нас захватить?

– Не беспокойся на этот счёт, – Санёк вытер губы бумажной салфеткой, и поднялся из-за стола, – у меня есть план.

– Так что за план-то?

– Если расскажу раньше времени – он не сработает, – солдат пожал плечами, – так, собираемся, и на выход! Хорош сопли жевать, время!

Они собрались в большом тамбуре – шлюзе. Санёк достал из железных шкафов камуфляжную куртку, разгрузку, автоматическую винтовку, несколько магазинов и гранат, шлем-каску с жёлтым визиром. Всё это он тщательно осмотрел, пощёлкал какими-то рычагами, и навесил на себя.

– Так, – сказал он, подходя к шкафу с оружием, и извлекая оттуда небольшой чёрный пистолет, – Тань, тебе придётся перевооружиться. Двустволка на мотоцикле и тем более на тропах никак не покатит.

– Отстой, – Таня нахмурилась, но пистолет взяла, – ты же знаешь, у него убойная сила никакая по сравнению…

– Знаю, – Санёк перебил её, – но выбора нет.

– Коля? – Позвал солдат, – тебе то же самое. Проверь тщательно. Заодно в памяти освежишь, что на занятиях было. Гранат тебе не даю – на тропах опасно слишком.

– Ладно, – Коля взял пистолет двумя руками, скривился от напряжения, нажал рычаг и освободил магазин. С деловым видом проверил заряды. Потом щёлкнул спусковым крючком, предупредительно направив ствол за дверь тамбура.

У Димы что-то неприятно защемило, когда он увидел, как ловко маленькие детские руки обращаются с оружием.

– Ты, – Санёк указал на Диму, – держал пистолет в руках когда-нибудь?

– Держал, – кивнул Дима, – даже снаряжать умею.

Солдат удивлённо поднял брови.

– Даже так?

– Папа военный, – пояснил Дима.

– Ясно, – кивнул Санёк, – в общем, тоже держи ствол. На тропах точно не будет лишним.

Пистолет выглядел знакомо; он был очень похож на отцовский ПМ, отличался только деталями – рисунок на рукоятке иной, спусковой крючок расположен чуть ниже, ствол короче, рама более квадратная – но механизм был точно такой же, Дима без труда разобрал оружие, убедился, что всё в порядке, и собрал снова, вставив снаряженный магазин.

– Барс, тебе не предлагаю, – неожиданно сказал солдат, и осклабился – у тебя лапки.

Вместо ответа Барс громко фыркнул в своём рюкзаке.

– Консервы, воду никто не забыл? Тёплые накидки? Проверьте! Неизвестно, сколько времени займет дорога по тропе.

Все утвердительно кивнули.

– Ну что, тогда поехали, – с этими словами солдат повернул круглую рукоятку на входной двери тамбура.

Дверь с массивным гудением отъехала в сторону, открывая проход в узкую металлическую кабину, освещённую матовым решетчатым светильником. На стене виднелось несколько пластмассовых кнопок с символами.

– Это что, лифт? – удивился Дима.

– Ага, – подтвердила Таня, – наверх поедем с комфортом. Что толку дальше прятаться.

Здание терминала выглядело точно так же, как вчера, когда Дима впервые его увидел. Разве что солнце клонилось к закату сильнее, всё отчетливее разливая красноту по бетону и стёклам. Где-то возле главного входа – он помнил – стоит его велосипед. Конечно, забрать его не получится. От этого вдруг стало очень грустно: близкая и дорогая ему вещь навсегда останется тут, под чужим небом. «Хорошо бы его нашёл кто-то из детей выживших, – загадал он, – и катался бы на нём. Первое время, пока жизнь налаживается, это было бы очень полезно…»

Мотоцикл был очень похож на аппарат, который Дима видел во сне. Он даже запнулся, когда увидел его, и замедлил шаг. Солдат это заметил, и энергичным жестом поторопил его.

– Ты на заднее сиденье, – прошептал Санёк, когда они подошли вплотную к аппарату, – кот с тобой. Остальные – в коляску!

– А не может сделаться так, что мотоцикл попадёт на тропу, а коляска – нет? – Неожиданно спросил Коля.

– Не может, – твёрдо ответил солдат, – я уже пробовал.

Они расселись по местам. Санёк обошел мотоцикл, внимательно всё осмотрел и проверил.

– Аккумулятор почти на нуле, конечно, – прокомментировал он, – будем на кик-стартере заводиться. После того, как двигатель заработает, у нас будет пара секунд, пока нас не засекут твари в терминале. Еще секунд через пятнадцать они будут на парковке. За это время мы должны тронуться, и набрать скорость.

– Нам же вроде как раз и нужна смертельная опасность… – сказал Дима.

– Верно, – кивнул Санёк, – чтобы попасть на тропы, нужно быть в смертельной опасности. И ехать. Если нас разорвут на месте – никаких троп мы не увидим, и кот никого не спасёт.

– Ясно.

– Готовы? – Солдат с лёгким скрипом извлёк из недр мотоцикла, повернул и откинул на шарнире кривую металлическую лапу с педалью, – всем крепко держаться!

Мотоцикл зашатался; Дима рефлекторно вцепился в обрезиненное полукольцо, закреплённое спереди его сиденья. Два-три удара, чих, и аппарат затарахтел. От громкого звука сердце Димы сжалось; в голове (или нет?) неожиданно отчётливо послышался скрежет металлических когтей по бетону. Он вдруг понял, что ему совсем-совсем не хочет выяснять, как выглядят их обладатели.

Они тронулись – неожиданно плавно, без всякой пробуксовки уверенно набирая скорость.

Поворот – и паркинг остался позади. Проскочили открытые шлагбаумы. Дима спиной чувствовал какое-то движение сзади, но оглядываться даже не думал.

«Назад лучше не смотри, – Барс подтвердил его опасения, – Такое уродство потом нескоро забудешь».

Они уже прошли поворот на магистраль, когда мотоцикл вдруг оказался в ярком круге синеватого света. Дима успел почувствовать неожиданную лёгкость, как будто он вдруг потерял вес, а потом он заметил прямо возле своего носа ствол автоматической винтовки. Санёк, вывернув под странным углом руку, твёрдо удерживал оружие. Дима успел разглядеть его побелевший палец на спусковом крючке, а потом мир вокруг вдруг изменился.

Вакуум

Спал Дима хорошо. Где-то внутри было ощущение правильности принятого решения. Он встал, как обычно, в пол седьмого. Отец вчера был на дежурстве, и сейчас отсыпался. Мама сидела на кухне, возле телевизора, и переключала каналы в непредсказуемой последовательности, периодически бросая тревожные взгляды на часы. В последнее время она довольно часто вела себя странно, но он слышал, как врачи при выписке говорили отцу, что это нормально и нужно отнестись с пониманием, дать время на адаптацию.

– Привет ма! – Бросил он, отрывая холодильник, чтобы достать купленные заранее творожки, – уже позавтракала? Творожки будешь?