Ошибка маленькой вселенной

Когда хозяин снял старый, весь в масляных пятнах, армейский бушлат и ушанку, размотал шарф, дети, наконец, смогли его разглядеть. Тоня едва сдержалась, чтобы снова не закричать; Дима отреагировал гораздо спокойнее – похоже, подсознательно ожидал чего-то подобного. Лицо старика было обезображено ожогами: оплывшие щеки, без намёка на щетину. Неровные седые кустики остатков бровей. Искорёженный (но, к счастью, сохранившийся) нос. Глаза удивительным образом гармонировали с ужасными шрамами: несмотря на ледяное спокойствие, где-то в их серо-зел      ёной глубине плескался океан боли.

– Сымайте польта, да присаживайтесь, чего застыли-то? Да, не красавец я, – старик вздохнул, – так и в ногах правды нет. Сейчас чайку сварганим. Вас как звать-то?

Старик отошел к притаившейся в углу растопленной дровяной печурке, и захлопотал с чайником.

– Я Тоня, – смогла из себя выдавить Гудукина, неловко снимая пуховик.

– Я Дима, а это… – он вовремя осёкся, сообразив, что кота представлять лучше не надо, тем более, что тот продолжал спокойно сидеть в рюкзаке, никак себя не выдавая, – а, она сказала уже.

– А я Серафимыч, – пробухтел старик, не поворачиваясь к ребятам.

– Очень приятно, – вежливо заметила Тоня, устраиваясь на скамье за столом.

– Так, значит, пробрались вы сюда по тропке, да? – Серафимыч по-прежнему возился у печки, и вопрос задал как-бы невзначай, но Дима обратил внимание, что слово «тропке» прозвучало как-то по-особенному.

– На автобусе приехали, со стороны больницы подошли, – ответил он, и сам решился задать вопрос, – а вы тут сторожем работаете, да?

Старик отчего-то досадливо крякнул, но ответил:

– Сторожим потихоньку, да.

– Серафимыч – это ваше отчество? – Неожиданно вмешалась Тоня, – а зовут вас как? А то неудобно как-то, вас что, по отчеству называть?

– Серафимыч я и есть Серафимыч, – недовольно буркнул старик, – все называют, и вы называйте.

С этими словами хозяин подошел к столу, и сел рядом с ребятами, состроив жуткую гримасу, обнажившую неровный ряд желтых зубов. Дима не сразу сообразил, что это должна была быть улыбка.

– Серафимыч, вы говорили, что сможете нам документы выправить. Которые в школе показать надо будет, – Тоня явно смогла совладать с собой после испуга, вызванного внешностью старика, и теперь вела себя странно: как будто специально провоцировала старика. Дима никогда её такой раньше не видел.

– Отчего ж не выправить? Выправим! – дед ещё раз «улыбнулся» и сверкнул на Тоню внезапно помолодевшим взглядом, – чайку сварганим только.

В этот момент на печке забурлил чайник.

– Так, говорите, не видели, тропку-то, что сюда ведёт? – спросил он, поднимаясь, и направляясь к печке, – а внутрь как попали-то?

– Через ворота, – ответил Дима, – у вас там дырень огромная, паровоз пролезет!

– Эвон оно как, – кивнул старик, снимая чайник, и разливая кипяток по заранее приготовленным кружкам, – дырень, говоришь.

– Как будто угол отогнули, – уточнила Тоня.

Старик принес кружки, и расставил на столе. В воздухе поплыл травяной, болотистый аромат.

– Отогнули, говоришь, – кивнул Серафимыч, и добавил, – только дыры никакой в воротах нет. Да отродясь не было.

– Извините, но, видимо, вы довольно давно не проверяли свой… объект, – решился возразить Дима, – там точно огромная дыра. Её точно не мы сделали, там техника специальная нужна. Сходите посмотрите!

Старик глянул на него пронзительным взглядом, в котором, однако, не было угрозы – только лёгкое любопытство.

– Отчего ж не посмотреть, – кивнул Серафимыч, – поди возьми у двери мой фонарь жёлтый. Выгляни за дверь, да посвети. Он мощный, сами видели – дотянется.

Дети переглянулись, потом Дима встал, и вышел из-за стола.

Фонарь действительно был очень ярким: луч легко доставал до ворот. Они стояли монолитом, глянцевито отливая свежей черной краской на стройных заклёпочных полосах металла. Ни намёка на ржавчину или повреждения. Пытаясь переварить этот факт, Дима растерянно оглядывал внутренности депо. Пути, на которых стоял исполинский паровоз, были целёхонькими, и поблёскивали полированным металлом. Никакого мусора на чёрном земляном полу. Даже воздух изменился: дымная затхлость сменилась запахами нагретого металла, смазки и деревянных шпал.

Дима аккуратно, без всякого скрипа, закрыл дверь, и в молчании вернулся за стол.

– А теперь, ребята, давайте поговорим начистоту, – хозяин резко изменил интонацию, теперь в его голосе не было никакой добродушной расслабленности, исчезла нарочитая старомодность, – кто вас надоумил заявиться на тропу?

– Никто не надоумил, – ответил Дима, – мы сами. Я сам. У меня есть увлечение – я собираю слухи о разных необычных вещах, которые в городе происходят. В этом районе в последнее время видели разных необычных животных…

– Животных значит, – старик почесал подбородок, – эх, молодёжь пошла, да и народец… раньше-то мозгов хватало держаться подальше… – сказал он в деланой задумчивости, и добавил, будто бы спохватившись, – а чего это чай не пьете? Стынет ведь! Вам теперь без местной еды и питья никак. Чем скорее напитаетесь, тем лучше. Пахнете вы больно соблазнительно, даже я едва держусь.

Дима неохотно взял в руки тёплый стакан, и недоверчиво понюхал содержимое.

– Смелее, – подбадривал хозяин, – всё едино – назад для вас дороги нет. Сами виноватые, не могу я вас отпустить.

– В…вы хотите нас похитить? – Пискнула Тоня.

– Хех! – Серафимыч снова растянул изуродованные губы в подобие улыбки, – похитить! Выбор-то не богатый у меня – в ученики себе записать. Или сожрать. Ученики мне сейчас куда как нужнее, да и не голодный я. Вон, лошадь недоедена с той недели ещё, – он указал на зелёный диван у стены.

Только теперь, приглядевшись, Дима с нарастающим ужасом понял, что это не диван вовсе, а бесформенная груда окровавленного мяса, костей и кожи.

Тоня смертельно побледнела. Дима незаметно, под столом, взял её ладонь в свою, и довольно сильно сжал.

– Так что, пойдете ко мне в соученики, а, молодежь? – снова «улыбнулся» Серафимыч, – али сожрать все-таки? Человечинка молодая послаще будет, конина опостылела и обрыдла.

Остатки человеческих черт на изуродованном лице старика поплыли; челюсть вдруг выдалась вперед, зубы заострились. На неповреждённых участках кожи показалась длинная серая щетина.

Дальнейшее произошло очень быстро. Настолько, что Дима потом едва помнил, как именно всё случилось.

Барс пушистой фурией с оглушающим боевым мявом выскочил из рюкзака. Монстр, в которого превращался старик, неожиданно тонко запищал, закрываясь от кота лапами, и одним прыжком оказался у стены. Кот замер на столе, продолжая горланить непередаваемые боевые рулады. Дима схватил Тоню за руку, взвалил на плечи, и рванул к двери.

– Барс, за нами! – успел крикнуть он, но кот продолжал уверенно наступать на монстра. Тот всё так же закрывался от Барса лапами, дрожал и вжимался в стену. И тут стена начала поддаваться. Сначала появился продавленный контур на неровной кирпичной кладке. Потом посыпалась штукатурка. Потом стена рухнула.

В этот же момент Дима распахнул дверь. Депо было объято пламенем, он почувствовал, как от жара сводит кожу на лице, а в следующее мгновение его сбила с ног мощная струя воды. Последнее, что он запомнил – это мокрый и дрожащий Барс, прижавшийся к его груди, и фигуры в серебристых скафандрах, которые тащили его куда-то в белоснежную мглу, где был хрустящий от чистоты морозный сладкий воздух.

Солдат

Когда глаза привыкли к свету, Дима смог разглядеть небольшое помещение с серыми бетонными стенами, покрытыми известковыми потёками. В противоположной стене был узкий темный проход в человеческой рост, путь к которому загораживал молодой парень, лет семнадцати, или даже двадцати – как решил Дима, когда посмотрел ему в глаза.

Парень был атлетически сложен. Зеленая майка не столько скрывала, сколько подчеркивала развитые мышцы. Дополняли картину камуфлированные штаны и чёрные берцы. В одной руке у парня был светящийся шар, дающий приятный рассеянный свет, в другой – увесистый на вид пистолет. Коричневая кобура висела на широком ремне.

Таня сидела на корточках и обнимала Колю. Мальчишка вцепился в неё обеими руками так, что пальцы побелели. Как с удовлетворением отметил Дима, гранаты нигде видно не было.

– Где твой кот? – Неожиданно спросил парень (Дима про себя назвал его «солдат») – в рюкзаке?

Дима поколебался секунду, но утвердительно кивнул.

– Это очень хорошо, – сказал солдат и сделал пару шагов на встречу, убирая в кобуру пистолет и протягивая руку, – тебя как звать?

– Дмитрий, – сухо ответил Дима, отвечая на рукопожатие.

– Я Санёк, – ответил парень, и добавил, глядя на Димин рюкзак, – а тебя как, парень?

«Я Барс», – неожиданно ответил кот, высунув голову из рюкзака.

– Приятно, Барс, – кивнул Санёк.

Дима замер с открытым ртом, недоумённо моргая.

– Расслабься, – парень снова обратился к Диме, – я был на тропах, могу слышать котов.

– Ты кто? – Диму вдруг прорвало, – что это за место? Кто это был? Кто вы вообще? Что за тропы?

– Стоп, стоп, стоп, – Санёк показал раскрытые ладони, – давай-ка сначала доберёмся до более безопасного места, там и поговорим спокойно, – сказал он, и добавил, обращаясь к Тане, – Таня, извини, что пускать не хотел. Ты была права. Коля, ты тоже молодец, что не отпустил её одну.

Мальчишка, наконец, разжал объятия, и с интересом глянул на Санька.

– Спасибо, Сань, – ответил он, спокойно и по-взрослому.

– Таня, ты вперед, – скомандовал парень, – Коля, ты с гостями. Я замыкающий. Пошли!

Они довольно долго шли по узкому бетонному коридору. Пару раз спустились по лестницам. Коридор петлял и ветвился; Дима был совершенно уверен, что не смог бы найти дорогу обратно, если вдруг возникла бы такая необходимость. Бетонные стены сменились скальной породой – поначалу гладкой, отполированной, затем – грубо обтёсанной. Тоннель неожиданно закончился каменным завалом: дорогу вперед перекрыло нагромождение плотно утрамбованных камней. Диме стало не по себе, он вдруг представил, что это был единственный выход из подземелья, и теперь придётся обратно возвращаться в тёмный аэропорт, где обитает нечто с большими когтями. Но солдат спокойно остановился перед завалом, положил светильник на пол, и проделал какие-то манипуляции у ближайшей стены, после чего её часть бесшумно отъехала в сторону, открывая проход в небольшой тамбур, заставленный полками с разнообразной обувью и вешалками с одеждой (среди которой преобладала военная полевая форма).

– Прошу, – он сделал приглашающий жест.

Хозяин бункера угостил Диму и Барса консервированной кашей с мясом и тушёнкой. Не густо, но, по крайней мере, консервы были разогретыми.

Они собрались на кухне – центральном помещении подземной крепости. Тут был большой круглый стол, окруженный высокими табуретками, обтекаемой формы холодильник, шкаф с консервами, и большой экран с проектором. Очевидно, предполагалось, что помещение должно быть универсальным – все общие собрания обитателей бункера должны проходить здесь, включая приемы пищи.

– Спасибо, – поблагодарил Дима, аккуратно вытирая уголки рта салфеткой, – было очень вкусно.

«Спасибо», – присоединился Барс, умываясь по-кошачьи, лапой.

– На здоровье, – кивнул солдат, после чего присел напротив, оперся локтями на стол, и, внимательно оглядев гостей, сказал: – Ну что, теперь и поговорить можно. Кто ты, Дима? Что в тебе такого особенного?

Дима собрался с мыслями секунду, потом вздохнул, и честно ответил, пожав плечами:

– Я школьник. Учусь в шестом классе. И во мне совершенно нет ничего особенного.

– Расскажи-ка, шаг за шагом, как ты попал сюда? Все, что помнишь.

– Мы с Барсом поехали на окраину города, чтобы проверить кое-что. Когда съезжал с трассы, неудачно вошёл в поворот, и слишком поздно заметил встречный грузовик…

– …это ясно, – перебил Санёк, – так вы и оказались на тропе. И про вторжение ты ничего не слышал?

– Нет, – пожал плечами Дима.

Санёк задумчиво потеребил нос.

– Ладно. Допустим. Так что ты проверить хотел?

– Где?

– Ну, ты ехал, чтобы что-то там проверить, – пояснил солдат, – что именно?

– Ну, в общем, – смущённо забубнил Дима, – такое дело, что там вроде как ничего не происходило.

Вместо ответа Санёк удивленно поднял брови и пристально посмотрел Диме в глаза.

– Короче, у меня есть карта, – ответил Дима, не выдержав взгляда, – я там отмечаю всякие разные необычные вещи, которые в городе и окрестностях происходили. Ну, там, нечисть, привидения. Инопланетяне…

– Самый обычный парень, говоришь, да? Шестиклассник?

– Ну, мало ли у кого какое хобби, – пожал плечами Дима, и продолжил, – постепенно на карте проявился район, где ничего не происходило. Вот мы с Барсом и решили проверить, что да как…

Вместо ответа Санёк три раза ударил в ладони, будто бы аплодируя.

– Круто, – прокомментировал он, – не самый лёгкий, но действенный способ найти тропу. Кто подсказал-то, сознаешься?

– Никто! – ершисто ответил Дима; ему не понравились это деланные аплодисменты, – сказал уже – хобби у меня такое.

– Ладно. Не кипятись, – ответил Санёк, и добавил примиряющимся тоном, – действительно очень круто, если сам до этого додумался.

– Что такое эти тропы? – решился спросить Дима, – говоришь про них всё время, будто я знать должен.

Санёк снова потеребил нос.

– Тропы, чтобы ты знал – это самая большая тайна в мире. Была такой до вторжения, а сейчас и подавно.

– Я – особенный, потому что могу по этим тропам ходить? – Решился вставить Дима.

– Слушай, он правда не в курсе, – изумлённо заметила молчавшая до этого Таня, – из-за него всю планету перевернули, а он…

– …притормози, – перебил Санёк, – думаю, он не из нашего мира. И совсем не притворяется, – он добавил, обращаясь к Диме, – возможно, они узнали, что ты ходишь по тропам, и ищут именно тебя. В этом случае они ничего не знают про меня и остальных. Что очень странно. Так что, я думаю, ты им нужен все-таки по какой-то другой причине. Не из-за троп. Но теперь хотя бы, понятно, почему тебя до сих пор не нашли! Они не предполагали, что ты придешь по тропе из другого мира.

– Можешь, наконец, объяснить, кто куда вторгся, кто меня ищет и зачем? – Не выдержал Дима.

Вместо ответа Санёк поднялся, прошёлся до ближайшего шкафа, стоящего у стены напротив экрана, и достал из ящика лист бумаги с цветным изображением.

– Гляди-ка, – сказал он, передавая листок Диме, – видел такое?

На бумаге был его портрет. Он ехал на велосипеде, широко улыбаясь. Из-за плеча выглядывал Барс. Встречный ветер трепал волосы и заставлял щуриться. Под портретом жирными красными буквами было написано:

«ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ ИЗВЕСТИТЬ ОККУПАЦИОННЫЕ ВЛАСТИ, НАГРАДА – БЕССМЕТРИЕ И ПОЖИЗНЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ»

– Их разбрасывали всюду в первые дни вторжения. Наверняка в терминале где-то завалялись.

Дима отрицательно помотал головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Вот прям так и бессмертие? – Он скептически скривил губы.

– И пожизненное содержание, – кивнул Санёк.

– И кто-то в это верит?

– Видишь ли, они продемонстрировали свои возможности. Довольно наглядно. Так что нет причин, чтобы сомневаться, что им это под силу.

– Эти… которые за нами гнались – они из них, да? Почему вы меня им не отдали? Или это не считалось бы выдачей? Поэтому вы нас с Барсом спрятали – чтобы официально известить, чтобы чин-чином вышло?

От возмущения Санёк глубоко вдохнул, открыл рот, но потом взял себя в руки, и просто промолчал, ограничившись укоризненным взглядом.

– Хорошего же ты о нас мнения! – Возмутилась Таня, – прям полон благодарности, и всё такое.

– Не обижайтесь, – развел руками Дима, – я правда не знаю, что и думать.

– Ты лучше давай дальше рассказывай, – снова вмешался Санёк, – приехал ты на место, потом грузовик этот. И что?

– Да ничего, – пожал плечами Дима, – мы оказались на заброшенной дороге. Кругом холмы, трава жухлая. И прохладно как-то стало. Ну, мы на велик – и вперёд. Я поехал вроде как в обратную сторону – но вдруг, за холмом, мы этот аэропорт увидели. Думал, люди есть, помогут если что.

– И по дороге ничего подозрительного?

– Ну, так… Вроде собаки пытались увязаться. Но Барс на них шикнул – и они врассыпную. Странно, конечно, чего это вдруг собаки кота боятся… Но тогда как-то не подумал об этом, на педали давил, страшно было, и согреться хотелось.

– А когда аэропорт увидел – сразу потеплело? – Уточнил Санёк.

– Ну, да, – согласился Дима, – я даже остановился передохнуть. А ты откуда знаешь?

– Потому что на тропах обычно холодно, – ответил солдат, и добавил: – это не собаки были. Повезло вам. У тебя очень сильный кот, береги его.

Дима кивнул. Про депо и монстра, которого они обнаружил с Тоней, он решил не рассказывать. По крайней мере, пока не разберётся более детально, что к чему.

– Так кто такие они-то? – снова спросил он, – инопланетяне, что ли?

– Инопланетяне, – кивнул Санёк, – или пришельцы из других измерений. Какая разница? Важно, что они очень могущественны. И всё, что им нужно от нашего несчастного мира – это ты. Это при том, что тебя здесь до последнего времени вообще не было. Это, кстати, говорит о том, что их могущество всё-таки ограничено. По крайней мере, разведка не всесильна.

– Как они вас захватили? Была война? Жертвы? Вы сопротивлялись?

Прежде, чем ответить, Санёк снова потеребил нос и грустно вздохнул.

– Ты слышал притчу про лягушку в кипятке? – Неожиданно спросил он.

– Может, в молоке? – уточнил Дима, – когда она взбила сливки, и выпрыгнула?

– Нет, – отрицательно покачал головой солдат, – это про то, что, если постепенно поднимать в котле температуру, лягушка не почувствует изменений, и сварится.

– А-а-а, это! – Кивнул Дима, – слышал. Только это пример некорректного эксперимента. В позапрошлом веке лягушек таким образом варили, предварительно удалив мозги. Если взять и попытаться сварить нормальную лягушку – как только температура превысит двадцать пять градусов, она сразу выпрыгнет.

– Какой кошмар! – Сказал Тоня.

– Мозги удалили. Бу-э-э-э! – прокомментировал Коля, всё это время тихонько просидевший за столом, слушая старших ребят.

– Не знал, – растерянно поморгал Санёк.

– Нам в школе говорили, – сказал Дима, будто оправдываясь, – у нас целый курс по философии и естествознанию, где учитель разоблачает популярные мифы.

– У нас такого нет, – пожала плечами Таня, – не было, по крайней мере.

– Ясно, – Санёк кивнул, и продолжил, – пример не корректный. Я хотел сказать, что вторжение начиналось совсем не страшно. Ну, появились огромные корабли на орбите. Была официальная связь с правительством, переговоры. Народ ликовал даже – мол, не одни мы оказались во вселенной. Потом они озвучили своё единственное требование, награду за него, и стали ждать. Как оказалось, в этот момент вся военная техника во всех странах на всей планете просто перестала работать. Все системы не гражданского назначения. Даже автоматы стрелять перестали. При том, что охотничьи ружья по-прежнему исправно работали. Впечатляющие возможности, да? Никто предположить не мог, что твои поиски затянуться. Да, пришлось бы придумывать оправдания для политиков. Возможно, была бы какая-то публичная торговля – но тебя точно должны были найти и выдать. Но ты никак не находился.

Последовала пауза; Санёк опять потёр нос.

– И дальше? – Наконец, спросил Дима.

– А что дальше? То, что ты видишь. Всё население согнали в фильтрационные лагеря. Везде действует комендантский час и запрет на свободное передвижение. Нарушителей расстреливают на месте. Всю планету прочёсывают мелкой гребёнкой.

– Тебе, получается, удалось сбежать?

– Не совсем так, – ответил Санёк, – я действовал по совершенно секретному, специально разработанному на такие случаи плану. В нашей стране только я один умел ходить по тропам, вот его под меня и составили. Я служил… – он запнулся на мгновение, но потом твёрдо продолжил, – служу в особом подразделении. Его специально для меня создали.

– А они, – Дима кивнул на Таню и Колю, – тоже с тобой служат? Тоже по тропам умеют ходить?

– Нет, что ты, – улыбнулся солдат, – иначе бы их точно со мной служить взяли, не посмотрев на возраст. Они тут, в терминале, во время депортации от родителей отбились. Забились в багажном, и просидели до вечера – когда выходить уже поздно было, их расстреляли бы. Так что пришлось спасать. Конечно, будь моё руководство на связи мне бы вряд ли разрешили раскрыть себя, а так… я теперь сам волен принимать решения, в зависимости от обстоятельств. Так что, формально, никаких нарушений.

– Ясно, – кивнул Дима, – в общем, ты умеешь ходить по тропам. А сможешь меня домой вернуть, если уж выдавать меня не собираетесь? – Спросил он с надеждой.

– Не смогу, – Коля почесал нос, – я сам больше не могу ходить на тропы.

– Почему? – разочарованно спросил Дима.

– Моя кошка умерла пару месяцев назад, – вздохнул он, – возраст, стресс… Будь ветеринарная помощь доступна, она бы еще протянула, наверное, а так… – Дима отметил, что у парня на глазах проступили слёзы.

– Любил её?

– Конечно, – Санёк кивнул, – иначе никогда на тропы бы не попал. И ты своего Барса тоже любишь сильно. Иначе никак.

– Люблю, – согласился Дима.

– Поэтому не я, а ты с Барсом нас в свой мир приведёте. Заодно мы оставим доказательства, что тебя тут больше нет – возможно, так они прекратят вторжение, и мы кучу народа спасем.

Глобус

Дима был достаточно странным, чтобы оказаться в зоне риска. Не будь в их классе Глобуса – это его могли бы начать травить. Наверное, в глубине души он всегда это понимал, и, несмотря на показное равнодушие и независимость, всегда боялся этого.

Вот и сейчас он был в толпе обступивших несчастного; смеялся вместе со всеми, вставлял обидные словечки. Ему это, в отличие от большинства, не доставляло никакого удовольствия – но и просто отойти в сторону он не мог. Это бы сразу заметили. Очень скоро начались бы разные подкаты, подножки, приколы, и прочее – он бы чихнуть не успел, как оказался бы в самом низу школьной иерархии.

На миг их взгляды пересеклись; безнадежное страдание в светло-голубых глазах Глобуса неприятно резануло Диму, и он поспешил отвести взгляд. Но не ушёл, и продолжал тупо подхихикивать толпе. Даже сделал пару тычков – не сильно, но чтобы другие тоже видели, что ему не слабо; что он тоже способен сделать больно.

– Ну чё, ложиться сразу, – осклабился Макс, главный заводила коллективной травли их класса, по совместительству спортсмен, и самый здоровый парень, – накосячил – так хоть каплю самоуважения имей!

– Это не честно, – неожиданно прошептал-простонал сквозь стиснутые зубы Глобус.

– Стоп-стоп-стоп! – Широко раздвинутыми ладонями Макс прервал экзекуцию, – это что – не честно? Место чужое занимать – не честно? Ты бы пояснил, а?

– Всем на одного – не честно, – выдавил из себя Глобус.

Макс поднял ногу, как будто собираясь ударить; Глобус рефлекторно закрылся руками. Толпа прыснула.

– Ну чё, – Макс поставил ногу на место, и принял боевую стойку, – один на один хочешь? Чтобы честно было? Давай один на один со мной! Остальным не вмешиваться! Все слышали?

Толпа закивала и одобрительно загудела.

– Поднимайся! Даю тебе пять секунд, и пробиваю нокаут! Слышал? Раз! Два!

Глобус сгруппировался, попытался подняться, опираясь нетвёрдой рукой, и неловко завалился на пятую точку. Толпа заржала.

– Стоп! – Макс, уже напружинившийся для удара, неожиданно остановился, – есть идея получше! – он внимательно обвёл взглядом толпу, и вдруг остановился на Диме; у того сердце ушло в пятки, – вот ты! – палец Макса уперся Диме в грудь, – у вас одна весовая категория. Назначаю тебя своим представителем, будешь отстаивать честь класса!

От неожиданности Дима часто-часто заморгал, хотел что-то возразить, но нужные слова никак не находились.

– Завтра. В это же время, – безжалостно продолжал Макс, – на этом же месте. Поединок! Всё честно и по правилам, до первой крови! Собираемся так, чтобы…

Окончание фразы Дима не расслышал из-за шума в ушах.

Закат вышел красивым: пурпурный перламутр подсвечивал город торжественными сполохами. В хрустящем от свежести воздухе зажигались яркие звезды. Пахло весной. В такую погоду хорошо мечтать: любые планы кажутся выполнимыми, после волшебной ночи настанет не менее волшебное завтра.

Вот только у Димы на душе было мерзко. Мысли метались в голове по замкнутому кругу: «Меня выбрали защищать честь. Это почётно! – Бред. Меня выбрал этот козёл, потому, что я следующий кандидат. Хочет посмотреть бой морских свинок. – Да, но остальные-то всё равно смотрят не так – если я наваляю Глобусу, я буду крут! – Нет, не буду. Я буду полным козлом…» Из этой ловушки не было выхода. Отказаться драться? Это означало автоматически занять место Глобуса. Настроиться на бой, побить невиновного слабого парня, ещё и по указке подонка? Мерзко… Где-то в глубине души Дима всегда считал себя супергероем: добрым, справедливым, мудрым. Отсутствие супер-способностей – это временно, главное ведь внутренние качества, чтобы в нужный момент, когда придёт время, быть готовым… А если он завтра пойдет на этот нечестный и неправедный бой – всё, он больше не будет готовым, никогда. Никакие супер-способности не сделают его супергероем. Только суперзлодеем: однажды оступившимся, и выбравшим не ту сторону.