Сказки Зачарованного леса

Покоробило то Ивана. Как же так, столько лет вместе, такая любовь была, а тут стоит, как истукан каменный, неужто забыла уже.

Настасья Ивану отвечает:

– Какая тебе в том разница, что у меня в душе творится? Ты забыл про меня и детей, умчался и не вспомнил. Почему я должна по тебе страдать? Мне некогда. Сделал выбор, так и живи в нём. Я свой тоже сделала.

Разозлился Иван, закричал на жену бывшую:

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать?! Вот возьму и вернусь.

Помолчала Настасья и говорит:

– Езжай ты, Иван, обратно, откуда приехал. Мне ты не нужен боле. Разбитую чашку склеить можно, только трещины останутся. И в трещины те всё, что угодно утекает да просыпается. Негодная уже чашка.

Повернулась и в дом ушла. А дети даже на порог не вышли, как не звал их Иван, не захотели. Из окон посмотрели и отвернулись.

Пришлось Ивану в город не солоно хлебавши возвращаться. Едет и возмущается: «Как она посмела так быстро меня забыть? Я, может, погулял бы и вернулся. Ишь ты, жена называется. Правильно, что ушёл от неё. Видимо и не любила никогда на самом деле».

И неведомо Ивану, что закончит жизнь свою он в одиночестве, никому не нужным. А Настасья найдёт себе мужчину по душе, которого и возвращать не надо. Потому как умеет ценить то, что у него есть и на соблазны всякие сиюминутные не поддаваться.

16 -"Безумие", сказка дня

Жил на свете человек богатый. Богатство его было так велико, что он и сам не знал точно, сколько золота лежит в сундуках, сколько заводов и фабрик ему принадлежит и сколько людей на него работают. Для этого у богача имелись специальные помощники. Вот они-то и считали точно, кто, что и сколько. Богач же с утра до ночи сидел в своём кабинете, подписывал бесконечные бумаги, которые приносили ему помощники, и разговаривал по телефону, решая, несомненно, важные дела. Обедал и ужинал там же, и только ближе к ночи возвращался домой.

Имелись у богача жена и дети, у которых не было нужды в деньгах, но очень уж им не хватало мужа и отца. А тот не понимал, что от него хотят, он ведь обеспечивал их полностью. Когда жена ему говорила, что ей хочется внимания или дети просили провести с ними чуть больше времени, богач отмахивался и ворчал, что всё это какие-то глупости. Он привык, что у него всегда есть любящая жена, хорошие дети, верные помощники. И вся жизнь его была выстроена по чёткому, выверенному плану.

Пока однажды…

В стране, где проживал богач, стало опасно жить. Ситуация ухудшалась с каждым днём, помощники говорили, что надо перевозить дело и семью в другую страну, и даже уже всё подготовили, но богач никак не хотел ничего менять. Ему было страшно, что его такой выверенный годами, давным-давно распланированный, график жизни рухнет. И он перестанет контролировать происходящее, погребённый под обломками прошлого.

Пока он сопротивлялся изменениям, ситуация становилась всё хуже, и случилось так, что главное здание, где всегда работал богач, было разрушено. Не совсем, но оставаться в нём было опасно для жизни, а восстановление … Проще построить новое.

Увидев такие дела, никто уже не стал слушать богача. Жена с помощниками собрали то, что смогли, и перевезли в другую страну. Купили там дом, фабрику и снова начали работать. Богача, конечно, никто не оставил в разрушенном здании, его почти силой увезли, но на новом месте он никак не мог забыть своё прошлое. Ходил и постоянно вспоминал, страдал, что нельзя туда вернуться и изменить уже случившееся. Делами заниматься он больше не мог, все мысли его были о том, что произошло.

Прошло несколько лет. За это время жена богача с детьми и помощниками снова выстроили дела так, что они стали идти ещё лучше, чем раньше, на старом месте. Всё вернулось на круги своя – и богатство, и успешность. Вот только богач так и не смог смириться с потерей и отдал все бразды правления своей жене. А сам тихо сидел дома и постоянно вспоминал, как хорошо было в прошлом, не в силах принять настоящее. Так и ушёл в мир иной, фактически уже давно в нём находясь. Потому как проживание в прошлом то самое по сути и есть.

17 – "Звёздный свет", сказка дня

В жизни бывает по-разному, в жизни бывает по-всякому. Порой опускаешься на самое дно и кажется, что сил бороться дальше просто нет. Над тобой толща мутной воды, вокруг холод и тьма, в душе тоска. А там, наверху, сияют звёзды, и их серебряный свет острыми лучиками пробивается к тебе. Щекочет нос, стучится в макушку, шепчет:

– Эй! Подними голову, посмотри наверх. Ты – жив и, значит, ничего не потеряно. Значит, ещё есть время исправить. Или, может, начать заново? Или вовсе по-новому?

Звёзды шепчут, стучатся маленькими кулачками-лучиками в твою душу, и ты вдруг вспоминаешь. Вспоминаешь, о чём мечтал, о чём грезил, куда стремился.

Все те неведомые дороги, что хотел пройти.

Все те великие цели, что решался достигнуть.

Великими и неведомыми они являются для тебя. Их могли не понять другие, но жизнь-то твоя, единственная. И в этой жизни у каждого свои звёзды.

«А может?» – сама собой зарождается внутри мысль. «Может вот мой шанс сделать по-другому. Пойти тем самым другим путём, выбрать свои дороги».

Воодушевление на мгновение охватывает тебя, ты приподнимаешься со своего персонального дна…

Вспоминаешь тех, кто предал, кто обидел, кто не помог, кто бросил, и снова наполняешься тоской и унынием. И ещё глубже зарываешься в придонный ил, закрываешься скорлупой обыденности, мимикрируешь под всех.

– Э, нет, так не пойдёт, – хмурятся звёзды высоко вверху и серебряные лучики сыпятся летним дождём на тебя. Окутывают израненную душу, наполняют надеждой и верой в лучшее.

– Давай, давай, – шепчут они, упорно тянут твою безвольную тушку и уставшую душу, поднимают, вытаскивают из обыденной реальности.

– Давай, по шажочку, по маленькому. Иди, просто иди. Не думай сейчас о том, что было и что будет. Не думай, насколько ты плох или хорош. Просто иди. Надо плакать – плачь, надо грустить – грусти, но иди, – говорят звёзды.

По шажочку, про маленькому, по слезинке, по крохотной, по улыбке, по тихой, строится новая жизнь, новая реальность. Твоя личная реальность, в которой ты можешь выбирать. Себя, друзей, работу, место жизни.

Ты можешь выбрать жизнь. Свою личную жизнь по праву появления на этой земле. Уйти к звёздам никогда не поздно. Они вечны, а жизнь конечна. Просто помни, что даже звёзды на небе за тебя. И доверься их серебряным лучикам. Иди.

18 – "Лунный свет", сказка дня

– Интересно, можно ли уйти по лунной дорожке за горизонт? – рассуждала вслух девушка, сидящая на краю крыши двухэтажного дома. Весело болтая ногами в высоких ботинках со шнуровкой, она отпивала по глоточкам кофе в пластиковом стакане и смотрела куда-то вперёд. На небе царила полная луна и по ленте реки, тянущейся чуть поодаль, стелилась серебристая полоса, сотканная из лунных лучей.

– Бабушка говорила – луна навевает мороки, – продолжала разговаривать сама с собой девушка. – И те, кто верит её обману, теряет свою душу. Но всё же, если допустить на мгновение, что свет материален, куда можно уйти по лунной дорожке?

Девушка совсем ушла в себя и замолчала. По воде стелился лунный свет, где-то далеко в лесу ухал филин, шуршали в траве возле дома какие-то зверьки, в ночной тишине их было слышно очень хорошо. Ползла по земле прохлада, зябко укутывала кожу и невольно заставляла ёжиться.

Кофе горчил на языке прямо как недавний разговор. Девушка сегодня рассталась с любимым человеком, с которым планировала долгую и счастливую жизнь, семью и детей. Он тоже планировал, как бы. Но, видимо, не только с ней. Случайно услышанная фраза, встреча в неурочный час и вот, её любимый уже не только её.

В голове до сих пор звучали слова:

– Тебе жалко, что ли? Ты моя девушка, а это просто, так, прохожие.

И финальное:

– Ну, ты и эгоистка.

Девушка смотрела в ночь и грустные мысли роились в голове.

«Может и эгоистка, но делить любимого человека с кем-то… какая дурацкая, по сути, идея. Зачем мне человек-пирог – кусочек туда, кусочек сюда. Ишь ты, какой щедрый. Нет уж, пусть у меня будет маленькое пирожное, но оно будет только у меня, а не ещё у половины города».

Тихая грусть наполняла душу. Плакать уже не хотелось, слёзы с истерикой «да как он мог, сволочь такая?» были днём после выяснения обстоятельств. Разговоры с подругами будут завтра. Послезавтра девушка отнесёт свою печаль к специалисту и он поможет полноценно прожить, не расставание, нет. С ним как раз всё понятно. Скорее душу саднило от обмана, от собственной слепоты и безграничного доверия. Это-то и надо было поисцелять.

«Ну как же умело наводил тень на плетень, усыплял сомнения, накидывал мороки», – усмехнулась девушка.

Лунная дорожка стала шире, угомонились зверьки, раздалось томное мяуканье кошки. Кофе кончился. Девушка зевнула и сказала сама себе:

– Пойдём спать, Маша. Погрустила и хватит. Дала волю чувствам… Под луной хорошо грустить.

Она улыбнулась.

– Завтра будет солнце, под ним не погрустишь, дела надо делать в его свете. А луна самое то. Но хватит, хватит тратить внимание на этого, этого…

Девушка так и не нашла подходящего эпитета. Вместо продолжения фразы она аккуратно отодвинулась от края крыши, поднялась на ноги и ушла домой, аккуратно прикрыв за собой тяжёлую чердачную дверь. Вдруг кому ещё захочется разделить свою грусть с луной. Лучше так, чем запереть печаль в себе и потом уйти по лунной дорожке туда, откуда не возвращаются.

19 – "Солнечный луч", сказка дня

Зачиналось утро. Первый луч солнца пробился сквозь листву и упал на землю. Следом за ним в темноту лесной чащи соскользнул второй, третий. А потом лучи собрались и ворвались в лес все разом световым мечом, разрезающим ночную тьму, вселяя в души надежду и радость.

Цветы раскрыли лепестки-пальчики, деревья потянулись к свету, птицы завели утренние песни-приветствия. Всё живое радовалось солнцу. И ровным фоном лилась лёгкая мелодия, перескакивала звонкими капельками с листика на листик, с лепестка на лепесток, взбиралась всё выше, выше, прыгала на солнечный лучик и катилась вниз, чтобы снова начать путь наверх.

Сидящий на большой ветке Сатир, молодой, стройный, красивый, если, конечно, не обращать внимания на повышенную мохнатость, рожки на голове и копыта на ногах вместо ступней, самозабвенно рассыпал звонкие нотки через губную гармошку.

– Пиликает и пиликает, и как не надоело, – скрипучий голос откуда-то снизу сбил с толку мелодию, нотки испугались, попрятались кто куда, даже лучики приостановились на своём пути к земле. Сатир лишь рассмеялся и, отодвинув гармошку, взглянул вниз.

– Не ругайся, милая Лесовичка. Утро наступило, солнце взошло. Новый день начался. Сколько всего переделать можно. Красота! – и Сатир потянулся всем своим сильным и гибким телом.

Лесовиха, сморщенная, в каких-то лохмотьях (или то был мох лесной да листья?), больше похожая на пенёк лесной, чем на живое существо, забранилась ещё пуще. Хотя ей была приятна лесть Сатира, уже давно никто не называл её «милой» да и так ласково, «Лесовичка», тоже не звали.

«Ох, уж этот Сатир, – думает Лесовиха, – уж такой охальник, такой бездельник. День-деньской на ветке валяется да гармошку свою слюнявит».

Бранится она на молодого, красивого, неосознанно молодости его завидуя, а он только подсмеивается. Наконец кончились слова у Лесовихи, выдохлась. Да и что толку зря силы тратить, коли не отвечает, не огрызается, а только смеётся.

Спрыгнул Сатир к ней с ветки своей.

– Ты, – говорит, – бабушка, не ворчи. Лучше посмотри, какой день прекрасный, солнце светит, птицы поют, лес цветёт. Потом зима придёт, всё закроет снежным покрывалом, мы с тобой спать разбредёмся до весны. Только это потом будет. Наслаждайся тем, что здесь. А ты всё ругаешься и ворчишь, словно зима уже пришла и надо нам срочно укрытия искать.

Снова Лесовиха бранится, кулачком махоньким на Сатира замахивается:

– Хорошо тебе говорить, окаянному. Ты вон, какой молодой да здоровый. А я старая уже, скоро совсем пеньком стану неподвижным, а потом и вовсе в землю уйду трухой.

– Дак и я постарею, – отвечает Сатир. – И тоже уйду рано или поздно. Так жизнь устроена. Потому и говорю тебе: радуйся каждому дню. А не жди, когда тебя не станет. Тогда-то уже поздно будет. А старый или молодой, какая разница. Не в возрасте дело, в состоянии души. Способна ли она улыбаться утру и солнцу или совсем мхом заросла. Прощевай, бабушка Лесовичка, побегу по делам своим, пока день ясный.

И Сатир ушёл в глубь леса, насвистывая весёлую мелодию. Нотки тянулись за ним дорожкой, поглядывая на Лесовиху, которая так и стояла задумчиво.

«Мхом заросла. Хм, может он и прав. Да и не станет меня, новая Лесовиха народится. Из моего же пня и станет. Можно сказать, часть меня там будет. И то верно, что думать о том. Пойду делом займусь, пока совсем не пенёк ещё».

Опустела поляна, только так же ложатся солнечные лучи, ткут постоянно меняющийся узор на траве, цветах, деревьях. Гладят и гладят землю, будят жизнь, дарят радость.

20 – "Собрание зверей", сказка дня

Было ли, не было, но старики бают, что жил-был на свете белом Охотник. Много земель он исходил, много лесов мелькнуло перед его глазами. А уж, сколько зверья он выбил из своего ружья, сколько погибло в его капканах и вовсе не счесть.

Удачливый Охотник был, не боялся ничего, ходил и на медведя, и на тигра. И мелкой тварью не брезговал – зайцев, лисиц, соболей да куниц сотнями складывал в лабазе после охоты. Хитрый, умел голоса звериные передавать так искусно, что приманивал самцов, жаждой любви ослеплённых. Приходили к нему прямо в руки олени, лоси, косули. И погибали.

Набьёт Охотник зверья, полную телегу нагрузит и везёт в город – шкуры отдельно, мясо отдельно, головы отдельно. А кто и целиком закажет зверя грозного – на чучело. Ничем Охотник не брезговал, ни от чего не отказывался, деньги с улыбкой принимал да заказ выполнял. И копилась мошна его, ото дня ко дню всё больше и больше разрасталась.

Так бы и ходил Охотник по лесам да полям, так бы и наносил урон царству звериному, коли бы вот что не случилось. Убил как-то Охотник у молодой лосихи деток её. Только-только они подросли да бегать стали. Оставила их мамка на поляне травку пощипать, а сама отошла.

Откуда не возьмись, налетел на детей Охотник, обрадовался, сама добыча в руки пришла. А те стоят, на него смотрят, никуда не убегают – чудо чудное перед ними, никогда до этого они человека не видели. И пожалеть бы Охотнику деток малых, мимо пройти да разве бы он послушал доводы разума. Раздались в лесу два выстрела, далеко разнеслись в утренней тишине, вскинулась лосиха и понеслась к детям своим, сердцем чуя, что это к ним беда пришла.

Не успела. Остались на поляне только следы Охотника и капельки крови на траве. Вездесущие сороки рассказали безутешной матери, что произошло. И понеслась лосиха, нет, не за Охотником, детей бы она уже не вернула. За возмездием, за отмщением, к Лесному Духу.

В самой глуши, в самой густой, буреломной чаще застыло на веки-вечные озерцо круглое, как блюдце. Живёт в том озере Лесной Дух, туманом по берегам стелется. Туда-то и прибежала лосиха, кинулась в ноги Духу Лесному, закричала-запричитала о беде своей, о горе материнском.

– Что же ты от меня хочешь? – спросил Дух Лесной, поднявшись из озера. Глаза горят, на голове рога ветвятся, руки-лапы с когтями, ноги-лапы с копытами.

– Детей твоих я не смогу вернуть. Судьба у них была такая, охотнику под руку попасть.

– Не прошу я деток вернуть, – выдохнула мать отчаянно. – Прошу наказания для Охотника. Немало он зверья побил-погубил, никем не брезгует, ни детками малыми, ни мелким зверьём, ни крупным. Ловит нас в ловушки свои хитрые, бьёт из ружья, капканы расставляет. Сам мясо не ест, шкуры не выделывает, всё в город свозит и там продаёт.

Задумался Лесной Дух. От начала времён существует закон негласный, что могут люди в леса да поля за пропитанием ходить, со зверем в борьбу вступать. Коли победит человек, будет ему пища, а коли нет, то сам ею станет. И брать можно ровно столько, сколько ему да его семье надобно. Нарушил Охотник закон древний, стал зверьё ради выгоды бить. Непорядок.

Нахмурился Дух Лесной, лосиху отослал, а сам взялся за дело: справедливость вершить, суд праведный проводить. Пошёл по верхушкам деревьев гул да шум, остановились все звери да птицы, примолкли, стоят, слушают, что Дух Лесной вещает.

А Охотник тем временем уже опять по лесу шагает, ловушки свои проверить да, может, кого по дороге подстрелить. Шагал, шагал, да вдруг встал прямо перед ним олень. Стоит, смотрит смело, не убегает. Обрадовался Охотник: «добыча сама в руки пришла», вскинул ружьё, только хотел выстрелить, а из-под ног оленя барсук выскочил и тоже уселся, смотрит. Охотник даже растерялся, в кого стрелять первого, пока ружьё перезарядишь, второй убежит. Пока думал, на ветку дерева ворон приземлился и сова рядом уселась. И все на Охотника смотрят. Тот аж вспотел. Думает: «Что происходит-то?».

Молчат звери, смотрят и молчат. Следом за птицами Медведь встал позади Оленя могучей горой, лисица юркнула рыжей молнией, зайчишка выскочил, просочился волк серый. Набирается зверьё и набирается, и все на Охотника смотрят.

Испугался Охотник и побежал. Чудится ему, гонятся за ним звери большие и маленькие и каждый норовит в тело вцепиться. Всплывают перед ним картинки, как он зверей всю жизнь убивал да мучил в ловушках своих, как жизни их лишал ради прибыли и заработка. Все законы нарушил, никого не щадил.

Долго ли коротко Охотник по лесу бежал, только выскочил на дорогу. А по дороге мужики с покоса возвращаются. Бежит к ним Охотник, руками машет, сам как лунь седой, глаза вытаращены, одежда порвана, ружьё где-то в лесу осталось, ни за что в нём не признаешь того красавца, каким раньше был.

Ну, крестьяне посмотрели, пожалели убогого, а Охотник и слова сказать не может, только твердит «там, там» и пальцем в лес показывает. Посадили его на телегу, довезли до лечебницы и врачам с рук на руки передали.

Лежит Охотник в палате под уколами, дремлет. Вдруг стоят перед глазами его снова звери во всём составе. Вышел вперёд медведь и басом проревел:

– То тебе расплата за содеянное, по трудам твоим. Живи и бойся!

Задёргался Охотник, прибежали врачи, вкололи успокоительного, уснул больной. Спит и шепчет: «по трудам и расплата, по трудам и расплата». А по щекам слёзы бегут, да толку уж плакать. Поздно.

21 – "Целый мир", сказка дня

Мужчина и женщина стояли на пороге доме, от которого, не оглядываясь назад, быстрым шагом уходил юноша. Гордо вскинута вверх голова со светлыми кудрями, небрежно болтается на одном плече куртка, на втором – рюкзак с самым необходимым, во всей осанке чётко читается радость и предвкушение пути.

Женщина всхлипнула. Мужчина погладил её по напряжённой спине, добродушно проворчал:

– Ладно тебе. Всё у него получится. Он справится. Его давно было пора отпустить.

Женщина вытерла мокрые глаза и, покачав головой, уткнулась лбом в мужское плечо:

– Я знаю, что пора, знаю, что надо. Но материнское сердце болит, страшно за него. Так бы и затолкала под юбку, и никуда не выпускала.

– Ну, ты прямо напридумывала, – рассмеялся мужчина. – Страшно, под юбку. Как он у тебя под юбкой будет жить? Большеват уже, не поместится. Сама же понимаешь, надо детей вовремя отпускать. Пока ему хочется, пока запал и ярость на освоение есть. Ты вот не осталась с родителями жить, тоже ушла в свою дорогу.

– Да, – прошептала женщина. – Не ушла бы, не встретила бы тебя.

– Вот видишь, – мужчина по-прежнему улыбался, – и он встретит свою судьбу. И, я надеюсь, проживёт достойно, как мы с тобой. Найдёт свои пути-дороги или наши повторит, это уже ему решать. Мы с тобой всё, что могли, сделали. Вложили. Наше дело теперь – ждать весточки.

– Ждать, – вздохнула женщина, успокаиваясь. – Ох уж это родительское ждать. Сначала ждёшь, пока он родится. Потом пока начнёт говорить и ходить. Потом, когда вырастет. А потом, когда пришлёт весточку.

Из дома на порог вдруг высыпалась куча мала, в которой смешалось несколько детей разных возрастов.

– Мама, папа, – кричала маленькая девчонка в зелёном сарафанчике, с туго заплетёнными косичками, из которых, тем не менее, выпрыгивали непослушные вихры. – Мама, а Ванька опять кошку за шкирку таскал.

– У, ябеда! – сверкнул глазами мальчишка постарше с такими же вихрастыми волнами на голове. И тут же с удовольствием наябедничал сам: – А Катька кошку за хвост тянула и та её поцарапала. Вот!

Другие дети загомонили что-то своё. Мужчина и женщина, обнявшись, с тёплой улыбкой смотрели на всё это сборище: шумное, разноголосое, машущее руками и ногами.

– Вот видишь, – сказал мужчина на ушко женщине. – Некогда грустить, этим теперь надо ума-разума в голову вложить.

– И они разлетятся кто куда, – ответила задумчиво женщина.

– Разлетятся, кто же спорит. Да, глядишь, кто-нибудь и останется. А не останется, так отдохнём, займёмся собой, своими делами.

– Ага, – рассмеялась женщина, – так тебе и дадут свои дела делать. Внуков привезут, сами примчатся.

– Вот и хорошо, – ответил мужчина, – значит, скучать будет некогда. И обращаясь к детям, громко сказал:

– А пойдёмте пить чай с баранками, чтобы у Матвея путь был лёгкий и радостный.

– Ура! – хором закричали и запрыгали дети. – Чай! С баранками! Ура, Матвею путь подсластим.

И вся компания скрылась в доме.

Шёл по дороге юноша с кудрявой головой, нёс в ней грандиозные планы и улыбался, предчувствуя новое. Ему некогда оглядываться на родителей, которые остались на пороге родного дома. Перед ним целый мир, мир возможностей, мир неизведанных путей.

Конечно, будут ещё минуты сомнения и разочарования. Будут попытки вернуться туда, где всегда ждут и любят. Но потом, отдышавшись и зализав раны, он снова отправится в путь. Потому что каждый ребёнок должен рано или поздно, лучше в своё время, повзрослеть и сам проторить свою дорогу.

И даже если родительский дом не смог дать нужного тепла и любви, стоит перестать возвращаться туда в поисках того, чего не было изначально. Стоит самому отпустить себя внутри и пойти всё-таки своей дорогой, не оглядываясь назад. Все дети рано или поздно должны вырасти и начать летать на собственных крыльях.

А бывает и, наоборот, кого-то пора отпустить из своей жизни. Может быть, это не человек, а вещь или дело. Иногда люди, дела, вещи уходят потому, что пришло время. И если не отпустить, не начать новую дорогу без этого, ты никогда не шагнёшь в неизведанное и не узнаешь его изнутри. Не узнаешь, что другое могло произойти там. Но выбор, как всегда, за тобой.

***

ЗАКЛЯТИЯ

***

Туз заклятий, сказка дня

Жил да был на свете дракон. Нет, не так, а так – Дракон, с большой буквы. Имени у него отродясь не было и считал он себя самым-самым, потому и не заморачивался такими вещами.

Дракон уж очень любил себя. Как усядется вечером перед зеркалом большим и давай так и сяк перед ним вертеться. Гребень то поднимет, то опустит, то правым боком повернётся, то левым, то крылья развернёт, то хвостом махнёт. И сам же себя нахваливает:

– Какой же я красивый! Какой же я мощный! Какие у меня крылья сильные, когти крепкие, лапы цепкие! Хорош, во всём хорош.

Повертится, полюбуется и спать. Наутро поднимется и на охоту за овцами глупыми да коровами неповоротливыми. Наловит, огнём опалит и слопает. А потом снова сам себе хвалится.

Дракон, в самом деле, был хорош – большой, сильный, летит по небу, чешуёй зеленоватой на солнце отливает. Люди внизу головы задерут, восхищаются. Людей-то Дракон не трогал, брезговал, болтливые они, дескать, да и вроде разумные. Не трогал, в общем, людей. Конечно, не потому, что равными себе признавал, таковыми он никого не считал, просто находил причины, вроде как свою совесть успокаивая.

Вот улетел как-то Дракон на очередную охоту, а когда домой вернулся, в родную пещеру, увидел перед зеркалом своим фигурку маленькую. Смотрит Дракон и глазам не верит. Стоит девчонка махонькая, чумазая, две косички жиденькие по бокам в разные стороны торчат. Сама в комбинезончик синий одета, а на ногах ботинки разбитые и великоватые, на ногах болтаются.

Залетел Дракон в пещеру и давай огонь напускать, недолго разбираясь, что за непрошенная гостья к нему пожаловала. А та не лыком шита оказалась, спряталась за зеркало драконье.

«Вот хитрюшка», – думает Дракон. Всем известно: в его пещере зеркало специальное, никаким огнём не повреждаемое и драконьим в том числе. А девчонка тем временем подождала, пока Дракон немного успокоился и огнём пыхать перестал, из-за зеркала высунулась: